Слабость

Глава 4

4. Коридоры темниц

Люциус сопровождает Беллу к Лорду. Коридоры подземелья замка так же однотонны, как и шелковые обои наверху. Тот же тусклый свет факелов, те же исшарканные гобелены с одинаковыми сюжетами и образами, та же пыль и стужа камня. Правда, запахи свертывающейся крови, пота, застоявшегося ужаса чуть портят общее впечатление. Но так может показаться только на первый взгляд. Белла уже не мыслит свою жизнь без этих терпких, чуть стертых от кратковременности моментов.

Белла гордо, под руку с Малфоем, шествует вдоль узких коридоров, чередующихся то кирпичной кладкой, то железными прутьями, то сыростью и влагой, то пресностью и сухостью. Настроение пары приподнятое, можно сказать, пропитано энтузиазмом и предвкушением. Семейные остались дома, и они дурачатся, как дети. Люциус облачился в свою традиционную мантию и маску, туго завязал Белле корсет и прикрепил свою изумрудную запонку под тонкий подклад платья свой кузины.
Катакомбы Мэнора пусты, встреча с Господином состоится через несколько минут, остальные аппарируют прямиком в главный зал. Люциус свободно флиртует с Беллой. Именно сегодня она позволит многое, он знает. Сегодня для каждого из Упивающихся смертью наступил переломный эпизод. Его давно ждали, давно надеялись.

Неуловимый Гарри Поттер наконец-то пойман.

Белла чуть надувает губки – жаль, что не она это сделала. Ей бы хотелось увидеть его лицо. Наверно, оно было бы точно такое же, как и у недоумевающей четы Лонгботтомов перед пытками. Да, скорее всего. При этой мысли Беллы чуть прикусывает свой язычок.

К сожалению, Люциус воспринимает это, как еще одно приглашение. Хотя… Белла явно ждет развлечений, предвкушая. Мягкие тонкие губы впиваются в открытый рот, медленно покусывая. Чуть дрожащими руками Люциус обхватывает её затылок, усиливает поцелуй, спуская пальцы к оголенным ключицам. Упершись ладонями в мужскую грудь, Белла разрывает их губы. Люциус, нежно прикасаясь к коже, обводит контур её шеи, ушей, щек, губ. Подмигнув, Белла аккуратно стягивая перчатки, одну за другой.

Еще один поцелуй. Спина Беллы жестко, с силой упирается в прутья бесчисленных камер, тонкая нога обхватывает талию Люциуса. Шнурки черного платья умело рвутся, оголяя костлявое тело. Мурашки мгновенно покрываю тонкую кожу Беллы. Она даже думает, что…

Вздох.

Иллюзия потеряна. Люциус отдаляется, его губы произносят молниеносное Nox, и оба мага вглядываются в темноту глухой камеры. Девушка с бледным лицом, копной каштановых волос, устало, чуть непринужденно всматривается в их лица, что похоже на своеобразный ответ, угрозу. Немую, невысказанную причуду – она улыбается.

- Гермиона Грейнджер, грязнокровка, сумасшедшая, - констатирует Люциус, чуть прищелкивая языком. Глупые слова звучат столь четко и разборчиво, что Беллу оглушает. Вдоль коридоров до сих пор звенит «Гермиона Грейнджер», «Гермиона Грейнджер». Белла не помнит, сколько прошло времени, она лишь чувствует взгляд кузена, взгляд этой девицы и, крепко держась руками за прутья клетки, просунув голову между решеток, повторяет, тихо, пробуя на вкус: «Гермиона Грейнджер, сумасшедшая». Наконец-то она вспомнила это имя. Имя, которое она не единожды пытала. Имя, что когда-то принадлежало этому телу, лицу и глазам - глазам, что стали лишь темнее, грязнее и порочнее.

Да, Белла помнит. Вот же она! – изгибается под её проклятьями, кричит, просит, стискивает зубы, но просит. И как только Белла могла забыть? Неужели это было так давно? «Когда, Люциус?» - немой вопрос обращен к мужчине. Но он уже не смотрит, связка ключей безучастно теплится в его ладони. Тонкие ноги Грейнджер осторожно, с шорохом подбираются ближе к туловищу, руки скрещиваются в замок. Вставленный ключ со скрипом отрывает завинченные перекладины, прутья клетки распахиваются. Он входит. Его черная мантия тут же сливается с темнотой коморки – для Беллы он перестает существовать.

Белле неприятно. И даже от чего-то больно. Белла не может сказать точно, от чего? Но предательство прощать разучилась еще в детстве. В далеком детстве. Это очень просто, забывать свои слабости, помнить чужие промахи, и злиться, злиться, ожидая новых ошибок для последующего удара. В такие моменты Белла очень остро чувствует потребность причинить свою боль другому. Всегда.

А еще Белла очень любит томить в себе это чувство, накапливая, взращивая… Ведь только так мать может любить своё дитя.

Но сейчас ей пора к Тому. Она больше не будет ждать Люциуса Малфоя. Он уже давно сгнил в этой чертовой камере.