Глава 4. «Зеркало Жизни»Глава 4. «Зеркало Жизни»
Рональд Уизли сидел в общей гостиной Гриффиндора и занимал себя исключительно тем, что без конца и начала отчитывал веселящихся первокурсников за «слишком шумное поведение» и «чрезвычайно громкий смех».
Ну, что поделаешь, если твоего лучшего друга, подругу и даже младшую сестру, не говоря уже о Невилле Лонгботтоме, пригласили в этот чертов Клуб чертовых Слизней?!
Такой вопрос возникал у рыжего гриффиндорца каждый раз, когда все четверо: Гарри, Гермиона, Джинни и Невилл – уходили на вечеринку так называемых «Слизней».
И ответ всегда был только один: радоваться тому, что тебе не приходится точно так же тухнуть там в противной компании скучных студентов – в большей степени, отвратительных и ужасных слизеринцев, конечно, – и самого Слизнорта, основателя этого Клуба и в прошлом декана ненавистного факультета.
Рону уже порядком надоели эти частые и всегда бессмысленные посиделки у старика Слиззи – так его прозвали не то когтевранцы, не то слизеринцы. Бедный Гарри постоянно пытался найти хоть какую-нибудь вескую причину, по которой бы он не мог прийти на очередной «вечер», как это называл сам профессор Слизнорт. Рон был несказанно рад: лучше пропадать на тренировках с Гарри, пусть и не тренировках, но все же с лучшим другом, чем самостоятельно пытаться спрятаться в стенах замка от хихикающей мисс Браун, которая всегда преследовала его, куда бы он ни пошел.
Конечно, Рону нравилось женское внимание – это льстит любому парню его возраста. Но все-таки иногда это надоедало.
Все же лучшая ложь основана на зерне правды: хоть они с Гарри и не тренировались – вместе убегать от Лаванды намного веселее. Однако ему не хватало чего-то… Точнее, кого-то. Рон Уизли и Гермиона Грейнджер снова поссорились в пух и прах. Все свое время гриффиндорка выполняла обязанности старосты, помогала Джинни, не пропускала ни единой вечеринки у Слизнорта или же проводила бесчисленные часы за любимым занятием – чтением…
И Рон, и Гермиона – оба настолько упрямы, что даже Гарри не удавалось их помирить. Хотя Рон не мог не общаться с Гермионой – она была ему слишком дорога, чтобы просто отпустить ее…
Рональд Уизли негодовал. Сидеть в шумной гостиной не было сил. Захотелось просто походить по замку и подумать о жизни...
***
«Уже настолько хорошо знакомые коридоры...» – проплыла ленивая мысль.
Шестнадцатилетний Уизли знал наперед, в какую сторону повернет та или иная лестница и куда она приведет его. Казалось, он обошел весь Хогвартс вдоль и поперек, изучил всевозможные этажи и коридоры за прошедшие годы, знал все тайны древнего замка.
Но в нем еще столько секретов, которые не под силу открыть самому обычному школьнику в одиночку.
В тот понедельник, 1 декабря, выпал первый снег – он запоздал так же, как и осенние дожди. Приближалось Рождество... А вместе с ним и Рождественский Бал. И снова надо кого-то приглашать, потому что идти без пары – значит принять свое поражение, а-ля «я без девушки – никто не захотел со мной идти».
Помнится, в первый раз, на четвертом курсе, Рон Уизли сопровождал на Бал Падму Патил – однокурсницу-когтевранку. Хотя, то был Святочный Бал – традиционный вечер перед Рождеством в год проведения Турнира Трех Волшебников. Он был обязателен для посещения (не турнир, разумеется, а бал!). Но в прошлом году ему все-таки удалось уехать домой на день раньше, чем планировалось.
Он знал, что в этот раз его приглашения с нетерпением ждет Лаванда Браун. Но он хотел пойти с другой девушкой. К сожалению, Гермиона Грейнджер уже нашла себе партнера… Но Рон не мог не думать о ней.
А теперь еще прибавилось забот. В этом году профессор Дамблдор сжалился над третьекурсницами и, видимо, решил поиздеваться над старостами. Он допустил весь третий курс на Рождественский Бал – еще одна группа детского сада, за которой придется проследить...
«Но ничего... Как-нибудь выкрутимся» – Рональд Уизли не унывал.
Он повернул за угол и чуть не врезался в кого-то. Судя по красно-золотой форме, этим кем-то был гриффиндорец. Рон узнал в нем загонщика своей команды – это был третьекурсник Джимми Пикс. Мальчик держал в руках книгу «Квиддич сквозь века», которую они с Гарри прочитали в свое время то ли на втором, то ли на третьем курсе. Но на лице его не было никаких эмоций, только усталость.
«Наверное, сказались бесконечные тренировки...» – подумал он.
И действительно, тренировки теперь становились все длиннее, продолжительнее, а в связи с приближающимися матчами и чаще.
«Гарри – настоящий изверг» – неожиданно проплыла следующая мысль.
Рон не привык видеть хмурое выражение на вечно улыбающемся лице. Но улыбку теперь можно было увидеть в очень и очень редких случаях. Рон наблюдал эту улыбку не на тренировках, не в гостиной Гриффиндора, а только когда Джимми видел девчонку из Когтеврана... Она была загонщицей в сборной своего факультета. Да и просто хороша собой.
Странно, но вратарь Гриффиндора смог это заметить только после матча, хотя еще на отборочных испытаниях когтевранцев смеялся над тем, как они с Гарри обсуждали ее качества загонщика. На самом деле, ее небольшой рост оказался очень полезной характеристикой в квиддиче, что она и показала в ноябрьской игре с Пуффендуем.
За прошедший месяц Джимми улыбнулся всего лишь несколько раз в присутствии своего старосты. Но эти улыбки были предназначены только ей.
Пикс смотрел на вратаря команды своего факультета уже, наверное, минуты три или четыре, но тот настолько глубоко погрузился в свои мысли, что даже не услышал извинений в свой адрес...
– А, что? – вдруг опомнился шестикурсник, – Ой. Джимми, прости...
– Ничего. Только я извинился еще несколько минут назад, но к несчастью, ты меня не слышал, – в голосе мальчика слышался сарказм, что казалось таким странным явлением.
– Извини. Я просто задумался... – Рон терялся в своих мыслях. Откашлявшись, он сменил тему: – Читаешь «Квиддич сквозь века»? Я читал это. Классная книга.
– Ну, да, – Пикс явно не был расположен к дружелюбной беседе.
– Хм... Я, пожалуй, пойду, – закончил разговор староста, – удачи.
Джимми сделал шаг вправо и пошел по направлению к лестничному пролету. Рон немного постоял и двинулся дальше.
Бесконечные коридоры переливались в другие, такие же бесконечные и древние, точно так же, как и мысли в голове шестикурсника: одна за другой они появлялись и снова исчезали, сменяя друг друга с неимоверной скоростью.
Внезапно шестикурсник остановился. Он был на восьмом этаже: шел по узкому коридору, ведущему к огромному гобелену Варнавы Вздрюченного, напротив которого располагался вход в Выручай-Комнату, где в прошлом году проходили тайные собрания Отряда Дамблдора.
«Сколько же времени прошло с тех пор?» – спросил сам у себя Рон.
А с тех пор прошло всего лишь полгода. Этих собраний многим действительно не хватало. Все-таки было жаль, что ОД не возродилось вновь.
Но перед ним была дверь, которую он никогда раньше не видел за почти шесть лет обучения в этой школе. На широкой двери из красного дерева были вырезаны витиеватые узоры, а бронзовая ручка имела странную, но весьма благородную форму. Казалось, это самая древняя дверь во всем Хогвартсе, да и самая древняя дверь, какую Рон когда-либо видел в своей жизни.
Сначала в голове гриффиндорца промелькнула случайная мысль о том, что это и есть Выручай-Комната, но ее сменила другая:
«Ведь до Комнаты еще идти и идти, и тем более ты ее, Рон Уизли, не вызывал!»
Он заглянул внутрь: комната была залита мягким лунным светом, а серебристые блики играли на потускневших от времени золотых и таких же серебряных предметах. Напольные часы, стоявшие прямо напротив двери, не показывали времени: на них было слишком много стрелок, и все они вращались с различной скоростью, не издавая при этом ни единого звука.
В комнате никого не оказалось, и после двухминутного топтания за странной дверью Рональд Уизли все-таки решился зайти внутрь.
За окнами ослепительно сиял снег; занавески слегка развевались от едва заметного ветра, проникшего в помещение вместе со старостой; рядом с «часами» стоял стол со стопкой книг, слегка запылившихся, вероятно, от долгого их здесь пребывания; все золото и серебро где только не находилось: предметы стояли, лежали, висели... – таинственная обстановка комнаты восхищала гриффиндорца. Но еще больший восторг у него вызвало огромное зеркало высотой до потолка.
Зеркало – оно стояло посреди волшебной комнаты. Зеркало... до боли знакомое. Зеркало, которое он уже видел один раз в своей жизни. Пять лет назад оно стояло в совершенно другом месте: в давно не использовавшемся классе, где старые пыльные парты и стулья были сложены друг на друга. Тогда Зеркало казалось чужеродным или даже лишним в помещении.
Да, обстановка изменилась. Но Зеркало оставалось тем же, каким было, независимо от времени. В таком окружении красота и величие его только увеличивались: лунный свет играл по золотой раме, а орнамент переливался.
Зеркало Еиналеж – не просто стекло с отражением в красивой раме.
«Еиналеж еечярог еомас ешав он, оцил ешав ен юавызакоп я» гласила выгравированная надпись в верхней части волшебного Зеркала, и Рон помнил ее все те годы, что провел в Хогвартсе.
Зеркало, отражающее самые сокровенные желания и надежды человека… Это одновременно приводило и в восторг, и в ужас.
Тогда, будучи на первом курсе, он видел себя в Зеркале первым учеником школы, капитаном сборной факультета по квиддичу, окруженным множеством кубков и превосходящим всех своих старших братьев, вместе взятых... В этом заключалось его счастье, его мечта пять лет назад.
Сейчас же он видел в Зеркале Себя таким, какой он был сейчас, в эту самую минуту. Но что-то было другим... Подойдя поближе к своему отражению, он увидел Себя, на лице которого играла счастливая улыбка. Рядом появились двое лучших друзей – Гарри и Гермиона так же радостно улыбались, стоя по бокам от друга. Этого действительно было достаточно, чтобы осчастливить Рона Уизли. Быть с друзьями...
Но что-то все равно его мучило. И только тут он заметил в отражении у себя за спиной двух людей, стоящих рядом. Лица их невозможно было рассмотреть, они были какими-то размытыми в отражении, практически незаметными. Но все же кого-то они напоминали гриффиндорскому старосте. Но вот кого?..
***
Я наконец-то возвращалась с тренировки. Ориана побежала в Большой Зал, сбивая с ног других студентов, – удивительным образом квиддич не сбил ей аппетит в этот вечер.
На улице был жуткий снегопад – в волосах был снег, на форме был снег, в прутьях метлы тоже остался снег… Я ужасно замерзла. Уже стемнело, но Дэвис отпустил только младшекурсников:
«У нас и так тренировки проходят редко! Тогда старшие курсы останутся, а вы идите… Снейп у них завтра… Поднимаемся!»
Пару этажей наверх, направо, налево, еще раз налево, мимо библиотеки, снова вверх по лестнице, несколько коридоров, в одном из которых желтыми глазами сверкнула миссис Норрис, поворот и лестница… Я уже подошла к проходу в общую гостиную когтевранцев, как вдруг увидела удаляющуюся фигуру в другом конце коридора. Растрепанные волосы и широкие плечи напомнили мне Джимми Пикса.
«На следующих выходных играет Гриффиндор со Слизерином» – вдруг меня осенило.
Еще несколько шагов к концу коридору, немного рассеянная походка, в руках книга… За углом мелькнула черная мантия и практически сразу же исчезла.
– Что-что? – я вдруг всполошилась.
Орел на полотне повторил свою загадку во второй раз:
– Когда огонь во мне – я холодно.
В лице любви своей меня ты не увидишь.
Даю тебе не больше, чем должно...
Хоть владею всем, я не храню то вольно.
Ответ пришел в голову мгновенно:
– Зеркало... зеркало жизни?
– Верный ответ, – пророкотал орел.
Проем открылся, и я зашла в теплую, уютную гостиную...
