Глава 4Едва лишь Сириус собрался подняться и выйти из камеры, как вдруг услышал быстрый шепот:
- Слушай, отпусти меня!
Блек застыл на месте.
- Ты что, с ума сошла?
- Я тех магглов за дело убила, они это заслужили. А теперь меня ждет либо пожизненное заключение, либо поцелуй дементора, что, в общем, одинаково неприятно.
Она приподнялась на койке и умоляюще посмотрела на Сириуса, всем своим видом показывая, что без его помощи она не справится. Сириус вздрогнул.
На мгновение Сириус представил, что это молодое, полное жизни и энергии создание ждет отвратительная судьба сошедшего с ума заключенного в грязной камере Азкабана, и ему стало дурно. Однако он быстро отвернулся, чтобы прогнать из головы недостойные аврора мысли.
- Белла, - вздохнул он, - ты же знаешь, что ты натворила. Как я могу отпустить тебя после всего этого?
- Скажешь, что я убежала.
Сириус внимательно уставился в зарешеченное окно, как будто увидев там нечто очень любопытное.
- Ты, детка, – убийца, а убийцы должны сидеть в тюрьме. Видишь ли…
Он говорил и говорил, словно читал лекцию по правовой защите магглов или вновь приносил присягу аврора. Наверное, если бы Хмури услышал столь проникновенную речь его самого ленивого ученика, он остался бы доволен.
Беллатрикс сидела, не поднимая голову и внимательно рассматривая свои накрашенные ноготки. Ее вид выражал полную скорбь. Кажется, она решила поменять тактику и воззвать к жалости Сириуса – но тот тут же понял ее уловку.
- Конечно, - опомнился он, - когда будет судебное разбирательство, я замолвлю за тебя словечко.
- И что? – спокойно спросила Белла. – Мою казнь отложат на пару часов, чтобы я надышалась? Или, может, меня убьют в теплой комнате, с комфортом, среди богатых и знаменитых людей?
- Не ехидничай! – Сириус рассердился. – Думаю, смертная казнь тебе все-таки не грозит. Учитывая твой возраст… и…
- Сириус! – произнесла Беллатрикс железным голосом. – Мне глубоко плевать, когда и где меня убьют. Просто обидно, что я умру раньше, чем победит наше дело.
Сириус открыл было рот, чтобы возразить ей, но тут в дверь вошел необыкновенно бодрый и сияющий Петтигрю, следивший за подсудимыми в этом отделе Министерства.
- Ну что, милая, разговорилась? – защебетал он. – Господин Блек у нас человек сердечный, слезные истории может долго слушать. Круцио!
Белла забилась в конвульсиях. Ее зубы были сжаты, но она старалась не сводить глаз с Сириуса.
- Господин Петтигрю! – рявкнул Сириус. - Как вы обращаетесь с девушкой?
Во взгляде Питера промелькнуло изумление. Он замер и уставился на Сириуса маленькими жестокими глазками.
- Блек, есть девушки, а есть твари. Таких, как она, не жалеют!
С ненавистью посмотрев на Беллу, Питер покинул камеру. Сириус бросил сочувственный взгляд на сестру и отошел к двери. Девушка вновь лежала, отвернувшись к стене и мелко дрожа.
Едва оказавшись в коридоре, Сириус твердо осознал: он сделал что-то не то.
Когда он зашагал твердой походкой по направлению к выходу из тюремного отделения, его немедленно нагнал Ремус и схватив за плечо:
- Сириус…
Блек резко остановился.
- Что? – спросил он, смерив Ремуса незаслуженно жестоким взглядом.
Люпин немного растерялся.
- Просто хотел спросить, как все прошло. Ты очень быстро вышел.
- Белла… – начал Блек и осекся. - …То есть миссис Лестранж отказалась давать показания. Она призналась в применении черной магии, непростительных заклятий и нескольких убийствах. Приговор очевиден.
Его голос звучал подчеркнуто официально – меньше всего Сириус хотел показать, что его хоть сколько-нибудь трогает родство с обвиняемой.
Ремус несколько секунд смотрел ему в глаза, не убирая руку с его плеча.
- А ты сам как? – наконец спросил он.
Блек дернул плечом.
- Замечательно.
Ремус недоверчиво посмотрел на него, но руку все же убрал.
- Тогда пойдем.
***
Блек сидел в своем кабинете и курил длинную коричневую сигару. Вообще-то, никотином он баловался крайне редко, однако сейчас ему нестерпимо захотелось занять чем-нибудь руки, а главное – голову.
Дверь скрипнула. В кабинет, опасливо оглядываясь, вошел Петтигрю и сел напротив.
- Сириус, что на тебя нашло? – поинтересовался он.
- Жалко мне ее, - откровенно заявил Блек, глядя в одну точку позади Питера. – Молодая, красивая…
- Этой молодой, - фыркнул Питер, - ничто уже не страшно. Гнить ее останкам на тюремном кладбище.
Сириус вздрогнул и поежился.
- И ничего нельзя сделать?
- А зачем? – изумился Питер. – Неужели тебе ее и вправду жаль?
- Ну…
- Вот тебе и “ну”. Преступники должны сидеть в тюрьме, и ты лучше меня это знаешь. - Питер хлопнул ладонью по столу, отчего со старых бумаг в воздух поднялись клубы пыли. – А волю эмоциям давать нельзя. – И он твердым шагом вышел из кабинета.
Сириус растерянно поджег потухшую сигарету. А ведь Петтигрю как никогда прав: с чего вдруг он поддался каким-то странным чувствам? Сколько Блек работал в Министерстве, он всегда был на стороне потерпевших и сам просил о том тому, чтобы преступнику дали наивысшее наказание. Но перед глазами клубами густого дыма стояло ее худое бледное лицо, маленькие руки с темно-вишневыми ногтями. Что-то было не так. И ведь ее преступления отнюдь нельзя было списать на молодость или глупость; Беллатрикс прекрасно осознавала, на что идет и ради чего.
В дверь постучали. Сириус затушил бычок и громко произнес:
- Войдите!
На пороге появился Хмури.
- Сириус, - начальник не спеша подошел к столу и оперся на него руками. – Знаешь, мне тут доложили, что ты позволяешь себе некоторые фривольности в отношениях с преступниками.
“Петтигрю,” – уныло подумал Блек.
- Например?
- Например, выражаешь симпатию к особе женского пола, ожидающей суда, причем очевидно, что ей вынесут обвинительный приговор. Я понятно изъясняюсь?
Сириус кивнул.
- Так вот, - невозмутимо продолжил Аластор, - твоя задача – защищать невинных и наказывать виновных, причем наказываешь ты их не по тому, насколько красивые у них глаза, а в соответствии со степенью опасности преступления. Данная дама совершила несколько убийств, из чего следует самое суровое наказание.
Внезапно из-за спины невысокого Хмури высунулся Петтигрю.
- А еще он говорил, что ему ее жалко, - с сияющим видом наябедничал он.
- Сириус, так какие выводы ты сделал? – мягко поинтересовался начальник.
- Она преступница, и приговор будет самым суровым, - буркнул Блек.
- То есть поцелуй дементора, - сообщил влезший Петтигрю.
- И тебе ее не жалко? – пытливо заглянул в глаза Хмури. – Правда?
- Нет, на работе я не буду руководствоваться чувствами, - отчеканил деморализованный Сириус. Он искренне не мог понять, отчего такая (эта) мелочь вызывает такое волнение у начальства.
- Чудненько, - просиял Хмури, - я всегда знал, что ты толковый парень.
День пролетел незаметно. На улицу уже начали опускаться густые сумерки, когда Сириус вышел из Министерства Магии, справедливо полагая, что прогулка на свежем воздухе его моральному состоянию уж точно не повредит. Холодный ветер забивался под пиджак, и от этого Блеку становилось еще больше не по себе. Уверенность в том, что он сделал сегодня что-то гадкое и неправильное, продолжала мучить его. Это была самая банальная совесть.
На душе у него было так тоскливо, что он неизвестно зачем забрел в забегаловку, весело сверкавшую огнями на шумной мостовой. Купив бокал пива и гамбургер, Сириус поставил поднос на барную стойку и сел, отрешенно глядя на окружающих его людей. Родители, счастливо наблюдающие за тем, как их чада поедают холестериновые котлеты; молодые парочки, влюбленно смотрящие друг на друга; большие компании молодежи… И только недалеко, среди голых тюремных стен сидит совсем еще молодая и совершенно несчастная девушка Беллатрикс, разочаровавшаяся в людях.
Сириус знал, что спешить ему некуда, поэтому после забегаловки он зашел в недорогое кафе, опрокинул стопку водки и прислушался к внутренним ощущениям. В желудке стало горячо, а бешеное, неровное биение сердца слегка успокоилось. Сириус вышел из кафе и, уставший и задумчивый, аппарировал домой.
