День (ч.3)15:28
-Больничное крыло-
Минерва вошла в больничное крыло буквально через пять минут после того, как ее туда позвали; удивительно, какие скорости может развивать человек, когда очень хочет куда-то попасть. Внутри она сразу заметила длинную очередь из студентов, ведущую в скрытый занавесками дальний угол. За ними, по всей видимости, сидела мадам Помфри. В помещении находилось, по меньшей мере, тридцать студентов, и ни один из них не обнаруживал явных признаков использования «Забастовочных завтраков». Все до единого потирали сломанные запястья и лодыжки, а то и ушибленные копчики. Кормака МакЛаггена нигде не было видно, и никто не кричал, однако интересовало ее больше всего другое.
Минерва стремительно направилась к ближайшим студентам. Подойдя ближе, она узнала в них, как ни странно, Драко Малфоя и Теодора Нотта. «Се ля ви», — подумалось Минерве.
— Нотт! Малфой! — окрикнула она.
Оба резко обернулись и встретились взглядами с профессором трансфигурации. По-видимому, у них был интереснейший разговор, целью которого было взаимное запугивание. Очаровательно.
— Да, профессор МакГонагалл? — вежливо спросил Нотт. Малфой лишь выжидающе смотрел на преподавательницу. Видимо, решила она, тот еще не отошел от заклинания, посадившего на его волосы девчачью заколку, хотя ей самой казалось, что это было сто лет назад.
— Что вы тут делаете? Как вы умудрились пораниться?
— Гринграсс, — тут же ответил Малфой, бросив на Нотта неприятный взгляд. — Она применила чары скольжения в Восточном крыле, — добавил он. — Весь день на этом полу кто-нибудь падал, а недавно пятикурсники со Слизерина и третьекурсники с Когтеврана бежали через него на занятия и, поскользнувшись, поврезались друг в друга, ну и… вот, к чему это привело.
В голове профессора трансфигурации всплыло ухмыляющееся лицо профессора Вектор, которая и наложила заклятие на Восточное крыло. Но Минерва не могла прямо сказать Малфою, что он врет, потому что она лично присутствовала при накладывании чар, а потому Дафна Гринграсс ни в чем не виновна, и потому МакГонагалл просто смерила Малфоя строгим взглядом:
— И откуда же вы знаете, что это была мисс Гринграсс?
— А он и не знает, — мрачно отозвался Нотт. — Он просто пытается втянуть ее в неприятности.
— Врешь, — прошипел Малфой, думая, что его не слышно. — Может, мне назначить тебе отработку за клевету на уважаемого члена Инспекционной дружины?
— Уважаемого члена Инспекционной дружины? По-моему, это несовместимые понятия, — прошипел Нотт в ответ.
Минерва прервала их диалог взмахом руки, показывая таким образом, что все прекрасно слышит и что они вызовут ее гнев, если скажут еще хоть слово. Тем не менее, она мысленно прибавила пять баллов к оценке за домашнюю работу Теодора.
— Мистер Малфой, — повторила она, — вы уверены в том, что эти чары — дело рук мисс Гринграсс?
— Ну… ее одной из нашего класса там не было. Она пошла на историю магии далеко в обход.
— Ну да, чтобы от тебя, придурка, скрыться, — буркнул Нотт.
Минерва взглядом велела Нотту успокоиться — тот моментально сжался, а затем снова обратилась к Драко:
— В лучшем случае, Малфой, это совпадение.
— Но она хорошо владеет чарами! — раздосадовано воскликнул Малфой. — Чуть ли не единственная в классе!
— Что ж, я обязательно сообщу профессору Флитвику о том, какого вы о ней высокого мнения, — холодно сказала Минерва. — Тем не менее, это ровным счетом ничего не доказывает. Возвращайтесь в очередь.
Оба мальчика послушались ее беспрекословно.
Пытаясь напустить на себя невинный и чуть смущенный вид, Минерва стала проталкиваться в начало очереди. Это оказалось труднее, чем она ожидала, потому что ученики хотели во что бы то ни стало сохранить за собой свои места. Судя по всему, совсем недавно была давка, и потому студенты были настроены весьма воинственно, а к моменту появления профессора в больничном крыле каждый явно уже был сам за себя. Если глаза ей не изменяли, пара третьекурсников даже устроила торги за свои места в начале очереди — сами-то они выглядели вполне здоровыми.
Наконец она дошла до угла, отгороженного шторкой. При ближайшем рассмотрении это оказался даже не угол, а угол с примыкающей к нему ширмой, которая скрывала от чужих глаз мадам Помфри и очередного пациента. Однако, вопреки обыкновению, медсестра принимала пациентов, сидя в наколдованном кресле рядом с отгороженным пространством. Странновато смотрелись на подлокотнике и любовный роман с длинной палкой у ног Поппи. Заостренной палкой с очень крепкой рукоятью.
Минерва приподняла бровь, глядя на медсестру. Мадам Помфри взглядом велела преподавательнице подождать, пока она не закончит осмотр ученика. Увы, в тот момент она занималась Грегори Гойлом и его отбитым копчиком. Минерве упорно казалось, что эта картина будет преследовать ее до конца жизни.
— Что ж, мистер Гойл, вы свободны. Пожалуйста, скажите следующему пациенту, чтобы он пока подождал снаружи, — твердым голосом распорядилась Поппи. Ей не нравился мистер Гойл. Равно как и мистер Крэбб. Медсестра вечно жаловалась, что до того, как эти двое поступили в Хогвартс, к ней поступало не больше дюжины пациентов с разбитыми носами за несколько лет, а за последние пять лет количество таких пациентов значительно увеличилось.
Гойл, по обыкновению, что-то промычал, натянул штаны и, быстро прошагав к началу очереди, велел перепуганному первокурснику из Слизерина не двигаться. Странно, что Гойл не попадал под проклятия еще чаще, чем сейчас. Его очень легко можно было бы захватить врасплох.
— Вы хотели меня видеть, Поппи? — осведомилась Минерва, как только Гойл ушел.
— Да, да, хотела, — устало отозвалась медсестра, поднимаясь на ноги. — Увы, насчет мистера МакЛаггена.
Минерва чуть было не застонала. МакЛагген с завидным постоянством творил совершеннейшие глупости. Порой он делал их на спор, а порой — что случалось гораздо чаще — потому что полагал, что справится. По-видимому, он думал, будто так станет гораздо привлекательнее в глазах девушек. С некоторыми девушками это действительно срабатывало, однако те же самые девушки мигом разочаровывались в нем, когда оказывалось, что он вовсе не бравый рыцарь, призванный защищать их, а, скорее, озабоченный придурок, который охотно отгрызет себе руку, если его убедить в том, что таким образом он обеспечит себе свидание.
Не то чтобы Минерва плохо отзывалась о своих студентах… Она плохо
думала о своих студентах, а это не возбранялось.
— Ну, и что он вытворил на этот раз? — вздохнула Минерва. Поппи открыла было рот, чтобы ответить, но ее прервал громкий, несколько женский стон из-за отгороженного шторкой пространства.
Чуть закатив глаза, Поппи наклонилась за заостренной палкой, стоящей внизу у кресла. Минерва остолбенело наблюдала, как медсестра просунула палку за шторки и начала с усердием тыкать ею того, кто стонал.
— Тихо! Да тихо ты! Не заставляй меня снова заходить! — рявкнула она, замахнулась и снова с силой ткнула стонавшего. Из-за шторы громко вскрикнули от боли, а после наступила тишина. Поппи удовлетворенно хмыкнула и наклонилась к шкафчику с зельями, стоящему позади ее кресла. — Будет знать… — пробормотала она.
В ответ на произошедшее Минерва смогла только издать нечленораздельный звук, изображавший сильнейшее удивление. Поппи даже не подняла головы от шкафчика, а только пренебрежительно махнула рукой:
— Да он весь день так себя ведет, это уже смешно. Мне уже дважды приходилось заходить туда, чтобы он не проглотил язык… Глупый мальчишка.
— Т-то есть… да н-нет же… вы… это что, с-студент? — Неожиданно для себя Минерва начала заикаться.
— А, вот ты где! — торжествующе воскликнула Поппи, выудив из шкафчика темно-зеленую бутылочку, а затем вопросительно взглянула на Минерву: — Извините, я прослушала, что?
— Это был студент? Вы весь день тыкали в студента этой штукой?! Да вы же могли его проткнуть! — испуганно вскричала Минерва.
Поппи совершенно невозмутимо стала отмерять нужное количество какой-то жидкости из взятой бутылочки.
— Не глупите, Минерва. Как я уже сказала, мистер МакЛагген здорово влип. Даже хуже, чем тогда, с яйцами докси. Он был на травологии; подробностей я не знаю, знаю только, что он проглотил триста грамм листьев алихоции*.
Минерва мигом поняла, что Поппи неспроста встала с кресла — она предвидела реакцию МакГонагалл, которая тут же рухнула в упомянутое кресло и тихо застонала.
— Да быть не может!
— Может, — мрачно ответила Поппи, вздохнув. — У него тотчас начался бред, он решил, что меховые наушники профессора Стебль вот-вот на него набросятся. Затем он удрал от них в лес, где его и нашли двадцать минут спустя — совершенно голого; он прятался в кустах.
То ли Минерва слишком долго преподавала в Хогвартсе, то ли на тот момент она слишком устала, но единственное, что ее удивило в этой истории — это то, что МакЛаггена нашли всего за двадцать минут. Стиснув переносицу, преподавательница заставила себя встать на ноги.
— Понятно. И какое лечение? — спросила она.
— Стандартные зелья от горячки. Пусть принимает трижды в день в течение недели, может, дольше, учитывая, сколько листьев он проглотил. Сонного зелья на ночь — и сразу в постель, — своим обычным деловым тоном сказала Поппи, но затем смягчилась: — Но, Минерва, если он не прекратит так себя вести…
— Знаю, знаю… Можете не продолжать. Он уже пропустил половину занятий по подготовке к ЖАБА. Напишу его родителям… — вздохнула она. — Скажу им, что, если он еще раз вытворит нечто подобное, придется его исключить. Мы не можем допустить, чтобы ученики так себя увечили. Какой пример он подает первокурсникам!
Поппи выглядела так, будто страстно желала сесть и честить МакЛаггена несколько часов кряду. Однако ей это не удалось, потому что к ним внезапно ворвалась взволнованная Демельза Робинс. Ее темные волосы были растрепаны, и, хотя беготня была ей, по всей видимости, привычнее, чем Джастину Финч-Флетчли, вид у нее был далеко не самый восторженный.
— Профессор МакГонагалл, — раздраженно поздоровалась она, — профессор Амбридж попросила меня отнести это вам. — Девочка протянула ей еще одну кошмарную розовую записку.
Минерва хмуро поглядела на девочку.
— Мисс Робинс, где вы меня уже успели поискать?
— М-м… — Демельза тоже нахмурилась. — Ну… в классе трансфигурации, в вашем кабинете, в учительской… теперь вот здесь.
Иными словами, обегала ползамка. Как обычно.
— Что ж, очень хорошо. Пять очков Гриффиндору за самоотверженность, — небрежно сказала Минерва. — Можете идти.
Демельза улыбнулась, развернулась на каблуках и вышла.
— Самоотверженность? — с сомнением подняла бровь Поппи.
Минерва коснулась записки волшебной палочкой и стала читать.
— Да, самоотверженность, — искренне сказала она. — Пошли меня в ее возрасте с чем-то подобным, я бы сказала этой старой козе, чтобы она сама таскалась с этой чертовой запиской.
Записка была написана тем же жутким, типично женским почерком с завитушками:
«Минерва, ваше присутствие срочно требуется в моем кабинете. Подписано: главный инспектор Хогвартса»
Поппи, без зазрения совести читавшая записку через плечо Минервы, с омерзением фыркнула.
— Не могла, что ли, подписаться своим именем? — буркнула она.
Минерва могла бы ответить, но вместо этого попрощалась и быстрым шагом вышла из изолятора. Кажется, правый глаз у нее начал дергаться. Наверное, решила профессор, все из-за стресса и того факта, что она весь день носится от одной неприятности к другой, а гоняет ее женщина с чувством стиля, как у четырехлетнего ребенка. Рука ее в миллионный раз нетерпеливо дернулась к волшебной палочке, и Минерва покинула больничное крыло, направляясь к Долорес.
Опять.
__________
*Алихоция, согласно «Фантастическим зверям и местам их обитания» Ньюта Саламандера, — это магическое дерево, листья которого «при употреблении в пищу вызывают истерию». — Прим. пер.
15:56
-Ситцевый ад-
Каждый раз без исключения. Каждый. Божий. Раз. Как только она заходила в кабинет Долорес Амбридж, ей сразу хотелось либо стошнить, либо что-нибудь пнуть. Особенно Минерву бесили пушистые белые котята, изображенные на тарелках, которыми было украшены стены, и их разномастные бантики, шляпки и черт знает, что еще. Она считала их оскорблением всех представителей семейства кошачьих.
По правде говоря, Минерва ожидала увидеть внутри мрачного Поттера. Или, может, Ли Джордана. На худой конец, даже Виктора Фробишера, который ясно дал понять, что мечтает вслух заклясть Долорес. Меньше всего она ожидала увидеть Колина Криви. Он сидел, сложив руки, и сердито смотрел в окно, периодически бросая ядовитые взгляды на Долорес.
Заметив Минерву, он кое-как поднялся на ноги и начал что-то бессвязно бормотать. Ей удалось разобрать фразы: «…ничего такого не имел в виду…», «…просто шутка…», «…придает слишком много значения…», «…пожалуйста, профессор!..» и «…эта старая жаба…». Минерва подняла руку, призывая его к молчанию, и жестом велела Колину сесть, а затем взглянула на Долорес.
— Могу я узнать, зачем меня вызвали? — холодно поинтересовалась она.
Долорес расплылась в тошнотворной ухмылке.
— Думаю, лучше будет показать, Минерва, — отозвалась та приторным тоном с придыханием. Минерве страшно захотелось ее ударить. Амбридж поднялась с кресла и проковыляла к Минерве, протягивая ей что-то. Что-то, похожее, как ни странно, на календарь. Она взяла предмет и стала с любопытством разглядывать.
— У юного мистера Криви случился приступ вдохновения, — сказала Долорес.
Минерва даже не знала, плакать ей или смеяться. У нее в руках был календарь, озаглавленный так: «Ангелы Волди: Инспекционная дружина и ее связь с Пожирателями смерти». Она неторопливо пролистала его. Драко Малфой значился «мистером Июлем». Фотография была подписана: «Драко Малфой, также известный как Удивительно прыгающий хорек».
Преподавательница взглянула на Колина; тот порозовел, но голову не опустил. Минерва несколько раз перевела взгляд с него на календарь и обратно, не зная, что сказать. Увы, первым ей пришло на ум только…
— Как вы умудрились раздобыть фотографию Драко Малфоя, превращающегося в хорька?
Судя по взгляду, которым наградила ее Долорес, она явно рассчитывала на другой ответ, но, тем не менее, это было хотя бы что-то. Минерву и правда снедал неподдельный интерес, потому что она помнила, что никто ничего не фотографировал, когда это произошло. Если бы эти фотографии существовал, она бы их стащи… то есть она бы их уже давно конфисковала. В отличие от Долорес, Колин ухмыльнулся.
— О, это просто. Нужно было сделать фото хорька таких же размеров, как оригинал, затем частично проявить обе фотографии одновременно, а потом перевести хорька на другое фото. Поскольку оба изображения к этому моменту уже способны сообразить, что второй на этой фотографии лишний, они начинают беспрерывно превращаться друг в друга, будто бы…
— СЯДЬТЕ, МИСТЕР КРИВИ! И сотрите с лица эту самодовольную ухмылку! — злобно вскрикнула Долорес.
Минерва была слегка разочарована: ей нравился рассказ. Хотя Колин и был абсолютным профаном в трансфигурации, у него определенно были другие таланты. А что, если он уже умеет подделывать фотографии, через пару-тройку лет «Ежедневный пророк» его с руками оторвет.
Колин сел, но ухмылку с лица не стер.
Разгневанная Долорес снова повернулась к Минерве:
— Вы знаете, что это? — прошептала она, тыча пальцем в календарь.
В ответ на театральный шепот Долорес Минерва изогнула бровь и снова бегло просмотрела календарь.
— Да. Это незаконченный календарь. В нем еще нет фото Пэнси Паркинсон.
— Это клевета, вот что это такое! — прошипела Долорес.
Если бы Минерва точно знала, что сможет закатить глаза и сохранить работу, она бы закатила глаза и посоветовала этой женщине сходить проветриться. Или, может, на свидание, если бы только это предложение не вызывало в воображении столь мерзких картин.
Вместо этого она тихо, чтобы не услышал Колин, ответила:
— Но вы, Долорес, не представили ни малейшего доказательства того, что мистер Криви сделал календарь не для личного пользования. А раз так, то это такая же клевета, как и просто личное мнение.
— Да? — спросила Долорес, сузив маленькие глазки. Вопрос был, скорее, риторический, поэтому Минерва вежливо воздержалась от ответа на него. Тем не менее, она тихонько вздохнула.
Долорес заковыляла к Колину, наставив на него календарь, как оружие:
— Мистер Криви! Вы хотели выпустить этот календарь массовым тиражом? — пронзительным голосом спросила она.
Колин на миг растерялся. Затем на его лице появилось жесткое выражение, за которым, по всей видимости, должен был последовать ответ: «Разумеется!» К счастью, перед этим он бросил взгляд на Минерву. Она решительно покачала головой.
— Э-э… Нет.
— Нет?! Что значит «нет»?
На краю сознания мелькнула мысль: почему все стычки Долорес с учениками проходили по одному и тому же сценарию? И что было бы, если бы они с Дамблдором позволили студентам сходить с ума и творить с надутой старой каргой все, что им заблагорассудится? В голове тут же приятно замелькали варианты развития событий.
— Значит, календарь предназначался для личного пользования? — неторопливо спросила Минерва.
Он кивнул. Долорес покраснела.
— Ты врешь, маленький грязный лгунишка!
— Прошу прощения, Долорес, но где доказательства? — невинно поинтересовалась Минерва.
Долорес что-то залопотала, но так ничего и не сказала. На миг она сжала челюсти. Амбридж буквально раздувалась на глазах у гриффиндорцев, переводя взгляд с одного на другую, и понимала, что ничего не может сделать. Минерва пыталась представить себе, каково это: осознавать, что абсолютно бесцельно вызвала коллегу и студента в свой кабинет по совершенно безосновательному и нецелесообразному поводу. Только представить, потому что сама такого никогда не делала: у нее были дела поважнее.
— Понятно. Что ж, если это все, я провожу мистера Криви обратно в класс. — Она мысленно прокрутила в голове расписания гриффиндорцев. — Прорицание, верно, мистер Криви?
Колин кивнул, схватил свои вещи и пулей метнулся через весь кабинет к профессору трансфигурации. Сама же Минерва замешкалась и, тщательно скрывая веселье, посмотрела на Долорес:
— Профессор Амбридж, не будете ли вы столь любезны вернуть мне это? — спросила она, указывая на календарь, который та все еще стискивала в короткопалой руке.
Достопочтенная директриса выглядела так, будто охотнее дала бы выдрать себе зуб мудрости. Лицо ее выражало испытываемое унижение и злобу, но календарь она все же вернула.
— Мистер Криви, — вымученно произнесла она, — если я еще хоть раз обнаружу, что вы развлекаете свою юность подобного рода листовками… — Она не закончила фразу, но Колин кивнул.
— Да, профессор Амбридж, — якобы сокрушенно ответил он, но на лице его играла ухмылка.
— Да, профессор Амбридж, — повторила Минерва. — Спасибо за вашу… м-м… помощь. Пойдемте, мистер Криви. — Она развернулась и широким шагом вышла из кабинета, а за ней по пятам рысцой бежал радостный Колин.
