Глава 3. РасколПосле того, как Снейп замолчал, надолго воцарилась гнетущая тишина. Во время своего рассказа профессор зельеварения не смотрел на членов Ордена. Так и стоял, отвернувшись. Гермиона только сейчас почувствовала, с какой силой она вцепилась в подлокотник кресла – так, что пальцы похолодели. Снейп говорил сухо и лаконично, даже равнодушно, словно не он был в том аду. Но воображение с готовностью дорисовало все чувства, о которых профессор умолчал.
Маг в серой мантии по имени Бартоломью прокашлялся и с грохотом опустил на ножки стул, на котором раскачивался.
- И это все? И мы должны верить этому? - он нетерпеливо постучал костяшками пальцев по столу.
- Хотите проверить? – со злостью бросил профессор зельеварения, обернувшись к магу и глядя в глаза. - Веритасерум? Омут памяти?
- Альбус, это он так издевается над нами? - прохрипел Моуди. - Все мы знаем, что Снейп - один из лучших ментальных магов. К тому же он Мастер Зельеварения. Что стоит такому человеку подделать воспоминания или приготовить антидот к Веритасеруму? - На лице Снейпа появились красные пятна. Руки зельевара, сжавшие спинку стула, задрожали.
- Я верю каждому слову Северуса, - четко, почти по слогам проговорил Дамблдор, и все смогли ощутить исходившую от директора холодную решимость. Гарри и Гермиона переглянулись. Они не могли подумать, что директор может быть таким твердым и упрямым с членами Ордена. - Я уже выразил свое отношение к происходящему. Константина Долохова необходимо допросить. Следует навести о нем справки. Чем он занимался после окончания Хогвартса? Чего он добивается теперь? Как смог сконструировать голема? - уже спокойно закончил старый волшебник.
- Альбус, я лично проводил расследование двадцать пять лет назад, - повысил голос Дикоглаз. Гарри и Гермиона вжались в стулья. - Мы искали любые упоминания о том, как можно создать големов. Ты прекрасно помнишь, что мы ничего не нашли. Снейп водит за нос не только тебя, он пытается обмануть весь Орден!
- Как ты смеешь, - зашипел профессор зельеварения. Он уж почти не контролировал бушующую внутри ярость. Однако Дамблдор остановил его:
- Прошу тебя, Северус, успокойся. Сядь, - Снейп тяжело рухнул на стул и начал сверлить взглядом пол. О если бы взгляды могли испепелять! Тогда от столовой Блэков уже ничего не осталось.
Повисло напряженное молчание. Почти все, как и профессор зельеварения, смотрели в пол. Главным в Ордене был Дамблдор. Но и авторитет Моуди среди тех членов Ордена, которые входили в Аврорат, был огромен. Дикоглаза уважали, к его мнению всегда прислушивались. Все Авроры, состоящие в Ордене, безоговорочно принимали все его предложения, верили каждому слову и соглашались с каждой идеей. Обстановка накалилась. Все чувствовали, что вот-вот случится нечто очень нехорошее. Гермиона тронула Гарри за руку. Юноша поднял на нее глаза.
- Бартоломью. Это же Бартоломью Добсон - глава Аврората, - еле слышно прошептала девушка.
Гарри приоткрыл рот. Он и не знал, что сам начальник Аврората состоит в Ордене.
- Кажется, пришло время принять решение, - тихо произнес Дамблдор, поднявшись. - Орден Феникса создавался, как организация, противостоящая Вольдеморту и Упивающимся. Вольдеморт мертв, но война не закончилась. Я не сомневаюсь в словах Северуса. Он один из нас и уже не раз доказывал свою преданность Ордену. Над магическим миром нависает новая опасность. Мне казалось, что все мы должны объединиться, чтобы не допустить повторения долгой и кровопролитной войны. Я всегда считал, что доверять неизвестно откуда взявшимся людям – опрометчиво, считал, что недооценивать противника – это очень серьезная ошибка. Но я вижу, что был неправ, - старый волшебник опустил голову. - Выходит, нас объединяла общая борьба с Вольдемортом. Мы могли идти на уступки друг другу только когда боролись с Темным Лордом. Теперь же, когда вероятно наступил мир… - директор Хогвартса умолк. Потом продолжил, так как никто не возражал. - Вы поняли мою позицию и позицию Аластора и Бартоломью. Я не могу никого заставить поступать так или иначе. Потому пусть каждый решит, продолжать ли борьбу или утешиться призрачной победой.
- Не надо таких высокопарных слов, Альбус, - поморщился начальник Аврората. - Не надо выставлять нас какими-то бездельниками. Ты прекрасно знаешь, что это не так. Не стоит искать неприятности там, где их нет, и раздувать пустые ссоры. Расследование по убийству Вольдеморта не закончено, многое еще действительно неясно. Но голем и артефакт, гасящий магию… Альбус, это слишком. Лет шестьсот назад такие штуки были нормальным явлением, но не сейчас. А теперь прости, Альбус, но меня и Аластора ждут в Министерстве.
Дамблдор молча кивнул. Послышался звук отодвигаемых стульев. Поднялись Моуди, Добсон и остальные авроры.
- Извините, - немного смущенно проговорил один из авроров. - Все так глупо получается.
- Тонкс, Кингсли, - повернулся к оставшимся за столом аврорам Бартоломью Добсон, - мы вас ждем.
- Извините, Добсон, но мы остаемся, - звонко ответила Тонкс. - Я не хочу терять то, к чему мы шли с таким трудом.
Добсон недоверчиво хмыкнул, а Моуди пробурчал что-то вроде "глупая девчонка".
- Что ж, это ваш выбор, - нахмурился начальник Аврората, – и вы за него в ответе. - Тонкс и Кингсли только кивнули. - Тогда всего хорошего, господа. Мистер Снейп в ближайшее время получит повестку в Аврорат, где даст свои показания.
Снейп только усмехнулся. Дамблдор хотел сказать что-то, но только устало кивнул. Захлопнулись двери за аврорами.
- Ну и идиоты, - безапелляционно заявила миссис Фигг, осуждающе глядя на закрывшуюся дверь. – Солдафоны. Дальше своего короткого носа не видят. - Тонкс рассмеялась, но несколько натянуто.
- Не переживайте, Альбус, - сказал Кингсли. - Они сделали свой выбор, а мы - свой. Такой результат предпочтительнее скрытого недовольства.
- Я знаю, Кингсли, - голос Дамблдора упал почти до шепота, но подавленность директора исчезла также быстро, как и появилась. - Нам нужно многое обсудить, друзья мои, - громко проговорил он. - Но сначала я предлагаю сделать перерыв. Мне необходимо поговорить с Гарри и Северусом.
Волшебники начали вставать со своих мест.
- Идемте, вам нужно поесть, - засуетилась миссис Уизли. - А то ведь с утра во рту ни крошки не было. Откуда же силы возьмутся? Пойдемте, пойдемте, - она подталкивала к выходу Тонкс.
Маги, тихо переговариваясь, вышли.
- Вот как все получилось, Гарри, - немного виновато произнес директор.
- Мне очень жаль, сэр, - искренне ответил юноша. - Скажите, можно, Гермиона тоже останется?
Снейп хмыкнул, но Дамблдор ответил спокойно:
- Конечно мисс Грейнджер можно остаться, - потом помолчал немного и произнес: - Я понимаю, что у тебя много вопросов, но, боюсь, я не смогу ответить на большую часть.
- Я хочу разобраться, - Гарри потер лоб в том месте, где еще несколько часов назад был шрам от проклятия Вольдеморта. - Как же Пророчество? Выходит, Трелони ошиблась?
- Не совсем так, - Дамблдор казался несколько смущенным. – Понимаешь, Пророчество - это не та вещь, в которой можно ошибиться. Оно предсказывает событие, которое должно произойти в будущем. Вероятность того, что это событие произойдет, очень велика, именно потому к предсказаниям и пророчествам всегда прислушиваются, - тут маг замолчал на мгновение. – Но порой вмешиваются силы, способные изменить будущее, предсказанное в Пророчестве. Тогда предсказание уже нельзя считать абсолютно правдивым.
- Вы хотите сказать, что Константин Долохов обладает такими силами? - изумленно спросил Гарри.
Профессор зельеварения поднял глаза к потолку, на лице его ясно читались слова: "Поттер, вы просто не можете обойтись без своей обычной глупости".
- Гарри, если ты внимательно слушал профессора Снейпа, то должен был понять, что Долохов сумел воспользоваться силами, которые почти все волшебники считали давно исчезнувшими, - ответил юноше Дамблдор. - Сейчас у нас нет, к сожалению, времени хорошенько разобраться в том, что произошло, но я обещаю, что позже мы обсудим с тобой все это. Просто знай, что теперь ты свободен от всего, что было сказано в Пророчестве профессора Трелони. Это не значит, что будет легко. Я чувствую, что новой войны не избежать, но тебе уже не придется нести на себе груз ответственности, когда только ты можешь переломить ход войны.
- Я понимаю, профессор Дамблдор, спасибо вам, - рассеянно кивнул Гарри и встал. - Мне нужно обдумать все это, понять…
- Конечно, - улыбнулся директор. - Идите, отдыхайте. Нам всем надо набраться сил.
В коридоре растерянная Гермиона обратилась к юноше:
- Я тоже не знаю, что сказать. Еще утром никто и не подозревал, что Вольдеморт мертв. Но не успели мы порадоваться, как выяснилось, что появилась новая угроза…
- Извини, - Гарри быстро пошел к лестнице, ведущей в спальни. - Мне нужно побыть одному, - и оставив так и не успевшую ничего сказать девушку, юноша быстро пошел наверх.
* * *
В столовой Снейп потер виски и откинулся назад на стуле. Профессор впервые за этот день позволил себе немного расслабиться, хотя ни о каком спокойствии и речи быть не могло.
- Я тоже сожалею, директор, - негромко проговорил он, глядя на разом постаревшего Дамблдора. - Вам не стоило настаивать на том, чтобы я сам рассказывал о Долохове. Лучше ссылаться на кого-то, кому доверяет Аврорат. А так мы получили раскол в Ордене именно тогда, когда нам, напротив, нужно объединиться.
Но Дамблдор тяжело вздохнул:
- Нет, Северус, я не жалею о том, что поступил так, а не иначе, - и директор посмотрел Снейпу в глаза. - Знаю, то, что произошло, стало для нас неприятной неожиданностью. Я не ожидал такого от Бартоломью и Аластора, однако их поведение научило меня кое-чему. Кроме того, я никогда не скрывал, что доверяю тебе.
Снейп невесело усмехнулся:
- И я даже догадываюсь, что вы мне предложите.
Дамблдор опустил взгляд:
- Это будет трудно, я знаю. Но никто другой не сможет этого сделать.
Профессор зельеварения резко поднялся:
- Значит, шпионская деятельность продолжается, - горькая складка пролегла у его губ. - Однако учтите, директор, если Долохов продолжит использовать артефакт, гасящий магию, то вы сами знаете, какие это может иметь последствия для меня.
Не дав Дамблдору ничего ответить, Снейп быстро вышел прочь. Директор потер ладонями виски и тихо проговорил:
- Прости меня, Северус.
* * *
Тихий летний вечер медленно обволакивал Лондон в сине-фиолетовую дымку сумерек. Небо еще только начинало темнеть. Багряные полосы заходящего солнца придавали горизонту немного зловещий вид. Последние лучи все еще заглядывали в окна, но уже не слепили глаза.
Вечер был чудесным. Однако почему тогда Гарри не мог найти себе места? Юноша сидел на кровати в своей комнате, уставившись невидящим взглядом в небольшое окошко. Рядом нетерпеливая Хедвиг пыталась клювом открыть щеколду на клетке: сова спешила поскорее начать ночную охоту. В последние дни ее не решались выпускать раньше, чем наступит глубокая ночь. Хедвиг была слишком заметной среди других сов.
Юноша со странной тоской во взгляде обвел глазами комнату. Первый раз в жизни у него была настоящая комната, которую он мог обустроить так, как хотел. Комната, которую он мог считать действительно своей. Еще Гарри мог купить себе не только то, что ему нужно, но и то, что хочется: книги по квиддичу или приколы из магазина близнецов Уизли. Сириус оставил в наследство Гарри не только дом на площади Гриммо, но и немалую сумму на счету в Гринготтсе. А вместе с деньгами, которые оставили юноше родители, это составляло приличное состояние, и юный Поттер мог называть себя богатым человеком. И все же Гарри вновь убедился в том, насколько справедливым является выражение "счастье не в деньгах". Да и не только счастье, но и обыкновенное душевное равновесие, к которому Гарри так стремился, но которого никак не мог получить. На самом деле юноша и сам не знал, что с ним происходит. Почему на него разом свалилось так много чувств: радость, изумление, но вместе с тем и обида, неясная злость и… зависть?
Гарри потер виски и сжал голову руками, словно пытаясь отогнать не дающую покоя мысль. Неужели их… нет, его идея пойти в Министерство на помощь Сириусу была такой глупой? Неужели это чертово Пророчество, сделанное Трелони, так оберегаемое Дамблдором и Орденом, было всего лишь одной из возможностей, а значит, суета вокруг него была совершенно бесполезной? Неужели и Сириус погиб напрасно, защищая его, глупого Гарри Поттера, бывшую надежду магического мира? Нет! Это было ужасно. Гарри остро ощутил вину, что мучила его все лето. К вине примешивались ненависть к Снейпу и неясное разочарование в Дамблдоре. В особенности сейчас. Директор уже не казался безупречным и гениальным стратегом. Да что там говорить, юноша чувствовал, как снова рушится то жалкое подобие нормальной жизни, к которому Гарри уже привык. За пять лет он уже смирился с постоянным противостоянием "Орден Феникса - Вольдеморт". Оно стало неотъемлемой частью жизни Гарри. За годы все уже привыкли к этому знакомому злу – Темному Лорду. Теперь же… Новая война, новые правила, новые герои. Тем не менее… Гарри вынужден был признать, что привык к известности и почитаемости, к ответственности, к собственной значимости, в конце концов. К таким вещам нужно обязательно привыкнуть, иначе более-менее нормальной жизни можешь не ждать. О нет, он не упивался своей популярностью, как это казалось тому же Снейпу, но когда тебя считают героем, поневоле становишься зависимым, превращаясь в заложника собственной известности. Начинаешь отождествлять себя с образом, в который верят другие. Но отныне Гарри Поттер был просто Гарри Поттером, гриффиндорцем-шестикурсником, а вовсе не кем-то особенным. О Вольдеморте скоро будет напоминать лишь страница в учебнике по истории на одном развороте с самим Гарри Поттером. Рядом с Константином Долоховым - сыном Упивающегося смертью, героем, уничтожившем великого темного мага. Судьба очень любит пошутить.
Юноша был в смятении, ему казалось, что все происходящее - неправильно. Почему скользкий гад Снейп вызывает у Дамблдора столько доверия и уважения, что директор допустил раскол в Ордене? Почему Гарри не может наравне со всеми участвовать в новой войне? Эти мысли были нехорошими, эгоистичными. Они и самому Гарри не нравились, но, увы, он завидовал… Кому? Да хоть тому же противному зельевару, который сегодня стал "центром вселенной" для директора, ведь Дамблдор мало кого защищал с таким упорством и настойчивостью. Жизнью Снейп, видите ли, рисковал ради дела! А Сириус? А Гарри и другие гриффиндорцы?
Черт! Мысли противоречили друг другу, и Гарри никак не мог разобраться, что же он в действительности чувствует. Снова его жизнь круто изменилась, и его опять забыли спросить, хочет ли он этих перемен.
"А ведь и правда, Гарри, неужто Снейп был прав, и ты любишь все эту суету вокруг своего имени и потому сейчас чувствуешь себя обманутым?" - спросил тихий, но настойчивый внутренний голос.
- Я не знаю, - вслух проговорил юноша, вновь обхватывая голову руками, - Я не знаю. Я просто хочу покоя. И нормальную семью. Но ни того, ни другого у меня в любом случае никогда не будет.
В дверь тихо постучали. Потом послышался осторожный голос Гермионы:
- Гарри, у тебя все в порядке?
Юноша сердито вытер покрасневшие глаза.
- Да, - ответил он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. - Не волнуйся.
- Мы с Роном ждем тебя внизу. Все члены Ордена уже разошлись. По-моему, нам есть о чем поговорить, - сказала из-за двери девушка.
- Я сейчас, - пообещал Гарри, но продолжал сидеть на кровати, не шевелясь. Идти не очень хотелось, но сидеть в темной спальне и хандрить - не лучший выход. Что за глупости! Он не может справиться с самим собой! Юноша вновь рассердился на себя, потом по очереди на Снейпа, Дамблдора и авроров. Затем решил, что лучше еще остаться в комнате ненадолго. С таким настроением можно легко поссориться с друзьями, а Гарри совсем этого не хотел.
Хедвиг каким-то образом сумела открыть замок на клетке, расправила крылья и вылетела в открытое окно.
* * *
Тем временем Гермиона и Рон уютно устроились на диване в гостиной. Они уже обсудили все, что друзья услышали во время заседания Ордена. Поговорили о том, кто как провел лето, и теперь в разговоре повисла неловкая пауза. Рон как-то странно уставился на девушку, и уши его начали краснеть. Потом краска появилась и на веснушчатом лице. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но через мгновение закрыл.
Гермиона же только улыбалась про себя. Мальчишки порой бывают такими смешными. Она прекрасно знала, что нравится Рону. И он тоже ей нравился. Настолько, что на четвертом курсе Гермиона с замиранием сердца ждала, что Рон пригласит ее на Рождественский бал. Но время шло, а Рон словно воды в рот набрал. Потому она и приняла предложение Виктора. Рон опомнился, когда девушка дала согласие Краму, и было уже поздно. А ведь она хотела видеть рядом вовсе не знаменитого квиддичиста.
Нельзя сказать, что Гермиона была избалована мужским вниманием, вовсе нет, но кое-что она понимала. Девушке вполне хватило тех "знакомств", что были у нее этим и предыдущим летом. Несколько раз с Гермионой знакомились парни: на улице или в компании друзей. Но вели они себя просто отвратительно: вульгарно, вызывающе. Эти субъекты считали себя неотразимыми красавцами, вышагивали гордо, выпятив грудь и задрав подбородок, и старались всячески привлечь внимание девочек. На самом деле парни были глупыми и ограниченными - пустышками, которые мнили о себе слишком многое. Гермионе не о чем было с ними говорить. Они просто не понимали ее. И самое гадкое было, когда они пытались распускать руки, уверенные в своей неотразимости и безотказности девушки. Как же грязно, низко, противно все это… Уходя прочь от таких напыщенных и самодовольных парней, она поневоле вспоминала Рона. Немножко наивного, возможно, слишком простого, но привычного и какого-то уютного. Кажется, она все-таки влюблена в него, иначе почему тогда щеки всякий раз краснеют от его смущенно-восхищенного взгляда?
Вот и сейчас Рон смотрел на нее именно так, и Герми боялась поднять голову и встретиться с ним глазами. Юноша кашлянул:
- Эээ… Гермиона, - тут он запнулся, а потом выпалил: - Ты очень красивая, знаешь?
Девушка вздрогнула и покраснела еще больше. Рон впервые сказал ей комплимент. Пускай это был незамысловатый и даже немного наивный комплимент, но сделан он был от чистого сердца. И Гермиона ощутила, как теплеет у нее на душе и начинают забываться идиотские летние знакомства. Да, Рон определенно ей нравился.
- Спасибо, - пролепетала она, так и не решившись посмотреть на юношу.
- Я хотел… Я думаю… - Рон снова начал заикаться, а когда девушка все-таки подняла глаза, зажмурился, словно перед прыжком в холодную воду. Потом быстро проговорил:
- Не хочешь пойти со мной в маггловский Лондон в пятницу? - и боясь, что Гермиона откажется, затараторил: - Нам разрешат, потому что Того-Кого-Нельзя-Называть больше нет, и маггловский Лондон уже не опасный. Там есть эти… аттракционы. Папа говорил, что это круто. Погуляем, поедим мороженого, сладкой ваты… - тут он стушевался окончательно и отчаянно покраснел до кончиков ушей. - Но если ты не хочешь…
- Хочу, - поспешно ответила девушка и смутилась, но быстро справилась со смущением. - Спасибо тебе, Рон. Я буду рада пойти с тобой.
"Еще бы, - подумалось ей. - Ведь это мое первое… Ну, первое настоящее свидание.
Гермиона улыбнулась своим мыслям. Они не успели больше ничего сказать друг другу, потому что из кухни раздался голос миссис Уизли:
- Дети, вы что, заснули! Мы вас ждем!
На лестнице показался хмурый Гарри и, не сказав ни слова, прошел в кухню. Гермиона и Рон обменялись удивленными взглядами, но не решились ни о чем спрашивать друга и молча направились вслед за ним.
* * *
Струящийся из окон лунный свет разрезал окружающую тьму, и обстановка в комнате приобрела мистический и немного мрачноватый вид. Константин Долохов сделал несколько шагов и залюбовался открывшейся ему картиной: армия, принадлежащая только ему. По-настоящему верные слуги. Устрашающие фигуры големов, слабо различимые в полумраке, сейчас смотрелись особенно зловеще. Машины стояли неподвижно в ожидании неслышного приказа хозяина.
Десять машин. Это казалось огромной силой, но теперь Долохов знал, что это только крошечная часть из того, что вскоре понадобится. Однако в тот миг волшебник ощущал ни с чем не сравнимую гордость и жажду действий. Маг медленно шел среди металлических фигур, изредка дотрагиваясь до их суставчатых конечностей, проверяя, все ли в порядке со снаряжением.
"Голем"… Это слово будоражило воображение молодого Долохова еще с детства. С тех самых пор, как он осознал, что его магические способности намного ниже, чем у других волшебников. А случилось это очень рано. Родители предпочитали общению с нелюбимым сыном вечеринки с обожаемым хозяином Вольдемортом, и мальчик был предоставлен самому себе. Юный Константин быстро понял, что если не хочет так и остаться "никчемным сквибом", как частенько называл его отец, то должен найти что-то, что дало бы ему значительное преимущество перед магами. Уже тогда он начал ненавидеть их за ту легкость, с которой они жили, не видя ничего дальше собственного носа и кончика волшебной палочки. Они жили, не зная забот. Он же из сил выбивался, чтобы освоить простейшее заклинание. Тогда Константин плюнул на магию. Точнее, не совсем. Кроме простейших заклинаний, "Люмос" или "Акцио", были другие. Именно на их освоение Константин тратил все силы, на единственный раздел магии - искусство иллюзий. Но он не хотел думать об этом здесь, в небольшом помещении в пригороде Лондона, где находилась цель его жизни.
О големах Долохов узнал из библиотеки отца. Род Долоховых был одним из самых древних и богатых в России. Их семья обладала великолепной библиотекой. Лишь небольшая часть книг была утеряна, когда семья перебиралась из России в Великобританию. Прочитав о машинах, которые управляются с помощью магии, Константин тут же понял: это именно то, что он искал. Идеальные машины для убийств, обладающие духом. Дух давался големам их создателем с помощью специального обряда. Ожившие роботы, машины… Долохов поморщился, он терпеть не мог эти слова: "робот", "машина". Они были примитивными, недалекими, маггловскими и совершенно не передавали сути. Големы! По-другому назвать их нельзя, это будет почти кощунством.
Рука мага рассеянно дотрагивалась до полных обойм, прикрепленных к корпусу механизма. Долохов ощутил еще один прилив гордости. Он добился многого. Что будет дальше? Маг хищно улыбнулся.
"Мои верные Упивающиеся смертью, - насмешливо сказал он себе, - скучают без работы. Но это не должно их огорчать. Очень скоро они смогут размяться". И Долохов очень нехорошо ухмыльнулся, опершись на ближайшую машину. Маг мечтательно прикрыл глаза.
* * *
Из дневника Гермионы Грейнджер:
Уже почти час ночи, но я никак не могу уснуть. Все думаю и думаю. Джинни уже наверное десятый сон видит, а я вот сижу с дневником на коленях и все пишу и пишу.
Что я чувствую к Рону? Неужели я действительно влюбилась? Что-то неясное я ощущала еще на четвертом, а может и на третьем курсе. Просто у меня никогда не было времени на личную жизнь. Ведь главное - учеба. За глаза, да и не только за глаза меня называют заучкой и всезнайкой. Но неужели это так плохо, знать больше, чем другие, тратить время на занятия, а не глупые игры и ничегонеделание, на уроках слушать, а не переписываться с соседями? Неужели я не права? Я стала задавать себе этот вопрос только в прошлом году, когда начались Лаванда и Парвати начали влюбляться. Они прожужжали мне все уши о своих поклонниках. "Он вчера поцеловал меня в коридоре! Я так боялась, что Филч увидит. Но это было так… так… У меня слов нет". Или: "Герми, взгляни, он смотрит на меня? Нет? А на кого он заглядывается? На Миллисенту? Ну все, он у меня получит!"
Они считали меня синим чулком, но все равно бежали за советом! Смешно. Помню, как я советовала Гарри, как лучше налаживать отношения с Чжоу Чанг. Но делала я это не сердцем, а умом, логикой, на основании того, что знаю о людях и их взаимоотношениях. А может, я просто могла представить себя посторонним наблюдателем, и потому оценивала трезво? Но я ведь тоже хочу, чтобы меня любили и главное – понимали; чтобы рядом был кто-то, кого люблю и я. Нет, не принц на белом коне, а человек со своими достоинствами и недостатками. Кошмар, я рассуждаю о том, о чем вообще ничего не знаю! Одно дело давать умные советы запутавшимся в собственных отношениях друзьям, и совсем другое - пытаться разобраться в себе.
За один день все в жизни так круто поменялось. Мало того, никто не знает, что еще принесут эти изменения, и на этот счет у многих нехорошие предчувствия.
На ужин остались почти все члены Ордена, кроме Дамблдора и Снейпа. Ну и авроров, естественно. Все, конечно же, обсуждали этого загадочного Константина Долохова и его голема. Но я заметила, что члены Ордена не восприняли рассказ профессора Снейпа серьезно. Я имею в виду, что они осознают новую угрозу, но не считают ее столь же опасной, как Вольдеморт. За все эти годы, пока маги жили в страхе перед ним, они думали о Темном Лорде, как о самой ужасной силе, сравниться с которой не может ничто. Всем кажется, что если Константин Долохов и опасен, то справиться с ним будет легче. Но так ли это? Я мало что знаю о големах: в библиотеке почти нет книг на эту тему, но кому как не магглорожденным знать о возможностях техники? Странно все это. Странно и опасно.
Еще профессор Люпин сказал, что, судя по всему, Долохов - Мастер Иллюзий, а это значит, что он сам никогда не появится перед Упивающимися, а будет использовать только двойников. Как же тогда быть? Нужно обязательно прочитать о магии создания фантомов подробнее, когда приедем в Хогвартс.
Вдобавок ко всему Гарри весь вечер ходил, словно в воду опущенный, и как мы с Роном не пытались добиться от него, что же случилось, ничего у нас не вышло. Гарри повторял, что все в порядке, хотя по его виду этого никак нельзя было сказать. Что с ним случилось? Неужели прав Снейп, и Гарри жалеет, что у него не будет больше такой популярности? Нет! Не верю, не верю, еще раз не верю. Гарри не любит всю эту суету вокруг, что бы там Снейп из вредности не говорил.
Завтра мы с мамой и папой едем к тете Эмилии. Я уже говорила с Дамблдором, и он сказал, что до конца каникул я все-таки смогу остаться с родными. Он думает, что сейчас в маггловском мире не опасно находиться, так как Долохов ненавидит магов и стремится им отомстить. До магглов же ему дела вроде бы нет.
Пожалуй, я все-таки буду спать. Пусть этот день поскорее закончится, ведь он был слишком длинным. Желаю самой себе спокойной ночи.
