Глава 2
Глава 2.
Полтора года спустя
Постучав и глубоко вздохнув, Нарцисса Малфой вошла в кабинет сына:
- Драко?
- Да, мам? – Молодой человек немедленно отодвинул бумаги и поднялся из-за момументального стола чёрного древа. – Что-то не так? – Серые глаза с еле уловимым беспокойством всматривались в её лицо. Мать так и не оправилась после той истории до конца, стала выглядеть более уязвимой, хрупкой. Впрочем, по мнению Драко, это лишь добавляло ей шарма.
- Сын, нам нужно поговорить. Я хочу уехать. И не позже, чем через две недели.
- Мам?! – удивлению его не было границ. – Куда?? Зачем???
- Драко, не перебивай меня, - попросила женщина. Оба опустились в кресла рядом с камином. Нарцисса какое-то время молча смотрела в огонь; пламя отбрасывало причудливые отблески на её лицо и разноцветные волосы.
- Послушай меня, Драко. Я знаю, ты сейчас много работаешь, восстанавливая всё, что было утеряно семьёй за прошедшее время. Но если ты хочешь что-то изменить в нашем положении – а ты хочешь, я это вижу – этого может оказаться недостаточно. Я знаю как облупленных всю эту кодлу, варившуюся на наших раутах за всё время существования Волдеморта и раньше. Они не отпустят тебя, какими бы друзьями ты не обзавёлся – а тем более теми, которых ты нашёл – ты потенциально слишком сильный союзник или же противник. Вас с Гарри и Роном просто поссорят: намёк здесь, сплетня там. Да что я рассказываю, ты сам прекрасно всё знаешь!
- Что ты предлагаешь? – Драко сузил глаза, заставляя радужку сверкать ледяным серебром гнева. С матерью они всегда были союзниками, тем более, когда отец был жив. Он действительно начал замечать последнее время нечто подобное, и мысль о том, что им могут попытаться управлять, а тем более выбирать ему друзей, заставляла смертельную вьюгу снова проноситься по телу.
- Драко, я всю жизнь учила тебя нарушать правила. И теперь тебе хватит умения нарушить их так и те, чтобы ни одна сволочь…
-… больше не посмела даже подумать о таком. Они своё получат, - Драко усмехнулся, и эта фамильная усмешка традиционно обещала большое количество неприятностей. Мать и сын отлично поняли друг друга.
- Тебя вряд ли с распростёртыми обьятиями примет кто-либо менее дальновидный и либеральный, чем нынешний директор Хогвартса, но и для него ты темная лошадка. Ты слишком скрытен, впрочем, это семейное. Но ты можешь стать посредником. Большинство магов и волшебниц просто не знают, чего им опасаться и на что смотреть на таких раутах. Учить этому бесполезно, может помочь только опыт. И ты можешь им его дать. Многие чистокровные семьи пожелали бы вернуть тех, кто был когда-то изгнан – хотя бы внешне, для поддержания реноме, но и это уже немало – ты предоставишь им такую возможность. За твоей спиной, скорее всего, будут шипеть и те, и другие. Но вот добиться расположения обеих… непростая задача. Волдеморт не первый и не последний, но что-то делать нужно уже сейчас. Нельзя позволить им всем успокоиться, повесить лавровые венки за победу пятку персон – отчего Гарри, кажется, скоро начнёт плеваться – и забыть обо всём этом. – Драко улыбнулся: реакция Поттера на славу была в точности такой, как описала мать. Этот выбравший Ветер излишне благородный балбес укатил на полгода в Испанию, предварительно исправно выиграв для английской сборной два квалификационных матча, и вот уже полмесяца от него ни совушки. Поклонницы бьются в истерике. Нет, ну чем он думает, а? Риторический вопрос. – Твоя женитьба была неизбежной ошибкой – теперь Паркинсоны имеют на тебя источник влияния.
- Мам, я не мог бросить эту корову беременной, ты же знаешь! И даже если учесть, что это было подстроено – а я уверен в этом – они только считают, что могут на меня давить. Пусть считают – то, что они в себе уверенны, сделает их позицию уязвимой. – Он помолчал, бросив задумчивый взгляд на на догорающий всеми красками закат, потом тряхнул головой и улыбнулся. – Тем больнее им будет падать. Знаешь, мам, как говорят в Хогвартсе: какими бы ни были разными Слизерин и Гриффиндор, не стоит искать их вражды. Кто к нам с чем придёт… от того и упадёт!
Малфой поднялся с кресла и, подойдя к письменному столу, набросал на листе пергамента несколько строк. Открыв клетку филина, он привязал ему на лапу послание и сказал:
- Отнесёшь в Хогвартс, Альбусу Дамблдору. И не возвращайся, не получив ответа.
Птица согласно воркотнула и вылетела в откытое, несмотря на зимнее время, окно.
- Это ведь приглашение? – склонила голову чуть набок Нарцисса. – Смело, сын, очень смело.
- Обожаю непростые задачи, - хмыкнул он, точно также склоняя голову, только к другому плечу. – Раз уж ты уезжаешь, ты ведь не откажешься станцевать пару вальсов на прощальном балу с директором Хогвартса, мам? Правда?
Болгария
Мистер Зайчевски шел по гулко отдающемуся в такт его шагам каменному полу, с тоской предвкушая встречу с настоятельницей. Благотворительность была делом отца, а вот мелкие неприятности улаживать приходилось ему. Да её даже за руку брать неприятно при скреплении договора – грабли, как у жабы, все в цыпках и пятнах. Лицо из той же категории. Под покрывалом и орденским платьем, к сожалению, было больше ничего не разглядеть. Воистину, урсулинка была обречена на целомудрие!
- Можно войти? – он постучал, но, не услышав ответа, толкнул дверь и вошёл. И облегчённо вздохнул: похоже, сегодня будет кто-то другой. Ну правильно, кажется, сестра Аугуста укатила в столицу на очередной церковный праздник. Повезло. Услышав шелест одежды, он обернулся. И замер.
Спокойные огромные ореховые глаза с золотистыми искорками, чистые линии черт лица, чёткий рисунок бледно-розовых губ, нежная кожа… Да что она делает в монастыре??
- Здравствуйте, я сестра Виргиния, секретарь настоятельницы. Чем я могу вам помочь? – монахиня протянула узкую ладошку для приветствия. Он с удовольствием пожал длинные тонкие музыкальные пальцы с шелковистой кожей.
- Моё имя Станислав Зайчевски, это касается благотворительного взноса…
- Минутку. – Сестра опустилась за письменный стол, включая монитор тихо жужжащего копьютера, и воодрузила на нос поразительно не идущие ей очки. Станислав не поверил своим глазам: только что он видел свою ровесницу, а теперь за столом сидела грымза лет тридцати пяти с неласковым взглядом.
Прошло полчаса, прежде чем все документы были подписаны. И так бы всё это и закончилось, если бы не вихрем ворвавшаяся в переделанную под кабинет келью девочка лет десяти-двенадцати.
- Сестра Виргиния! Там такое творится, в кухне!
- Ирма, подожди, что случилось? Прошу прощения, Станислав.
- Идёмте же скореее!!! – девочка вцепилась в запястье монахини и буквально тащила её на себе. И тут Станислав удивился ещё раз. В голосе невысокой монахини откуда-то взялись поистине профессорские нотки – строгие и требовательные.
- Ирма Войнович! Немедленно отпустила мою руку и внятно объяснила, что происходит! – сестра Виргиния снова изменилась: взгляд стал необычайно ясным и цепким, правая рука сделала какое-то странное вращательное движение, словно готовясь подхватить что-то из рукава, а сама молодая женщина стала напоминать туго скрученную пружину.
- Там, на кухне! Кухарка обожглась и опрокинула горячую сковородку, а Карина столкнула на газ бутылку с маслом! И масло загорелось!
- Ирма, послушай меня! – Виргиния крепко взяла ребёнка за плечи. – Сейчас беги в мою комнату, она не запирается, и принеси со стола большую деревянную коробку с красным крестом. Ты всё сделала правильно. Я иду на кухню, всё будет хорошо. – Девочка просияла, когда её погладили по солнечным кудрям. – Идёмте, Станислав!
Зайчевски молча кивнул, глядя, как Виргиния явно привычно подхватила середину подола платья и бросилась по коридору.
Через полчаса, когда масло было присыпано песком, ожоги смазаны мазью, порезы заклеены, а воспитанницы и послушницы успокоены и водворены каждая на своё место, они вернулись в кабинет.
- Слушайте, я восхищён! – прорвало наконец Станислава после первой чашки великолепного кофе, который ему подала невозмутимая Виргиния. – Там такой ор стоял, что хоть топор вешай, и я не представлял себе, как вы будете их перекрикивать, а вы… Просто сильно шандарахнули дверью о стену!
- Нужно было заставить их среагировать на что-то необычное, а не на ещё один громкий и бестолковый человеческий голос. А потом, когда они все сразу замолчали, перехватить инициативу, чтобы не началась паника. – Пояснила монахиня, чуть улыбаясь. Хотя нет. Сейчас просто очень красивая и очень молодая женщина в тщетно пытающейся это исказить одежде.
- Но откуда у вас такой опыт?
- В частной школе, которую я закончила, было обыкновение обязывать учеников старших курсов приглядывать за младшими, а поскольку там постоянно что-то случалось… Не таскать же всё время с собой рупор или свисток. Да, на редкость неспокойное местечко. – На губах Виргинии появилась нежная ностальгическая улыбка. – До сих пор скучаю по нашей школе.
- Виргиния, вы… - Станислав осёкся, кляня свой не умеющий молчать, когда нужно, язык. Стоило ему начать говорить, как молодая женщина моментально замкнулась. И он увидел прежнюю грымзу.
- Полагаю, это всё, мистер Зайчевски. Монастырь благодарит вас за пожертвование. – Безликий, абсолютно спокойный и равнодушный голос. Ни капли холода или презрения, просто вежливость, пролагающая между говорящими пропасть, которой дна нет.
