Смотри

Глава Глава 1

Глава 1. Жёлтые цветы

-Ты как, Лав? – обеспокоено прошептала однокурсница и лучшая подруга Парвати Патил, искоса глядя на только что вошедшего Рона Уизли.
-Всё отлично, Парвати, - весело улыбнулась Лаванда Браун и посмотрелась в зеркальце, которое держала перед собой. И правда, всё отлично. Отличные заклинания, позволяющие отлично выглядеть после бессонной ночи. – А что такое?
-Ну… - Патил снова покосилась на рыжего однокурсника. – Я просто подумала, что, может быть… Ну ладно, неважно, - девушка неловко улыбнулась и села рядом с подругой.
-Как считаешь, мне бы пошёл вишнёвый? – Лаванда внимательно посмотрела на Парвати. А о чём ещё говорить, как не о моде, украшениях, косметике и развлечениях? – Симус пригласил меня в Хогсмид, - кокетливо пояснила блондинка.
-Ты такая красавица, Лав-Лав, что тебе всё пойдёт, - с чуть заметной завистью отметила гриффиндорка. – Извини, мне нужно кое-что отдать Падме, я скоро вернусь, надеюсь, успею до колокола.

Странно, но почему-то именно сейчас, после того, как Рон её бросил, все знакомые будто бы стали её избегать. Парвати теперь постоянно бегает «отнести что-то Падме», Гермиона Грейнджер вообще перестала появляться в комнате девочек-семикурсниц, Рон опускает глаза, или отворачивается. Такое ощущение, будто бы Лаванда давала повод такому поведению, будто бы она закатывала истерики, обещала уничтожить всех своих однокурсников. Ведь ничего не было: она просто кивнула, когда мистер Бон-Бон сообщил ей, что она и нужна была всего лишь как… тренажёр, как средство привлечения внимания, как средство самоутверждения, а проще, как куколка, милая, красивая куколка, с которой поигрались и забросили в тёмный платяной шкаф. Она не объявляла войну Гермионе Грейнджер, за то что Рон всю свою жизнь любил только её, хотя она не такая уж и красивая, и вообще в ней нет ничего особенного. И уж тем более, она не доставала нытьём свою лучшую подругу, которая лишний раз вдруг решила не показываться ей на глаза. Да и вообще, с того момента прошло уже почти полгода, пора бы обо всём забыть.
Иногда, конечно, хотелось всем им… не то чтобы отомстить, но показать, что и милая глупышка Лав-Лав не так уж проста, как кажется. Но зачем? Лучше уж пусть они думают, что «в голове у неё одни тряпки» - как однажды красноречиво охарактеризовал её Рон Гарри Поттеру. Так лучше, так неизменно проще. А убрать последствия бессонных ночей, выплаканных в подушку, помогут старые и верные бабушкины заклинания. Главное – встать пораньше, пока остальные девочки спят, и всё будет хорошо.
Лаванда не могла бы сказать, что любила Рональда Уизли, была влюблена, пожалуй. Первое время, особенно на похоронах Дамблдора, было нестерпимо больно и даже стыдно видеть, как он обнимает Грейнджер, как делает с Гермионой всё то, что совсем недавно делал с ней, со своей Лав. Но теперь… осталась какая-то склизкая болотного цвета пустота. Лаванде было просто обидно, что Рон никогда не был в неё влюблён, что просто работал на публику. Ей было страшно оттого, что в неё ещё никто никогда не был влюблён. Она боялась одиночества, а все окружающие, кажется, специально создавали вокруг неё непроницаемую стену, которую сами же обходили стороной. В последнее время она всё чаще верила в случайно подслушанные слова, сказанные её кузиной-магглой, что бывают люди, которые не встречают свою вторую половинку, что для таких людей её просто нет. И хоть разум говорил, что в семнадцать лет думать так просто нелепо, иногда это казалось правдой. Ведь кому нужна смазливая, но ужасно глупая девушка, у которой только тряпки в голове, которая и поговорить то с человеком по-человечески не может. Да и в семнадцать лет эта девчонка чувствовала себя слишком уж по-взрослому: будто бы её с тремя детьми на руках бросил муж, с которым они прожили лет тридцать. И не оставил ничего. Было, несомненно, паршиво. Но зачем же это показывать, ведь куклы не умеют чувствовать, они умеют только улыбаться, только наивно хлопать длинными раскрашенными ресницами. Зачем портить свой образ из-за одного неудавшегося романа? Зачем постоянно чувствовать себя использованной? А Лаванда сильная, она справится… она всегда справлялась.

-Мисс Браун, - крючковатый нос, несвежий запах, сальные чёрные волосы. Ну да, ведь сейчас ЗОТС, и профессор Снейп, видимо, тоже не хочет менять свой образ, хотя уж кому-кому, а ему бы не помешало.
-Да, профессор? – вопросительно-милый взгляд. Лаванда была, пожалуй, единственной гриффиндоркой, с которой он не снимал баллы по всяким пустякам, хотя раньше, на Зельеварении, она была ничуть не лучше Невилла. Да и на Защите особой одарённостью не блистала.
-Где мисс Патил? Почему её всё ещё нет на месте, хотя колокол прозвенел уже пять минут назад? – Лаванда кокетливо пожала плечиками и смущённо улыбнулась. – Мистер Нотт, - парень на первой парте повернул свою русую голову и внимательно посмотрел на преподавателя. – Пересядьте к мисс Браун. – Слизеринец послушно собрал свои вещи и поплёлся к предпоследней парте. По лицу его нельзя было сказать, что он в большом восторге от перемещения, но слизеринцы вообще обычно не позволяли себе спорить со своим деканом, ну, кроме Малфоя, конечно. – Отлично, а мисс Патил присоединится к мистеру Забини, когда соизволит появиться на уроке. Мне надоело ваше постоянное щебетание, Браун, - пояснил, наконец, Снейп.
-Вот придурок, - процедил Нотт, раскрывая тетрадь.

После неминуемого наказания Парвати уселась на самый край скамьи, насколько можно дальше от Блейза Забини. На этом Лаванда перестала за ней наблюдать и уткнулась в пергамент – это было письмо, которое она получила утром от отца. Нотт неустанно строчил за Снейпом его наверняка язвительно-увлекательную лекцию. Даже странно было: Нотт вроде бы всегда считался на Слизерине заучкой, постоянно, как Грейнджер, пропадал в библиотеке, жадно слушал преподавателей, но всегда был по успеваемости хуже Малфоя. При всём при этом, Гермиона была лучше всех. Как-то незакономерно получалось. Конечно сейчас, после смерти Дамблдора и исчезновения Малфоя, Нотт, наверное, вздохнул спокойнее – теперь он лучший на Слизерине, но грязнокровку Грейнджер ему всё равно не догнать никогда.
-Браун!!! – ну вот, как всегда, кажется, Снейп задал ей вопрос, а она прослушала. – Повторите то, что я только что сказал, - по крайней мере, теперь он стал спокойнее, раз уж заполучил-таки свой любимый предмет. Лаванда медленно поднялась со скамьи и быстро пробежалась взглядом по лицам однокурсников, обращённым к ней. Книгу что ли выпустить: «Миллион способов подсказать невнимательной гриффиндорке»?
-Эй, - услышала она чей-то шёпот и слегка обернулась. Нотт пододвинул свою тетрадь, и она поспешно прочитала:
-Вы сказали, что заклятие Обливиэйт нельзя отразить обычными защитными чарами, профессор. – Лаванда гордо тряхнула светлыми волосами и очаровательно улыбнулась. Снейп несколько секунд пронзительно смотрел в её голубые глаза, потом перевёл взгляд на слишком уж сосредоточенно изучающего своё перо Нотта, развернулся и подошёл к своему столу.
-Садитесь, мисс Браун, - не оборачиваясь, бросил профессор. – Итак, продолжим… - дальше Лав ничего не слышала, как и всегда.
-Спасибо, - прошептала она, возвращая слизеринцу конспект.
-Я не для тебя это сделал, а чтобы его позлить, - парень тряхнул головой в сторону преподавателя. – Так что сильно не радуйся. – И он снова принялся записывать за «любимым» деканом.

Ой, ну и новость. Эти слизеринцы… они даже просто не могут принять благодарность. Они, почему-то, считают это… слабостью, что ли: помогать кому-то. И всё равно помогают. Лаванда не раз видела, как, например, неуклюжая Паркинсон помогает не менее неуклюжей Буллстрауд на Травологии, как Стоун, шестикурсница и староста Слизерина помогает Деннису Криви найти очередную книгу о квиддиче в библиотеке, хотя при этом её лицо и искажается в гримасе отвращения… напускного. А теперь вот и Нотт. В общем-то, слизеринцы такие же обычные подростки с такими же проблемами, как и все остальные. И Лаванда даже понимала их: они точно также как она пытались поддерживать публичное о них мнение, никогда не спорили, что на самом деле они другие, нежели о них думают. И казалось, только Лав иногда видела правду. Просто им тоже было больно и стыдно, как и ей. Стыдно признать свои слабости, стыдно… ну… измазаться мороженым и допустить, чтобы это кто-то увидел, стыдно приспустить тугой галстук, потому что они, чистокровные аристократы, должны всегда выглядеть идеально. Стыдно краснеть, стыдно жаловаться или жалеть себя. Стыдно просто расслабиться. Она это всё видела. Ей это знакомо. Знакомо вплоть до физической тошноты от собственной слабости пойти против общественного мнения, чтобы хоть что-то кому-то доказать. Что? Кому? И главное – зачем?
Доказать Бон-Бону, что ей совершенно безразлично его пренебрежение, доказать Грейнджер, что она нисколько не хуже её, доказать сёстрам Патил, что её волнуют их проблемы, доказать чёртову Нотту, что он помог ей не для того, чтобы разозлить Снейпа, доказать Поттеру, что один он не справится. Но ведь никто из них не нуждается в её доказательствах. У каждого своя голова и свои тараканы в ней. Зачем стараться кого-то поменять, если даже для себя не можешь ничего сделать?

-Браун, Нотт, пройдите ко мне в кабинет! – вот и урок закончился. Девушка устало закатила глаза. Кажется, наказание обеспечено. Ну, ничего, Парвати тоже отрабатывает, может быть, получится поговорить. По-настоящему, по-дружески, так, как лучшие подруги ещё не разговаривали ни разу в жизни. Не о тряпках, не о глупых мальчишках, а о чём-нибудь большем, сокровенном.

-Итак, я так понимаю, что за нарушение дисциплины в моём классе мне придётся наказать вас обоих. Я не люблю, когда меня выставляют идиотом, Нотт. Если Вы посчитали свой поступок очень оригинальным или, я бы сказал, рыцарским, то и наказание будет соответствующим.
-Извините, профессор, но я не понимаю, в чём наша вина… - вдруг, не отдавая себе отчёта, проговорила Лаванда. Слизеринец угрюмо покосился на неё и слегка тряхнул своей русой шевелюрой.
-Ну, может быть, Ваш новый друг Вам пояснит, мисс Браун, когда вы и мисс Патил будете мыть пробирки в лаборатории сегодня вечером. И… минус десять баллов с Гриффиндора… - это уже что-то новенькое. - За дерзость профессору. А также минус двадцать баллов со Слизерина за неуважение к собственному декану. В восемь часов мистер Филч откроет вам дверь в лабораторию. Свободны.

-Почему ты ничего ему не сказал?! – неожиданно заговорила Лаванда, когда они с Ноттом выбирались из подземелий на обед.
-А в этом был какой-то смысл? – равнодушно ответил вопросом на вопрос парень. Девушка задумалась.
-А может быть и был бы? Я думаю за оправдания он не снял бы лишней сотни баллов.
-Ну, сотни бы точно не снял.
-Ты такой странный, Нотт.
-Никакой я не странный, просто всё до абсурда логично, как должно было быть.
-Но… иногда стоит отбросить логику куда подальше.
-И жить импульсивно-блондинистой жизнью?
-Нет, я хотела сказать: предоставить дело случаю.
-Случайностей не бывает, а я сам творец своей судьбы, и заткнись, Браун, от твоей гипермудрой философии уже голова кругом. И как тебя взяли в Гриффиндор, по тебе ведь Пуффендуй плачет, а ещё лучше Шармбатон.
-Знаешь, я тоже могу оскорбить человека, но не делаю этого, и тебе не советую.
-Ты считаешь, что я нуждаюсь в твоих советах? – непритворно изумился Нотт.
-Любому человеку нужен совет когда-нибудь, такой, о котором он сам не попросит, - проговорила Лаванда, всё больше смущаясь.
-А что если я не любой? – слизеринец вдруг остановился и повернулся к ней лицом. – Что если я не нуждаюсь ни в чьих советах, особенно такой инфантильной, ничего не понимающей куколки, как ты? – он развернулся и быстрым шагом направился к выходу.
-А что если я тоже просто приросла к своей маске? – сдерживая слезы, произнесла гриффиндорка. Парень немного замедлил шаг и, наконец, обернулся.
-Сколько трагизма и пафоса, Браун! Я бы похлопал, да руки заняты, - съязвил слизеринец и самодовольно усмехнулся.

Парвати всю дорогу к подземельям торопливо что-то рассказывала о Блейзе Забини. Кроме этого, успела перемыть косточки всем знакомым девчонкам, особенно Гермионе Грейнджер, которая густо покраснела, когда сегодня Падма застукала их с Роном целующимися в зале Наград. Лаванда почти не слушала свою подругу, думая о предстоящей встрече с Ноттом, и пообещала себе ни за что на свете не открывать рот в его присутствии, по крайней мере, не разговаривать с ним. Но что-то ей подсказывало, что она не сдержится. Наверное то, что она ещё ни разу в жизни не выполнила ни одно обещание, данное самой себе.
Слизеринец уже ждал их, хотя это слишком самонадеянно, скорее, он ждал завхоза, у входа в лабораторию профессора Слагхорна.
-Привет, - выпалила Лаванда. Парвати и Нотт удивлённо на неё посмотрели. И оба сдержанно поздоровались. Браун заправила выбившуюся светлую кудряшку за ухо и немного покраснела.
-Что это с тобой? – пихнула её в бок Парвати, когда они последовали в комнату за Филчем и слизеринцем.
-Ничего, - как можно беспечнее прошептала Лав-Лав.