Глава 4Часть третья, в которой молодые люди находят решение, и вместе с тем, немного уверенности в себе
Луна, хотя и находилась с остальными в одной комнате, почти не принимала участие в разговоре, лишь краем уха прислушиваясь к самой беседе, предпочитая молча изучать окружающую обстановку. Для нее не было ничуть странным, необъяснимым или загадочным то, что судьба привела их с Невиллом в это место, в это время, к этим людям. Гораздо больше ее занимали сами люди – та неповторимая история, которую они писали своей жизнью, тот мир, который они создавали вокруг себя, все те вещи, которыми они себя окружали и которые делали их уникальными. Но как раз понять людей ей всегда было сложнее, чем всех прочих живых существ, особенно волшебных – с теми-то они понимали друг друга с полуслова, полу-взгляда. Именно поэтому Луна рано увлеклась магической зоологией, с удовольствием ездила с отцом в опасные и продолжительные экспедиции, однако мир души человека – вот, что не переставало поражать ее воображение и наполняло ее сознание всевозможными вопросами и загадками.
Наконец, настала пора прощаться с радушным хозяином. Трое вышли в зимнюю пражскую ночь, и город словно окутал их морозным снежным покрывалом, заглушившим все дневные звуки, тревогу и суету, подарившим тишину и успокоение. Эта ночь вглядывалась в них мириадами глаз, рассыпанных по чернильному бархату небосвода и, казалось, что-то тихонько шептала им на уши, возможно, тайны мирозданья? Луне чудилось, еще немного – и она улетит туда, в эту наполненную пустоту, растворится в ней без остатка. Она зябко поежилась.
Мягкая рука на ее плече привела ее в чувство.
– Замерзла? – спросил Невилл.
– Возьмите меня за руку. – Алхимик протянул им обоим руку для совместной аппарации. Через секунду они стояли на узенькой, мощеной булыжником улочке, еле освещенной редкими фонарями, с рядом одинаковых приземистых домиков, лепившихся друг к другу и производивших довольно гнетущее впечатление (1).
Впечатление сразу улучшилось, когда им открыла дверь стройная приветливая женщина с собранными на затылке янтарными с проседью волосами и лучистыми карими глазами. При виде их тревога на ее лице сменилась недоумением:
– Николас?
– Дорогая, позволь представить тебе моих спутников. Этот молодой господин – Невилл из рода Лонгботтомов, а прелестная леди – Луна из рода Лавгудов. Они, подобно нам с тобой, ma donna, предприняли путешествие по просторам времени, только мы с тобой движемся в будущее, весьма размеренно и неспеша, ну а нетерпеливая молодежь решила сразу махнуть на несколько столетий в прошлое.
Открытое лицо хозяйки теперь выражало лишь искреннее любопытство и участие.
– Проходите же в дом, будьте нашими гостями. Нам не так часто бывает предоставлена роскошь дружеского общения.
– Да, - вздохнул ее муж, - к сожалению, со времени нашей безвременной «кончины», нам пришлось разорвать связи почти со всеми знакомыми и многими друзьями, за редким исключением. Но одиночество – не такая уж большая плата за бессмертие, по крайней мере, когда идешь по этому пути вдвоем.
Внутри жилище, как и ожидалось, оказалось гораздо просторнее, чем предполагал его внешний вид. Из прихожей хозяева и гости прошли в небольшую гостиную, где приветливо потрескивало пламя в камине, а по центру на круглом столе был накрыт небольшой поздний ужин. Несмотря на скромность обстановки, мебель в комнате была добротной, сделанной из ценных пород дерева и была расставлена продуманно и со вкусом, создавая надежный уют домашнего очага.
После того, как все насытились, Невилл решился задать вопрос, который давно вертелся на кончике языка и не давал ему покоя:
– Месье Фламель?
– Да, Невилл? И называйте нас Николас и Перенелль, пожалуйста.
– К-х-м. Ладно. Я давно хотел узнать у вас: для чего вы создали философский камень? Амбиции? Достичь того, чего не смог никто другой? Простите, Николас, но вы не производите впечатления амбициозного человека, чему я очень рад. Богатство, тоже, судя по всему, вас не прельщает. Бессмертие? Вы сами сказали, что это путь одинокий и непростой. Так что же?
– Любопытство.
– Что?
– Я всегда был очень любопытен. Мне всегда хотелось все знать, все исследовать, изучить, попробовать, испытать. Поэтому да: и бессмертие, и богатство, и амбиции на каком-то этапе – непременно. Одной жизни казалось слишком мало. И сейчас я точно уверен, что ничего хорошего из этого бы не вышло, не будь со мной Перенелль. Она мой якорь и, в то же время, позволяет мне держаться на плаву, не дает мне тонуть или же улетать в облака. По крайней мере, не так часто, - с улыбкой поправился он. И получил от жены нежную улыбку в ответ.
Невилл покраснел и отвел взгляд.
– Как прошел визит к раввину, дорогой? – спросила Перенелль.
Пока Николас пересказывал сегодняшний богатый на события день, Невилл перевел взгляд на Луну. Та будто снова ушла в себя и сидела, задумчиво и отстраненно наблюдая за пляской языков огня. Невиллу всегда хотелось знать, о чем она думает в такие моменты. Мечтает? Вспоминает? Ведет какой-то загадочный внутренний диалог? Прожив почти двадцать лет в магическом мире, Невилл не встречал ничего и никого более удивительного, чем Луна. В последнее время, наверное, еще с окончания войны, она не выходила у него из головы, он всем сердцем желал понять ее, приблизиться к ней, но она всегда оставалась для него такой же далекой и недоступной, как звезда в небе. Такой же непостижимой и притягательной.
Его вывел из размышлений голос Перенелль, спросившей:
– Так значит, мой муж чуть не принял вас за разбойников?
– Так вышло случайно, мэм. Мы не хотели вторгаться, но у нас не было другого выбора.
– Напугали бедного старого раввина до полусмерти! – попрекнула она, но в глазах ее плясали смешинки. Глядя на нее сейчас, никто не дал бы ей больше сорока лет. – И называй меня Перенелль, дорогой.
– Х-хорошо, Перенелль, - с заминкой ответил Невилл. – Мне еще вот что не понятно: если эти погромы действительно настолько серьезны и угрожают жизни вашего друга, почему нельзя поставить защиту на его дом, или окружить охранными чарами весь квартал?
– Невилл, а как ты думаешь, - спросил Николас, - является ли рабби Лёв волшебником?
Юноша удивленно вскинул брови:
– Волшебник? Он? То есть, он очевидно знает о магии, и о вас, но у него нет палочки, и он не пользуется магией у себя в доме. Я думал, может, он сквиб?
– Ааа. Видишь ли, Невилл, наличие или отсутствие палочки является далеко не самым эффективным способом опознавания волшебника. Ты же согласишься со мной в том, что палочка является лишь инструментом, помогающем волшебнику манипулировать и направлять потоки магической силы, пронизывающей наш мир? Ни сама магия, ни способности волшебника от нее не зависят. Не знаю, может, дело обстоит по-другому в ваши дни, но на данный момент обычай колдовать с помощью палочек распространен только среди населения Западной Европы, в основном в сфере влияния кельтской магической традиции. Каждая культура, каждый народ и каждое магическое сообщество вырабатывает для себя собственные методы взаимодействия с магией, собственные способы ее освоения и изучения. Все они по-своему уникальны и имеют свои преимущества, как и недостатки. Этот вопрос очень деликатный. Я мог бы предложить раввину свою помощь с возведением чар защиты, но это было бы то же, что идти в чужой монастырь со своим уставом.
– А что насчет защитника? – все с удивлением перевели взгляд на Луну, впервые подавшую голос с начала ужина.
– Защитника, дитя? – переспросила Перенелль.
– Ну да. Магического защитника, гомункулуса, способного охранять границы владений и отражать нападения врагов.
– Луна, ты гений! – воскликнул Невилл. – Ну, конечно, как же я раньше не вспомнил! Легенды о големе – они как раз входят в число древнееврейских преданий (2)!
– Я одобряю ваш энтузиазм, молодые люди, но позвольте напомнить, что все эти легенды весьма противоречивы и туманны, и не сохранилось ни одного документального источника, свидетельствующего об успешном создании голема.
Невилл с Луной переглянулись.
– А если бы мы предоставили вам дополнительные сведения, вы бы согласились рассмотреть такой вариант?
– Во-первых, решение принимать не вам и не Николасу, - перебила увлеченных ученых-исследователей Перенелль, - а еврейской общине. А во-вторых, всем пора спать. Все разговоры подождут до завтра!
Так закончился первый день их необыкновенных приключений в мистическом средневековом городе. Следующая, последняя перед Рождеством неделя пронеслась в вихре творческой и физической активности. Их маленький «проект», после обсуждения с раввином, получил поддержку и развитие. В разработке необходимого ритуала и заклинания приняли участие все. Как ни странно (для него самого), ценные идеи часто исходили от Невилла. Так, он вспомнил о заклинании
Пьертотум локомотор, использованном профессором МакГоногалл в битве при Хогвартсе, чтобы оживить каменные статуи защитников замка. Так как сам раввин не смог бы воспользоваться этим заклинанием, Луна и Перенелль работали над его переводом в руническую форму (с помощью символов древнееврейского алфавита) и созданием специальной таблички-активатора. Невилл также, посомневавшись, рассказал Николасу запомненный со слов Гарри ритуал, позволивший Волдеморту вновь обрести свое тело. Фламель предложил Невиллу помочь с созданием зелья-основы. К предложению Невилл отнесся скептически:
– Да меня близко нельзя подпускать к котлу, если, конечно, вы не хотите, чтобы зелье взорвалось!
– Кто тебе такое сказал?
– Мой бывший профессор зельеварения. У меня, и правда, нет к этому никакого таланта.
– Я бы сказал, что умение взорвать любое данное тебе зелье – это тоже своеобразный талант.
Невилл улыбнулся, представив, что ответил бы на такое утверждение Снейп.
В итоге, все-таки Невилл подключился к работе над зельем, и что удивительно, под чутким руководством Николаса умудрился не взорвать ни одного котла. Рабби Лёв в то же время сумел достать флакон с «прахом Адама» (3), бесценную реликвию, субстанцию чистой магии, хранимую в их народе на протяжении тысячелетий, и все трое приступили к разработке ритуала.
Луна же за эту неделю очень сблизилась с Перенелль. Всегда остро переживавшая смерть матери и ощущавшая недостаток материнской ласки и заботы, она впервые нашла кого-то, с кем могла поделиться своими переживаниями, неуверенностью и страхами. Впервые захотела кому-то доверить самое сокровенное.
– Тебе ведь он нравиться, не так ли?
– Невилл? – не стала она увиливать от ответа. – Да, он добрый. И храбрый. И очень скромный. Иногда он остановится, как будто собирался что-то сделать или сказать, и не решается.
– Ты знаешь, часто для того, чтобы обнажить свое сердце, нужно гораздо больше смелости, чем чтобы сразиться с вражеской армией. Я уверена, ты ему тоже нравишься.
– Вы так думаете?
– Дорогая, это написано у него на лице каждый раз, когда он смотрит на тебя. Вот увидишь, подожди немного, и все само собой сложиться.
(1) Речь идет о знаменитой Золотой улочке. В ее карликовых домиках, втиснутых в арки крепостной стены пражского града, жила стража, а после – ремесленники, чеканщики золота. По легенде, здесь селились состоявшие при дворе Рудольфа II алхимики, которым были поручены поиски философского камня. Лично на меня тесная улочка произвела довольно мрачное впечатление.
(2) В Ветхом завете слово «голем» встречается в значении «зародыш», «эмбрион», «нечто неоформленное». О возможности создания голема говорится, в первую очередь, в каббалистической традиции. Големы могут быть созданы из любой нерастительной материи (глина, вода, кровь), для их создания необходимо следовать определенному магическому ритуалу, который доступно определить только ученому, морально чистому и незапятнанному человеку, т.е. раввину.
(3) Всякого рода сомнительные реликвии, например, гвозди из Ноева ковчега или флаконы с прахом первого человека Адама, являлись предметом собирательства императора Рудольфа II.
