Заповедник

Глава 4

Глава 4.
 Если твои предки были какими-нибудь выдающимися личностями, знаменитостями своего времени, навечно вкатавшими родовую фамилию в шершавый пергамент истории, знай, что тебе самому придется непросто. Жизнь вообще непростая такая штуковина - вечно норовит сделать подножку. А если все вокруг ждут от тебя каких-то невероятных свершений, вовсе пиши пропало: удачу за хвост еще поймать надо. Это тоже не воробьям дули крутить, особенно если ловить приходится лапами.
Кот Полкан ( в народе просто - Каша), двадцать девятый потомок небезызвестного Кота Баюна, чихнул и недовольно сощурился на солнце , явно мешающее ему сегодня жить. Подлые синицы неподалеку купались в маленькой лужице, дразнились и вертели хвостиками - знали, негодяйки, что рыжему толстобрюхому Каше их ни за какие коврижки не поймать. В любом случае, время шло ,утро заканчивалось, а он всё еще не стал знаменитым на весь Мир. Какая досада. По традиции, в семействе Баюновских котов было принято добиваться признания среди человечества (и не только) с помощью рассказывания сказок и пения песен, денно и нощно разгуливая из стороны в сторону по громадному дереву. Но, во-первых, никакого мало-мальски подходящего дерева рядом не было, а во-вторых, сам Каша считал такой подход к ситуации давно устаревшим и скучным. Ну разве это реально - без умолку шевелить языком круглые сутки? Поэтому он разработал хитрейший ( по мнению самого кота, конечно) план добычи славы и почестей в кратчайшие сроки: для этого понадобится человек, нуждающийся в магической помощи - 1 штука, изобретательность и везение в неограниченном количестве, пару-тройку совместных подвигов и - вуа-ля! - он уже легендарный Кот-Наставник, Кот-Львиное Сердце и т.д. и т.п. по списку...Вопрос был в том, как найти этого самого человека - основное звено в "гениальном" плане.
Чуткие кошачьи уши уловили звуки человеческих голосов, слышашихся всё ближе и ближе, а потому Каше пришлось спешно ретироваться с облюбованного им ранее забора. Вот всегда так - нагреешь себе местечко, а тут хамло какое-нибудь объявится, сгонит несчастного котика...Полкан гневно вильнул обрубком хвоста, за неимением целого ( помнится, еще в детстве хвост ему откусил громадный пёс, когда Каша пытался втихую стащить ципленка у соседей из курятника) и с неохотой залез в старую брошенную собачью конуру. Фыркнул - пыльно и псиной всё еще пахнет. Здесь уж точно ни одного кота искать не станут.
- Да тебе приснилось, Вишня! Прекрати морочить мне голову всякими глупостями.
- Я правда их видел: они маленькие такие и черные! И шуршат здорово! Только когда Дара зашла, эти комочки испугались и пропали куда-то... Двое мальчишек появились из-за угла, шумно о чем-то споря. С собой они несли две банки с краской и большие малярные кисти - красить забор.
- Хм..хотя, если вдуматься, то всё возможно. Дед как-то раз говорил о том, что в каждом доме есть свой Домовой. И что у каждого домового есть помошники - коргоруши. Эти существа помогают ему следить за домом, иногда приносят жителям хорошие сны и лечат от болезней. Их, якобы, никто никогда не видел, но бытует мнение, что они похожи на черные шерстистые комочки...
- Вот, точно! Их я и видел!
- ..а еще говорят, что они никогда не показываются людям.
- Но я видел, видел! Влад, я больше, чем уверен, что это был не сон и не полуночный лихорадочный бред. Илья вытер лоб тыльной стороной ладони, чтобы случайно не запачкать себя краской - неблагодарная это работа, в жаркий полдень махать кисточкой. Да и забор, как назло, всё не желал заканчиваться. Волшебный бесконечный забор, чтоб его. Пот уже давно заливал глаза, а рука в запястье немного ныла от перенапряжения, но это совсем ничего - главное, что в такие моменты испытываешь невероятное удовольствие от работы, от того, что ты делаешь нечто полезное, что день не проходит впустую и, вообщем-то, есть за что себя похвалить. Похвала для самого себя весьма важная вещь, мы не так часто можем делать это искренне.
Душно. Ленивые пушистые шмели летают, и их жужжание наполняет всю округу ровным приятным гулом. А еще пахнет тем , самым замечательным в мире, вишневым пирогом - значит, Ядвига скоро позовет на обед. Скорее бы, желудок уже пытается издавать звуки раненного кита. Илья шумно вздохнул и улыбнулся собственным мыслям: несмотря на то, что память подводит его, лишая возможности помнить родителей, помнить своё детство и родной дом, здесь ему тоже хорошо. Хорошо - потому что легко и свободно, и даже как будто душе спокойнее.
- Ну, тогда можешь считать, что тебе обалденно повезло, друг мой. И раз уж ты не падаешь в обмороки при виде нечисти, пора бы провести тебе посвящение.
- Какое еще посвещение?
Влад вздохнул и, окунув кончик кисти в краску, принялся старательно водить ей по одной из деревянных досок заборчика. Цвет получался замечательный - небесно-голубой, ясный и лёгкий.
- Каждый из нас, живущих здесь, должен пройти особый ритуал посвящения. Это делается для того, чтобы получить необходимые магические способности для общения и управления с духами и нечистью. Ты же теперь тоже стал одним из преемников деда.
- А если я их получу, то что изменится?
- Хм..ты сможешь видеть то, чего раньше не видел. Вернее, КОГО раньше не видел. Сможешь говорить с лешими и водяными, научишься читать древние руны и управлять некоторыми силами природы. Если очень повезет. Правда, есть и минусы - сам понимаешь: ты видишь нечисть, значит, и она видит тебя. Волколаки, упыри и прочие "приятные" ребята. К тому же, формально, ты уже не будешь человеком.
- Я не хочу, Влад. Я хочу остаться собой...
- Ты не можешь отказаться. Скоро ночь Ивана Купалы. В этом месте это не просто народный праздник - здесь собираются толпы нечистых, готовых разодрать вклочья любого человека. Даже дед не сможет тебя защитить.
- Ясно. Я...можно мне хотя бы подумать обо всем этом?
- Валяй. У тебя пара дней в запасе. А теперь хватит тут халяву ловить - рабочий инструмент в зубы и вперед!
Кот в будке буквально потирал лапы от предвкушения грядущей аферы. Ну надо же, какое счастье привалило - главное звено плана по получению славы и почестей нашлось само собой!

* * * *
Ароматные летние сумерки пришли из-за горизонта и опрокинулись тонким оранжевым цветом на древесные кроны, стекая между причудливых изгибов ветвей точно сахарное абрикосовое варенье. Птицы молчали, ветер пугливо притих у корней луговой травы - только слышно, как вдалеке шуршит беспокойная река. Дара набрала воды из колодца и, приподняв тяжелое влажное ведерко, побрела по тропинке в сторону дома. Отчего-то в такие вечера чувствуется приближение особенного, едва наметившегося чуда, неясного и таинственного - кажется, вон оно, маячит за пригорком и шныряет тенью по зарослям дикого шиповника, да попробуй поймай его. И ты, дурак дураком, втягиваешь носом плотный вкусный воздух в поисках подсказок, подобно тому, как охотничий пес ищет запах улизнувшего хитрого зверька. Ну да ничего - на хотенье есть терпенье.
Девочка задумчиво вздохнула и наклонилась сорвать себе травинку: очень, знаете ли, приятно пожевать сочный стебелек, когда думается хорошо. И тут - на тебе! - пробежал кто-то полусогнувшись между дубовых стволов, да так быстро и бесшумно - одна лишь листва недовольно взволновалась, и та сразу утихла. Странно это, никаких жителей в Заповеднике, кроме дедушки, отродясь не бывало, а нечисть так близко к дому не суется. Только Дара уверена была, что видела непременно человека, значит, кто-то из своих. Мальчишки в саду опять воюют между собой - аж отсюда слыхать. Стало быть, не они это. Ведерко сию же секунду было оставлено, а сама Дара стала осторожно пробираться в дубовую рощицу, следом за силуэтом неизвестного. И вроде страшно идти одной, неизвестно куда, петляя меж деревьев и колючего кустарника, но любопытство - страшная сила. Это такая необыкновенная вещь, к которой не останешься равнодушным, не развернешься и не уйдешь, покуда не узнаешь...не узнаешь что? Секрет, Тайну, Сокровенную Мысль? Чем бы не обернулось твое личное маленькое приключение, сам процесс невероятен. Он захватывает с головой, и это, пожалуй, лучшее, что может с тобой произойти. Тем временем девочка заметила, что всё дальше и дальше заходит в лес, сумеречный и неприветливый теперь, совсем не похожий на тот, который она привыкла видеть. Слоеная вуаль паутины постоянно липла к лицу, а ноги уходили по щиколотку в болотистую, ненадежную почву - что и говорить, ощущения малорадостные. А силуэт человека, черно-коричневый, метался от кочки к кочке, то сгибаясь почти пополам, то приклоняясь к земле и вновь распремляясь, чтобы встать на ципочки и вытянуть шею, вглядываясь куда-то. С соседней ветки грузно слетела большая головастая сова, лениво укнув, и человек в испуге оглянулся на звук - этого было вполне достаточно, чтобы Дара разглядела лицо: бледное, в испарине, с закусанными до крови губами. Тетка Ядвига. Она была слишком взволнована и не заметила девочки, прятавшейся за огромным старым пнем. В следующий миг Ядвига закрыла глаза и принялась втягивать в себя воздух с чудовищной силой, несравнимой с человеческой - грудная клетка ее расширилась, точно бочка, и оттуда вырвался глубокий рокочущий гул, мгновенно заполнивший лес, воздух и, наверное, весь мир...
- А-уууу-каааа!...
Этим утробным рыком взволновались, вскинулись древние косматые кроны, цепляясь и путаясь между собой и валясь друг на дружку. Нервная рябь пробежала по болоту, но сию секунду пугливо застыла в шершавых зарослях камыша. Тихо стало. Так тихо, что мелкие мурашки облепили спину. Холодные капельки пота покатились со лба на глаза, к носу, но Дара сердито стерла их ладонью. Чтобы смотреть не мешали.
А Ядвига обессиленно рухнула на колени, руками зажимая рот. Воздух всё ещё вырывался из непослушного горла, свистяще-клокочущий, выдирающий голосовые связки, как никчемные шматы мяса. Вязкая темная кровь сочилась сквозь пальцы, падала и тут же впитывалась жадной почвой. Дара хотела было выбраться из своего укрытия - помочь хоть чем-нибудь несчастной, нельзя так человека оставлять - но вдруг услышала, как захрустела, зачмокала зеленая болотная жижа, вспучиваясь мутными пузырями. Сиротливые кочки ходуном пошли, проваливаясь и вновь выныривая, расползаясь на грязные мохнатые комки. Оголились подводные загнившие корни, злобно выпятившись черными лапами, а вместе с ними - несметное число костей. Человеческих костей и костей животных, причудливо заплетенных в эти самые корни, увязнувших в них на века, если не сказать - навсегда. На самом большом, единственно уцелевшем островке жухлый цветастый мох зашевелился, приподнялся и принялся стремительно расти, всё больше приобретая человеческие формы. - Говорил я тебе, девочка, не кричать моего имени. А ты всё не слушаешься, так недолго и наизнанку вывернуться... -заскрипела большая кочка и, по-стариковски крякнув, узловатыми ручищами стала счищать с себя пушистую поросль, за которой то тут то там обнаруживались лоскуты полупрозрачной изумрудно-мраморной кожи с вросшими жилами лесных лиан и рубиновыми ягодками клюквы.
Ядвига счастливо заулыбалась, поспешно утираясь рукавом от кровавых потеков. Она сцепила руки в замок и, бормоча что-то вроде слов благодарности, принялась отвешивать урывистые поклоны.
- Прошу тебя, Владыка Леса Аука, о помощи. Близится ночь на Ивана Купалу - нам самим не совладать...
- Знаю я вас, людей. Шум почем зря поднимать любители, меня будить, духов леса гневать. Чего надобно, сказывай, пока добрый я.
Теперь стало видно, что это никакая не кочка вовсе, а сутулый старичок: голова большая, совсем круглая, и мох цветной на ней смешливо мозаикой топорщится, глазки желтые, хитрющие. Ручищи как молоты, до самой земли висят, весь в сорной траве, в листьях, глиной перемазанный и черноземом.
- Отец просит у Лесного народа сил для защиты Заповедника от Бесплеменных. Если барьерный купол разобьют, то никому не спастись.
- Ох уж эти Бесплеменные. Одичавшая, безмозглая нечисть. Что ж, с них станется - ненавидят они этот Заповедник пуще святой воды. Помочь - помогу, а только какая мне с того выгода?
Ядвига нахмурилась, обхватив руками за плечи себя, и шепнула:
- Ритуал Посвящения накануне будет. Новенького за цветком папоротника отправят, одного. Если не сможет унести его из лесу до рассвета - твой мальчишка. Весь, как есть, с потрохами твой.
Загрохотало в небе, темно вокруг сделалось - ни зги не видать - а старик выше деревьев вырос, могучий, страшный, глазами сверкнул и хохотать стал. От ужаса Дара за пнем съежилась. А ну как заметит, что тогда с ней станется?
- Согласен. Плата сгодится. Иди домой, девочка - будет вам помощь.
Кажется, Ядвига что-то восхищенно кричала Ауке, но Дара уже не могла этого расслышать - она сломя голову неслась через непролазные дебри обратно к дому, туда, где нет холодящего душу ужаса, громогласного эха старика и сумасшедшей тетки, туда, где только привычное, спокойное. Где есть Илья, которому надо всё сказать. Покуда не поздно.