Глава 1 Глава 1.
В жаркий июльский полдень пахнет по-особенному - детством. Волшебной смесью запахов пряных луговых трав, раскаленным песком и поджарыми соснами, иногда вместе с едва заметным сонным ветром приходит аромат сухого сена и реки...маленький мальчик слышит, как плещется большая рыба, поднимая в воздух миллионы жемчужных капель, как шелестят липы и жужжат огромные пушистые шмели. Мягкие, почти невесомые руки матери убирают непослушную пшеничную прядь волос мальчишки за ухо, мама улыбается и говорит что-то о золотых рыбках, изумрудных орехах и котах, распевающих песни. Но голос ее теряется, тихнет, пропадает в омуте летнего зноя и превращается в невыносимый скрип тормозов.
Илья вскинул голову - машина остановилась у массивных кованных ворот, поржавевших от дождей и времени, душимых лианами растений, плющом,властно обвивавшим каждый прут мертвенной хваткой. За угловатыми листьями серела старая табличка, облезшие красные буквы на которой гласили " Вход воспрещен."
- Простите, Ратьмир Овидьевич, это здесь вы живете? - мальчик напряженно всматривался сначала в непроходимую чащу, темнеющую за воротами, а после перевел взгляд на странного старика в поношенной клетчатой куртке. Старик обернулся, смеясь сипло, но весело, точно ребенок, отчего каждая морщинка пришла в движение, щеки, нос, губы, лоб забавно сморщились и заплясали, и казалось, будто смеется не только сам старик, но и все его лицо, каждая клеточка. Кроме прочего, дед был седым, как лунь, абсолютно белым, c тёплыми ореховыми глазами, с бородой, "обнимающей" контуры лица от уха до уха.
- Ну, Илюша, скажем так - приехать-то приехали, а до дома еще далеко. Забрался я, старый, хе-хе...
Ратьмир Овидьевич неспешно выбрался из дряхлого "жигуленка", насквозь пропахшего бензином и "Примой", потянулся всем телом. Мальчик захватил свой штопанный рюкзачишко и поспешил за стариком, каким-то чудесным образом оказавшимся уже прямо под воротами - великанами. Подошвами ломались хрупкие сочные стебли трав.
Вопреки ожиданиям Ильи, ворот они открывать не стали - вместо этого старик пригласительно махнул рукой и тотчас нырнул в густые заросли жасминовых кустов. За раскидистыми ветвями таилась узкая песочная тропинка, вьющаяся змейкой, петляющая между могучими дубами, такими древними, что они казались старше самого Мира. Их величественные кроны смыкались над головой, заслоняя утреннее солнце, и если какие лучи умели пробиться - они прошивали янтарными струнами мягкий полумрак и тонули в молочном тумане. Тишина витала в воздухе. Она сочилась из деревьев, из теплой земли, листвы, в ней растворялось само врямя, тишина была частью самого Ильи. Она дышала в затылок, шептала на ухо, пританцовывая на упругих лапах - и от этого душа замирала...
Замешкавшегося мальчика окликнул Ратьмир Овидьевич, легонько взьерошил волосы на его голове, озорно подмигнул и принялся шарить в бесчисленных карманах своей куртки. Мгновение спустя на его ладони блеснула крохотная синяя птичка - свирель. Илья в нерешительности протянул руку, сжав губы, ему почему-то хотелось непременно коснуться гладкой поверхности этой вещицы, но пальцы зачерпнули лишь воздух. Свирель оказалась в кулаке старика, точно в клетке, сам он хитровато улыбался. Шутливо погрозив пальцем, произнес:
-Пора разбудить утро.
Мальчику стало обидно, он даже топнул ногой от досады, но фарфоровая звонкая трель , стремительная, как взмахи сотен крыльев, ожила и распустилась в тишине. Дубы расступились, и в глаза бросилось светлеющее лазурное небо над цветущем полем, развернувшимся пестрым лоскутным одеялом. Шуршали большие ленивые бабочки, одна даже уселась Илье на нос, от чего тот по-кошачьи фыркнул. Происходящее начинало терять связь с реальностью. Мальчишка набрался смелости и, вдохнув воздуха, громко спросил:
-Ратьмир Овидьевич, почему я? Зачем вы меня усыновили?
Старик даже не обернулся, только отнял на мгновение от губ свирель:
-Долг платежом красен, мой мальчик.
Больше он не сказал ни слова, до тех пор, пока неподалеку заблестело зеркало воды - солнечные блики играли на глади широкого озера с островком. На противоположном берегу виднелся старинный русский сруб - дом из сосновых бревен.
- Здесь и конец нашему пути, Илюша. Домой пришли, осталось через озерцо перебраться. Видишь - там, в камышах, лодочка припрятана? На ней и поплывем.
* * * * *
Сочная алая вишня разбилась о плечо Ильи и растеклась бесформенной кляксой по белоснежной ткани рубашки. Мальчик сначала удивленно потер ушибленное выстрелом место, а затем перевел взгляд на виновника, который весьма удачно расположился на верхней ветке вишневого дерева.
- Эй, что за...? Ты кто вообще?
- Это я тебя хотел спросить. - незамедлительно еще один снаряд попал точно в "цель", у соперника определенно не было проблем с меткостью. Илья злобно рыкнул, запустив в сторону незнакомца первый попавшийся на глаза галыш, но промахнулся. Мальчишка самодовольно усмехнулся и ловко спрыгнул с дерева на траву - теперь его можно было как следует рассмотреть. В одних джинсовых шортах, заношенных до дыр,повидавших немало заборов и веток, босой, с загорелой кожей цвета золотистой карамели, с растрепанной черной шевелюрой, в которой путались листья и откуда-то взявшийся тополиный пух. Весь он был исцарапан и покрыт ссадинами, вероятнее всего "боевого" происхождения, в руке вертелась, как заводная, увесистая рогатка - мечта любого уважающего себя хулигана. Илья оценивающе смерил его взглядом снизу вверх, презрительно фыркнул - ему не нравился ни мальчишка, ни его нахальная улыбка от ушей, точно приклеевшаяся намертво к лицу.
- Уж не знаю, что ты здесь забыл, но лучше тебе уносить ноги. С ума что-ли дед сошел, притащил к нам неизвестно кого...
- И не подумаю! (Илья задрал подбородок вверх)
- Самый умный, да? Имя хоть есть, вишенка? - незнакомец двумя пальцами сощелкнул вишневую кожурку с плеча Ильи, за что незамедлительно получил удар по руке наотмашь.
- Меня Илья зовут, и не смей ко мне прикасаться.
- Ой, какие мы нежные. Я Влад. А гладить тебя тут никто не собирался, больно надо.
Еще секунда - и Илья готов был броситься на обидчика с кулаками, но не успел. Откуда ни возьмись за спиной раздался голос Ратьмира Овидьевича.
- О, да вы уже познакомились? Молодцы, мальчики. Владислав внучок мой, способный парнишка растет. Известно, яблочко от яблоньки недалеко, хе-хе..А ты, Илюша, не тушуйся, пойдем, я тебе дом покажу.
- Дед, ты зачем его сюда привез? Пусть едет восвояси. - Влад нахмурился, смешно сдвинув брови. Ратьмир Овидьевич успокаивающе положил свою теплую ладонь ему на плечо, снисходительно, по-старчески сощурился.
- Илюша теперь часть нашей семьи, вы с ним братья, не по крови, но по духу..
Влад нервно дернул плечом, волчонком оглянувшись на мальчика - тот молча стоял в тени вишневого деревца и демонстративно смотрел в сторону.
- Такой, как он никогда не сможет здесь жить! И на ногах то едва держится со своим бледным тельцем..подохнет же. - на эти слова Илья встрепенулся, взъерошился, точно озлобленный кот, говорить ничего не стал - выбежал прочь, в сад, туда, где зеленели розовые кусты. Влад отчего-то вздохнул тяжело, стирая с лица пот - жара все же была невыносимая. Он виновато кивнул старику, укоризненно сомкнувшему пальцы рук в замок.
- Понял я, понял. Извинюсь. Все равно долго не проживет с нашими. Лесные его и в рощу-то не пустят.
- Не телен, да делен; не рожен, да пирожен. Оба сейчас же в дом, обедать - Ядвига заждалась нас.
Мальчишка, услышав имя тетки, страдальчески опустил уголки губ и поплелся искать Илью, на ходу пиная все, что попадалось на пути.
* * * *
Между клумбами пришлось идти долго, то и дело натыкаясь ногами на колючие стебли роз - боли Илья не чувствовал, от злости кусал губы, ненавидел того несносного мальчишку, а еще больше - себя: за слабость, за малодушие, за страх, откуда ни возьмись впившийся в сознание. Потому что нет ничего хуже этого страха, зажимающего мысли в холодные тиски, лишающего способности думать, понимать, действовать - так было тогда, в момент столкновения тонн металла, машинного грохота, оглушительного всполоха пламени, гибели его семьи. Он не смог ничего сделать, плыл по течению. Так было - так оставалось сейчас, страх душил его. Мальчик заскрипел зубами, в гневе стиснув кулаки, ускоряя шаг - и едва не сорвался в реку. Земля резко обрывалась под ступнями пологим каменистым склоном. Сад остался позади, перед Ильей шумно мчались искристые потоки, перемешиваемые старой водяной мельницей. Некстати вспомнился недавний сон о матери, рассказывающей сказки на речном берегу - пахло здесь так же, свежестью и песком. Кроме прочего, внизу виднелся заброшенный сарайчик, сплошь увитый диким виноградом, с настежь распахнутыми ставнями, внутри - темень непроглядная, как раз такая, что бы непременно захотелось туда заглянуть. Заглянуть и спрятаться от всего мира, забившись в угол, как в раннем детстве.
Окна у сарайчика выбиты все, заросли кружевной паутиной, по которой лениво перебираются толстобрюхие паучихи. Всё просто - подойти и толкнуться внутрь, вдохнуть немного душной пыли. Илья в предвкушении слегка сомкнул веки, сделал шаг, другой, и...замер. Потому что земля у самого входа была расчерчена свежими бороздами - следами тяжелых дверных досок. А если прислушаться, вроде шепот, прыгающий, одержимый. Дрогнуло в сердце - здесь кто-то есть: завывает тихонько раненым зверем. " Неужели русалка?" - мелькнуло в голове у Ильи. Когда совсем маленьким был, мама часто истории рассказывала о несчастных девушках-утопленницах, живущих в заброшенных хижинах на берегу рек и озер. Говорила, что тело у них легкое, прозрачное, что волосы длиннее ветра, что глаза угольками горят. И такое любопытство взяло - нужно, нужно заглянуть! К слову сказать, Илья в эти чудеса никогда не верил, и верить не хотел - всё же в двадцать первом веке живем - не до леших с водяными, но сегодня день как-то по-особенному складывался. То ли обстановка повлияла, то ли на солнышке перегрелся - вообщем, взял да распахнул дверь, без лишних церемоний.
- Эй, есть тут кто? Хватит выть, как собака побитая, людей пугаешь!
Сказал и захлебнулся собственным голосом: в дальнем, самом темном углу сидело существо в сером тряпье, угловатое, точно неудавшаяся восковая скульптура, изломанно-болезненное, но - живое. Поскреблось ногтями об пол и кукольно вскинуло голову.
- Яблочки-то неспелые. Мальчик, а, мальчик, сколько яблок нужно, чтобы смерть обмануть?
Существо телом изогнулось, крюками-пальцами обхватило себя за острые плечи, точно кожу ими стянуть пыталось. Илья попятился - бежать бы отсюда прочь, сломя голову - да ноги не слушаются, ватные. Внезапно: топот, костный хруст приближается стремительно - это то, неведомое, из темного угла рвануло к нему, словно обезумевшее громадное насекомое, на четвереньках, треща половицами, с хрипом выплевывая проклятия. Мальчишка от ужаса речь родную позабыл, споткнулся о порог. Почувствовал - чужие холодные руки вцепились в запястье и тянут обратно, в непроглядную темень сарая. На солнце бы.
Из последних сил Илья дернул на себя бъющееся тело; выкатились куборем по склону, к самой воде, на залитый полуденным светом речной берег.
Существо в тряпье оказалось человеком. Женщиной, черноволосой, болезненно-бледной, намного бледнее самого Ильи, ее кожа была подобна тонкой бумаге. Сама, хоть и молода, слишком исхудавшая, высохшая - так высыхают старики, приближаясь к своей границе между жизнью и смертью. "Сумасшедшая" - вынес про себя вердикт Илья - "Про яблоки бред какой-то несет, на людей бросается, по темным сараям прячется..." Но тут же вспомнил, что сам не более получаса назад именно за этим сюда и забрел. Получалось довольно забавно.
Мальчик ухмыльнулся собственным мыслям, поочередно зашевелил конечностями - не сломано ли чего; цел и невредим, если не считать нелепой царапины на носу. Теперь нужно было привести в сознание странную женщину - не умерла ли, ведь хорошенько головой о камни приложилась. Илья аккуратно прощупал артерию на шее. Вроде, бъется, пульсирует. Пришлось снять уже изрядно выпачканную рубашку, окунуть в реку и, не без внутреннего злорадства, конечно, выжать её над лицом черноволосой. Она скривилась, попыталась заслониться руками, наконец, распахнула испуганные водянистые глаза и рывком села.
- Ау! Ты меня видишь? Понимаешь меня?
Илья несколько раз провел ладонью перед глазами женщины, пусто и бессмысленно уставившейся куда-то сквозь него, на полосу горизонта. Она тряхнула головой.
- Д-да. А кто вы такой? Откуда?
- Пророк Илья, прямиком с огненной колесницы. - хохотнул мальчишка, и тут же почувствовал укол стыда за свою аналогию с библейским персонажем и за суеверное выражение страха на лице собеседницы.
Как ни крути, а ситуация вышла неловкая. Илья не знал, кто эта женщина, откуда она, зачем набросилась на него и, что более интересно, почему теперь ничего не помнит. Она по-прежнему сидела на траве, руки её нервически подрагивали. В любом случае, оставить неуравновешенного человека одного как минимум негуманно. Ну, или просто-напросто свинство, будем называть вещи своими именами.
- Ладно, отведу тебя к тому полоумному деду с его задиристым внучком. Там разберемся.
Мальчик закинул мокрую рубаху , скрученную поперек, на плечо и поднял черноволосую с земли. Легкая, как перышко - еще бы, одни кожа да кости.
- Меня Ядвига звать. Мы идём домой?...-спросила она; вдруг вскинулись её удивленные брови, лицо оживилось - увидела кого-то вдали, приветственно замахала руками. Илья обернулся. Чуть выше, на пригорке стоял хмурый Влад, жующий тонкую соломинку.
- Уже думал, придется вас обоих за территорией Заповедника искать. Хороши, ребята - смылись, ничего не сказали. Делать мне нечего, нянчится с вами.
- Ты её знаешь? Она на меня накинулась!
В ответ на возмущение влад ничего не сказал, только недовольно дернул плечом и тихонько что-то буркнул.
- Эй, ты, я вопрос задал. И что за Заповедник такой?
- Экий любопытный выискался...Живём мы в Большом Заповеднике - это всё наши земли вокруг. Нравится тебе , или нет, но теперь ты тоже часть сумасшедшей семейки. Забирай нашу тетку и идем, надоел мне расспросами.
Сказал - развернулся гневно на пятках - пошел прочь. Что оставалось Илье? .." Жаль только, опять через те проклятые розы.."
* * * * *
Бывает так: сидишь на берегу озерца, через пальцы бронзовый песок пропускаешь - тепло и уютно, стрижи шныряют над водной гладью, быстрые, ловкие. За спиной - рощица какая-нибудь, а над головой у тебя - небо в росчерках перистых облаков. Так свободно в груди становится, и даже кажется иной раз, что тело человеку сущая ерунда, вроде скорлупы у ореха. Смотришь недоуменно на свои руки, осторожно ущипнешь - неужели я - это кожа, кости, мышцы? Ведь будь у меня другое тело, я всё равно был бы я...
Влад глубоко вдохнул, подставляя лицо вечернему солнцу. Хо-ро-шо. Вот и поплавок заплясал, нагоняя круги на воде, то целиком ныряя, то подскакивая - не иначе, рыбка крупная поймалась.
- Вишня, у тебя клюёт, тащи скорее, а то упустим!
- Да стараюсь я, тяжело вообще-то. У вас тут не рыбы, а монстры какие-то. И прекрати меня так называть, сколько повторить еще надо, что бы до тебя дошло!
Илья дернул удочку, подскользнулся и рухнул, вытягивая из зарослей камыша толстенного ленивого сома. Рыбина плюхнулась на берег, стала биться хвостом и широко раззевать пасть.
- Молодец, новичкам везет. Неуж-то напугался? Ха-ха..
- Вовсе я не напугался, я, знаешь ли, посмелее тебя буду! - с вызовом ответил Илья, обеими руками перехватывая сома, что бы тот не "ушел" обратно в воду. Безумный день, принесший столько событий в жизнь мальчика, подходил к концу. Чего только стоило знакомство с новой семьёй. А тётка Ядвига? Ратьмира Овидьевича дочка, страдающая психозами, странная и пугающая, зато умеющая печь превосходные пироги со смородиной. Воспоминание об обеде заставило Илью облизнуться и даже потереть ладошкой уже проголодавшийся живот.
- Ну раз смелый такой, давай проверим! -вырвал мальчика из раздумий звонкий голос Влада.
- Что ты имеешь ввиду?
- В полночь сегодня переплывешь на тот вот островок посреди озера. Там, дед говорит, мавка живет, стережет яблоню. Сорвешь пару яблок - будем считать тебя смельчаком.
- Да запросто! Я во все эти россказни не верю. Нет никаких ни русаок, ни водяных, ни мавок.
Влад недобро прищурился, но разубеждать не стал. Люди чаще всего верят только в то, что видели собственными глазами - их нельзя в этом винить.
- По рукам, значит? я с тобой всё равно пойду, посижу на берегу здесь. Вдруг ты струсишь и яблок в нашем саду решишь надрать...
Илья на это ужасно обиделся, потому что так никогда не поступил бы - из принципа, из уважения к себе.
- Как хочешь. В полночь тут и встретимся.
