Записка четвертая. О безрассудствеДля того чтобы судить о действительной важности человека, следует предположить, что он умер, и вообразить какую пустоту оставил бы он после себя… (Пьер Буаст)
Сегодня ночью выпал снег. И я его видела. Сидя в самом дальнем углу гостиной и разглядывая свой неоконченный рисунок, на котором танцуют две снежинки, я увидела, как в непроглядной тьме декабрьской ночи появилась одна единственная белая точка. Это была самая храбрая из всех снежинок, так как она рискнула первой прыгнуть с тучи. Наверняка в своей школе снежинок она училась на факультете, который полностью соответствует нашему Гриффиндору. Ну, а кто еще мог совершить такой смелый, но до ужаса безрассудный и глупый поступок? Небольшой ветерок (с криками "Вот, когда я вырасту!.. Вот, когда я стану ураганом!..") то поднимался вверх, то снова опускался, заставляя прекрасную снежинку кружить с ним в танце.
Тогда с неба прыгнули хаффлпафцы. Они очень хотели походить на смелую гриффиндорку, но, видимо, боялись становиться первооткрывателями. А может, они просто беспокоились за маленькую снежинку и хотели помочь, если что-то случится? В любом случае, это было абсолютно неважно, поскольку, заметив чужаков, которые мешали наслаждаться обществом прекрасной дамы, ветер не на шутку разозлился и со всей силы шмякнул их о стену старинного замка. Вот только было уже поздно, так как его храбрая спутница скрылась в неизвестном направлении (все мы женщины такие...).
Следующими оказались равенкловцы. Просто они понимали, что раз учитель по прыжкам сказал прыгать, то придется делать это, не смотря на цвет твоего галстука и количества справок о состоянии здоровья. Вот они прыгали, и прыгали, и прыгали... Видимо, нынешнее поколение снежинок было довольно умным, так как равенкловцы все продолжали и продолжали падать. Иногда они в полете, даже, умудрялись слепляться в небольшие комья. Так им, вероятно, было веселее и теплее.
И только когда этот поток представителей орлиного факультета прекратился, в небе появились слизеринцы, специально дождавшиеся, пока земля покроется толстым слоем снега. "Так будет не больно падать, - думали они. - Да и выбираться потом не придется". Ирония же заключалась в том, что потом уже вообще никому не придется выбираться. Там, на сырой земле, в холодную декабрьскую ночь они и найдут свое последнее пристанище, пока окончательно не растают под нещадными лучами солнца. Наверное, именно поэтому учитель по прыжкам ни разу в своей жизни так и не сделал шаг навстречу этой манящей неизвестности, полной тайн и загадок. Знал, ведь, что уже не сможет вернуться. И никакие чудеса не могли вынудить его совершить такой безрассудный поступок.
Вот только молодым слизеринцам, при всей их хитрости расчетливости, не было известно, какую цену придется заплатить за несколько минут счастья. Они просто продолжали кружить в воздухе, исполняя свой безумный танец. Последний танец...
Внезапно совсем рядом я почувствовала чье-то горячее дыхание.
- Эмбер! Два часа ночи! Какого черта ты не в постели?
Медленно открыв глаза и прищурившись из-за яркого света, исходящего от палочки, я попыталась сфокусировать взгляд на Рэдрике.
- То же самое могу спросить и у тебя, - хрипловатым после сна голосом произнесла я, как можно выразительнее (если это вообще возможно сделать после сна) глядя на его мокрые от снега волосы и теплую зимнюю мантию.
- Я гулял, - парень попытался отвернуться, но мне хватило и доли секунды, чтобы заметить его смущение.
- Даже так... - я усмехнулась. - Ну и кто же твоя счастливая избранница?
- Девушка.
- Ну ясное дело, что не Флитвик, - рассмеялась я. - Как ее зовут?
- Так, все иди ложись. Тебе уже давно пора спать! - раздраженно произнес Рэдрик, стащив меня с теплого кресла. И мне ничего не оставалось делать, кроме как отправиться спать, весело фыркнув напоследок. Я ведь все равно узнаю...
Понедельник по традиции не задался с самого утра. А все началось с того, что я просто-напросто банально проспала. Понимая, что завтрак давно кончился, я кое-как натянула на себя одежду и понеслась на зельеварение, которое по "счастливому стечению обстоятельств" было у нас первым. (Дружно скажем директору "Спасибо!"). Находясь практически у цели, я внезапно поняла, что мне чего-то не хватает, поэтому уже через мгновение совершала пробежку в обратном направлении, чтобы забрать сумку. В это же время, я, на свою голову, вспомнила, какое сегодня число. Таким образом, к моему и так не слишком радужному настроению прибавилась головная боль.
Этот день - самый ужасный день в году. Действительно, что может быть ужаснее Дня Рождения? «Дня, когда все дети становятся еще на год ближе к "взрослой жизни", дня, который отдаляет меня от такого безопасного и беззаботного детства...» Не помню, кто сказал, но на меня эти слова произвели очень большое впечатление. Эх… все-таки прав отец – детство нужно проводить на улице со скакалкой, а не в душной библиотеке, сдувая пыль с ветхих фолиантов.
Когда я все же добралась до кабинета, туда уже "на крыльях ночи" влетел Снейп, закрывая дверь перед самым моим носом. Растеряно поозиравшись по сторонам, я, в конце концов, собрала в кулак свою волю (ну или что там у меня) и постучала…
В общем, не буду пересказывать, какой игрой слов наградил меня декан на этот раз, думаю, будет достаточно сообщить, что свой День Рождения я впервые проводила в такой веселой компании (это я о котлах).
***
«Ее больше нет».
Ключевой, поворотный, так сказать, момент.
Просто однажды вечером в сочельник он пришел слишком поздно и под затихающие звуки кларнета произнес абсолютно бесцветным голосом: «Ее больше нет».
Я сняла иглу, вернула пластинку на полочку и непонимающе посмотрела на отца. Но, как бы я ни пыталась понять, что же случилось, его лицо ничего не выражало. Он никак не отреагировал на мой вопросительный взгляд, я не уверена даже, видел ли он меня. Устало прикрыв глаза, отец медленно покачал головой, будто бы отказываясь верить во что-то, а затем скрылся в лаборатории.
Только следующим утром я узнала, что же послужило причиной кардинального изменения в его поведении. И с тех пор Рождество вот уже второй год как перестало быть для меня семейным праздником, да и праздником вообще. За неимением лучшего можно было бы теперь называть его вечером воспоминаний, но мы негласно решили не страдать идиотизмом, выдумывая названия тому, что в этих самых названиях никогда не нуждалось.
Беспечное отношение к своей жизни. Конечно, у нас впереди и еще столько времени. С нами такого произойти не может. Мы же молоды, безрассудны и бессмертны. А она теперь бессмертна.
***
- В дурака?
- Подрывного?
- Откопательного.
- …Хм… Это была шутка?
- Типа того.
- Смешно.
- Спасибо.
Я спрыгнула с подножки поезда и внимательно оглядела разношерстную толпу, находящуюся на перроне, с целью поиска самого яркого пятна. Впрочем, это было излишне, поскольку это самое пятно (сегодня малиновое) уже успело поднять меня в воздух и переместить в пустую тележку для багажа.
- Мерлин! Как же ты выросла! Ты даже и не представляешь, как я соскучился! И вообще мне пришлось нанять помощника, я же не могу все сам делать. Вот раньше ты мне помогала…
- Я тоже соскучилась, - поспешила ответить я, предотвращая очередной монолог на тему, которую чаще всего определить вообще не возможно.
- Правда соскучилась? – он подозрительно посмотрел на меня, но весь эффект был испорчен широченной улыбкой на пол-лица, достойной самого Чеширского кота.
- Конечно!
Я чмокнула отца в щеку, и с криками «Поберегись!» мы понеслись к выходу с платформы…
