Глава 4Гарри поймал себя на том, что уже достаточно долго и бессмысленно перечитывает последнюю строчку. Он поднял глаза и прижался затылком к мягкому ворсу ковра. Состояние, в котором он находился, было странным. Больше всего подошло бы определение – «будто пыльным мешком по голове ударили». «Снейп и мама дружили в детстве... Вернее мама с ним дружила, а этот... уже тогда проявил свою... свою слизеринскую сущность. Он и общался-то с ней по принципу «на безрыбье и рак – рыба». Бедная наивная девочка... Нашла себе приятеля. Мерлин мой, как же мало я о ней знаю. Говоря откровенно – не знаю ничего».
Гарри тяжело вздохнул и снова раскрыл тетрадку. Теперь он смог немного определиться с собственными ощущениями. Ему было невыносимо тоскливо - так, что заныло сердце. И еще почему-то тревожно. Будто что-то пропустил, не понял в немудреных записях десятилетней девочки. Подумать только... ровесницы его маленького Дэниела.
Хотя, почему он так расстраивается? Ничего сверхъестественного он так и не узнал. И почему раньше не приходила в голову эта простая мысль, что они могли быть знакомы в своем маггловском детстве? Снейп любил говорить гадости о Джеймсе Поттере, но никогда ни одного оскорбительного слова не было сказано в адрес Лили. Почему это не показалось ему, Гарри, странным? Снейп слизеринец, и пусть выяснилось, что он до конца был на стороне Дамблдора, - несколько оригинальным образом, надо заметить... Но он мог бы сказать что-нибудь вроде «твоя мать была невыносимая всезнайка...» или «так же задирала нос, как и твой отец...» Но нет. Ни звука, ни намека. Будто Лили Эванс жила на другой планете, пока Снейп учился в школе. А Слагхорн ее хвалил за успехи в зельеделии. Неужели Снейпа не раздражала грязнокровка, посмевшая превзойти его в любимейшем предмете? Или... Может ли быть такое, что своими достижениями она обязана той же некогда загадочной личности, что и сам Гарри, а именно Принцу-полукровке?
От этой мысли Гарри стало совсем тошно. Он резко встал и поплелся на кухню, чтобы принять успокоительного. И снотворного. Уснуть и забыть вообще обо всем, что узнал. Но рука, будто обрела собственную волю, и, не отдавая хозяину отчета, прихватила тетрадку с собой.
- Так, где тут у нас настойка белладонны. К черту. Помнится, у нас было пиво, - бормотал он, рассеянно заглядывая сначала в шкафчик, потом в холодильник.
«Никогда не подойду к нему больше!» - он почти услышал звонкий девчоночий голос, полный горечи и обиды. «Вот это верно. И нечего к нему подходить. Это ты правильно решила», - думал Гарри, разглядывая пузатую пивную кружку с запотевшими боками, но пальцы теребили тетрадь, будто надеялись, что хозяин позволит им вновь перелистывать исписанные детским почерком страницы, будто они рассчитывали найти там что-то еще, ускользнувшее от внимания.
В конце концов молодой человек сдался. Отпив хороший глоток пива и отодвинув кружку, он положил перед собой тетрадку. И только теперь заметил, что «Лили Эванс» выведено изящным взрослым почерком, заметно отличающимся от того, которым сделаны записи в самом дневнике. Зачем бы маме потребовалось хранить эту тетрадку, если она решила «не подходить к нему больше?» Да еще и подписывать ее спустя годы...
Перед глазами вновь замелькали желтоватые страницы. Оказалось, что дневник заполнен лишь на половину. Могло ли быть такое, что дальше записи велись невидимыми чернилами, как в некоторых запретных книгах? Гарри извлек из кармана палочку и прошептал несколько слов, которые помогли ему когда-то в похожем случае. Но ничего не произошло. Ничего. Молодой человек почти облегченно вздохнул и отпил еще пива. Кто знает, что бы ему еще пришлось прочитать, и хочет ли он это знать...
Мама и Снейп. «Мне не нужна помощь от мерзких грязнокровок!» «В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоем месте я бы постирала подштанники, Снивеллус.»
Неужели это все, что они сказали друг другу за семь школьных лет?..
- Я хочу знать, - признался Гарри пустой странице в крупную клеточку, но провел по ней ладонью без всякой надежды.
Странно... Он будто почувствовал что-то. Тепло, схожее с дыханием. Гарри снова погладил листок пальцами - уже осмысленно - и зашептал:
- Я хочу знать, хочу, слышишь? Чтобы это ни было, но я должен знать, зачем ты хранила эту тетрадку. Покажи мне...
Его пальцы словно запутались в потоках воздуха, идущего от пустой страницы, и тут он услышал шепот. Тихий, завораживающий, будто произносимый не голосом человека, а его духом.
«Он должен быть у себя... Я давно не заходила к нему – не может же он на меня рассердиться...»
Гарри отдернул руку и нервно вцепился во влажные бока пивной кружки. Почему-то сразу стало очевидным, кто этот «он», который может рассердиться.
- Снейп, сволочь ты этакая. Если я что-нибудь узнаю, что мне не понравится, я тебя из-под земли достану, - возбужденно прошипел бывший Поттер, набрал полную грудь воздуха и снова потянулся к тетради.
Он прислушивался к голосу и упустил момент, когда уютная кухня куда-то пропала, а вместо ее низкого потолка над ним раскинулись высокие своды замка. «Хогвартс», - догадался Гарри.
Стройная девичья фигурка шла впереди него. Девушка, в которой по темно рыжим волосам - огненно-золотистыми в свете факелов - он узнал свою маму, беспокойно оглядывалась и продвигалась очень неуверенными шажками, будто ждала опасности позади себя и не рассчитывала на хорошую встречу там, куда направлялась.
«Как все-таки странно. Я уже четыре года общаюсь с волшебниками, но по-прежнему только его воспринимаю, как настоящего мага. Как так получается?» Ее мысли тревожили Гарри, но в них была явная насмешливо-веселая нотка, и само их звучание напоминало перезвон хрустальных колокольчиков, поэтому он не заметил и сам, как на его губах появилась улыбка и отразилась в зеленых глазах.
«Иногда мне все-таки кажется, что он рад меня видеть, только изо всех сил старается не показывать. Какой же он смешной, даже здесь, среди своих. Да уж, своих... Там был Джонни, тут Джеймс. Ах, Северус, зачем же ты дразнишь их? Неужели так трудно понять, что с ними тебе не справиться. В одиночку. А этот твой белобрысый покровитель, под чьей защитой ты сумел обзавестись недругами и среди слизеринцев, не желая прикусить язычок и научиться наконец помалкивать, закончил школу, оставив тебя самого разбираться с последствиями ваших сомнительных шуточек... Ума не приложу, почему я иду к тебе, рассчитывая на твою помощь? Ты же такой глупый, Северус, даром, что некоторые преподаватели в твоем присутствии боятся случайно что-нибудь перепутать или оговориться. Ты ведь ничего им не скажешь, но бедняжкам достаточно только посмотреть на твою физиономию и увидеть твою неподражаемую улыбку, так не приглянувшуюся мародерам...»
Услышав прозвище, которое сами себе присвоили отец и его компания, Гарри нахмурился и тут заметил, что они уже стоят у узкой двери в кладовку, видимо, Филча.
Лили осторожно, но с заметным усилием толкнула дверь, пробормотав себе что-то под нос, что Гарри в отличие от ее мыслей не расслышал, и они оказались внутри.
В небольшом помещении было тесновато из-за огромного количества хозяйственной утвари, вроде щеток, ведер и швабр, но довольно светло – сквозь единственное просторное окно лился белый солнечный свет. Посередине на каменном столе стоял котелок, чьи бока лизали язычки пламени. Над котелком вился сиреневый пар и сквозь него на юную ведьму с непонятным выражением взирал очень юный Снейп. Он был похож на того чахлого подростка, которым Гарри его помнил по подсмотренному воспоминанию, только выглядел более уверенным и почти совсем не сутулился. И еще... Молодому человеку показалось, что при появлении Лили черные глаза расширились и стали больше, но тут Снейп спросил:
- Эванс? Тебя никто не заметил? Я не ждал тебя сегодня.
И Гарри с раздражением узнал уже совершенно снейповский надменный голос, от которого у него на затылки встопорщились волоски.
- Нет, конечно. Я, кажется, ни разу не подводила тебя. Что ты делаешь?
Снейп усмехнулся.
- Глупейший вопрос, Эванс. Как видишь – не пляшу и даже не играю на скрипке. Попробуй угадать, чем же я занимаюсь, стоя с палочкой перед кипящим котлом.
- А ты умеешь играть на скрипке? – как ни в чем ни бывало, спросила девушка, совершенно проигнорировав ехидный тон однокурсника. При этом глаза ее весело заблестели.
Снейп же напротив, как показалось Гарри, слегка покраснел.
Гриффиндорец, которому от всей этой ситуации начало становиться весело, насмешливо подмигнул будущему профессору.
- Ты пришла, чтобы выяснить, какие у меня музыкальные таланты? - после некоторой паузы поинтересовался Снейп и очень характерно приподнял бровь, что заставило Гарри расплыться в невольной ухмылке.
«Мерлин мой! И я это... Это чудо боялся? Кого он тут хочет напугать своими гримасами?»
Лили похоже разделяла эмоции невидимого сына, потому что ее губы не покидала улыбка, лишь только она увидела слизеринца, но тут она слегка нахмурилась и серьезно ответила:
- Нет, Северус. Я хотела... Знаешь, Джеральд так и не вышел из больничного крыла. А Марии уже третью ночь снятся кошмары. Она совсем ослабла, бедняжка. Есть еще трое второкурсников, чье состояние беспокоит Помфри. Мне кажется это странным... А тебе?
- Не все справляются с нагрузкой, - осторожно ответил Снейп.
Лили какое-то время смотрела в бесстрастное лицо, потом вздохнула, отвернувшись от Снейпа, и с рассеянным видом стала разглядывать сваленные грудой поломанные прутья от метел. Слизеринец вернулся к своему занятию и начал помешивать варево, но Гарри заметил, что он с явным беспокойством посматривает на девушку, которая направилась к окну и, присев на подоконник, стала чертить на нем прутиком невидимые круги, глубоко о чем-то задумавшись.
Молодому человеку показалось, что оба юных волшебника ведут себя так, будто привыкли к обществу друг друга, причем настолько, что могут просто находиться вместе, занимаясь каждый своим делом. Во всяком случае, Лили будто вообще забыла о Снейпе, а ее мыслей Гарри не слышал. Возможно, потому что они были быстры и сумбурны и не успевали сформировываться в слова. Что же касается Снейпа, то он как раз явно чувствовал присутствие Лили, а взгляды, которые он украдкой бросал в ее сторону, заставили Гарри покраснеть. Несносного слизеринца, который только что изображал тут надменную холодность, совершенно очевидно интересовала мамина фигура, обтянутая школьной мантией, особенно ее заметная верхняя часть. И Гарри совсем бы разозлился, если бы взгляд Снейпа был бы откровенно похотливым, но он смягчался чем-то похожим... на нежность. Или тревогу и, похоже, именно из-за слов Лили.
- Все они магглорожденные, Северус, - заявила вдруг девушка, обращаясь к стене.
Снейп вздрогнул. Отложил палочку и подошел к ней. Теперь Гарри не видел их лиц, только спину Снейпа и мамину руку, вцепившуюся в подоконник.
- Лили, - хрипловатым, но странно притягательным голосом медленно заговорил Снейп, - это может быть совпадение. Насколько я знаю, все они не отличались особыми талантами и действительно могли не выдержать нагрузки. Ты... Ты как себя чувствуешь?
- У меня последнее время часто кружится голова. А вчера приснился кошмар и знаешь, кто в нем был?
- Наверное, я, победивший в нашем с тобой маленьком состязании, затеянном Слагхорном. Между прочим, у меня уже почти готово зелье. А ты так и не приступала к нему. Верно?
- Ах, Северус, я буду только рада, если добрейший старик расстанется наконец с иллюзиями на мой счет. Победа должна остаться за тобой. Это будет справедливо... И ты ошибаешься. Мне снился наш новый учитель, мистер Креспель.
