Глава 4– …Возвращаясь к вопросу о волшебных артефактах, нужно заметить, что в первую очередь стоит сохранять максимальную осторожность при их обнаружении. Ни в коем случае нельзя вступать в открытый контакт, если вы нашли неизвестный вам волшебный предмет...
История магии казалась бесконечной и нудной, как Тростниковая Тянучка, что продавали братья Уизли. Спать хотелось неимоверно, и студенты широко зевали, передавая эстафету от одного к другому. Элизабет обрадованно подскочила, когда прозвенел звонок, но, к ее сожалению и удивлению, Бинс попросил ее задержаться.
– Основатели. Эту тему для курсовой вы выбрали, мисс Томпсон? – безразлично поинтересовался Бинс. – Но вы, конечно, в курсе, что ее стоит конкретизировать. Например, написать об определенном периоде жизни Основателей. Вы думали об этом?
– Я… – Элизабет растерялась. – Я пока просто собираю материал, профессор. Читаю все подряд... Честно говоря, это оказалось немного сложнее, чем я думала сначала.
– Хм… Это сложнее, чем вы думали, – флегматично повторил профессор, сквозь него просвечивала доска с названием сегодняшнего урока. – Выбранная вами тема, действительно, непроста – жизнь и деятельность Основателей Хогвартса изучается довольно давно, но чем больше трудов пишут по этой теме, тем больше расхождений в фактах и мнениях. Хотя, если спросите меня, я считаю, нет ничего лучше работ многоуважаемой Батильды Бэгшот, проживающей в данный момент в Годриковой Лощине, где, кстати сказать, находится и знаменитый музей Годрика Гриффиндора. В библиотеке музея хранятся древние рукописи средневековья, и данный материал также может быть полезен для такой темы. Я мог бы выписать вам разрешение на доступ к этой секции...
Элизабет нервно вздохнула. Бинс мог распинаться еще полтора часа, а между тем, занятия уже закончились, и с минуты на минуту должны были приехать гости. Не сказать, конечно, что Элизабет жаждала оказаться в ряду первых, кто их встречает, ей просто до ужаса надоел монотонный голос профессора.
– К какой литературе вы обращаетесь? Советую исключить из списка сомнительные бульварные произведения, которые, якобы опираясь на исторические источники, пытаются выдать очередной бред за реальные факты.
Элизабет подумала о книге Киры, которой она в последнее время зачитывалась взахлеб. Неужели все, что там описывалось – сплошная выдумка? Элизабет вдруг поймала себя на мысли, что было бы здорово посвятить курсовую посвятить Ровене Рейвенкло. Разве она сама не с этого факультета?
– Я бы хотела написать про леди Рейвенкло, – уверенно произнесла девушка, словно убеждая саму себя в правильном выборе.
– Хм, вы уверены? Я бы хорошенько подумал на вашем месте, – пожевал губами Бинс, выражая, видимо, сомнение. – В случае Рейвенкло, как вы видите, источников не наблюдается. Если кто-то и найдет что-то принадлежащее ей, то будет достоин «Премии Золотого Магического Свитка». И если и искать, то делать это в Хогвартсе, так как Рейвенкло прожила здесь сравнительно долгое время. Да и сам Хогвартс таит в себе много тайн и загадок. Например, та же мифическая Комната-и-так-и-сяк, обнаружить которую удалось единицам, но каждый студент готов поклясться, что был там…
Элизабет резко подняла взгляд на профессора. Какая комната? Мысль о тайной комнате, что она нашла, до сих пор крутилась у нее в голове. Но времени вернуться к ней не было – слишком много дел навалилось в последние дни. Кроме того, она хотела показать ее Седрику и пойти вместе с ним, она даже обмолвилась об этом в их очередном разговоре, но ее хаффлпаффский друг был загружен в два раза больше в виду своих полномочий старосты. И вот теперь Бинс говорил о нечто подобном, что снова заставило ее вернуться к своей находке.
– Как вы назвали эту комнату, профессор? – Элизабет посмотрела на профессора Бинса, не сразу сообразив, что ответить он не сможет. Утомленный собственной речью, профессор Истории Магии спал, зависнув воздухе, и даже немного посапывал, свесив голову на подбородок.
– Э... Профессор, – осторожно позвала Лизз. – Профессор Бинс…
Она безрезультатно постояла минутку, и, вздохнув, направилась к выходу, подумав, что обязательно расспросит его как-нибудь в другой раз.
* * *
Гостей ждали этим вечером. После уроков Элизабет вместе с остальными студентами побежала в башню Рейвенкло, чтобы оставить сумку.
– Лиззи, – по пути ее нагнал Седрик, сияющий и возбужденный, как и все остальные.
– Ты еще не была в гостиной? – кинул он на бегу, и она отрицательно помотала головой. – Жду тебя внизу, только скорее.
Элизабет рассеянно кивнула и поспешила в гостиную Рейвенкло.
Почти вся школа уже собралась внизу. И студенты Рейвенкло, включая Чжоу, Мариэтту и саму Лизз, вернулись в холл. Напрасно Элизабет пыталась отыскать в толпе знакомое лицо – Седрика нигде не было видно. Чжоу за рукав потащила ее вниз, где деканы выстраивали учеников.
Слева и справа девчонки возбужденно что-то тараторили об обсуждаемых уже не раз гостях, Флитвик, подпрыгивая от волнения и осознания важности момента, сновал перед ребятами, поправляя на них мантии и раздавая указания. Наконец, они спустились вниз по главной лестнице и выстроились перед замком.
И вдруг взгляд остановился на чем-то, темнеющем в вечернем небе.
– Вон! – Шестикурсник, стоявший прямо за ней, указал в точку над запретным лесом, которая становилась все больше и больше. Огромная черная тень с немалой скоростью приближалась к замку; свет, льющийся из окон, осветил приближающееся чудо: это была гигантская синяя карета, которую тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами.
Первые три ряда учеников отхлынули назад. Раздался оглушительный грохот, и лошади приземлились у стен замка, следом земли коснулись колеса кареты, и кони, кивая исполинскими головами, подкатили карету ближе ко входу.
Открылась украшенная гербом дверца; со своего места Элизабет не увидела, что там было изображено, зато женщину, вышедшую из кареты, увидели все. Рядом потрясенно охнула Чжоу, и принялась громким шепотом обсуждать гостью с Мариэттой. Лизз мысленно с ней согласилась: дама была невероятного роста. Дамблдор зааплодировал, и ученики последовали его примеру. Дама улыбнулась красивой улыбкой.
– Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! – сказал Дамблдор, склоняясь для поцелуя ее руки.
Элизабет оглянулась на карету: из нее уже неуверенно показались ребята примерно ее возраста.
– Мои ученики, – небрежно махнула в их сторону мадам Максим.
Их было десятка полтора. Все укутаны в мантии из тонкого шелка, и Лизз даже смотреть на них было холодно. Одна из девушек обмотала голову теплым шарфом. Выглядела она так весьма странно.
– Ка’г-ка’гов уже приехал? – спросила мадам Максим.
Тут Мариэтта дернула Лиззи за рукав:
– Как ты думаешь, куда их поселят? Мы с Чжоу поспорили: она не верит, что их могут поселить с нами!
Элизабет пожала плечами. Честно говоря, ей тоже не очень в это верилось, она склонялась к мысли, что гостям предоставят отдельные комнаты в замке, чтобы у них была возможность держаться вместе. Хотя она не могла припомнить в Хогвартсе специальных гостевых комнат, но она почему-то снова подумала про найденную ею комнату, что была забита кучей ненужных вещей.
Ученики расступились, пропуская делегацию из Шармбатона в замок. Элизабет задумалась, глядя в ночное небо.
Сколько еще не открытых комнат в этом замке? Интересно, есть ли такой человек, который знает все его секреты? Седрик, единственный, кому она рассказала про комнату, не был особо впечатлен, хотя он тоже никогда ни о чем подобном не слышал… Ну конечно, она ведь даже не смогла описать, где находится эта комната, помнила только, что где-то на верхних этажах.
Тем временем по толпе учеников прошел взволнованный шепот, и Элизабет глянула в ту сторону, куда уже смотрели все: из озера медленно поднимался величественный корабль, походивший на воскресшего утопленника.
Все происходило как-то медленно, словно во сне: вот корабль вынырнул с глухим всплеском, заскользил к берегу. По сброшенному трапу спускались пассажиры, с места Элизабет казалось, что они похожи на огромных медведей. «Быть может, Дурмштранг решил взять Кубок силой», – пронеслось в голове. Но вот они вошли в полосу света, льющегося из окон замка, и она увидела, что на всех прибывших лохматые темные шубы. Первым шел, как догадалась Лизз, Директор прибывшей делегации – седоволосый, с козлиной бородкой, он прошел совсем рядом, и Элизабет отпрянула – выглядел он довольно неприятно, и даже радость в его голосе казалась фальшивой:
– Дамблдор! Как поживаете, любезный друг?
– Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.
В этот раз Элизабет не слышала перешептываний за спиной – Чжоу и Мариэтта молчали. Ученики остановились чуть поодаль, пока Каркаров с вежливой улыбкой оглядывал замок.
– Как хорошо снова быть здесь… Как хорошо… Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл…
От группы дурмштранговцев отделился парень, направившись к директору сквозь толпу учеников. Он остановился совсем близко, и Элизабет потребовалась секунда, чтобы догадаться – именно его волшебную живую фигурку она видела в поезде, когда Чжоу так увлеченно рассказывала о Чемпионате по квиддичу. Да, точно, Виктор. Она слышала шепот вокруг, в том числе и восторги девчонок за спиной, но смотрела, не отрывая глаз не на него. Буквально в паре шагов от болгарской знаменитости стоял еще один дурмштранговец. Высокий, статный, держащий себя с каким-то непонятным достоинством, даже вызовом. Его лицо резко выделялось своими идеально правильными чертами и открытостью среди прочих угрюмых лиц учеников северной школы. Вот он кивнул стоящему рядом сокурснику, который что-то спросил, немного нахмурился, отчего его лицо стало еще надменнее, обернулся, словно бы случайно. И Элизабет готова была поклясться: прежде чем они вошли в замок, он посмотрел прямо ей в глаза.
* * *
Элизабет не могла дождаться ужина. Но не потому, что была голодна. Она снова хотела увидеть этот взгляд, доводящий до мурашек. Такое с ней случалось впервые. Лиззи не узнавала саму себя. В память будто впечатался взгляд глубоких угольно-черных глаз незнакомца. И лишь стоило ей сесть за стол, когда начался пир, и посмотреть напротив, как все затрепетало внутри.
– Кира, – тихо позвала сокурсницу Элизабет, болтающую с остальными. – Посмотри на гостей из Дурмштранга, видишь вон того парня рядом с Виктором Крамом?
Кира удивленно покосилась сначала на Лизз, а потом внимательным взглядом окинула стол Слизерина.
– Ты про парня слева? Похоже, они друзья, – вынесла она вердикт. – И этот друг Крама ужасно симпатичный, правда? – улыбнулась она.
Лизз смутилась.
– Ни капельки, – сама не понимая почему, запротестовала она. – Я просто так спросила.
– Я тоже не понимаю, как можно замечать еще кого-то рядом с Виктором, – вклинилась в их беседу Чжоу, сидящая рядом.
Элизабет не проронила дальше ни слова, тем более, что разговаривать было сложно. Гости школы представляли себя, а потом внесли Кубок Огня, и Дамблдор стал произносить торжественную речь.
Но все это оставалось для нее фоном, непонятным набором звуков и образов. Тайком Элизабет все смотрела и смотрела на незнакомого дурмштранговца. Она изучала его – черты лица, взгляд, как он держит себя, как разговаривает, как слегка наклоняет голову… Вот он повернулся к Виктору Краму, что-то сказал на ухо, болгарский ловец согласно кивнул и усмехнулся.
Однако, незнакомец так и не посмотрел ей в глаза снова – ни разу. Это не страшно, внезапно подумала она, гости из Дурмштранга пробудут в замке целый год! А за год, уж она могла поспорить, у нее наверняка найдется возможность перекинуться с ним хоть парой словечек... Нужно было найти способ выяснить о нем побольше. Ей было интересно все – начиная от его имени и кончая тем, что он любит на завтрак.
Элизабет все думала и думала об этом, как одержимая, и вернуть себе прежнее душевное равновесие, казалось, было выше ее сил. Даже после пира, когда незнакомый дурмштранговец уже исчез из ее поля зрения. Тогда в силу вступило богатое воображение Элизабет, и от него отделаться было почти невозможно. И, сидя вечером в гостиной, она практически грезила наяву. Не в силах сосредоточиться, Элизабет в десятый раз начинала читать собственное эссе, но в итоге сдалась и откинулась назад на спинку кресла.
Тут же в гостиной собрались почти все курсы и наперебой обсуждали сегодняшние события: приезд гостей и новости о Кубке. Амилия Фоссет кричала громче всех, что чемпионом должен стать студент из Рейвенкло. Девочки с ее курса – Чжоу и компания – сидели недалеко от нее и над чем-то смеялись. Аннет была само достоинство и без умолку рассказывала всем и каждому «о правилах поведения студентов в Шармбатоне, потому как все женщины рода Бонне обучались в Шармбатоне… »
Элизабет не испытывала и десятой доли подобного энтузиазма и возбуждения. Хотя, мысленно пожала она плечами, может, это оттого, что ей просто не с кем было их обсудить. Единственный человек, понимающий ее отношение ко всему, что связано с Турниром, был Седрик Диггори, который в данный момент, надо полагать, находился у себя в гостиной. Элизабет вздохнула. Сегодня Седрик лишь улыбнулся ей мимоходом и сказал, что не может с ней поговорить, зато они могут прогуляться завтра после завтрака и наговориться вдоволь. Вот так. Чем старше курс, тем тяжелее было со свободным временем.
– Лиззи, – жизнерадостный голос Доры вывел ее из задумчивости. – Тебе будет интересно это узнать. Кое-что про друга Виктора Крама из Дурмштранга.
Внутри нее все похолодело, и Элизабет физически почувствовала, как ее щеки начинают гореть и выдавать ее.
Она повернулась, сохраняя спокойный вид.
Кира, Дора и Чжоу смотрели на нее с одинаково сияющими энтузиазмом глазами, словно вскрыли все секреты Министерства.
– Его зовут Лазар, – не выдержала Дора. – Чжоу только что это узнала от Мелиссы.
– Кого зовут? – не очень убедительно постаралась сыграть удивление Элизабет. Ей стало не по себе от мысли, что все сейчас примутся обсуждать ее личную жизнь.
– Друга Виктора Крама! – закатила глаза Чжоу. – Ну же, Лиззи!
– Он безумно обаятельный, – протянула Кира и откинулась на спинку кресла. – Просто чудо, как хорош…
Глядя на нее, Лизз в который раз удивилась, как же девочки могут так свободно обсуждать других.
– Да, он выделяется среди всех дурмштранговцев, – согласно закивала Дора. – Они все такие…
– Сильные, – подсказала, вмешиваясь в разговор, Мариэтта.
– Мужественные, – поправила Чжоу.
– Мечта любой девушки, – тут же подхватила Кира.
– А по мне они, скорее, замкнутые, – наконец, вернулась в беседу и Элизабет. – Я вообще от них не в восторге, и мне совсем не интересно, как там кого зовут, – как можно пренебрежительнее подвела она итог.
– А может, вы родственные души, – продолжила Кира. – Бывает так, что люди даже не знают друг о друге, но судьба их сталкивает сама, и они находят свою половинку.
– Неужели ты в это веришь? – удивилась Мариэтта.
– Я тоже верю, – со знанием дела кивнула Чжоу. – Именно поэтому я и не искала Виктора Крама – чтобы он нашел меня сам.
Девчонки захихикали.
Как раз в этот момент Элизабет подумала, что было бы неплохо незаметно смыться в спальню и избежать дальнейшего разговора. Ей хотелось побыть наедине с собой – и так слишком много волнений для одного вечера.
– Пойду-ка я посплю, – объявила она, глядя на девочек сверху вниз, – пока вы тут строите за меня мое счастливое будущее.
Она направилась к лестнице, не обращая внимание на возгласы сокурсниц, но чей-то голос заставил ее остановиться:
– Я вынужден с тобой согласиться, никак не пойму, что можно найти в этих хмурых дурмштранговцах. Сегодня я видел, как один из них пытался улыбнуться – жуткое зрелище.
Она опустила взгляд: в одном из кресел сидел Бен, наблюдая за происходящим. Он не участвовал в общем возбуждении и разговорах и сидел в стороне ото всех.
Элизабет лишь удивленно подняла брови:
– Подслушиваешь чужие разговоры, Бредли?
Бен только усмехнулся.
– Может, тебе стоит еще громче кричать посреди гостиной, Томпсон, а то, боюсь, не все еще услышали о твоих симпатиях.
Лиззи лишь презрительно фыркнула в ответ и, не удостоив собеседника даже взглядом, поднялась в спальню девочек.
Она уже разделась и ложилась спать, все думая о том, что Бен Бредли обладал редким талантом – невероятно ее бесить. И как он умудрялся всегда оказываться рядом, чтобы отпустить очередной саркастический комментарий? Сон уносил ее почти мгновенно. Перед глазами замелькали сегодняшние события, корабль Дурмштранга и затем снова и снова посреди чужих лиц всплывало одно – особо милое ей. Лазар… Его зовут Лазар…
Она почти отключилась, когда у нее вдруг мелькнула слабая мысль, что за всеми этими событиями она снова забыла о таинственной комнате.
«Но завтра… – сонно подумала Элизабет, поудобнее устраиваясь на подушке, – завтра-то уж точно нужно ее найти…»
* * *
Следующий день выдался солнечным и теплым. Утренний свет полосками проникал через цветные витражи Большого зала. Лиззи подняла голову к зачарованному потолку и улыбнулась – небо было голубым и ясным, а это значит, что после завтрака можно будет устроить прогулку с Седриком.
Машинально она перевела взгляд на старосту Хаффлпафф за соседним столом и подмигнула. Седрик округлил глаза в ответ: он незаметно указал на девушек из Шармбатона, сидящих за столом Рейвенкло, и сладко улыбнулся, мол, какие они все хорошенькие. Элизабет лишь покачала головой, давая понять, что он неисправим. Впрочем, он, наверное, был в курсе.
Тут же тайком она окинула взглядом стол Слизерина. Никто из студентов за слизеринским столом не обращал на нее внимания. Сегодня ей удалось разглядеть Лазара лучше, чем при неверном вечернем освещении. Лазар. Мысленно она покрутила это слово на языке. Оно звучало, как музыка. Рядом со своим приятелем – угрюмым и неуклюжим Виктором Крамом – он казался еще красивей и недосягаемей. Как Чжоу могла сходить с ума по человеку, столь не привлекательному, как Виктор? Ей вовсе не нужен Виктор Крам… Только его приятель, сидящий рядом и увлеченно участвующий в беседе со слизеринцами, где больше всех, конечно, распинался Малфой. Элизабет вздохнула.
– Я сойду с ума… – тихо пробормотала она.
– Что? – послышался голос Чжоу, которая села рядом и потянулась за тостом с джемом.
Элизабет замялась на секунду:
– Я говорю, я точно сойду с ума – этот иностранный говор уже начинает преследовать меня. Шармбатонцы, точнее, – Элизабет кинула неопределенный взгляд в другой конец стола, где одна из девиц эффектным жестом откинула назад серебристые волосы, – точнее, шармбатонки щебечут на своем французском, заглушая всех вокруг.
– Согласна, – тут же вмешалась Дора, – я бы лучше послушала этих новеньких из Дурмштранга. Очень хорошо, что их так много, можно будет присмотреть себе кавалера для Рождественского бала.
– Не знаю, они все такие угрюмые, – фыркнула Мариэтта. – По мне, так лучше отправиться на бал под руку с кальмаром из озера.
– Поверь мне, с тобой рядом даже кальмар не сможет провести и пяти минут, – усмехнулась Дора, на что Кира незаметно толкнула ее локтем.
Элизабет улыбнулась, представив эту картину, и опустила взгляд в собственную тарелку.
По поводу предмета их беседы у нее была только одна мысль: со всеми этими гостями и Турниром Хогвартс казался теперь уже не таким уютным и домашним. Она задумчиво поковыряла вилкой пудинг, при виде которого шармбатонки презрительно фыркали. Есть не хотелось. День сегодня был свободный – для отдыха, прогулок и общения. Конечно, ей стоило всерьез заняться курсовой. Неплохо было бы заглянуть в библиотеку после завтрака… хотя, если они с Седриком собирались прогуляться… Впрочем, библиотека, наверное, может и подождать… Вот если бы ее пригласил на прогулку вовсе не Седрик, а…
– Лиззи, ты идешь? – Теплая ладонь легла ей на плечо.
Элизабет резко обернулась, застигнутая врасплох:
– Да, конечно, – и постаралась выкинуть из головы мысли о курсовой, библиотеке и дурмштранговских хмурых ребятах. – Иду.
* * *
Они сидели на их излюбленном месте – под деревом на берегу озера. Совсем не осеннее солнце сияло бликами в ветвях деревьев, с которых опала почти вся листва. Элизабет вдохнула полной грудью свежий воздух, легкий ветер играл прядью ее выбившихся волос.
– Хочу, чтобы такая погода была почаще.
– Ну ты же ведьма – возьми волшебную палочку, как учил тебя Флитвик, и скажи что-нибудь вроде "Абракадабра!", – улыбнулся Седрик, щурясь от солнца.
– Когда после первого урока Флитвика я сказала что-нибудь вроде "Абракадабра!", мы всем факультетом тушили ковер в гостиной. Так что я ограничусь только желанием.
– Марк Стэванс с третьего курса, – вдруг невзначай произнес Седрик, – рассказывал мне сегодня, как близнецы Уизли придумали какое-то зелье, увеличивающее возраст, чтобы перейти возрастное ограничение. Что-то пошло не так, Кубок выплюнул их заявки, а у них отрасли длиннющие бороды… Это было забавно.
Элизабет кинула быстрый взгляд на Седрика:
– Ты так и не передумал бросить свое имя в кубок?
Седрик помолчал.
– Это мой шанс. Я не могу всех подвести.
– Ты о чем? – с непониманием обернулась к нему Лизз.
– Все в Хаффлпаффе надеются, что выберут именно меня. Неужели мы позволим каким-то гриффиндорцам себя обойти? Достаточно их постоянных побед в квиддитч!
– И потом, – спустя какое-то время добавил он, – мой отец бы хотел этого.
Элизабет долго смотрела перед собой, задумавшись. В вышине деревьев пели птицы, радуясь солнечному дню.
– Они делают из тебя героя, – не глядя на друга, наконец, произнесла она. – Папа – работник министерства, ты староста, один из лучших игроков в квиддитч. Но ты не думал, что иногда подобная слава достается большой ценой? Эти испытания очень опасны, Сед! Не лучше ли держаться от всего этого подальше?
– Держаться в тени – это удел слабых, – философски изрек Седрик. Потянулся за сумкой и начал подниматься.
– Куда ты? – встрепенулась Элизабет.
– Мне пора идти.
Что-то в его тоне не понравилось ей. Лиззи тоже поднялась и теперь их глаза были почти на одном уровне. Почти. Седрик всегда был ее чуточку повыше. Она пристально посмотрела в лицо друга, прищурившись от солнца:
– Марк Стэванс просто дразнил тебя, рассказывая об Уизли. Ты же не купишься на это?
На что Седрик лишь состроил гримасу.
– Спасибо, мамочка, если ты не заметила, я уже довольно взрослый мальчик.
Элизабет вздохнула. Ей просто больше ничего не оставалась. Она постаралась улыбнуться, потянулась и убрала с его глаз отросшую челку:
– Ты просто безнадежен. Откуда столько упрямства, Седрик?
На что он лишь беззаботно улыбнулся:
– Ну мы же хаффлпаффцы. Это наша отличительная черта. Мы не заморачиваемся на курсовых и славимся своим упрямством.
Лизз усмехнулась в ответ. Она постояла еще какое-то время, провожая его взглядом.
Затем посмотрела на наручные часы – до обеда еще было время, можно было позаниматься курсовой. И, обреченно выдохнув, Элизабет отправилась в библиотеку.
* * *
К ее большому счастью, библиотека почти пустовала. В такой солнечный день нормальные студенты старались выбраться из замка на прогулку, а не кидались зубрить учебники в начале года.
Попросив у мадам Пинс Историю Хогвартса, Элизабет устроилась за одним из столов, развернула огромный фолиант и скрылась за ним. Эта книга отлично подходила для того, чтобы начинать с нее поиски темы для курсовой про Основателей. Лиззи сразу открыла главу, где упоминалась Ровена Рейвенкло. Ее внимание привлек рисунок вверху страницы – орел, вскинувший два крыла, словно застигнутый перед полетом. Отличительный знак Ровены Рейвенкло. Любопытно, подумала Элизабет, что и в книге Киры про Ровену упоминался похожий знак, да и о любви Ровены к орлам, говорилось как о символе широты ее мышления и свободы духа. Ей очень нравилось представлять Ровену Рейвенкло именно такой: свободной, стремительной, открытой, как полет хищной птицы. Но, пожалуй, все сходства с книгой Киры и Историей Хогвартса на этом кончались. Большая часть фолианта описывала Рейвенкло в зрелые года, как мудрого наставника Школы, и ни строчки про ее юность.
Элизабет листала страницу за страницей, время текло ужасно медленно. Спустя пару глав Элизабет начала широко зевать. В блокноте, приготовленном для записей, не было ни одной заметки, зато появлялись различные небольшие рисунки на полях – от абстракций до пейзажей. Мысли ее бродили где-то далеко.
– Часами могу наблюдать, как другие люди бесцельно тратят свое время, – раздался голос у нее за спиной, и Элизабет вздрогнула.
Бен Бредли стоял над ней и смотрел на разрисованную страницу блокнота из-за плеча.
– У тебя неплохо получается… Он тут намного симпатичнее, чем в жизни. Думаю, все дело в твоем богатом воображении.
– Чего ты хочешь? – хмуро посмотрела на него Элизабет. Она мельком покосилась в свой блокнот и ахнула про себя. Пока она пребывала в задумчивости, ее рука сама выводила знакомые черты. Лазар, снова Лазар, еще... Повсюду были наброски его портретов – вот он в профиль, вот сидит, склонившись, за столом, вот идет по коридору… Он был на удивление похож на себя настоящего.
Лизз быстро захлопнула блокнот и кинула острый взгляд на Бредли.
– Тебя, видимо, совсем не учили хорошим манерам в детстве. Сначала ты подслушиваешь мои разговоры, потом подглядываешь в мои записи!
Но Бен ни капельки не смутился. Только опустился за стол рядом с ней и начал доставать нужные учебники из сумки.
– Я ничуть не комплексую по этому поводу, – пожал он плечами. – Хочешь знать, почему?
– Советую спросить в библиотеке в отделе «Кому какое дело», – сердито ответила Элизабет и, захлопнув Историю Хогвартса, поднялась.
Все равно там не было ничего интересного. Да и оставаться рядом с Беном Бредли ей хотелось меньше всего. Она закинула сумку на плечо и направилась к выходу.
– Можешь не переживать, – слышала она голос Бена за спиной, – он предложит тебе руку и сердце, и вы заведете множество маленьких угрюмых болгарских детишек...
– Если бы я хотела знать твое мнение, давно бы спросила, – резко обернулась Элизабет, игнорируя недовольные взгляды мадам Пинс.
Лиззи настолько увлеклась, что и не заметила, как, резко повернувшись, налетела прямо на какого-то студента у входа.
Ее сумка, взлетев в воздух, распахнулась, и книги разлетелись по полу рядом с их владелицей. Следом за ними вылетела и чернильница. Все произошло, как под куполом Лонго Темпоро – магического аттракциона, где время тянется в разы медленней. Лиззи зажмурилась, уже представляя, как чернила растекаются по ее блокноту с рисунками, но что-то произошло. Баночка с синей жидкостью вдруг остановилась и просто повисла в воздухе перед ее носом.
– Что? Как... – Элизабет кинула непонимающий взгляд на висящую чернильницу и только потом осознала, что прямо перед ней кто-то стоит. Медленно она подняла глаза.
– Извините, я, кажется, вас толкнул, – услышала она голос с ужасным акцентом, и все внутри Элизабет затрепетало, а ноги стали ватными.
Лазар стоял прямо перед ней, рассматривая ее с недоуменной улыбкой. Так и не разбившаяся чернильница все еще висела между ними.
– Надеюсь, вы в порядке?
В руках он держал волшебную палочку. И только спустя мгновение до Элизабет дошло, что это именно он остановил ее чернильницу заклинанием.
Как в розовом тумане она наблюдала за происходящим. Вот его тонкие пальцы взяли чернильницу из воздуха и подали ей. Темные глаза изучали ее лицо. На губах была едва заметная улыбка. Он стоял так близко к ней и был таким реальным, что казался еще красивей, чем в ее воображении.
– Да, спасибо, – растерянно произнесла Элизабет и отвела взгляд, чтобы перестать так откровенно его разглядывать.
В голове стрельнула мысль, что на полу по-прежнему были разбросаны ее учебники, включая блокнот с рисунками Лазара. А что, если он их увидит? Что он о ней подумает?
Элизабет кинулась на пол и второпях начала собирать свои раскиданные книжки, чувствуя на себе чужой взгляд. Щеки ее пылали. Сердце стучало около самого горла.
«Разве бывают такие совпадения, – судорожно думала она, сидя у раскрытой на полу сумки, – чтобы они только что вспоминали Лазара с Беном, и он тут же вошел в библиотеку?»
«Бывает так, что люди даже не знают друг о друге, но судьба их сталкивает сама», – прозвучали в голове слова Киры.
А может, это и есть ее судьба? Может, все не просто так? Одному Мерлину известно, когда они так столкнутся еще раз.
Ее словно озарило: «Ну давай же, Лиззи, пригласи его куда-нибудь!».
Элизабет сделала решительный вдох, кое-как найдя свой голос.
– Что ты делаешь в выходные? Может, сходим вместе в Хогсмид? – быстро проговорила она, подняв глаза на Лазара.
– Я думал, ты уже и не предложишь, – ответил Бен Бредли.
Он по-прежнему сидел за столом перед ней. Все это время Бен молча наблюдал за их разговором с Лазаром. Дурмштранговца уже не было рядом. Взглядом Элизабет нашла его у стойки мадам Пинс. Видимо, он давно стоял там и спрашивал о нужной ему книге, забыв об их случайном столкновении, как о ненужном эпизоде.
Бен смотрел на нее сверху вниз, и в глазах его читалась насмешка.
«Ненавижу тебя, Бен Бредли!» – мысленно ответила ему Лизз. Но внешне ничем не выдала свое замешательство. Только хмыкнула, подхватила сумку и направилась к двери.
* * *
За обедом, казалось, все в Большом Зале обсуждали предстоящие события: сегодня был Хэллоуин, и потому готовился праздничный ужин, во время которого должны были выбрать Чемпионов Турнира. Но Элизабет не только не участвовала в этих разговорах, но и вовсе не слушала, что происходит вокруг. В руках она рассеянно вертела клочок пергамента.
«Все, о чем я мечтаю, это снова столкнуться с тобой. Буду ждать тебя в библиотеке за час до ужина».
Эту записку Лиззи получила за обедом по совиной почте и теперь, кажется, уже протерла в ней взглядом дырку, перечитывая снова и снова. Почерк был аккуратным и незнакомым. Подписи не было. Она боялась дать волю фантазии и додумать, кто бы мог ей написать. На ум приходило только одно имя. Невольно она подняла взгляд на Лазара. Но он, сохраняя невозмутимый вид, был занят обедом и разговорами, словно и не помнил, что пару часов назад встретился с ней. А может, он просто умело притворялся перед слизеринцами и своими сокурсниками?
Элизабет раздраженно вздохнула. Ей нужна была помощь.
После обеда в спальне девочек Рейвенкло собрался «военный совет». Впрочем, советом это нельзя было назвать, потому что состоял он лишь из Доры и Киры.
Они уже обсудили все варианты, которые пришли им в голову, и сейчас уговаривали Элизабет пойти на свидание и убедиться самой, кто бы это мог быть.
– Лиззи, ты живешь, как монашка, ни с кем из мальчиков не общаешься…
Лизз возмущенно посмотрела на Дору.
– Хорошо-хорошо, – поправилась она, – Ты общаешься с Седриком, но и то… А это – это твой шанс просто начать новую жизнь! – воскликнула она в сердцах, помахав измятой запиской. – Почему ты не хочешь хоть раз в жизни сделать что-нибудь не так?
Элизабет лишь с сомнением покачала головой.
– Я ведь не знаю, кто это, понимаешь? А вдруг это…
Она умолкла на полуслове, пытаясь справиться с собой. Мерлин, она почувствовала, как ее кидает в жар от этой мысли. У нее может быть свидание с Лазаром!
– Вдруг это кто-то, кто мне неприятен, – слабо оправдалась она. – Или вообще, чей-то глупый розыгрыш?
– Нет. Ты невозможна, – Дора вскочила и направилась к двери. – Тут делать что-либо, по-моему, вообще бесполезно. Потом ты будешь жалеть, – кивнула она на пороге и вышла из комнаты.
Элизабет посмотрела на оставшуюся Киру:
– Нет, серьезно… Посмотрим правде в глаза. Я не настолько, чтобы… В общем…
– А как же Седрик?
– Что Седрик? Это же дружба – совсем все по-другому, – Лиззи с сомнением покачала головой.
– Как знаешь, – Кира пожала плечом. – Я бы сходила на твоем месте. Ты же не под венец собираешься, верно?
– Да причем здесь это!
– Ты просто сама не знаешь, чего ты хочешь, – Кира попыталась улыбнуться, и смахнула с лица упавшую челку.
Она поднялась и направилась вслед за Дорой:
– Ладно, увидимся за ужином, там все и расскажешь, идет? А если надумаешь, можешь взять мою косметику.
Элизабет постаралась выдавить улыбку в ответ. Дверь закрылась. Она осталась одна с запиской в руке. Еще раз поизучала ее – писали явно не торопясь, выводя каждую буковку, а может, это просто свидетельство перфекционизма? В памяти всплыло лицо Лазара, его выверенные четкие жесты, его ухоженный вид... И этот почерк тоже подходил ему. Ей так хотелось верить. Хотелось, чтобы хоть раз в жизни все случилось так, как она даже и не рассчитывала.
И ее рука неуверенно потянулась к косметичке Киры.
* * *
Шаги Элизабет отражались от стен коридора, когда она подошла к двери библиотеки. Здесь было очень тихо, как будто все вымерло. Лизз постояла какое-то время в тишине, собираясь с силами, а потом толкнула массивную дверь библиотеки. Хватило одного взгляда, чтобы понять: библиотека не пуста. Бен, сидящий за одним из столов с книгой в руках, поднял на нее вопрошающий взгляд.
– Томпсон?..
Горела одинокая лампа на столике рядом, освещая его лицо. И тут же его губы изогнулись в противной усмешке:
– Почему ты так смотришь? Ожидала встретить здесь кого-то другого?
Элизабет замерла, не в силах сдвинуться с места. Ее словно прострелило навылет, она поняла все в один миг, в одно кристально-прозрачное мгновение, превратившееся в вечность. Бен. Это Бен все подстроил. Он слышал, как она говорила про Лазара тогда в гостиной, а потом видел их в библиотеке, и эти его вечные насмешки и придирки. Подобные розыгрыши как раз в его духе.
Волна разочарования и гнева захлестнули с ног до головы. Пусть бы это был кто угодно, только не Бен...
Она сделала несколько шагов назад, заметив, что его глаза расширились от удивления. Пытаясь не зареветь и не зная, что сказать, Элизабет попробовала вдохнуть несколько раз, но не удалось.
– Как... Бен, как ты мог? – произнесла она срывающимся голосом, тщетно стараясь держать себя в руках, и направилась к выходу.
– Что? Лиззи, что слу... – Бен приподнялся, с тревогой глядя на нее.
– Что случилось? Ты меня… спрашиваешь, что случилось? – голос немного сорвался, Элизабет резко обернулась почти у самых дверей. – Может, ты мне объяснишь?
– Эй, я не понимаю... – Бен сделал шаг ей навстречу.
– Ну конечно! Конечно, не понимаешь! – Элизабет всплеснула руками, и, не зная, что еще сказать, отвернулась, рукой вытирая слезы, взялась за ручку двери. Как замечательно он все разыграл, и это его удивление. Только зачем эта комедия, если и так все ясно?!
– Лиззи, постой! – Бен оказался около нее. – Расскажи мне, что произошло?
– Ох, оставь меня, – она обернулась к нему, и он, наконец, увидел ее лицо, – я не ожидала такого, даже от тебя, Бен, – Элизабет дернула дверь, и в следующее мгновение уже летела по коридору, оставив Бена молча стоять и смотреть ей вслед.
* * *
Она сама не понимала, как оказалась здесь. Но одно она могла сказать точно: это был тот самый коридор, где она нашла ту самую комнату. Как странно, она так долго думала о ней, так хотела туда вернуться, и никак не получалось. Но стоило переключиться на что-то другое, как ноги сами принесли ее именно сюда. Восьмой этаж. Ей так захотелось снова очутиться внутри, среди всех этих старых вещей, за толстыми дверьми, о которых никто не знает, где ее никто не найдет, где она сможет почувствовать себя такой же оторванной от жизни, как и все, что находится в этой комнате. И, кроме того, вдруг пришло ей на ум, там все еще был ее альбом с портретом Бена. Как ей хотелось добраться до него – разорвать, уничтожить! Ярость кипела в ней все сильней, выплескиваясь горячими слезами на щеки.
Элизабет без сил прислонилась к холодной стене, где раньше была дверь, изо всех сил мечтая, чтобы она появилась снова. И, как по мановению волшебной палочки, она услышала знакомый щелчок неизвестного ей механизма; стена исчезла, превратившись в проход так, что она чуть не упала. Еле сохранив равновесие, Лизз скользнула внутрь.
Полумрак и прохлада тут же окружили ее. Все было точно так же, как и в прошлый раз, все так же лежало на местах, словно ничего в мире не произошло с тех пор, как весь этот хлам здесь оставили. Даже ее альбом с появившимся слоем пыли на той же полке, где она его положила, казалось, был теперь одним из здешних атрибутов.
Не раздумывая, Элизабет тут же схватила его, бросилась на пол среди прочих вещей и начала рвать, не глядя. Она уничтожала не только портрет Бена, но и все, что видела – лица сокурсниц, Хогвартские пейзажи, портрет Седрика… Потребовалось лишь несколько минут на борьбу с бумагой, и вот то, что когда-то было ее альбомом, валялось раскиданным ворохом измятых клочков.
Мерлин! Элизабет села на кафельный пол, запустив пальцы в волосы. Она смахнула слезы со щек тыльной стороной руки, тут же отметив, что та перепачкана тушью. Наверное, теперь по всему лицу грязные разводы. Зачем она только послушалась Киру, накрасилась, прическу сделала!
В глубине души она была уверена, что не настрой девочки ее так перед свиданием, она бы и не ждала многого, и все было бы куда легче пережить, чем сейчас.
Девочки… что они понимали? Для них ходить на свидания было обычным делом. Они никогда не любили по-настоящему. Это была всего лишь игра. Они и понятия не имели, что значит быть отвергнутым…
Позже, вспоминая этот момент, она думала, что никогда в жизни так не плакала. Рыдания рвались наружу, она захлебывалась ими, захлебывалась жалостью к самой себе, странным образом смешанной с ненавистью. Она плакала, уткнувшись лицом в колени, и ей казалось, что вот она, ее жизнь – вся состоит из этого, – ее окружают девчонки, которые во всем лучше, красивее, умнее, интереснее. Ни один парень никогда в жизни не посмотрел на нее, как на девушку. Никто даже не заметит, если с ней что-нибудь случится. Зато теперь все будут говорить: «Лиззи Томпсон? Вчера мы так ее разыграли! Представляешь, она поверила, что ее позвал на свидание друг Виктора Крама!»
Злость кипела в ней, и, не в силах остановить эту волну, она схватила первый попавшийся предмет, что нащупали пальцы, и швырнула в дверь.
С громким стуком и странным бряканьем предмет отлетел в сторону, и... кажется, из него что-то выпало.
Элизабет моргнула пару раз, пытаясь разглядеть в полумраке, что случилось. Она заставила себя подняться и подойти ближе, лишь бы только переключиться на что-нибудь. Это оказалась старинная металлическая шкатулка, инкрустированная камнями. Кое-где металл уже поддался коррозии, камешки потускнели, а некоторые и вовсе выпали. Небольшая на первый взгляд, она содержала в себе целый ворох пергаментов и свитков.
Элизабет осторожно дотронулась до них и поднесла к глазам – бумага была такой ветхой, что должна была рассыпаться в руках, но в то же время, на ощупь оказалась очень прочной и плотной. Сохраняющие заклинания, поняла Элизабет и взглянула на желтый от времени лист. Какие-то закорючки, пара невнятных рисунков, похожих на схемы или план здания. Что это? Студенческие пособия? Древний учебник, разобранный по страницам? Она постаралась как можно аккуратнее сложить все это в шкатулку, когда заметила, что среди бумаг что-то блеснуло.
Поводив рукой по полу, Лизз нащупала небольшой предмет и вытащила на свет. Длинная блестящая цепочка с тяжелым медальоном на ней. Металл походил на золото и был таким начищенным, будто его только-только сняли и заботливо положили в шкатулку.
Элизабет изучила медальон: большой, холодный и гладкий, он уютно умещался в ладони. Немного покрутила его, затем сложила все рассыпавшиеся свитки в шкатулку и закрыла ее, так и оставив медальон в руке.
Она и сама не заметила, как потихоньку успокоилась, сидя в тишине и изучая старинную вещицу. Затем, поддавшись внезапному порыву, надела цепочку на шею, чувствуя, как холодный металл падает в вырез блузки. Он дарил ей странное душевное равновесие, словно возвращал силы и уверенность.
Посидев еще чуть-чуть в полумраке и еще иногда судорожно-нервно вздыхая, Элизабет подумала, что выплакала все, что в ней накопилось, и что слез больше не осталось.
Она медленно поднялась (голова отозвалась ноющей болью), и направилась к выходу. Должно быть, девчонки ее потеряли. Или, может, успели забыть о ней и ее «свидании» и теперь тихонько спят? Но вдруг кто-то засиделся в гостиной, читает или доделывает домашнюю работу и увидит ее в таком виде? Что, если там окажется Бен?
При этом имени что-то снова неприятно дернулось внутри. Нет, она не хочет сейчас никого видеть. И будет лучше, если она вообще проведет ночь не в башне Рейвенкло – слава Мерлину, их с Седриком потайной подоконник никто еще не обнаружил. Она уже направилась к выходу, чувствуя непривычную, но приятную тяжесть на шее от медальона, когда, словно что-то вспомнив, обернулась на полпути. Подошла к разорванным клочкам бывшего альбома, аккуратно собрала и уложила их в найденную шкатулку, а затем, подхватив ее с собой, направилась к выходу.
* * *
Она не знала, сколько просидела вот так, поджав колени к подбородку, на подоконнике их с Седриком окна. Она слушала ночную тишину Хогвартса, нарушаемую иногда неясными звуками и шорохами. Она просто наблюдала за собой. Сейчас уже не было слез, нервных всхлипов, приступов ярости или отчаяния. Сейчас не было ничего. Словно она лишилась возможности хоть как-то реагировать на этот мир и все чувства атрофировались. События сегодняшнего вечера казались чем-то далеким и нереальным. И теперь ее занимало только одно. Ее находка. Перебрав в шкатулке пергаменты и пытаясь разглядеть их в свете Люмоса, она опять сложила их на место – все равно ничего не было понятно, свитки были написаны на незнакомом древнем языке. Она закрыла шкатулку, так и не возвратив в нее медальон. Она вообще теперь не хотела расставаться с этой вещицей.
В тишине и покое у нее было время внимательно его изучить. Пальцы скользили по блестящей гладкой поверхности, пытаясь его открыть – но безрезультатно. Элизабет потратила добрых полчаса, прежде чем сдаться. Медальон был намертво склеен. Впрочем, он нравился ей и таким, нравилось ощущать его в ладони, нравилось его спокойствие.
Звук шагов, раздавшийся по коридору, заставил ее с сожалением оторваться от своей новой игрушки.
Элизабет вскинула голову. Она знала, кто это. Только один человек мог найти ее здесь. Вот портрет отъехал в сторону, и на пороге появился Седрик.
– Я так и думал, что ты прячешься здесь, – сказал он.
Лизз спустила ноги и привычно подвинулась на подоконнике, освобождая место для друга рядом с собой, но Седрик остался стоять на месте. Что-то было странное в его застывшей фигуре, свет факела слегка заострил черты лица, и сложилось ощущение, что весь он состоит из этих угловатых резких и напряженных линий.
– Я искал тебя за ужином, все надеялся, что ты придешь, хотя, наверное, следовало догадаться, что тебя там не будет. – И голос его был таким же резким и колючим.
Элизабет моргнула пару раз, никак не понимая, что происходит.
– О чем ты? – Удивленно спросила она, чем вызвала усмешку на его лице.
– Ты, и правда, не знаешь, Лиззи? Хэллоуин, помнишь? За ужином должны были выбирать Чемпионов Турнира… И не надо говорить, – вдруг перебил Седрик, когда она хотела что-то сказать, – что ты забыла. Ты ведь специально туда не пошла и просидела все это время здесь. Вся эта затея с Турниром тебе не по душе, так?
Элизабет лишь молчала в ответ. Она вдруг действительно вспомнила, что Дамблдор говорил что-то насчет Хэллоуина и выбора Чемпионов. Но все это вылетело из головы из-за Лазара, и записки, и комнаты... И Бена. Она хотела бы что-то чувствовать по этому поводу, но, казалось, что все ее чувства настолько исчерпали себя, что в ней не осталось места ни сожалениям, ни раскаянию.
Элизабет тяжело вздохнула. Она знала только одно: рассказывать Седрику об истинной причине ее отсутствия в Большом зале не было смысла. И сил.
– Прости, – произнесла она в затянувшейся тишине. – Я, и правда, забыла.
Он помолчал, в глазах появилось непонимание, словно он никак не хотел ей поверить.
– Меня выбрали одним из Чемпионов, – вдруг произнес Седрик без предисловий.
– Что?..
Элизабет оцепенело смотрела на него. Непонятно, почему сердце начало биться учащеннее, а внутри что-то тревожно защемило. Оказывается, на свете еще существовали вещи, которые могли ее заставить вернуться к этой жизни. Седрик – Чемпион?
– Сед… – выдохнула Элизабет. Это все, на что она была способна сейчас.
Он лишь тряхнул головой, отбрасывая с глаз челку.
– Ну что? Что теперь ты будешь говорить? Опять носиться со своими детскими страхами? Меня выбрали, Лиззи!
Она пригляделась к нему в полумраке, увидев, как глаза друга за напускной отстраненностью сияют радостью и даже эйфорией. Седрик явно ждал поздравлений, для него это уже было маленькой победой. Но Лизз никак не разделяла его энтузиазм.
– Мне очень жаль, что я это пропустила, – она пыталась подобрать слова. – У меня… были кое-какие проблемы. И я рада, что кубок выбрал твое имя, – заставила себя произнести Элизабет. – Правда. Я знаю, что у тебя есть все шансы получить выигрыш.
Седрик усмехнулся и подошел совсем близко.
– Ох, Лизз, сколько я тебя знаю, а врешь ты все так же плохо.
Он посмотрел на нее повнимательнее, словно только сейчас заметив ее расстроенный внешний вид, спутанные волосы, красные глаза.
– Что у тебя стряслось? – поинтересовался он совсем искренне, совсем как раньше. Элизабет покачала головой:
– Все нормально. Уже все хорошо. – И кинула беглый взгляд на шкатулку, что не укрылось от Седрика.
– Что это? – Он, было, потянулся к ее находке, но Лиззи машинально отодвинула ее подальше.
– Ничего. Ничего особенного, – она постаралась улыбнуться, видя, как в глазах Седрика растет недоверие.
Элизабет ненавидела подобные взгляды, но сделать ничего не могла. На секунду она представила, как рассказывает Седрику обо всем, что случилось. Он сочтет ее просто полной дурой, когда услышит, как она сглупила и поверила, что ей мог написать Лазар. Да и вообще, вся история с Лазаром сейчас казалась просто чудовищно нелепой… И ради этого она могла пропустить пир, где его выбрали Чемпионом! Пусть лучше верит, что она просидела весь вечер здесь.
– Ну что ж, тогда, раз все в порядке… – Седрик еще раз пристально посмотрел на подругу. И она утвердительно кивнула в ответ. – Я пойду спать, увидимся утром.
Седрик попытался улыбнуться ей в ответ, но что-то все-таки проскользнуло в его глазах. Он постоял еще секунду, потом поднял руку в знак прощания и быстро вышел из их укромного места. Через некоторое время эхо его шагов в коридоре стало едва различимым.
Тяжелый вздох Элизабет в очередной раз нарушил тишину комнаты. Что-то в жизни шло не так. Все становилось с ног на голову. Даже в их отношениях с Седриком, которые казались такими незыблемыми и неизменными, начало что-то ломаться…
В попытке успокоится, руки ее сами нащупали медальон, вытащив его из-под блузки. Элизабет повертела его, наблюдая, как на золотой поверхности играют блики от факела. Но вдруг замерла. Она поднесла его ближе к глазам. Что это? Одна сторона медальона не была полностью гладкой. В центре на ней виднелась небольшая гравировка, которую она не заметила сначала. Изображение птицы, вскинувшей крылья... Где-то она видела такое. Вспомнить бы только, где.
