Глава 37: Оговоренное решениеНа поле боя майор Лесли Грумман слышал крики солдат, внутренности которых разрывало картечью и шрапнелью. Крики умирающих в окопах и корчащихся в агонии людей. Крики пациентов, которым ампутировали конечности без всякой анестезии. Горькие всхлипы жен, дочерей и любовниц, которым говорили, что их мужчины никогда не вернутся с границы. Грумман привык к крикам, но то, что разбудило его посреди ночи, заставило сердце майора пропустить удар и похолодеть.
Риза кричала.
Грумман скатился с узкого дивана, провел рукой по редеющим волосам и кинулся к лестнице. Он споткнулся, но вовремя схватился за перила и поторопился наверх, не обратив внимания на скрипучую ступеньку. Дверь внучкиной комнаты была приоткрыта, и первым делом Грумман зажег лампы. Их свет моментально ослепил его. Когда зрение вернулось, он увидел бледного и встревоженного Роя, тщетно пытавшегося успокоить Ризу, которая прямо и неподвижно сидела в кровати и тряслась от собственных всхлипов.
Рой испуганно посмотрел на Груммана, а потом кинулся к нему.
— У нее кошмары, — отчаянно сказал он. — Она не просыпается!
— Все хорошо, сынок, все хорошо.
Сердце Груммана вновь забилось в обычном ритме. Он успокаивающе сжал руку Роя и взял Ризу на руки. Она попыталась отбиться от него, шепча что-то нечленораздельное, а потом прервалась на полуслове и закричала опять. Грумман аккуратно качал ее, отойдя к окну.
— Ш-ш-ш, Риза, малышка. Пора просыпаться. Это просто плохой сон.
Риза не ответила. Чем бы ни был этот кошмар, он не хотел ее отпускать. Грумман постучал ее по спине, твердо, но успокаивающе.
— Риза, — позвал он. — Ри-и-иза.
Она вздрогнула, вновь пытаясь вырваться из его рук. Грумман перехватил ее удобнее и продолжил укачивать.
— Риза, девочка моя. Проснись, — пропел он.
В коридоре послышались шаги, и в комнату зашел встрепанный со сна Мордред. Стоило только ему показаться в дверях, как стоявший у кровати Рой в ужасе вскрикнул.
— Нет! Нет! Не приближайтесь к ней!
К удивлению Груммана, мальчишка яростно кинулся на Мордреда, пытаясь выдворить того из комнаты. В первое мгновение зять выглядел ошарашенным, а потом нахмурился и поднял Роя в воздух. Тот запаниковал и забился в попытке вырваться. Риза все еще плакала, но теперь ее ручка схватила Груммана за край пижамы. Внучка принялась тереться лбом о его шею.
— Успокойся. Успокойся! — Мордред все пытался совладать с Роем. Наконец, зять твердой рукой шлепнул его, и тот замолк. — Спокойно. Она просыпается – смотри.
Мордред развернул Роя и указал на Ризу, которая тихо всхлипывала на руках Груммана. Он гладил ее короткие мягкие волосы.
— Вот так-то, моя горошинка. Это был просто плохой сон, не правда ли, милая?
Риза кивнула, не отнимая головы от его плеча. Грумман утешающе похлопал ее по спине.
— Моя храбрая маленькая леди. Вот так. Вот все и закончилось. Ты теперь в безопасности.
— Храбрая? Она маленькая трусишка – боится монстра из-под кровати, — Мордред почти усмехнулся.
— Чушь. Она очень смелая девочка – самая смелая из всех, кого я знаю. Вот так, горошинка, дедушка с тобой. — Грумман нахмурился. — Поставь мальчика на пол, Мордред. Ты его пугаешь.
Мордред послушно опустил Роя, и тот отбежал в другой конец комнаты, где встал так близко к Грумману, как только посмел. Он неуверенно коснулся ноги Ризы, и та глянула на него, а потом погладила по макушке. Затем она потерлась подбородком о руку Груммана и всхлипнула.
— Молодец. Мордред, почему бы тебе не спуститься вниз и не заварить чаю. А я пока уложу детей в постель, чтобы мы могли с тобой немного поговорить.
— У нас нет чая, — кисло ответил Мордред.
— Еще как есть. Я купил давеча целый килограмм. А теперь марш на кухню.
Весь вид Мордреда говорил о том, что он собирается спорить, но все-таки он вышел. Грумман притушил газ в лампах, и комната затонула в теплом оранжевом свете. Он перехватил Ризу удобнее.
— Хочешь, я уложу тебя в кровать? — спросил Грумман Роя.
Тот покачал головой:
— Я обычно остаюсь тут, пока она не уснет.
Грумман постарался сохранить нейтральное выражение лица.
— Сегодня не нужно. Я посижу с ней. А ты иди и ложись, тебе нужно выспаться. Ты смелый молодой человек, но даже тебе необходим сон. Ладно?
— Да, сэр. — Рой ласково сжал босую ножку Ризы на прощание. — Спокойной ночи.
— Ночи, — тихо всхлипнула она.
Следующий тихий всхлип заставил ее задрожать, Риза еще крепче схватилась за рубашку дедушки.
— Не волнуйся, — Грумман улыбнулся ее другу. — Я о ней позабочусь.
Рой вышел, но не без промедления. Оставшись наедине с внучкой, Грумман опустился на кровать. Усадив Ризу себе на колени, он обнял ее.
— Ты моя смелая девочка, — Грумман гладил внучку по голове и качался из стороны в сторону. — Ну и кошмар же тебе приснился.
Риза кивнула, всхлипнув.
— Хочешь рассказать дедушке про него?
Она помотала головой. Бедняжка – не хотела, наверное, даже думать об этом.
— Хочешь, я тебе спою?
Риза едва кивнула. Грумман обнял ее крепче, так что теперь мог чувствовать тепло сквозь тонкий хлопок пижамы. Прочистив горло, он начал петь колыбельную, которую так любила Лиэн в детстве. У нее была мягкая, успокаивающая мелодия, и Грумман качал внучку в ритм.
— Бай-бай, бай-бай, поди, бука, на сарай. Поди, бука, на сарай, коням сена надавай.
Риза постепенно расслаблялась, и ее железная хватка слабела.
— Кони сена не едят, все на буку глядят, баю-баюшки, бай-бай!
Риза начинала клевать носом, ее глаза закрывались. Грумман ласково стер слезы с мягкой щеки внучки.
— Поди, бука, на сарай, мою детку не пугай! Я за веником схожу, тебя, бука, прогоню.
Риза еще раз тихо всхлипнула, а потом причмокнула губами. Заснула. Грумман остановился и допел колыбельную:
— Поди, бука, куда хошь, мою детку не тревожь.
Тихо напевая мелодию, он аккуратно уложил Ризу в постель и погладил по голове, прежде чем накрыть одеялом. Внучка вздохнула и пробормотала что-то неразборчивое. Какое-то время Грумман сидел рядом, чтобы успокоить ее, если она вдруг проснется опять. Но Риза мирно спала, и он поцеловал ее в ушко.
— Баю-баюшки-баю, — тихо пропел Грумман, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
Следующей остановкой стала бывшая комната Дэвелла.
— Тук-тук. Ты не спишь?
— Нет, — послышался из-за двери низкий взволнованный голос.
После полумрака в комнате Ризы, к глубокой темноте пришлось какое-то время привыкать. Рой сидел в кровати, подтянув колени к груди. Грумман вошел внутрь.
— Я думал, ты уже уснул, — сказал он, присаживаясь на краешек постели. — Наверное, крики Ризы тебя перепугали.
— Н-нет, сэр, — благородно попытался соврать Рой. — Теперь уже не пугают, сэр, — поправился он, когда сам понял, как неубедительно это прозвучало.
— Теперь не пугают. Думаю, это значит, что такое случается не впервые?
— Да, сэр.
— Часто?
— К-каждую вторую ночь, — Рой спрятал лицо в ладонях. — Я пытаюсь успокоить ее, сэр.
— Уверен, у тебя неплохо получается. Я вижу, что ты хорошо о ней заботишься. Не уверен, что какой-либо старший брат смог бы сделать и половину того, что делаешь ты.
Рой поднял голову.
— Правда? — робко спросил он. — Но я не умею готовить и стирать одежду, и...
Грумман засмеялся, почти горько.
— Это не те вещи, которые ты должен делать.
«Хотя и успокаивать Ризу после кошмаров тоже вряд ли можно назвать обязанностью ребенка», – подумалось ему.
— Ты очень хороший мальчик, Рой, и я горжусь тобой.
— Гордитесь? Мной?
— Да, конечно. А теперь ложись и поспи. Хочешь, я тебе спою?
Рой задумчиво молчал.
— Нет. Мистер Хоукай уже наверняка заварил чай.
— Приятных снов. — Грумман погладил его по голове.
— Спасибо, сэр, — пробормотал Рой уже в полудреме.
Грумман подоткнул ему одеяло и тихо вышел из комнаты. Он попытался сосчитать ступеньки, но ошибся: переступил хорошую и встал как раз на скрипучую.
На кухне Мордред уже наливал себе кружку чая. Лампы были зажжены лишь слегка, и комната тонула в полумраке.
— Вы офицер и джентльмен, тесть. — Мордред вздохнул и сделал большой глоток чая. Прополоскал рот и блаженно проглотил. — Давно же я не пил чай.
— Я так и понял. Риза сказала, что чай слишком дорогой, и мы оба знаем, что доктор купила детям одежду не для того, чтобы избавить тебя от прогулки по магазинам. Насколько у тебя все плохо с деньгами?
Мордред кинул на него резкий взгляд.
— У меня все в порядке. Если я решил экономить, это не значит...
— Можешь врать своим друзьям, сколько хочешь, — резко прервал его Грумман. — Черт подери, можешь врать даже детям. Но не смей лгать мне, молодой человек. Ты всегда нравился мне своей честностью, и я не собираюсь дать тебе увильнуть от разговора вновь. Насколько все плохо с деньгами?
— Да сказал же, в порядке все. Если бы это было не так, думаете, дети не знали бы?
— Я думаю, они знают, но или стыдятся, или боятся рассказать мне. Мальчишка явно боится тебя до смерти.
— Боится? Он атаковал меня! Я думал, он наконец стал хорошим ребенком, но, возможно, я неправ.
Мордред вновь отпил из кружки.
— Он напал на тебя не потому что злился, а потому что был напуган. Боялся, что ты что-то сделаешь Ризе.
Грумман внимательно смотрел на Мордреда, ожидая реакции. Тот усмехнулся.
— Это абсурд. С чего бы мне как-то вредить Ризе? Она моя дочь.
— Это так. Но ты переживаешь стресс, и возможно твое терпение закончилось, и ты выместил все на них.
— Не смешите меня, — проворчал Мордред. — Это весьма странная логика.
— Возможно. Но тем не менее твоя кладовая была в печальном состоянии. Ты не покупал продуктов, и я полагаю, это поэтому Риза такая худенькая. Если ты не кормишь детей нормально, потому что тебе лень, тогда нам нужно с этим разобраться. Если же дело в том, что у тебя нет денег на еду, то решение простое.
— Я не позволю им перевести ее! — крикнул Мордред. — Вы сами сказали, что общее крыло этого чертового госпиталя – жуткое место!
— Я не это имел в виду. Хотя наша Лиэн – здоровая Лиэн – скорее бы смирилась с некоторыми неудобствами, чем со знанием, что дети голодают из-за ее дорогого содержания.
Мордред со стуком поставил кружку на стол.
— Рой Мустанг не ее ребенок.
— Возможно, нет, но Риза-то ее. А ты не удосужился как следует ухаживать за ней. Возможно, ты и старался, я не могу судить. Но честно, Мордред, если ты так стараешься, то этого недостаточно.
— Идите к черту, вы живете в тысяче километров отсюда! Кто вы такой, чтобы давать мне советы?
— Да, я живу в тысяче километров отсюда, — ответил Грумман, — но я очень переживаю за эту семью. Переживаю за Лиэн, за Ризу и Роя, и за тебя тоже. Последние месяцы были тяжелыми для всех, и мне жаль, что меня не было здесь, чтобы помочь. Жаль, что я не могу остаться, но это так. Через три дня я уеду обратно в Централ и хочу быть уверен, что у тебя есть деньги и терпение ухаживать за детьми как следует.
Мордред выглядел так, будто сейчас взорвется от злости, но вдруг его лицо осунулось, и он схватился за голову руками.
— Я не знаю, что делать.
— Позволь мне платить за Лиэн. Она моя дочь, и это я ее навещаю. Это будет честью для меня.
Мордред покачал головой.
— Она моя жена, — убито сказал он. — Я клялся, что буду с ней и в горе, и в радости, что обеспечу ее всем необходимом. Это моя обязанность, не ваша.
Грумман понимал. Это был вопрос гордости, а для людей вроде Мордреда это самое главное. Любое предложение обеспечивать Ризу встретит тот же ответ. Уже не впервые за эту ночь он был рад присутствиюсироты в доме.
— А как насчет мальчика?
— Что насчет него?
— Ты позволишь мне забрать его?
Мордред недоуменно нахмурился.
— Что? Вы не можете утащить его в Централ! Он нужен здесь.
— Да? — притворился удивленным Грумман. — А мне казалось, что он тут просто еще один голодный рот.
Мордред неловко отвел взгляд.
— Не только. Он ухаживает за огородом.
— И прекрасно с этим справляется. Ладно, могу я по крайней мере вложиться в его содержание? Мальчишка мне нравится, и я бы хотел помочь превратить его в полезного члена общества. Как насчет ежемесячной стипендии, чтобы сгладить наличие третьего голодного рта в семье?
— Какой такой стипендии? — Мордред прищурился.
— Я думал, что-нибудь вроде сорока тысяч сен в месяц.
Но Мордреда было не провести:
— Это как раз содержание Лиэн. Мальчишка не стоит сорока тысяч сен в месяц.
— Тогда как насчет десяти? Пожалуйста, Мордред. В качестве услуги мне, возьми эти деньги.
— Нет, — Мордред нахмурился. — Мне не нужны ваши деньги.
Он лгал, и оба это знали. Мордреду нужны были деньги, и очень сильно.
— Семь тысяч? — попробовал Грумман.
— Семь тысяч... пригодятся, — тихо ответил Мордред. — Ризе нужны новые туфли. Хорошо. Если вам так хочется, вы можете вложиться в содержание и обучение мальчишки. Семь тысяч сен в месяц.
Грумман улыбнулся.
— Договорились. Спасибо, мистер Хоукай.
— Не опекайте меня, — проворчал Мордред. — Оставьте в покое меня и остатки моей гордости.
— В этом нет ничего постыдного. Между членами семьи не бывает долгов, и хочешь ты того или нет, мы семья. Ты женился на моей дочери, и породнился и со мной, а я тоже могу быть очень упрямым. — Грумман встал. — Спокойной ночи, Мордред. Завтра поговорим еще.
Он вышел из кухни, задержавшись на долгое мгновение в коридоре, где задумчиво подкручивал усы. Еще одна проблема была решена, но это не успокаивало. Финансы – лишь капля в море, и не самая большая. Стипендия смягчит положение дел для Мордреда, но если он и правда бил детей (а у Груммана не было тому доказательств), это никак не улучшит их жизнь.
Однако это было уже хоть что-то, не так уж мало для краткого отпуска по семейным обстоятельствам.
