Глава 2. Новая мода английской аристократииОткровенная неприязнь всегда
подозрительна и выдает тайное родство душ.
Уильям Хэзлит
Джеймс ощущал ярко выраженное неудобство, что само по себе было странно для этого юного аристократа, который с детства привык видеть в родном доме незнакомых дядь и тёть, далеко не каждый из которых приходил с добрыми намерениями, однако все обязательно интересовались наследником немалого состояния Поттеров. Но ещё никогда на мальчика не смотрело разом столько народу, причём зрители в среднем были не намного старше его самого. И казалось, все они разглядывали Джеймса пристально, даже придирчиво, полностью игнорируя других ребят. Впрочем, можно было с уверенностью сказать, что каждый из новичков чувствовал то же самое, только многим из них было даже хуже, ведь они попали в совершенно незнакомое место, тогда как юный Поттер уже бывал в школе несколько раз на правах внука директора.
Казалось, ожидание будет длиться целую вечность. Но вот, наконец, в Зал вошёл немного странный сутулый человек в поношенном фраке – завхоз по фамилии Филч – и водрузил на трёхногую табуретку, стоявшую перед шеренгой первокурсников, старую Шляпу, которая по древней традиции и должна была распределить новичков по факультетам. Подумать только, уже почти тысячу лет каждый год происходит одно и то же – Волшебная Шляпа поёт свою наставительно-просветительную песню, её надевают на голову каждому из первокурсников, и она выкрикивает на весь Зал название факультета, который и станет для этого мальчика или этой девочки на ближайшие семь лет второй семьёй. И вот сейчас сам Джеймс стал частью этого ритуала, без которого невозможно представить себе начало учебного года в Хогвартсе.
Песню мальчик благополучно прослушал, погружённый в размышления, какие не свойственные для ребёнка этого возраста. Да и ничего нового он всё равно бы не узнал – Джеймсу с раннего детства было известно, что в школе четыре факультета, на один из которых ему точно нельзя попадать – Слизерин. Впрочем, и из оставшихся трёх выбор был, учитывая родословную Поттера, невелик. Точнее, его не было, по сути, совсем. Конечно, он попадёт в Гриффиндор, другого не дано. Песня закончилась, и профессор МакГонагалл со свитком в руках вышла вперёд и встала немного сбоку от новичков.
– Итак, я буду по порядку называть имя каждого из вас, после чего вы сядете на табуретку, наденете Шляпу, и тогда она уже решит, на какой факультет вас отправить. Начнём. Блэк, Сириус.
Из шеренги относительно уверенно вышел высокого роста мальчик, чьи чёрные волосы были идеально уложены на макушке.
– Мерлин, не понимаю, зачем на таких, как он, Шляпу одевать?! Совершенно пустая трата времени, – немного раздражённо пробормотал Джеймс на ухо стоявшему рядом Северусу, провожая взглядом Блэка. – И так мантикоре понятно, что он попадёт в…
– Гриффиндор! – раздался оглушительный вердикт Шляпы, от чего все присутствующие замерли в изумлении. Блэк на Гриффиндоре – невероятно!
– Какого дементора этот… этот… – Поттер задохнулся, пытаясь подобрать как можно более цензурное определение, – эта ошибка природы теперь делает на Гриффиндоре?! Это какая-то ошибка! Не может быть такого!
– Боюсь, что Шляпа не ошибается, и ты знаешь это лучше меня, – нехорошо усмехнулся Снейп. – Так что тебе, по всей видимости, придётся терпеть общество этого маменькиного сыночка ближайшие годы.
– Избавь меня Моргана от этой пытки! – прошипел юный аристократ, пытаясь не смотреть на наследника другого чистокровного семейства, который теперь с надменным видом расположился за гриффиндорским столом.
За Распределением Джеймс не особо следил, только старался запомнить тех, кто попадал в Гриффиндор – своих потенциальных одноклассников. Особенно в душу ему запала милая девочка небольшого роста, чьи рыжие кудри были в беспорядке разбросаны по плечам, а огромные зелёные глаза лучились любопытством ко всему окружающему. По всей видимости, новоиспечённая гриффиндорка, которая сейчас расположилась напротив Сириуса Блэка, приглянулась и Северусу.
– Как там её звали? – поинтересовался Джеймс у соседа.
– Лили Эванс, – ответил тот, а заметив задумчивый взгляд Поттера, добавил: – Магглорожденная.
– Ты её знаешь?
– Мы практически соседи. Так что пересекались.
Количество нераспределённых первокурсников быстро уменьшалось. К тому времени, когда, наконец, к табурету на негнущихся ногах пошёл ещё один сосед по поезду Джеймса – Питер Петтигрю – в шеренге оставалось лишь шесть человек. Поттер знал, что следующим будет уже он, так что теперь аж трясся от нетерпения. Однако, как назло, Шляпа думала особенно долго, куда же отправить Питера. Спустя лишь минуту, которая показалась нашему герою целой вечностью, вердикт, согласно которому Петтигрю теперь становился членом факультета Гриффиндор, был оглашён. Когда русоволосый мальчик с самым счастливым видом устроился за гриффиндорским столом рядом с ранее распределёнными туда первокурсниками, чьи имена Джеймс запомнил не слишком хорошо, профессор МакГонагалл объявила его имя.
Теперь главное – не показать своё волнение. А какой вообще смысл волноваться? Волноваться стоит таким как этот Питер или странный Сириус Блэк, но уж никак не ему – потомственному гриффиндорцу. И действительно, стоило Волшебной Шляпе только коснуться взлохмаченной макушки мальчика, как Зал огласило громогласное «Гриффиндор». С довольным видом Джеймс снял Шляпу и, всем своим видом показывая, что ничуть не сомневался в решении, важно прошёл к своему столу, где его ждали новые однокурсники.
Приняв поздравления от старших гриффиндорцев, мальчик расположился рядом с Питером и прямо напротив другого мальчика с русыми волосами – Ремуса Люпина – и смог, наконец, посмотреть на стол, за которым сидели преподаватели. В середине на своеобразном троне восседал профессор Дамблдор в роскошной фиолетовой мантии, расшитой звёздами, который, поймав взгляд внука, озорно подмигнул ему. Место справа пустовало, должно быть, дожидалось профессора МакГонагалл, а слева от директора расположился представительный мужчина средних лет с моржовыми усами – скорее всего, это местный учитель Зельеварения – профессор Слагхорн, о котором отец довольно неплохо отзывался. Рассматривание прочих преподавателей пришлось отложить на потом, так как сейчас как раз распределяли Снейпа, и Джеймса интересовало, куда же попадёт его новый приятель. Как оказалось, дорога ему была в Слизерин. Туда же попала и последняя в списке Оливия Забини – высокая девочка с длиннющими чёрными волосами, напоминавшими атласную ленту.
Распределение подошло к своему логическому завершению, и с места встал профессор Дамблдор. Впрочем, к огромному счастью, длинной речи за этим не последовало – директор просто поприветствовал всех в школе и, хлопнув в ладоши, после чего блюда на столах наполнились всевозможной снедью, пожелал ученикам приятного аппетита. Те же долго уговариваться себя не заставили, тут же накинувшись на еду, которая после нескольких часов в поезде, где студенты могли подпитываться только сладостями, казалась необычайно вкусной. Когда первый голод был удалён, первокурсники Гриффиндора решили заняться самым банальным, но верным в их ситуации делом, то есть, перезнакомиться.
Курс оказался небольшим – всего семь человек, из которых четверо были мальчики и только трое – девочки. Причём, статус крови, как оказалось, у всех был разный. Особенно это касалось юных представительниц прекрасного пола. Рыжеволосая Лили Эванс, как нам уже известно, являлась представительницей магглорожденных и до того дня, когда ей пришло письмо из Хогвартса, о волшебстве знала лишь из детских сказок и фантастических книг. Мэри МакДональд – миниатюрная девчушка с копной светло-каштановых мелких кудряшек, обрамлявших милое личико, – являлась полукровкой, то есть, можно сказать, выросла на стыке двух миров, один из которых представляла мать-маггла, а другой – отец-волшебник. И, наконец, Джинилин Фейрилайт, с которой Джеймс уже пересекался благодаря наличию у неё старшей сестры – приятельницы Риты Скитер, была чистокровной ведьмой в энном поколении, хоть и из не очень богатого и известного рода. Помимо неё чистокровными были представители двух действительно древних и титулованных семейств – Джеймс Поттер и Сириус Блэк, которые уже сейчас обменивались убийственными взглядами, не предвещавшими ничего хорошего. Наш старый приятель Питер Петтигрю, как и Эванс, вырос среди магглов, так что чувствовал себя сейчас не слишком уютно, особенно по той причине, что на Гриффиндоре, по поверью, учились благородные смельчаки, а он по природе своей был трусоват. Что касается четвёртого мальчика – Ремуса Люпина, – который был явно молчалив, то он с небольшой неохотой поведал однокурсникам, что с юридической точки зрения он считается чистокровным, так как оба его родителя были волшебниками, но с медицинской он полукровка, ибо его отец – магглорожденный.
Надо сказать, что из новых одноклассников Джеймсу больше всех понравился именно тихий и молчаливый Ремус, который почти весь вечер немного нервно накручивал на палец прядь русых волос. Что касается других, то Питер успел ему надоесть ещё в поезде, Блэка он вообще не считал за человека, достойного внимания, а для тесного общения с девочками Поттер не достиг ещё нужного возраста. Конечно, был ещё Северус Снейп, с которым мальчик подружился за время путешествия из Лондона, но он теперь был на Слизерине, а гриффиндорцы и слизеринцы, как известно, уже много десятилетий непримиримые противники. Впрочем, опять же, если выбирать между Снейпом и тем же Блэком, то тут предпочтение отдавалось явно первому.
Кстати, о Блэке… Что этот хмырь вообще делает на Гриффиндоре, хотя вся его милая семейка уже много поколений не вылезает из-под крылышка «дедушки Салазара»? Неужто, они решили послать своего отпрыска шпионить за своими вечными врагами? Нет, это вряд ли, старшие Блэки никогда бы на такой позор не пошли, они нашли бы другой способ, чтобы достичь цели. Значит… А действительно, что это тогда значит? Что в стройных рядах борцов за чистокровность появился инакомыслящий? Мысль, конечно, абсурдная, но Мерлин их знает, этот их гадюшник уже столько раз между собой породнился, что неизвестно, насколько всё в порядке или не в порядке с их мыслительными процессами. Как бы то ни было, Сириус нашему герою не нравился, причём, судя по всему, это было взаимно, из чего следовало, что не за горами уже первая стычка наследников двух благороднейших и древнейших семейств.
Размышления Джеймса были самым наглым образом прерваны Дамблдором, который, видя, что ученики уже закончили свой ужин, вновь встал с места с явным намерением держать речь. Мальчик широко зевнул, изо всех сил стараясь не заснуть, ибо был предупреждён о главном свойстве речей директора – они длились очень долго. Начало этого учебного года исключением не стало. И если сначала юный Поттер ещё как-то пытался уловить смысл длинных, закрученных предложений, которыми говорил пожилой профессор, то минуты через две бросил это совершенно бессмысленное занятие, тупо рассматривая своих товарищей по факультету. Наконец, после пятиминутной речи, основной смыл которой заключался в пожеланиях студентам удачного учебного года, предупреждении о запрете на колдовство в коридорах и на походы в Запретный Лес и представлении новой преподавательницы Защиты от Тёмных Искусств, фамилия которой начиналась на «Т», Дамблдор пожелал всем спокойной ночи и уселся на место.
Торжественный ужин подошёл к своему логическому завершению. Основная масса студентов сразу столпилась у выхода, стараясь первыми выбраться в холл, чтобы скорее добраться до факультетских гостиных, самые умные же – в основном, старшекурсники – остались сидеть на местах, дожидаясь, пока закончился толкучка. Старосты собрали новичков и, проталкивая себе путь в толпе, повели их в факультетские общежития, предварительно предупреждая их, чтобы те запоминали дорогу. В одной их таких кучек первокурсников, которую вели по лестницам на самые верхние этажи замка, оказался и Джеймс, который шёл бок о бок с молчаливым Ремусом Люпиным, восхищённо разглядывавшим чудеса Хогвартса, попадавшиеся на пути.
– Чёрт, не повезло, – завязал разговор Поттер, когда у группы гриффиндорцев прямо перед носом изменила своё направление одна из лестниц.
– Ты уже бывал в школе? – поинтересовался у однокурсника Ремус. Проницательный.
– Как ты догадался?
– Ты смотришь на всё это так, как будто привык к этому, – русоволосый мальчик пожал плечами. – Даже этот Сириус Блэк выглядит немного удивлённым, а тебе, такое чувство, вся эта красота хорошо знакома.
Джеймс немного повернул голову и скосил глаза на Блэка, у которого на лице и вправду читалось плохо скрываемое удивление, смешанное с восхищением. Темноволосый мальчик шёл в гордом одиночестве, словно подчёркивая свою независимость от всех. Или просто однокурсники сознательно сторонились юного аристократа.
– Не нравится мне он, – пробормотал Поттер.
– Немного странный, – Люпин в ответ пожал плечами. – Выглядит так, как будто что-то скрывает.
– Он же Блэк. А Блэки не должны учиться на Гриффиндоре. Да, это стереотип, но всё же это так и есть. Вся его семья на Слизерине. А его какая нелёгкая к нам занесла?
– Мерлин его знает. Может быть, он не захотел быть слизеринцем, ведь сам знаешь, какое к ним сейчас отношение.
– Отношение отношением, но готов поспорить, что ему завтра же родители громовещатель пришлют.
– А если нет? – прищурился Ремус.
– Тогда наш скользкий друг шпион, и его семья подослала его следить за нами.
– Мерлин, Джеймс, ты детективов слишком много читал?
– Я ненавижу детективы, – усмехнулся брюнет. – Просто я вырос в той же обстановке, что и Блэк, в обстановке, где тебя с малых лет проверяют, достоин ли ты носить ту или иную фамилию, достоин ли ты наследства своей семьи. Возможно, у меня паранойя, но когда лучший друг твоего отца – глава Мракоборческого Центра, который все уши уже прожужжал своей постоянной бдительностью…
Ремус не ответил, так как процессия наконец-то достигла места своего назначения – портрета Полной Дамы, за которым и находился вход в гриффиндорскую гостиную. Изображённая на картине женщина коротко кивнула старостам в знак приветствия и властным голосом потребовала назвать пароль.
– Каменная цепь, – чётко произнёс Фрэнк Долгопупс, занимавший должность старосты, а когда портрет отъехал в сторону, обратился к новичкам: – Пароль надо обязательно запомнить, в противном случае, вы лишитесь возможности попасть в гостиную. Также ни в коем случае нельзя говорить пароль кому-либо с чужого факультета.
Первокурсники дружно закивали, всем своим видом показывая, что поняли, и вся компания, наконец, попала в гостиную, оформленную в тёмно-красным тонах. Пространство комнаты было заставлено креслами и столиками разного размера, а в камине ярко горел огонь. По бокам располагались две лестницы, ведущие наверх. Фрэнк показал мальчикам их спальни, а вторая староста – старшая сестра Джинилин Фэйрилайт – отвела девочек в их комнату.
Спальня мальчиков была небольшой по размеру, но чистой и достаточно уютной. По периметру были расставлены четыре кровати, застеленные бардовыми покрывалами. Возле каждой кровати уже стояли вещи её хозяина. Джеймсу, по его мнению, досталось самое лучшее место – у самой дальней стены, в двух шагах от окна. Единственным минусом было то, что его соседом оказался тот самый Сириус Блэк, неприязнь нашего героя к которому явно была взаимной.
– Э-эх, – жизнерадостно протянул Блэк, растягиваясь на кровати. – Представляю физиономии моих обожаемых родителей, когда им доложат, что я попал на Гриффиндор!
Значит, инакомыслящий. Какая прелесть, аристократ, который пошёл против воли своих родителей, против вековых устоев семьи, против традиций рода. Да уж, ему остаётся только посочувствовать.
– Они будут на тебя ругаться? – испуганно пискнул Питер.
– Пусть делают, что хотят. Мне плевать. Надоели уже со своими традициями! Я, может, не хочу соблюдать весь этот бред и прыгать перед многочисленными родственничками на задних лапах. Я свободный человек и я…
– Никто не свободен полностью, – презрительно перебил его Джеймс. – Любой человек связан нормами морали и неписанными нравственными законами. Лишь те, кто их лишён – безумные маньяки, сидящие в Азкабане, – могут назвать себя по-настоящему свободными.
– Да что тебе известно, Поттер?! – Сириус резко сел на кровати. – Ты так навсегда и останешься связан по рукам и ногам этими нормами и никогда не посмеешь сделать шаг в сторону. Конечно, ведь это будет противоречить воле родителей!
– Может, и так, но я, по крайней мере, не превращусь в человекоподобное чудовище, а останусь тем, кем я был рождён.
– Ты хоть сам веришь в то, что сказал?! – Блэк громко засмеялся. Ремус и Питер с интересом наблюдали за развитием перебранки. – Как можно во всем подчиняться воле чокнутых родителей? Ведь жизнь-то наша, мы сами решаем, как её провести. А семья – это совершенно тупая, бессмысленная обуза, которая только мешает всему…
Джеймс не выдержал. Для него семья была святым, тем, ради чего он жил, мальчик просто не представлял своей жизни без родных, а идти против воли родителей, какой бы она не была, для него было чем-то совершенно немыслимым, бредовым. Поэтому он, не в силах больше слушать эту чепуху, просто с размаху заехал Блэку кулаком в нос. Тот, не желая оставаться в долгу, тут же ответил обидчику тем же. И завязалась драка. Два юных аристократа, напоминавшие сейчас обычную маггловскую шпану, изо всех сил дубасили друг друга, сцепившись на полу. Наконец, до их соседей по комнате дошло, что вообще-то надо бы начать разнимать драчунов, и мальчики принялись оттаскивать своих соседей по комнате друг от друга, что сопровождалось, ярыми протестами как физическими, так и словесными. Наконец, мальчишек отцепили друг от друга и оттащили по разным углам комнаты. Под левым глазом у Сириуса красовался лиловый синяк, а нос был как-то погнут в сторону. Ещё пару минут назад аккуратная причёска превратилась в подобие маггловской швабры для мытья полов. Джеймс выглядел ненамного лучше. Из носа тоненькой струйкой текла кровь, а дужка очков была заметно погнута, причём Поттер как-то уж слишком аккуратно придерживал правой рукой запястье левой.
– Да вы с ума сошли! – осудил Ремус своих соседей, смотревших друг на друга с откровенной неприязнью.
– Это он с катушек съехал! – Сириус зло кивнул на противника. – Набросился на меня, как зверь на свою добычу.
– Нечего было такой бред говорить о семье! – выдохнул Джеймс, стирая рукавом мантии кровь.
– Какое твоё дело, что я говорю о СВОЕЙ семье?! Может быть, тебе в этом смысле повезло больше, но у меня родители просто помешанные на своих традициях идиоты.
– Они твои родители! Какими бы они не были, они, в первую очередь, твои родители. И ты не смеешь так о них говорить!
С этими словами Джеймс сбросил с плеча руку Ремуса, державшего однокурсника, двинулся к своей кровати и, задёрнув полог, устало сел на постель. Прекрасно, он всего несколько часов в Хогвартсе, а уже успел подраться! Если бы об этом узнал отец, он бы явно не был в восторге. Да уж, не так юного Поттера учили знакомиться с новыми людьми, совсем не так. Но этот Блэк… Он просто невыносим! Нельзя же такое говорить о своей семье!
Мальчик снял очки и взмахом палочки вернул дужке нормальное состояние. Уж что-что, а заклинания, помогающие «общению» с очками, он знал с малых лет, ибо врождённая близорукость, унаследованная от матери, заставляла его с раннего детства носить очки. Отец говорил, что, когда Джеймс станет старше, он сможет исправить зрение с помощью специального комплекса зелий, но пока у него не было иного выхода, кроме как носить маггловское приспособление, помогающее видеть лучше.
Спал Поттер очень плохо. Сначала он долго ворочался под одеялом, силясь заснуть, а когда сон, наконец, пришёл, мальчика преследовали кошмары, в которых непременно фигурировал этот самый Сириус Блэк. А проснулся Джеймс от мерного стука капель дождя по оконному стеклу, который на пару с тиканьем будильника создавал неповторимую музыку, навевавшую грусть. Сначала мальчик вообще не понял, где находится, – кровать казалась ему слишком узкой и твёрдой, воздух слишком затхлым, одеяло слишком тяжёлым, простыня слишком сырой, а собственная голова просто деревянной. Потихоньку начала проясняться картина вчерашнего дня в принципе и вечерней перебранки в частности, от чего настроение изменилось далеко не в лучшую сторону.
Нащупав на прикроватной тумбочке очки, гриффиндорец надел их на переносицу и глянул на часы, стрелки которых показывали ровно двадцать минут седьмого. Рано ещё, конечно, – если Джеймсу не изменяла понять, то завтрак начинался только в восемь, а уроки в девять. Однако надежды снова заснуть уже не было. Выудив из чемодана, который ещё надо будет разобрать, полотенце, зубную пасту, мыло и зубную щётку, мальчик осторожно отодвинул полог и, стараясь не разбудить соседей, которые ещё мирно спали, направился в ванную комнату. Закончив утренние процедуры, он вернулся к своей кровати, чтобы переодеться в школьную форму и собрать учебники, которые могли понадобиться за день. После этого он, широко зевая, пересёк спальню и спустился по винтовой лестнице в гостиную, где атмосфера была гораздо более приятной, нежели наверху. В камине ярко горел огонь, весёлое потрескивание сгорающих дров заглушало стук дождевых капель, что действовало благоприятно. Джеймс сел в одно из кресел и подвинулся поближе к камину, стараясь согреться, и, достав из сумки учебник по Трансфигурации, начал бездумно листать эту толстую книгу. Благодать! Так бы и просидеть весь день в тишине и покое… Пустой желудок выразил ярый протест по отношению к этой мысли звонким урчанием.
Впрочем, не только желудок не желал оставлять Джеймса в покое. Очень скоро с лестницы, ведущей к спальням девочек, раздались шаги, и в гостиную спустилась миниатюрная рыжеволосая гриффиндорка, яркие зелёные глаза которой с интересом и удивлением разглядывали товарища по факультету. Вроде бы, это та самая магглорожденная, которую он со Снейпом вчера обсуждал, – Лили Эванс с их курса. Мило, очень мило.
– Привет, – несмело произнесла девочка, садясь в соседнее кресло. – Ты что тут в такую рань делаешь?
– Не спалось. А ты?
– Тоже, – Лили немного смутилась. – Ты ведь Джеймс, так?
– Угу. А ты нам вчера за столом рассказывала, что твоя сестра очень расстроилась, что её не взяли в Хогвартс, а тебя взяли?
– Да. Петуния действительно очень хотела поехать в школу, хоть и не показывала это. Жалко, конечно. Наверное, из неё вышла бы неплохая колдунья. Знаешь, я так боюсь.
– Боишься? – удивился Джеймс. – Чего?
– Ну, я же магглорожденная. Мне придётся начинать всё с полнейшего нуля, а у вас база уже есть. Вдруг я буду худшей ученицей, и меня исключат?
– Не исключат, не волнуйся. В Хогвартсе учится много магглорожденных, и все справляются. Есть даже такие, из которых вырастают великие волшебники.
– Правда?
– Правда. Только для этого надо много учиться. Впрочем, не только магглорожденным, но и всем, ведь дома нас не особо учат магии. Я, например, знаю только самые простейшие заклинания.
– А какой твой любимый урок?
– Не знаю. Мне интересна Трансфигурация и боевая магия, то есть, получается, что Защита от Тёмных Искусств. А ты чем интересуешься?
– Зельями, – на лице Лили появилась застенчивая улыбка. – Представляешь, я даже пару недель назад пробовала варить простенькое снотворное в кастрюле на маминой плите.
– И как? – у Джеймса глаза на лоб полезли. Варить зелье в кастрюле на плите! Слава Мерлину, что отец не слышит!
– Самое странное, что получилось. Я сама так удивилась. Знаешь, когда у меня будет свой собственный дом, я обязательно хочу себе алхимическую лабораторию!
– У меня дома есть крутая лаборатория. Мой отец очень талантлив в Зельях, а вот я в них совсем ничего не понимаю. Мне не познать прелесть кипящей в котле болотного цвета жижи.
– Ты всегда такой? – хихикнула девочка.
– Какой?
– Лиричный.
– Нет, просто я не выспался, а на улице отвратительная погода, – Поттер привычным движением руки растрепал ещё больше и так пребывавшие в художественном беспорядке волосы.
– Ты такой смешной.
– Я смешной?! – да уж, смешным его точно ещё никто не называл. Разве что мама, когда ему было года четыре. Впрочем, почему-то Джеймс уже сейчас был готов простить ей всё, что угодно.
К счастью, а может, и, к сожалению, на этой замечательной ноте их разговор был прерван товарищами по факультету, которые начали уже спускаться из спален. Приближалось время завтрака. Среди лиц мужского пола оказались и соседи Джеймса по спальне, которые с помятым видом шли немного поодаль друг от друга. Крайне обиженный Питер спускался первым, за ним следовал Ремус, бросавший немного осуждающие взгляды на Блэка, у которого, как с каким-то садистским удовлетворением заметил Поттер, под глазом красовался приличных размеров синяк – доказательство вечерней разборки. Не глядя на вчерашнего противника, Сириус, гордо задрав нос к потолку, покинул гостиную, смахивая на ходу с мантии пылинки. Настроение нашей светлости явно оставляло желать лучшего.
– Доброе утро, – Джеймс встал навстречу двум другим однокурсникам.
– Уже не такое доброе, как хотелось бы, – поморщился Ремус.
– Дай-ка я догадаюсь, неужели, Блэк опять что-то учинил?
– Обозвал Питера сам–знаешь–как.
– Наше чистокровное высочество считает ниже своего достоинства спать в одной комнате с магглорожденным? – Поттер закатил глаза. – Ну и пусть катится к себе подобным в Слизерин! А лучше вообще в другую школу.
– Джеймс, так тоже нельзя, – мягко сказал Люпин, когда мальчики выходили в коридор. – Я понимаю, что взаимная неприязнь у вас в крови, но пойми, что вам ещё семь лет учиться вместе.
– Знаешь, что самое страшное? Я это прекрасно понимаю. Но, чёрт возьми, я ничего не могу с собой поделать! Меня просто бесит этот маменькин сынуля, которому вдруг резко захотелось свободы и независимости.
– Кстати, ты не боишься, что тебе может влететь от учителей за синяк под глазом Блэка?
– Вряд ли, – пожал плечами Джеймс. – Понимаешь, ему, скорее всего, гордость не даст рассказать кому-то из учителей, что его кто-то побил. Вот увидишь, придумает, что ударился об косяк, или ещё какую-нибудь глупость.
– Почему ты так уверен?
– Я же сам аристократ. А когда купаешься в этом соку с детства, подобное становится уже предсказуемым.
Остаток пути до Большого Зала, на котором, к счастью, мальчики умудрились не заблудиться, прошёл в тишине – гриффиндорцы обдумывали каждый своё. За завтраком, во время которого старосты выдали всем расписания, разговоры также были сведены к минимуму. Впрочем, стоило первокурсникам бросить взгляд на расписание, тут же начались горькие жалобы – первым уроком значилась Трансфигурация, после неё Заклинания и Травология. Замыкало это шествие двойное Зельеварение. Что ж, милейший день.
Профессор МакГонагалл имела одно очень интересное свойство – она никогда не повышала голос на уроках, но при этом её нельзя было не слушать. Декан Гриффиндора была необыкновенно строга, и первокурсникам сразу стало понятно, что даже ученикам собственного факультета она поблажки делать не собирается. Первый урок профессор начала с грозной речи, смысл которой сводился к тому, что на её уроках нет места баловству и прочему, что не имеет отношения к её предмету, причём, ни у кого желания проверять, что будет в противном случае, не возникло. Практическое задание МакГонагалл дала уже на первом уроке – первокурсникам предстояло осуществить превращение спички в иголку, что, разумеется, было наиболее простейшим видом Трансфигурации, однако далеко не каждому это оказалось под силу.
Джеймс задание выполнил, хоть оно далось ему и не так просто, как он ожидал. Ремус никак не мог заставить конец уже металлической спички заостриться, у Питера же дело обстояло совсем глухо. Из девочек трансфигурация удалась Джинилин и Лили, причём последняя светилась, как начищенный чайник, когда профессор, похвалив её, присудила Гриффиндору десять баллов. Мэри МакДональд вообще умудрилась увеличить спичку чуть ли не в десять раз, а Блэк, показывая себя истинным джентльменом, пытался вернуть спичке нормальные размеры, но добился лишь того, что она стала ярко-красного в золотую полоску цвета. Разумеется, профессор МакГонагалл ничего не стоило устранить последствия этого недоразумения, что она и сделала, предварительно сняв с факультета пятнадцать баллов. Однако на этом шоу не закончилось – декан узрела синяк под глазом Сириуса.
– Мистер Блэк, извольте объяснить, что у вас с лицом? – строго поинтересовалась она.
– У меня всё в порядке с лицом, профессор, – невозмутимо заявил темноволосый мальчишка.
– А как же синяк под глазом?!
– А, Вы про это! Так это же модно! Вы знаете, у английской аристократии появилась новая мода.
– Интересная мода, – МакГонагалл поджала губы. – Мистер Поттер, это так?
– Ну, раз Сириус говорит, то значит, так, – пожал плечами Джеймс. Кажется, пронесло. Новая мода аристократии. Гениально, Блэк, десять баллов!
– Тогда почему же Вы не следуете этой моде?
– Видите ли, профессор, я предпочитаю следовать только той моде, которая не наносит существенного вреда моей внешности и здоровью, – Поттер с трудом сдерживал улыбку, про себя добавляя: – И умственным способностям.
– Что ж, превосходно, – судя по всему, декана устроило это объяснения, хотя можно было догадаться, что она не очень поверила. – Теперь подведём итоги урока…
* * *
Первый учебный день почти закончился, дело осталось за малым – вытерпеть двойное Зельеварение, которое должно было пройти совместно с первокурсниками из Слизерина, которых в этом году тоже было не слишком много. Преподавателем Зелий был профессор Слагхорн – известный в особых кругах талантливый алхимик, который, впрочем, ничем среди десятков своих коллег не выделялся. Внешностью профессор обладал поистине представительной – фигура по форме напоминала сильно раздувшийся мячик, а огромные усы придавали ему сходство с моржом.
Джеймс на урок прибежал одним из последних, так как в одном из коридоров школы его задержал противный полтергейст, целью существования которого было явно портить жизнь другим. Пивз летал по школе с непонятно откуда взявшейся маггловской теннисной ракеткой, которой бил всех и всё, что попадалось ему на пути. От расправы юного гриффиндорца спасло появление Кровавого Барона – приведения подземелий Слизерина, которое и было единственным обитателем Хогвартса, которого боялся хулиган Пивз. Однако значительная часть перемены всё равно была безвозвратно утеряна, и Поттер ворвался в класс Зельеварения только с ударом колокола, возвестившим о начале урока.
К счастью, Слагхорна ещё не было в классе, так что снятия баллов мальчику удалось избежать, но перед ним сразу же встала другая проблема – с кем сесть. Место за одной партой с новым другом Джеймса Ремусом уже было занято Питером Петтигрю. Лили Эванс сидела вместе с Мэри МакДональд, а перспектива садиться рядом с Блэком его не прельщала. Так, отлично, можно сесть с вчерашним попутчиком, то есть со Снейпом, что гриффиндорец и поспешил сделать.
– Привет, – улыбнулся знакомому Северус.
– И тебе того же.
Со всех сторон тут же раздался подозрительный шепоток. Ну, разумеется, гриффиндорец и слизеринец, по собственной воле сидящие за одной партой, – зрелище, мягко говоря, не обычное. Однако в этот самый момент как раз вошёл в класс учитель, и разговоры разом стихли, ведь никому не хотелось заработать наказание уже в первый день, а характер профессора был ребятам пока неизвестен.
– Здравствуйте, друзья мои! – жизнерадостно начал Слагхорн. – Вы все пришли сюда, чтобы начать изучать точнейшую и сложнейшую науку Зельеварения, которая, я надеюсь, вам понравится, и в каждом из вас проснётся к ней талант. Если кто забыл, напоминаю, что меня зовут профессор Слагхорн, и я буду, как минимум, ближайшие пять, а для кого-то и все семь лет учить вас искусству приготовления зелий различной степени сложности. Начнём мы, разумеется, с самого простейшего, ну а, оканчивая школу, вы будете уметь варить такие сложные зелья, о которых сейчас даже не представляете. Уже очень скоро вы поймёте, что порой с помощью самых разнообразных зелий и их умелого использования можно сделать куда больше, чем помахиваниями палочкой, которым вас учат на других уроках. Конечно, немногие способны понять красоту бурлящего котла и оценить её, но я надеюсь, что в вашем классе таких будет большинство.
Джеймсу было очень интересно наблюдать за однокурсниками во время речи профессора. Лили нетерпеливо ёрзала на стуле, мечтая поскорее показать свои способности, Мэри периодически оборачивалась назад, поглядывая на Блэка, который откровенно спал на парте. Джинилин Фэйрилайт сначала внимательно слушала зельевара, но потом, осознав, что ничего нового она сейчас не узнает, сонно оглядывала класс, старательно сдерживая зевоту. Мальчик и девочка со Слизерина, вроде бы их звали Оливия Забини и Рабастан Лестрейнж, играли на парте в крестики-нолики, а двое других мальчиков с того же факультета – Джеймс не помнил их имена – о чём-то тихо переговаривались. Питер и Ремус, по всей видимости, честно слушали речь, по крайней мере, никаких поворотов в стороны и назад с их стороны заметно не было. Снейп же, периодически фыркая, что-то усиленно вырисовывал на своём пергаменте.
– Итак, сегодня мы начнём с приготовления простенького сонного зелья, рецепт которого вы видите на доске. Время приготовления – двадцать минут, в итоге зелье должно получиться нежно-жёлтого оттенка. Все ингредиенты у вас должны быть, но если чего-то не хватает, можете взять в шкафу около левой стены. Если понадобится моя помощь, поднимайте руку, я обязательно подойду. Приступайте.
В ближайшие двадцать минут Джеймс окончательно убедился в том, что у него нет даже намёка на талант к Зельям. Нет, зелье он в итоге сварил, его цвет даже отдалённо напоминал нужный, но соблюдать нужные пропорции ингредиентов, время добавления, температуру огня под котлом и прочие точные штучки, на которых и построена эта наука, мальчику было необъяснимо сложно. Впрочем, утешало то, что в классе были те, у кого получилось ещё хуже.
После перемены, на протяжении которой Джеймс на пару с Ремусом утешал Питера, у которого котёл вообще взорвался, профессор разбирал самые распространённые ошибки, после чего диктовал материал по нужной теме, а ученики записывали. Под конец Слагхорн добавил, чтобы никто не расстраивался, ведь это был только первые раз, поэтому у них ещё всё впереди.
Вечером Джеймс чувствовал себя, словно выжатый лимон, который не просто до последней капли выжали, но и заставили его работать после этого. Надо сказать, что так напрягаться мальчик, мягко говоря, не привык, ведь его весёлая и непринуждённая жизнь до этого дня была разбавлена лишь периодическими светскими приёмами, на которых следовало себя вести как и подобает юному аристократу, и занятиями с частными учителями, которых отец приглашал в поместье для дошкольного обучения своего отпрыска. Ну а сейчас мозгам Поттера пришлось работать весь день напролёт, да и вечером отдохнуть из-за домашних заданий, количество которых уже сейчас было немалым, не удалось. И что-то подсказывало гриффиндорцу, что дальше будет не лучше, а только хуже.
Поттер отложил конспект по Трансфигурации и, сладко зевнув, осмотрел гостиную. Из однокурсников тут были только Джинилин и Лили, корпевшие над заданием по Зельям, и Питер, всё пытавшийся превратить спичку в иголку. Зато в одном из кресел у камина мальчик обнаружил Риту Скитер, которая ничем важным занята не была, и тут же подошёл к ней и опустился в соседнее кресло.
– Ну как первый день? – поинтересовалась приятельница.
– Утомительно. Такое чувство, что от такого количества информации голова сейчас развалится.
– Ничего, привыкнешь скоро. А уже через год будешь просто мечтать о том объёме домашних заданий, который вам дают сейчас. По себе знаю.
– А если не привыкну? – мрачно буркнул Джеймс.
– Все привыкают. Ты не первый и не последний такой. Кстати, что ты там вчера говорил про свои гениальные планы?
– Что говорил вчера, сегодня уже не помню, но сегодня скажу, что исполнение всех гениальных планов придётся отложить до той поры, когда я привыкну к школьной жизни.
– То есть на неопределённые сроки, – фыркнула Рита. – А жаль. Я так надеялась, что в начале года, когда не так много задают, можно будет устроить школе хорошую встряску…
– Вот и устраивай. Флаг тебе в руки, что называется, и пёрышко…
– Нехорошо уклоняться от обязанностей! Ты у нас всю жизнь был мозгом операции, а я всегда исполнителем, так что не надейся увильнуть!
– Я и не пытаюсь увильнуть, – начал оправдываться Джеймс. – Я просто взял небольшой отпуск в нашей милой организации, так что если тебе что-то нужно сейчас, управляйся сама. У меня сейчас куча других проблем.
– Например? Хотя, нет, можешь не объяснять, я уже сегодня за день насмотрелась на физиономию Блэка с милым синяком под глазом. Настолько я понимаю, эта «новая мода английский аристократии» зародилась благодаря твоим усилиям?
– Что я могу поделать, если этот придурок меня просто бесит?
– Джим, в этой жизни будет много людей, к которым ты будешь относиться отрицательно, но всех их побить же ты не сможешь.
– Вот только не надо мне морали читать, – мальчик поморщился. – Ты мне лучше скажи, что у нас в этом году с квиддичем?
– Да ничего хорошего, как всегда. Пожалуй, слабее, чем у нас, команда только у Пуффендуя. Нет, я не скажу, что совсем всё безнадёжно, но охотники у нас никудышные, благо, они в этом году заканчивают школу, так что в следующем, думаю, сможем набрать понормальнее игроков. Спасибо хоть на том, что у нас ловец приличный, хотя от идеала далёк.
– А капитан команды у нас кто?
– Тед Тонкс. Он же загонщик. Неплохой малый, играет хорошо. Второй загонщик – Френк Долгопупс. Ну а вратарь – твоя верная слуга. Но честно говоря, не знаю, надолго ли я останусь в команде. У меня же зрение портиться начало, я не говорила?
– Ну и что? Я тоже почти слепой, – Джеймс привычным жестом поправил съезжающие очки. – Но, поверь, это не помешает мне в следующем году начать играть за факультетскую сборную.
– Но я в отличие от тебя ещё не совсем самоубийца, чтобы играть в квиддич в очках. Не хватает ещё, чтобы бешеные бланджеры их разбили!
– Мерлин, ты так говоришь, как будто не существует возможности их починить!
– Вот только не надо мне сейчас описывать все достоинства квиддича по сравнению с целыми очками! – усмехнулась Рита. – Я же ещё ничего не решила. Этот год я точно отыграю в сборной, а там посмотрим. Да, кстати, возвращаясь к «новой моде»… Может, и тебе милый фингальчик сделать? Будете с Блэком оба такие модные щеголять!
– Лучше Люциусу Малфою сделай. Ему это пойдёт больше.
– Знаешь, это была прекрасная идея! – дьявольски усмехнулась гриффиндорка. – Хотя нет. Ему больше пойдёт расцарапанное лицо.
– Дерзай. Ты, помнится, жаловалась, что он к тебе в конце прошлого года приставал, так что…
– Ладно, можешь оставить Малфоя на моё попечение. Возвращаясь к Блэку…
– Не надо к нему возвращаться! Мне с ним ещё семь лет в одной комнате жить!
– Да, а ты не хочешь написать письмо домой?
– И что же ты мне предлагаешь там написать? «Мама, папа, привет. Я вчера попал на Гриффиндор, но это и так чайнику было ясно. Это была единственная хорошая новость. Опять же вчера я успел поссориться и подраться с Сириусом Блэком, которые тоже попал на Гриффиндор и теперь будет отравлять моё существование все семь лет. Сегодня был ужасный день, я и подумать не мог, что придётся столько работать. Я окончательно понял, что я полнейший ноль в Зельях…». Супер, правда?
– Ага. Твои родители будут в восторге. Ладно, друг мой, устала я что-то. Пойду-ка я спать уже и тебе советую сделать то же самое.
– Спокойно ночи, – буркнул гриффиндорец.
– Да кстати, Джеймс, – уже стоя на первой ступеньке лестницы, Рита обернулась. – Советую быть поосторожнее. Слухи в Хогвартсе разлетаются очень быстро.
_____________________________________________________________________________
Знаю, знаю, что просто жуткая сволочь, которая не умеет выполнять свои обещания, но тут я мало в чём виновата. Все претензии по поводу задержки проды прошу предъявлять моей бете, у которой сие счастье валялось на компе с прошлого четверга, а она не могла до неё доползти по причине подготовки к экзаменам. Так что вот. Когда будет следующая глава, сказать не могу, но думаю, что до 20 числа управлюсь, а то я потом собираюсь на дачу к соавтору, где мы хотим провети как минимум недельку. Но ничего гарантировать не могу, так как у меня ещё экзамены не закончились. Полностью свободна я буду только после всё того же двадцатого, когда у меня будет выпускной. Так что вот. Что называется, надейтесь и ждите.
ЗЫ: Кстати, это вообще кто-нибудь кроме тех нескольких человек, которые осчастливили меня отзывами читает? А то у меня складывается впечатление, что нет...
