Глава Комната смехаНаконец-то Парвати заулыбалась. Лав-Лав уже более четверти часа пыталась рассмешить свою лучшую подругу, у которой настроение с самого утра было хуже некуда. Лаванда не знала причин, но считала, что в обязанности лучшей подруги входит оказание первой помощи при морально-душевном недомогании.
В итоге в кабинет трансфигурации девчонки вбежали, громко хохоча и, несомненно, обращая на себя удивлённые взгляды, давно уже отвыкших от чужого смеха однокурсников. Блондинка неосознанно, скорее уже по привычке, выискала глазами знакомый русый затылок и чуть сутулые плечи.
-А ещё он делал вот так! – воскликнула она и походкой, напоминающей пингвинью, прошла вдоль ряда парт до самой первой, заставив кого-то хмыкнуть, кого-то в недоумении закатить глаза, а кого-то и в открытую засмеяться. Возвращаясь на своё место, девушка, конечно же, не могла видеть, что человек, ради которого устраивался этот показательный номер, обернулся, и более того, она не могла даже предположить, что когда в класс вошла профессор МакГонагалл, Теодор Нотт улыбался, изучающе разглядывая свою парту, и уж точно не профессор была тому причиной.
Одной из самых излюбленных привычек Лаванды было выбегать из класса одной из первых и дожидаться друзей в коридоре, Парвати же наоборот обычно копалась очень долго. Коридор, в котором находился кабинет трансфигурации, шириной не отличался, поэтому гриффиндорка создавала вполне объяснимые неудобства другим ученикам. Но этот самый коридор был не настолько узким, что два человека не смогли бы там спокойно разойтись, поэтому, когда учебники гриффиндорки вдруг полетели на пол, а плечо было задето с такой силой, что, несомненно, останется синяк, девушка даже сперва не поняла, что произошло. Браун в изумлении от такой грубости посмотрела на свои учебники, а потом подняла глаза на быстро удаляющуюся Панси Паркинсон. «Да что это с тобой!» - хотелось крикнуть Лаванде, но она сдержалась, иначе тут же прибежала бы МакГонагалл, и у слизеринцев снова бы отняли баллы, а кому это нужно. Если две девушки что-то не поделили, или у одной из девушек просто едет крыша, факультет не должен из-за этого страдать. Уж ябедничать в привычки гриффиндорки точно не входило.
И только Лав-Лав наклонилась, чтобы собрать разбросанные книги, рядом присел кто-то ещё, тот, от присутствия которого в последнее время путались мысли и тянуло на необдуманные поступки. Тео очень оперативно поднял все учебники и, сунув их в руки девушки и при этом даже не взглянув на неё, отправился вдогонку за Панси и даже окликнул её. И Лаванда сразу же пожалела, что не раздула конфликт из столкновения со слизеринкой. Гриффиндорка прищурилась и сжала книги в руках так сильно, что суставы пальцев хрустнули, в этот самый момент она решила, что обязательно добьётся, чтобы этот парень на неё смотрел, чего бы ей это не стоило. И плевать, что война, что, возможно, её будут осуждать, что её станут игнорировать все другие.
Гермиона Грейнджер, конечно же, не побрезговала предложением Лаванды о помощи, заставив свою однокурсницу каждый день после уроков сидеть в библиотеке до позднего вечера и выискивать любую полезную информацию о всяческих магических артефактах, защитных заклинаниях и самообороне. Зачем нужны были артефакты, Лав-Лав так никто и не объяснил, поэтому она просто терялась в догадках, на что ей обращать внимание, ведь любой магический предмет, более-менее непохожий на другие и упомянутый в книгах – мог быть тем самым. Но ведь на даже простое пролистывание всех библиотечных фолиантов может уйти сотня лет, это не считая запретной секции.
В общем, опустошённая долгим днём и безрадостными событиями, его наполнившими, гриффиндорка медленно плелась в библиотеку, всё больше убеждая себя, что Гермиона таким образом просто решила отделаться от шумной и надоедливой соседки.
Бесцельно бродя между книжными полками, девушка уже было собралась уходить, потому что была сегодня не в том настроении, чтобы что-то читать и выписывать, как её взгляд упал на тускло освещённую фигуру. Парень склонился над книгой и, казалось, не замечал ничего вокруг.
В голове мисс Браун тут же пронеслись миллионы идей по привлечению внимания слизеринца, но все они были слишком уж незатейливыми, а, соответственно, настороженно-умный Нотт сразу бы что-нибудь заподозрил. С другой стороны, ведь всё гениальное – просто. Поэтому Лаванда, захватив с полки пару книг нужного ей содержания, уселась от слизеринца за три стола. Немного выждав, девушка чуть приподнялась со скамьи, делая вид, что высматривает ещё какую-то книгу.
-Ой, забыла! – воскликнула гриффиндорка и, воспользовавшись невербальным заклятием, взмахнула волшебной палочкой.
Эффект был выше ожидаемого, и книги аж с двух полок сразу с грохотом попадали на пол. Ну а что, Лаванда решила, что раз уж утром Тео помог ей собрать учебники, то поможет и сейчас, ведь кроме них в библиотеке никого не было (даже мадам Пинс куда-то вышла), а парень он весь такой благородный.
Девушка громко ахнула, широко раскрыла глаза и кинулась собирать книги, отметив, что хоть и с тяжёлым вздохом и характерным качанием головой, но Теодор Нотт поднялся со своего места, чтобы поспешить на помощь. Но тут откуда ни возьмись в двух шагах от Браун появился Рон Уизли собственной персоной и ринулся подбирать с пола древние фолианты. «Чёрт! – подумала гриффиндорка. – Тебя здесь только и не хватало». Сообразив, что в таких условиях Нотт в жизни к ней не подойдёт, она разозлилась и расстроилась ещё больше, так как ей и изначально была неприятна компания Рона.
-Привет, Бон-Бон, - по привычке и слишком уж громко сморозила Лаванда и тут же густо покраснела, понимая в какое дурацкое положение себя поставила. – То есть… ну…
-Да ладно, забудь, - натянуто улыбнулся гриффиндорец. Но за что Лав-Лав его и любила, так это за то, что Рон сразу же мог выставить себя ещё большим дураком, чем она. И действительно, недолго думая, точнее не думая вообще, парень обеспокоенным тоном поинтересовался, каковы отношения Лаванды с Гермионой. Браун исподлобья посмотрела на своего собеседника и кривовато усмехнулась.
-Знаешь, Рон, с твоей стороны не совсем корректно задавать подобные вопросы, потому что ты заставляешь меня чувствовать себя неполноценной и неспособной пережить разрыв с парнем. Но Рон, я хоть раз тебя упрекнула? Было и прошло, всё! Наши с тобой отношения и отношениями то трудно было назвать, не так ли? И теперь я не желаю обсуждать с тобой Гермиону Грейнджер, потому что это не моё дело, совсем не моё.
-Извини… я просто хотел узнать, всё ли у тебя в порядке, мы давно не общались, - начал оправдываться парень.
-Неужели ты заметил?! – наигранно удивилась Лав-Лав. – О Мерлин, неужели ты дал этому человеку наблюдательности?! Слушай, Рон, всё это время ты даже представить себе не можешь, сколько боли ты мне доставлял, поэтому, если я сейчас же не замолчу, боюсь – мы уже больше никогда не будем разговаривать, так что постарайся замолчать ты, пожалуйста.
После этих слов Рон нахмурился и сконфуженно опустил голову. Девушка решила, что этот рыжий так ничего и не понял, но вздохнула спокойнее, наконец, она позволила себе выговориться.
Только гриффиндорка поднялась, чтобы отнести очередную порцию книг обратно на полку, как лицом к лицу столкнулась с предметом своих новых фантазий, который, если честно, теперь казался ей тем самым принцем, которого она так долго и безнадёжно разыскивала. Слизеринец протянул Лаванде книгу, которая называлась «Тайны заколдованных предметов», и внимательно посмотрел девушке в глаза.
-На твоём месте, Браун, для расширения кругозора, я бы почитал «Историю Хогвартса», такой, как ты, большего и не нужно, - с издёвкой проговорил Нотт. Рон отодвинул Лаванду и подошёл к слизеринцу вплотную, багровея и сверля того глазами.
-Повтори, что ты только что сказал, - угрожающе-тихо произнёс Уизли и сжал кулаки.
-Прости, я ещё не успел получить специального образования для общения с отстающими в разви… - договорить Тео не успел, потому что Рон с размаху заехал ему кулаком прямо по носу. Лав-Лав взвизгнула и выскочила прямо перед Роном, до того как он нанёс даже не пытающемуся защищаться слизеринцу очередной удар, таким образом заслонив Нотта собой.
-Рон, не стоит он этого! – воскликнула девушка, и сама не узнала свой голос.
-Серьёзно не стою?! А что же ты тогда, отвратительная полукровка, в последнее время глаз с меня не сводишь? Может, ты просто хочешь мою прекрасную физиономию для себя сберечь?! Принцесса чёртова, - с отвращением бросил Тео и оттолкнул гриффиндорку от себя. – Уйди с дороги!!! – и слизеринец быстрым шагом направился прочь из библиотеки, вытирая кровь, тёкшую из носа. Ошарашенный Рон даже не смог ничего ему ответить, хотя, несомненно, Нотт заслуживал за такое пару ласковых. А бедная Лаванда стояла как в воду опущенная, второй раз за сегодняшний день провожая взглядом знакомую спину.
Но, несмотря на нанесённую слизеринцем обиду, гриффиндорка всё же взяла с полки «Историю Хогвартса», потому что слишком уж двусмысленно звучали слова Нотта, по крайней мере, Лав-Лав смогла уловить в них какой-то подтекст. Ничего не объясняя пытавшемуся возобновить неприятный разговор Рону, девушка быстро ретировалась из библиотеки.
«Чем же ты меня так зацепил, глупый, невоспитанный мальчишка? Почему я не могу не думать о тебе? Зачем я снова представляю, как мы будем жить долго и счастливо, ведь ты – не тот случай. Ты не смотришь на меня, не замечаешь меня. Я как никогда чувствую себя пустым местом, разукрашенной, но старой и уже неинтересной игрушкой. А ты, ты тоже хорош – да какое право ты имеешь говорить мне такие вещи и какое право ты имеешь нравиться мне из-за них ещё больше. Да я уже почти влюбилась в тебя только потому, что ты говоришь мне гадости, считаешь меня самовлюблённой эгоисткой и совершеннейшей идиоткой, потому, что я точно знаю, что мы не будем вместе, потому, что даже надежда на это не представляется реальной. Какие-то извращённые у меня представления о любви. Из-за тебя, - думала Лаванда, сломя голову летя по коридору и вытирая рукавом школьной блузки свои кукольные слёзы. – Всё из-за тебя, белобрысый, наглый, беспринципный, ненавистный мне слизеринец! Потому что отчего-то мне наплевать, что ты не самый красивый парень в школе, что ты не самый подходящий в нашей ситуации человек, что ты далеко не тот идеал, который я искала. И тебе нужно срочно что-то сделать, чтобы заставить меня отступиться, потому что сама я, кажется, уже зашла слишком далеко, чтобы сделать шаг назад…»
***
В слизеринской гостиной Тео расположился на удобном кожаном диване, несколько раз в остервенении запустив руку в волосы. Нотт был достаточно умён, чтобы понять, что с ним происходит, но недостаточно опытен, чтобы принять какое-либо, неважно верное или неверное, решение. Парня всерьёз беспокоили страшные угрызения совести, ведь он совсем не хотел обижать Лаванду Браун, но более подходящего выхода на тот момент не нашёл. Да и что уж скрывать – его задели её слова, что он не стоит даже того, чтобы чёртов Уизли его побил. А ещё, конечно же, Тео Нотт уже давно заметил, что девчонка то как-то не слишком ровно к нему дышит, и нужно было в экстренном порядке опустить её с небес на землю, чтобы вся эта кривая линия их взаимоотношений в конце концов не превратилась в замкнутый круг.
Да что тут думать, сам виноват, разлюбезничался с ней, позволил себе гораздо больше, чем мог. Герой хренов, защитник нашёлся, решил, что имеет право выставляться. А что если она и впрямь влюбится? Что тогда? Убить её самому, чтобы долго не мучилась, ведь рано или поздно этот сифилитически-червивый чёртов Лорд до неё доберётся, потому что поймёт, что она дорога одному из его «верных» Пожирателей. А Нотт уже давно заметил, что самое дорогое Волдемортом нещадно уничтожается.
Как же чертовски не вовремя возникла эта первая любовь! Как же хочется постоянно видеть эту худенькую гриффиндорку, ощущать её такой особенный аромат, прикасаться к её длинным и, несомненно, мягким волосам! И нет сил удержаться, или хотя бы её удержать, потому что просыпается это внутреннее чудовище под названием «совесть». Ведь каждое грубое слово отзывается неприятием и непониманием в её глазах и терпкой болью в его груди. Каждое оскорбление отражается её сжатыми до белизны губами и его стиснутыми до скрежета зубами.
И как хорошо, когда она смеётся! Как по-разному она умеет улыбаться, эта гриффиндорка!..
-Тео! – парень даже не пошевелился, тогда женский голос повторил более настойчиво: - Теодор Нотт! – слизеринец, наконец, поднял глаза и рассеянно посмотрел на девушку.
-Дафна? – казалось, что он был настолько удивлен, видеть в слизеринской гостиной слизеринку, что с трудом мог говорить. – Да… прости, я задумался, - Нотт внимательно посмотрел на свою однокурсницу, ожидая продолжения. Девушка неловко улыбнулась и хотела что-то сказать, но в этот момент портрет с грохотом отъехал, и по гостиной вихрем пронеслась разъярённая Панси Паркинсон. Ребята проводили её взглядами и переглянулись.
-Бедная, после всего этого… она не знает, куда себя деть… Со мной она теперь не разговаривает, а на Астерию, кажется, готова наслать какое-нибудь не самое приятное проклятие.
-Будто бы вы виноваты, что Малфои расторгли их помолвку. Неужели она не знает, что дети в чистокровных семьях не решают ничего…
-Ты не понимаешь, Тео, Драко был для неё… очень важным человеком, они с ним с детства вместе. А теперь… её родители разорены, Панси пыталась стать Пожирательницей, но Сам-знаешь-кто даже в аудиенции ей отказал. Представляешь, она ради Драко готова была на такое! – воскликнула Гринграсс с некоторой толикой восхищения. – Теперь её будущее закрыто плотными чёрными шторами, которые, пожалуй, даже наша великая провидица не сможет приоткрыть. А это страшно, особенно сейчас.
-А сестру тебе не жаль? – угрюмо возразил Нотт, и опустил голову, разглядывая свои тонкие, измазанные чернилами пальцы. Как-то не проникся он к Панси ни сожалением, ни уважением, несмотря на пылкие речи своей подруги.
-Жаль, конечно, хотя мистер Малфой – не самый плохой вариант в любом случае. Вот себя я совсем не могу представить леди Флинт… это тяжело… думать о будущем муже, с которым за всю жизнь обмолвилась парой незначительных слов, когда тебе нравится… другой человек. Особенно когда этот другой засматривается не на тебя, - закончила Дафна совсем тихо, думая о том, сколько лишнего она наговорила. Парень вскинул на неё глаза. – Да ладно, не прикидывайся, что ты не понял, о чём я, ты ведь у нас самый умный и наблюдательный. Знаешь, Тео… я – твой друг, и ты можешь поделиться со мной чем угодно. Возможно, я даже смогу помочь. Я понимаю, что моё мнение вряд ли что-то значит, но…
-Не продолжай, Дафна, я и без тебя всё знаю, - несколько грубо оборвал слизеринку Нотт. – ни одно, даже самое сильное любовное зелье на планете не заставило бы меня… Вообще, о чём разговор, Дафна?! О том, что мы можем только издалека, только изредка украдкой смотреть на тех, кто нам не безразличен?.. Но дело в том, что даже об этом мы можем только молчать…
