Глава 4. "Плыть!" ("Сделка")«Ты должен стать одержимым и не растерять одержимости.»
Джон Ирвинг
В коридоре слышались неторопливые шаги пяти или шести человек сразу. Это было странно, ведь дементоры плавают по воздуху, а в Азкабане обычно не так уж «людно», если, конечно, сюда не начали водить экскурсии. Но Сириусу все равно нет до этого никакого дела. Куда занимательнее смотреть в окно, за которым постоянно что-то меняется. Облака, проплывая по небу от подоконника до верхнего края окна, успевают по нескольку раз сменить форму. Летом в Годриковой лощине они с Джеймсом любили смотреть на облака и угадывать в них фигуры. Сейчас Сириус не угадывал, просто смотрел. Это был один из тех редких моментов, когда голова оставалась светлой и свободной от мыслей. Должно быть, дементоров убрали от двери.
Шаги приближались, пока, наконец, не смолкли. Краем глаза Сириус отметил, что процессия остановилась у его двери. Он приподнялся с постели и повернулся.
«Сам министр магии», - слабое подобие ухмылки призраком скользнуло по лицу.
Корнелиус Фадж выглядел удивленным, словно ожидал увидеть здесь кого-то другого. Сам того не замечая, он крепче сжал в руках газету, и внимание Сириуса тут же переключилось на нее.
- Как вы себя чувствуете? – неуверенно произнес министр. С такой неуверенностью первооткрыватели пляжного сезона пробуют воду ногой, прежде чем прыгнуть в проточную реку в середине весны.
- Благодарю, - отозвался Сириус и сел на постели, чтобы разглядеть заголовок статьи, - Не жалуюсь, хотя здесь бывает немного холодно.
- Кхм, - кашлянул Фадж.
С фотографии, которую было видно значительно лучше текста, большая семья Артура и Молли Уизли, улыбалась и приветливо махала руками. Но внимание Блэка приковала к себе крыса, сидящая на плече у младшего из долговязых рыжих братьев. С некоторых пор он ненавидел крыс.
- Что ж, если вам ничего не нужно…
- Что это? – перебил Сириус.
Корнелиус Фадж смешался, посмотрел себе под ноги, затем на прочих членов комиссии и только потом понял, что речь идет о газете.
- Газета, мистер Блэк.
- Спасибо за ценные пояснения. Я понимаю, что это газета, - флегматично отозвался Сириус, - Что это на первой странице?
- О! – сообразил министр, зашелестев бумагой, - Семья Уизли выиграла поездку в Египет. Вам это интересно?
- Безумно. Вы позволите? – все тем же тоном попросил Блэк.
Когда он протянул руку к решетке, комиссия во главе с министром магии по инерции сделала шаг назад, но Фадж, по лицу которого пробежал оттенок самой неподдельной аристократической белизны, снова кашлянул, подошел ближе и решительно сунул газету между прутьев решетки.
- Благодарю, - снова повторил Сириус и, как могло бы показаться, утратил всяческий интерес к собравшимся. Развернув газету, он внимательно всмотрелся в фотографию, после чего неожиданно фыркнул, стараясь подавить в себе желание рассмеяться самым безумным и горьким смехом.
***
- Нет! Нет! И еще раз – нет!
Прошло не больше секунды с тех пор, как Джеймс услышал слова Сириуса, и лицо его, вначале не выражавшее ничего, кроме предельного внимания, вдруг окаменело. Затем глаза расширились, брови взметнулись вверх, скрывшись за отросшей рваной челкой. Реакция не заставила себя долго ждать.
- Тысячу раз нет! – хлопнув ладонями по столу, Джеймс оттолкнулся от него и, ловко соскочив со стула, переместился к перепачканному окну, занавешенному лишь наполовину какой-то рваной тряпкой.
- Ты же со школы просил меня дать ему шанс? Доверять ему?
- Возможно, - Джеймс помедлил, - я был неправ, или ты выбрал не совсем подходящий момент для этого.
- Он идеально подходит. Никто и думать не станет о том, что…
Джеймс, резко обернулся и, выставив вперед ладонь, прервал разговор. Скулы его сильнее, чем прежде выделялись на осунувшемся лице и непрестанно двигались, как будто бы он старательно пережевывал резинку. Под глазами залегли тени. Бессонные ночи, постоянное бегство и страх за близких сделали свое дело. Сириус только сейчас заметил, что рубашка стала ему велика.
Скорее всего, он раздражен лишь потому, что в последнее время его жизнь превратилась в нескончаемое бегство, но накопившееся раздражение постепенно расползлось, как опухоль, незаметно перекинувшись на все остальное. Ему совсем не хотелось отсиживаться в чужих домах, пока кто-то где-то прямо сейчас, быть может, сражается с пожирателями смерти. Прятаться… едва ли именно так он представлял себе эту войну или даже собственную семейную жизнь.
Он слишком остро чувствует, что его место не здесь. За Гарри и Лили ему было бы в тысячу раз спокойнее, если бы они прятались, а он защищал их. Именно защищал, а не был непосредственным участником этой нескончаемой игры в прятки.
Сириус открывает глаза. Морда, а следом и тело без труда протискиваются сквозь дверные решетки. Теперь нужно бежать, просто бежать вперед. По коридорам, потом несколько пролетов вниз и снова коридорами. Он всего лишь собака, и стражникам Азкабана никогда не почувствовать его присутствия, не добраться больше до его мыслей. А они не были так ясны уже много, много дней – ровно столько, сколько черточек оставлено на стенах его камеры. Просто бежать и закрыть глаза.
- Говоря о том, что я доверяю кому-то, я вовсе не имею в виду, что готов доверить все! Есть разные степени доверия, понимаешь?
- Ты всегда доверял ему больше, чем я. Он – твой друг.
- Речь идет о жизни Гарри, Лили, о моей в конце-то концов! Я готов доверить ему подержать свой снитч, но не это, черт тебя дери! Удивительно, что ты вдруг стал настолько щедр.
Сириус, молча, поднял глаза. Если бы волосы Джеймса с самого детства не торчали в разные стороны, упорно не желая поддаваться расческе, Сириус мог бы подумать, что они только что встали дыбом.
- Они доберутся до Хвоста раньше, чем он успеет укрыться, а потом придет и наша очередь. Есть тысячи способов выведать тайну прежде, чем убить. Может быть, ты просто не хочешь брать на себя такую ответственность, Бродяга?
- Я хотел, чтобы это осталось между нами. Чтобы все думали, что я являюсь хранителем тайны, и продолжали искать меня. Ты прав: есть тысячи способов выведать что-то прежде, чем убить. Но, если бы тайну знал Хвост, они ничего не смогли бы от меня узнать. Ты же доверил мне свою жизнь, я нашел лучший способ сохранить ее.
- Тебя могут убить.
- Меня в любом случае могут убить.
- Это была плохая идея.
- О чем ты?
Джеймс поправил ворот рубашки и принялся подворачивать до локтей рукава. Так она смотрелась чуть менее мешковато.
- О том, чтобы подставить тебя под удар. Хранителем тайны хотел стать Дамблдор, и мне следовало согласиться.
- Со мной все будет в порядке. Я не твой ребенок, чтобы опекать меня.
- И все же… я хотел бы, чтобы ты остался со мной.
- И доверить наши жизни Хвосту? – Сириус усмехнулся впервые за весь вечер, – Еще чего.
- Ты ведь не думаешь, что я трус? – неожиданно спросил Джеймс, на время прекратив возиться с рукавом.
- Нет.
- Тогда почему ты не хочешь остаться со мной? Просто сказать всем, что хранителем тайны будет Питер и остаться. Ты нужен Гарри. Ты его крестный. Ты нужен мне.
Джеймс был прав. Это была плохая идея. Его – Сириуса, плохая идея.
«У крысы на фотографии не было пальца. Единственным, что нашли на месте взрыва, был палец. Проклятый крысеныш отрезал его себе!»
Внизу острые шипы скал, о которые разбиваются даже волны. Пес переминается с лапы на лапу, стоя и присматриваясь к бурлящей у подножия воде.
«Петтигрю жив, он в Хогвартсе, а значит, нельзя терять ни минуты.» Пусть уже ничего нельзя исправить, но что-то всегда можно изменить. Ему не удалось спасти Джеймса, но теперь в беде Гарри. И ему нужна помощь. Он нужен Гарри. Значит, он все еще нужен Джеймсу.
Чтобы прыгнуть, достаточно просто закрыть глаза.
- Ты сам сказал, что есть разные степени доверия. Это разрушит всю концепцию моего гениального плана.
- По-твоему, это весело?
- Совсем нет. По-твоему, весело рисковать своей шкурой, даже не зная того, ради чего тебя захотят убить? Но это шанс для тебя пожить нормальной жизнью, перестать бежать.
Джеймс опустил глаза. Сириусу казалось, что он знает, о чем тот думает.
В комнате был всего один диван и несколько заваленных старьем кресел без ножек. Она находилась на втором этаже давно оставленного хозяевами маггловского особняка. Прихожую, кухню и несколько комнат на первом этаже Лили привела в порядок в первый же день их пребывания здесь, сделав пригодными хотя бы для временного проживания. Джеймс не понимал, для чего это нужно. Она сказала: «Для ребенка». Оставалось только поверить. Труднее всего было поверить в то, что на какое-то время это место станет их домом, но их все равно перевезут «в безопасное место» раньше, чем это произойдет. Сколько бы «безопасных мест» не существовало в Великобритании, рано или поздно они закончатся. Есть ли разница, где скрываться: в разных местах или в одном постоянном? Можно ли назвать это нормальной жизнью?
- Питер – крыса. Ему будет просто спрятаться. Помнишь? Его не замечала даже Дракучая ива.
- Если ты хотел убедить меня, то твой первый довод вызывает определенные сомнения.
В лицо ему с силой ударила вода. Ледяной поток подхватил его, подкинул вверх, пронес в опасной близости от камней, а потом тело потянуло ко дну. «Плыть!» - завертелось в голове, - «Плыть!» Он исхудал и почти обессилил. Даже в виде собаки невероятно трудно удержаться на воде. Соленые брызги норовят то и дело попасть в глаза, дышать носом совсем невозможно, а в пасть постоянно льется вода.
«Питер – крыса.»
Как же его самого не остановила эта фраза? Они ведь сами, своими руками, создали этого маленького безликого монстра. Пригрели змею на груди. А он отдал в руки предателя жизнь, что была ценнее собственной, разрушив сразу обе. Они сами помогали Питеру стать этой самой крысой. Сами приготовили ему все пути к отступлению. «Плыть! Плыть! Только, чтобы исправить эту ошибку. Плыть!»
- Тебе нужно отдохнуть, Джей. Давай смотреть правде в глаза: у меня есть шанс выбраться из этой заварушки живым. У Питера этого шанса нет. Он скроется в надежном месте и будет находиться там, пока не станет безопасно.
- И когда же, по-твоему? – бесцветным тоном поинтересовался Джеймс просто, чтобы поддержать разговор.
Вместо ответа, Сириус мягко положил руку на плечо Джеймса. Лицо его было серьезным. Он хмурился и выглядел таким взрослым, что облик веселого разгильдяя, к которому Джеймс так привык, словно осыпался с него, как скорлупа.
Джеймс устало вздохнул.
- Мне нужно обсудить это с Лили.
Сириус поморщился.
- Что? – живо переспросил Джеймс, - Я не могу единолично распорядиться своей, а заодно и еще парочкой жизней.
- Справедливо. – неохотно подтвердил Сириус.
- Останешься у нас сегодня? Лили, наверное, уже спит. Я решу все завтра же утром.
Джеймс пересек комнату и, смахнув с кресла вещи прямо на пол, тяжело опустился в него. Сириус чувствовал, как Джеймс сверлит взглядом его затылок, ожидая ответа. Пришлось развернуться, чтобы избавиться от ощущения неприятного холодка на спине.
«Ты сам давно сошел бы с ума на его месте».
Лицо Сириуса смягчилось, что не ускользнуло от внимания Джеймса.
- Значит, решено.
Перекинувшись через подлокотник кресла, Джеймс принялся суетливо греметь и шелестеть чем-то, пока, наконец, не выпрямился, зазывно потряхивая бутылкой в вытянутой руке.
- Иди сюда…
Волны подхватывают пса, как пушинку, но ему кажется, что где-то впереди - на берегу, он может разглядеть маленькую серую точку. Одно движение челюстей, и все будет кончено. Нужно только доплыть. Он изо всех сил шевелит онемевшими от холода лапами, уже не чувствую боли, почти неосознанно. «Плыть! Останавливаться нельзя!»
Сегодня в одной из спален в Гриффиндорской башне все еще горит свет, хотя Большой Бен давно пробил полночь. В Шотландии, а в этой спальне в особенности, просто не было слышно боя лондонского Биг-Бена. И где-то там, там на берегу, в этой самой спальне, бегает проклятая крыса.
Ему даже кажется, что он видит еще один огонек. Там в окне за рваной занавеской можно различить знакомый силуэт, и даже услышать голос: «Иди сюда». Но он доберется туда позже.
