Гобелен королевы ДжиневрыПрошел месяц с тех пор, как Джеймс стал учеником Магистра. Под руководством Аспасия он обучался грамоте и узнавал множество удивительных вещей об окружающем мире. Чтение и письмо давались ему нелегко; помощник волшебника усаживал его за книгу или пропись с раннего утра и только ближе к полудню они вместе завтракали и Джеймс получал разные другие задания. Больше всего он любил сопровождать Аспасия, когда тот направлялся в аптекарский сад. Уже наступил октябрь и по ночам земля порой покрывалась инеем, но многие растения еще цвели – в саду были особые клумбы для трав, цветущих в определенное время года и даже в определенный месяц. Объясняя Джеймсу жизнь растений, их целебные и магические свойства, обычно замкнутый и молчаливый Аспасий оживлялся и рассказы его очень занимали мальчика.
Постепенно, наблюдая за тем, как черный ворон взлетает на вершину башни, снова спускается вниз и исчезает за флигелем, Джеймс разгадал секрет своего наставника – тот умел превращаться в птицу. Вообще же, мало по малу, мальчик привыкал к волшебству и всяческим необыкновенным вещам. Но хоть он и затвердил слово
"alohomora", дверь во флигель никак не желала ему повиноваться. Застав его как то за очередной попыткой, Аспасий сказал, что всему свое время и что одних только слов для магии недостаточно — с того дня Джеймс стал еще усерднее выполнять все задания, с нетерпением ожидая, когда же Магистр научит его колдовать.
Однажды утром, когда Джеймс корпел над очередной прописью, Аспасий вошел в комнату и велел ему сходить в сад за ягодами можжевельника. Бодро вскочив, Джеймс вприпрыжку побежал вниз по ступеням, радуясь перерыву в занятиях. Спустившись в ту часть сада, где рос можжевельник, он заметил, что из долины поднимается тонкая струйка дыма. Джеймсу до этого казалось, что места вокруг башни Магистра, необитаемы на много миль вокруг — может, сюда забрел странник и развел костер на опушке леса? Но времени раздумывать об этом у него не было – найдя нужный куст, мальчик принялся собирать сизые ягоды в небольшой холщовый мешочек, который теперь всегда висел у него на поясе. Вернувшись к башне, он с удивлением увидел на поляне у флигеля самого Магистра и, приблизившись, низко поклонился. В ответ Магистр сказал:
— Здравствуй, Джеймс Поттер. Ты хорошо показал себя за это время и я доверяю тебе свое первое поручение. Вечером я и мой помощник отлучимся — ты должен будешь остаться в башне и следить за порядком в верхнем покое.
Джеймс от волнения не знал, что сказать и только оторопело смотрел на волшебника который, не дожидаясь ответа, начал спускаться к источнику.
Когда на закате Джеймс подошел к двери башни, та сразу же сама собой, открылась и он поднялся в покой Магистра. Возле окна он увидел Аспасия, в его сером плаще и с вышитой зеленым орнаментом по черному фону дорожной сумкой на плече. Магистр стоял у большого стола, спиной к двери.
— Ты останешься здесь, — сказал он, обернувшись. – Видишь этот сосуд?
Волшебник указал на стол, где на серебряном блюде горел необычный синий огонь, а над ним был установлен небольшой медный треножник, поддерживающий прозрачный пузырек, до половины заполненный темно-красной жидкостью. Неожиданно жидкость стала розоветь; тогда Магистр щипцами достал из глиняного горшочка желтоватый кристаллик и бросил в пламя: оно ярко вспыхнуло и верхушки голубых язычков на мгновение окрасились в изумрудно-зеленый цвет. Жидкость снова потемнела и Магистр продолжил:
— Твоей обязанностью будет поддерживать огонь и следить, чтобы раствор не остыл. Ты понял?
— Да, Магистр.
— Смотри, больше ничего не трогай и не засни.
— Да, Магистр.
— Теперь – до свидания.
Сказав это, волшебник вышел на лестницу, за ним последовал Аспасий. Прежде чем закрыть дверь, он обернулся к Джеймсу и негромко сказал:
— Посмотри на подоконнике, там кое-что есть для тебя. И не бойся.
Когда дверь закрылась, Джеймс услышал два негромких хлопка но, как ни прислушивался, не смог расслышать удаляющихся шагов.
Оставшсь один, он подошел к западному окну – солнце уже опустилось за далекий горный хребет и на бледно-желтом небе ровно и ярко горела планета (Джеймс уже знал, что она называется Венерой); боковым зрением он уловил выше, в темно-синем уже небе, мерцание первых звезд. На подоконнике стояла корзинка, накрытая клетчатой салфеткой. Внутри, к великой радости Джеймса, оказались толстая восковая свеча, несколько яблок и кусочек сыра. Комната уже почти погрузилась во тьму и, подойдя к столу, Джеймс с опаской поднес свечу с синему огню, но фитиль затрещал и свеча зажглась самым обычным пламенем. Тут жидкость в пузырьке стала светлеть и Джеймс торопливо, неловко орудуя щипцами, кинул в огонь новый кристалл. Убедившись, что все в порядке, он пристроил свечу на столе и принялся за еду. Потом он стал осматривать комнату, в которой до этого никогда не находился так долго и совершенно один. Напротив стола был очаг, который, похоже, очень давно не топили; напротив очага, под высоким балдахином с плотными, светло-лиловыми занавесками, должно быть, находилась кровать, а между восточным и северным окном — огромный книжный шкаф. Подойдя к нему, Джеймс стал с любопытством рассматривать корешки книг – оттиснутые на них переплетенные буквы и непонятные золотые и серебряные знаки в неровном свете, казалось, жили своей жизнью; на мгновение мальчику даже показалось, что из шкафа доносится тихое перешептывание. Вдруг за спиной он услышал треск: обернувшись, Джеймс с ужасом увидел, что раствор уже сильно побледнел. Ругая себя на чем свет стоит, он кинулся к столу. Решив больше не отходить от огня, Джеймс забрался на высокий стул с резной спинкой и, покосившись на пузырек, принялся повторять по памяти не очень понятные ему стихи, которые ему было задано выучить.
Через некоторое время Джеймсу наскучило этоо занятие, и его внимание привлек большой, в человеческий рост, гобелен, украшавший стену позади стола. Поерзав на стуле, он решился взять свечу и подойти поближе: на гобелене была изображена процессия дам и рыцарей, путешествующих через густой лес. За ними на мулах и осликах ехали слуги, по обочине дороги рыскали огромные охотничьи собаки, а всю картину обрамлял затейливый узор из переплетенных цветов и ветвей. В самом центре, на сером коне с серебристой сбруей, ехали дама, чьи золотисто-огненные косы, затейливо обернутые вокруг головы, были похожи на корону. Джеймсу не доводилось видеть ничего подобного – удивительно прекрасные, светлые лица, яркие одежды и красивые кони – забыв обо всем он рассматривал их, пытаясь прочитать надписи, вышитые серебряной нитью над головой каждого участника кавалькады.
Внезапно его кольнула тревога – спину как будто сверлил чей-то пристальный взгляд, хотя не было слышно ни единого звука, кроме потрескивания горящей свечи. Мальчику стало страшно, но при мысли о данном поручении он заставил себя резко обрнуться и тут же в испуге прижался к стене: прямо напротив него, на спинке стула, сидела большая ушастая сова и, не мигая, наблюдала за ним. Прежде чем Джеймс успел опомниться, сова отцепила клювом что-то, прикрепленное к ее лапке, взмахнула крыльями и совершенно бесшумно вылетела в южное окно. Джеймс разглядел, что птица принесла свернутый пергамент. Он решил не прикасаться к письму и обернулся чтобы убедиться, что не повредил изумительную картину — и вдруг увидел прямо перед собой ту самую даму-королеву, только теперь она стояла перед ним во весь рост и ее распущенные волосы скрывали платье до пояса. Она смотрела прямо на него, печально и внимательно, но как будто со властью требуя чего-то; губы ее двигались и Джеймсу, который не смел отвести взгляд, показалось что непонятные слова стали доноситься до него как будто из-под воды. Фигура женщины выступала уже за пределы полотна, становясь при этом не ярче, а призрачней; за ее спиной, наоборот, все оживало и слышалось пение охотничьих рогов... тут ноги Джеймса подкосились и он, едва успев оттолкнуться от стены, упал, больно ударившись об угол стола и разбив несколько стоявших близко к краю стклянок.
Когда Джеймс очнулся, было еще темно. Он увидел склонившееся над его лицом лицо Магистра, которое показалось ему каменным, и оцепенел от тоски и ужаса – его наверняка прогонят... Но Магистр поднялся и, не обращая внимания на бледного как полотно Джеймса, проговорил, отворачиваясь к окну:
— С ним ничего не случилось. Я был прав, когда говорил, что он увидит. Но это должно подождать — сова принесла письмо, новости с юга. Сейчас идите вниз и приготовьте все, я должен немного отдохнуть.
Поднимаясь, Джеймс едва чувствовал свои ноги, а левая ладонь сильно болела – на ней был глубокий порез от тонкого осколка.
Не зная, что ему сказать, мальчик смущенно пробормотал:
— Простите меня, Магистр. Я не выполнил задание. — но тут же осекся.
Волшебник стоял перед разбитыми стеклами, положив правую руку на грудь, и тихо, сосредоточенно произносил странные, не складывающиеся в предложение слова (Джеймсу послышалось среди них что-то вроде «
vitrum, instante, reparo»). Мальчику показалось, что осколки, медленно сближаясь, срастаются друг с другом, и он завороженно наблюдал за происходящим – но тут стоявший за его спиной Аспасий дернул его за рукав и прошептал:
— Идем.
По пути Джеймс совершенно пришел в себя и смог выведать, что ночью видел гобелен королевы Джиневры — больше Аспасий ничего не рассказал, зато объявил ошеломляющее известие:
— Со следующего дня мы переселимся в хижину у источника — племянница Магистра, леди Ровена, будет гостить в башне до первых холодов.
