Глава 4Дорогие читатели! Нашлись добрые люди и сказали мне, что обновления на этот фик не приходят. Так что кто ждет продолжения - проверяет сам)))
Услышав эти слова, Гермиона решительно спустилась в гостиную. Она знала, что не о ней заботится Северус, а о себе. Она все это знала и прекрасно понимала, так же, как понимала о полной бессмысленности её борьбы. Но боролась же. Наверное, про себя Снейп называет это «глупым гриффиндорским благородством».
- Доброе утро, - она легко улыбнулась, после чего подошла к Флавии и нежно поцеловала её. – Как спала?
- Отлично! Гермиона, у меня тут появилась идея – давай сходим в ту пещеру!
- Какую пещеру? – нет, она прекрасно понимала, в какую именно пещеру они собираются, но ей необходимо выиграть время.
- На утесе Загубленной Девушки. Я научу тебя прыгать со скалы вниз и плавать под водой. Пошли, а? Не то у меня скоро закончатся каникулы, и я всю буду в этой гадкой и противной учеба, а она занимает все мое время! Гермиона, соглашайся, это же не очень далеко!
Согласиться, пойти развеяться и отдохнуть – все это очень привлекало её. Но как быть с Северусом? С ними он добровольно не пойдет, и не тащить же его силой…А оставлять дома одного опасно. Гермиона боялась, что он уйдет. Ему ведь все равно, так что он спокойно может взять и покинуть их уютный дом, и она никогда больше не увидит его. А может, стоит дать ему некоторую свободу? Может, следует показать, что он волен в своем выборе, и никто его не держит, никто не следит за ним?
- Хорошо, Флавия, уговорила! Я только позавтракаю, и мы поедем, - она села за стол и спокойно налила себе чай. А в душе в это время проносился ураган.
- Северус, ты поедешь с нами? – милый, наивный ребенок! Она так надеется, что её любимый Северус согласиться составить им компанию.
- Нет, - он говорил медленно, тщательно подбирая слова, - раз уж дома никого не будет, я смогу поработать в тишине над…теми лекарствами, которые я варил, когда ещё жил у вас. Мне надо закончить парочку экспериментов. Я поеду с тобой как-нибудь в другой раз.
«Врет и не краснеет», - пронеслось в голове у Гермионы. Никакого другого раза не будет, это понятно. Однако игра Снейпа заслуживала если не восхищения, то аплодисментов точно.
- А я надеялась…, - завела было девочка, но Гермиона оборвала её:
- Раз Северус говорит, что потом, значит потом. Нам и вдвоем будет хорошо, - или ей показалось, или он посмотрел на неё с благодарностью.
Завтрак проходил в молчании. Иногда Флавия пыталась завести разговор, но никто из взрослых не стремился его поддержать, и она оставила свои попытки. Если им нравится сидеть набрав воды в рот – пусть сидят. Интересно, когда они одни, они вообще не разговаривают?
- Флавия, ты пока собери свои вещи, а я оденусь, - этот мягкий, спокойный и уверенный тон стоил Гермионе титанических усилий.
- А посуда?
- А посуду помоет Северус – он же остается дома. – она посмотрела на него и улыбнулась. Ей показалось, что за прошедшие годы он привык к мытью посуды. А даже если он против, её это не волнует сейчас. Она всегда носилась с ним, как с хрупким сосудом, и он ещё ни разу не отплатил ей тем же. Так что она уходит со спокойной совестью. И с очень неспокойной душой.
***
До Пуэрто де ла Эстако добрались быстро, ещё до обеда. От их городка, Марета, на машине не больше часа езды. А местные таксисты всегда славились своим неумением ехать меньше восьмидесяти километров в час по горному серпантину, так что ждать встречи с прошлым долго не пришлось. Да, для Гермионы это была настоящая встреча. Вот здесь она впервые за много лет увидела Северуса. Он держал Флавию за руку и продирался сквозь толпу туристов. А вот от этого причала отошла та лодка, что увезла их в удивительную бухту. Да, вон и тот же самый старик, все так же сидит и смотрит в море. Казалось, что она никуда не уезжала, что не прошли года, и что все это произошло только вчера. Странно и страшно одновременно.
- Флавия, отведи меня на тот утес, - она не собиралась туда идти. Даже когда девочка предложила посетить его, она надеялась, что сумеет отвлечь её. Она всегда избегала думать о пещере, о красной луне и пении океана. Эти мысли ранили её, слезы приобретали собственную волю, а сердце сжималось в маленький испуганный комочек. Но сейчас, оказавшись так близко от места, где все началось, желание вспомнить пересилило страх. Желание вспомнить того Северуса, такого спокойного, уверенного, такого родного и любимого, затмило все. Тогда ей казалось, что она ему интересна, тогда он был добрым и милым. А теперь…все равно что и нет человека.
В пещере было прохладно. Но теперь её заливало светом солнце, а не луна. Вот те же сосны – как часто они снились Гермионе по ночам! Вот те камни внизу – если упадешь на них, то разобьешься насмерть. А вон тот валун вдалеке – до него на спор плавала Флавия. Как же давно это было…как давно они были счастливы. Отчаяние и безысходность затопили её. Быть может, зря она старается? Ведь все равно не будет все как прежде – они не смогут сидеть тут и спокойной разговаривать ни о чем, не смогут беззаботно смеяться…
- Гермиона, давай прыгать со скалы!!! – Флавия уже успела скинуть с себя платье и осталась в одном купальнике.
- Я боюсь, ты что!
- Ну ты же собиралась прыгать! – личико Флавии нахмурилось, и она стала похожа на ту маленькую девочку, которую помнила Гермиона.
- Да, милая, собиралась, но теперь мне просто страшно. Давай в другой раз. Я соберусь с духом, и тогда…
- Но тебе понравится, стоит только попробовать! Это так весело! И совсем не страшно!
- Нет, давай просто посидим. И помолчим.
Наступила тишина. То ли Флавия поняла, что женщине надо подумать, то ли ей просто надоело спорить, но предложений она больше не вносила.
- Я хочу встретить тут закат, Флавия. Если ты устала, то можешь идти домой. Совсем не обязательно ждать меня.
- До заката ещё много времени. Ты собираешься просто сидеть здесь?
- Да. Мне тут нравится, и я…я соскучилась по этому месту. Я дождусь, пока солнце сядет, и поеду домой. А ты иди на автобус. Так будет лучше. Не надо возвращаться к Северусу, ты же видишь, он несколько изменился.
- Он стал совсем другим. Что с ним? Я не понимаю что, но чувствую, что что-то не так. Даже когда он лежал без сознания у нас в доме, он был ближе ко мне, чем сейчас. Что случилось?
- Я и сама не знаю что, - Гермиона вздохнула. - Я встретила его в Лондоне уже таким. Наверное, наша та ссора много изменила, я не знаю. С тех пор он изменился. Стал совсем другим, как будто потерял сам себя. Но он вернется, я знаю. Ему просто необходимо время. Оно нам всем необходимо. Дай ему его. Все станет как прежде.
Конечно же она знала, что ничто не будет так, как прежде. Знала и лгала. Но это – ложь во благо. Возможно, стоит вообще покинуть этот остров, чтобы ничто тут не напоминало о прошлом и не бередило раны. Тогда это ложь не будет иметь значения, и Флавия просто никогда не увидит их вновь, а со временем и забудет, что Северус был когда-то на этом свете. Да, наверное, так будет лучше для всех. Она только сейчас увидит красное солнце, садящееся за кромку воды, и уйдет. Если только…
- Флавия, сегодня будет красная луна?
Девочка подняла голову и посмотрела на небо. Она тщательно вглядывалась, ища одной ей известные знаки, и, наконец, произнесла:
- Наверное будет, но я не уверена. Небо не такое ясное для луны, но все может быть. Ты хочешь и её увидеть?
- Да, не отказалась бы. Но ждать придется долго…
- Можешь подождать, а можешь и не дождаться. Вот завтра она точно должна быть.
- Ладно, там видно будет. Давай, иди домой, не стоит волновать мать, - наверное, донна Исталко не будет волноваться, и она знала, что все это пустые слова. Но девочка должна уйти. Она должна понять и уйти.
- Пока, Гермиона. На выходные мы вас ждем, - она обняла её и чмокнула в щечку.
- Да, мы непременно будем, - поцеловав ребенка в ответ, пообещала она. – Мы позвоним заранее и обговорим день и время.
- Замечательно! – и Флавия ускакала прочь. Такая юная, милая, прекрасная. Девочка из другого, розового мира, где есть только добро и любовь. Раньше Гермиона и сама жила в этом мире, но теперь он разбился на осколки. А у Флавии никогда не разобьется. Она не такая.
День катился мучительно медленно. Беспокойство о Северусе, жара, воспоминания – все это не давало расслабиться и насладится чудным пейзажем. Как там Снейп? Не случилось ли чего с ним? Он ведь ничего не видит…или видит что-то. Гермиона очень надеялась, что у него хватит ума не уходить из дома. И что он не будет ничего варить сам, что он не порежется и не заблудится.
«Это просто глупые мысли, дурочка, - одернула она себя, - ну что может произойти? Он находится с тихом месте, в уединенном доме, который никто никогда не найдет. Скорее всего, он тихо сидит в саду или спит в доме. С ним все в полном порядке».
Так считала голова. У сердца были совсем иные предчувствия. Но Гермиона всегда доверяла уму, а не сердцу. Сердце вообще не было её сильной стороной, так что оно могло ошибаться. И вот холодная логика и гибкий ум – это её оружие. И сейчас оно приказывает расслабиться и выкинуть пустое беспокойство из головы.
Вечер все же наступил. И закат. Ради него она сюда и пришла. Вот, совсем как тогда, солнце утонуло в океане. Ночь наступила сразу, и не было плавного перехода, не было сумерек. Здесь так всегда. И хотя закат в океане она могла хоть каждый вечер наблюдать из окна собственного дома, тут закат был совершенно особенным. И луна, вставшая на горизонте, тоже была совершенно особенной. Это были их закат и их луна. Их, и ничьи больше. И теперь, когда Гермиона решила покинуть Иерро, она хотела попрощаться именно с ними – с солнцем и луной, с рассветом и закатом её жизни. Тут началась их история.
«И тут закончится», - шепнул глупый голос, которому было велено заткнуться.
***
Домой она вернулась поздно, но не настолько, чтобы Северус лег спать. Однако именно такой вывод напрашивался, когда она увидела темные окна. Нет, он скорее бы слушал телевизор или радио, или читал бы свои книги, и все это он непременно делал при свете. Наверное, так ему было привычнее и роднее, поэтому свет горел всегда.
«Просто устал и лег спать», - твердо сказала Гермиона сама себе и вошла в дом. И тут почувствовала – что-то не так. Аура у дома была другой. Не то чтобы враждебной, просто другой.
- Кто здесь? – слова вылетели прежде, чем она достала палочку из кармана платья.
- А мы вас ждем, мисс Грейнджер, - свет загорелся, и она увидела их. Тех, кого надеялась никогда больше не встречать. Тех, кого искренне мечтала забыть.
Авроров.
- Что вам тут надо, господа? – холодно поинтересовалась она. Старший из них, Фил Мейсен, сделал шаг вперед. Его улыбка совсем не нравилась Гермионе.
- У нас есть ордер на арест, мисс.
- Вот как? И что же я такого сделала? Если мне не изменяет память, то я уже довольно давно не живу в магическом мире и вряд ли могла нарушить его законы.
- Вы ничего не нарушали, мисс, - улыбка стала похожей на оскал. – А вот мистер Снейп нарушил. Ему запрещено общаться с магами, а он живет с вами.
Гермиону прошиб холодный пот. Узнали, пронюхали, арестовали. Где он? В Азкабане? Живой? Что эти звери с ним сделали и чего они хотят?
- Именно по этой причине я и ушла из нашего мира. Чтобы иметь возможность законно жить с Северусом. Так что ваш ордер не имеет смысла.
- От того что вы стали жить среди маглов, вы сами не стали маглой. Так что он нарушил закон. Помниться, Гермиона, это именно ты настояла на таком наказании для профессора. Разве я не прав? Так чем ты теперь недовольна?
- Я настояла на таком наказании только для того, чтобы он остался живым! Но твои парни так поработали над человеком, что он пять лет провалялся в коме! Разве мы так договаривались? Разве истязания входили в приговор? А что, если я расскажу об этом в суде? У меня есть свидетели и доказательства ваших зверств.
- Не говори ерунды, Гермиона. Кто встанет не твою сторону? Нам ещё и спасибо скажут, что мы так «приласкали» его. Он убийца, ты это помнишь? Твои слова не будут иметь никакого значения. Так что не пытайся меня запугать – все равно не выйдет. Лучше собирай вещи, и в Лондон. Если конечно хочешь присутствовать при его казни.
- Какой ещё казни? – голос все же сорвался.
- Он знал правила – он не должен иметь ничего общего с магическим миром. Он правила нарушил, и за это ему полагается смерть. Да, таков закон. И ты сама его создала.
- Но это я нарушила закон! Я стала жить с ним, а он…, - как им сказать, что ему все равно? Что он ничего не чувствует и не понимает? Как? Как спасти то, что спасти уже просто невозможно?
- Неважно, ты не пострадаешь. Ну так как – едешь?
Она тяжело опустилась в кресло.
- Конечно еду.
