Может, когда-нибудь.Глава 4.
Может, когда-нибудь.
2 июня 1998 года.
Гарри сидел в саду под густой тенью деревьев, прислонившись спиной к дереву. Прямо перед ним лежала большая красно-черная клетчатая ткань, по другую сторону от нее лежал Рон.
Шахматы были, наверное, единственной вещью, которая помогала парню забыться, поэтому он позволил Рону втянуть себя в игру, хотя постоянно проигрывал, сколько бы друг ему не поддавался. Однажды пару лет назад он даже, забавы ради, показал Рону маггловские шахматы и рассказал особенности игры в них. Тот, поначалу, нашел ее скучной, но вынужден был признать, что развернуть обычное полотно было проще, чем протащить свои дорогие (и необычайно тяжелые) магические шахматы вниз по лестнице.
Рон произнес что-то необычайно смешное, и Гарри рассмеялся...
Сердце Джинни мучительно сжалось в груди, и она принялась ожесточенно тереть несчастную плиту щеткой, стараясь заглушить боль. Она уже достаточно долгое время наблюдала за ними с кухни, подойдя поближе к окну, чтобы слышать, о чем разговаривают друзья. Ее утешал смех Гарри — редкий, но прекрасный. Сейчас юный Поттер выглядел как никогда красивым. С каждым годом он становился все выше и статней — совершенно другим человеком с момента их встречи на этой самой кухне, но ей даже немного нравились эти изменения. Самым важным для нее было то, что он вернулся, вернулся
живой! И то, что он любил ее. Или, по крайней мере, он так сказал.
Однако…
Не было никакой предпосылки к тому, что их отношения восстановлены.
Да, она провела шесть лет в ожидании, пока Гарри, наконец, ее заметил. Потом он вынужден был уйти, оставив ее одну. Теперь же, когда он вернулся, всё изменилось. И изменилось, увы, не в лучшую сторону.
Джинни отчаянно пыталась вернуть их прежние отношения, дать ему еще одну попытку, так как знала: они оба все еще чувствуют...
что-то. Она пыталась в течение месяца, но сейчас поняла: без толку!
Она не могла с уверенностью сказать, что Гарри пытался ее игнорировать, но ситуация в целом тревожила ее. В любом случае, они не поцеловались после финальной битвы ни разу, что бы там не говорилось. Гарри шептал ей на ухо нежные слова и гладил ее волосы так, что она чувствовала себя его домашней зверушкой, но уж никак не девушкой. Он тратил бесценное время их близости на бессмысленные слова, больше... ничего.
И они оба превосходно понимали, почему.
Она не могла перестать думать о Фреде, не могла позволить себе быть счастливой сейчас, в такой момент. А Гарри... Гарри просто не мог перестать думать о чем угодно. Он часто начинал говорить что-то, а потом вдруг замолкал, устремив свой взгляд вдаль и погрузившись в свои мысли, которые никогда не были хорошими. Так, через много лет после встречи с ним она, наконец, нашла то, что ненавидела в Гарри Поттера. Раньше Джинни всегда восхищалась его ответственностью ко всему, за что бы он ни брался (хотя, это явно была всего лишь идеализация влюбленной девчонки), и способностью к самопожертвованию. Но ЭТО было уже слишком даже для него. Он винил себя во всем! Чудом было уже, то, что Рон смог заставить его смеяться: если только Гарри не притворялся.
— Джинни? — услышала она тихий голос Гермионы за спиной.
От неожиданности Джинни вздрогнула, подскочила на месте и больно ударилась головой об открытую дверцу шкаф.
— Ой, прости... — воскликнула Гермиона, быстро подбежав к подруге, с озадаченным видом потирающей затылок. — Прости, я не подумала...
— Не смертельно. Я в порядке, — произнесла Джинни, засмеявшись и, украдкой от подруги, стерев выступившие на глазах слезы.
— Ох, Джинни, — страдальчески произнесла Гермиона. Джинни это показалось тривиальным и совершенно ненужным. Ну, ударилась она, и что тут, черт возьми, такого?..
Она перехватила быстрый взгляд подруги в окно и снова почувствовала легкий укол в сердце. Она всегда знала, что не стоит недооценивать проницательность Гермионы: она обо всем знала и всё поняла. Джинни быстро закрыла глаза и отвернулась, чувствуя себя — словами не выразить — невообразимо стыдно.
— Джинни, — произнесла Гермиона, приобнимая подругу. — Все будет хорошо. Все
уже хорошо.
— Это не так.
— Ну, может быть, пока это не так, — призналась Гермиона, вызвав у Джинни легкую улыбку. — Но это не конец света.
Она искоса взглянула на подругу, будто вся проблема лежит в апокалипсическом мировоззрении Джинни. Та покачала головой.
— Нам с Роном тоже нелегко в последнее время. И это нормально, Джинни. У всех есть проблемы, куда же без них? — добавила Гермиона, продолжая смотреть на парней, удобно расположившихся под сенью дубов.
Джинни снова, на этот раз с еще большим усилием, покачала головой.
— Иногда мне кажется, что из него высосали всю жизнь. Он изменился... И он напоминает мне о вещах, о которых я не хочу думать, — она резко подняла голову. — Знаю, это звучит эгоистично, но...
— Нет, вовсе нет, — мягко поправила ее Гермиона. — Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Послушай, Джинни, вам не обязательно проходить через это. Если вы не хотите...
— Ты имеешь в виду, что мы должны расстаться? — резко перебила Гермиону Джинни.
— Если только ты этого хочешь.
— Но я не хочу, — отчаянно произнесла Джинни. — Я люблю его, ты же знаешь, и я делаю все, чтобы наши отношения вошли в прежнее русло теперь, когда он вернулся ко мне. — Она почувствовала, как невидимая рука сдавила горло, однако сдержала слезы. — Но он больше не тот Гарри, которого я знала. Я не хочу его терять, но понимаю, что он уже никогда не станет прежним.
Она почувствовала, как рыдания угрожающе подступили к горлу, и быстро опустила взгляд, часто моргая, чтобы удержать слезы.
— Я просто хочу его... прежнего, — с трудом проговорила она шепотом.
— Всё в порядке, — Гермиона взяла ее руку в свою. — Это нормально. Мы вернем его назад, обещаю.
Джинни кивнула, ничего не сказав.
— Все будет хорошо, обещаю, — повторила Гермиона, понимающе взглянув на подругу.
«Мы все еще говорим о Гарри, или уже о чем-то другом?» — подумалось Джинни. Она аккуратно вытянула свою руку из ладоней Гермионы и присела за стол.
— Снова проиграл, Гарри? — Гермиона выглянула из окна и насмешливо начала дразнить друга. — Я вижу это по выражению твоего лица.
Наблюдая за безумной усмешкой девушки и ее загоревшимися интересом глазами, Джинни не смогла сдержать ответной улыбки. С одной стороны, ей было обидно за проигрыш Гарри, а с другой, она была довольна победой брата.
— Как всегда, — смеясь, ответил Гарри. — Ты обязательно должна сыграть с ним, уверена, у тебя это получится лучше. Хотя нет, Рон заговорит тебя до смерти, как меня, и ты тоже проиграешь...
— Может быть, — засмеялась Гермиона. — Но я уверена, что я смогу справиться с этим.
Она заметила, что их одежда была запачкана землей и травой. Улыбку на лице сменила неудовлетворительная гримаса:
— Когда это вы успели так испачкаться?
Парни робко и слегка заискивающе улыбнулись.
— Ладно, забудьте, — наконец, произнесла девушка, снова улыбаясь. До Джинни, вперившейся взглядом в скатерть, донеслись облегченные вздохи ребят, и она сама улыбнулась. Буря отступила, никого не задев — это ли не удача?!
— Я не хочу ничего слышать, — продолжила Гермиона. — Но у тебя, Рональд, на носу грязь.
Джинни поднялась и встала рядом с подругой.
— Эх, мистер Уизли. Грязь на носу — что за невежество? — тоном своей матери, нравоучительно произнесла она, покачав пальцем.
— Как в день нашей первой встречи, помнишь? — произнесла Гермиона, обращаясь к одному Рону. Хотя и Гарри тоже прекрасно помнил тот день — семь лет назад. И девочку — маленькую, но такую серьезную, которая всё искала жабу Невилла.
Рон искренне, хотя и немножко глуповато улыбнулся, глядя Гермионе прямо в глаза — так искренне, что Джинни в третий раз за последний час почувствовала тугую боль в области груди. Неужели ей всегда будет больно, когда кто-то рядом с ней счастлив?.. Неужели ей всегда будет этого не хватать — простого девичьего счастья?.. И почему ее никто никогда не одаривал такой улыбкой?..
— Эй, Джин! — произнес, наконец, Рон, словно впервые заметив ее. — Мне интересно, у нас случайно, ну просто совершенно случайно, не осталось Удлинителей Ушей Джорджа? Мы тут с Гарри подумали, и... Мы могли бы здорово повеселиться с Живоглотом.
— Только тронь кота и будешь иметь дело со мной, — предостерегающе произнесла Гермиона.
Парень понурил голову, хотя с его лица никак не хотела сходить заговорщическая улыбка, которая перешла и к Гарри.
Это было для него — невинные шутки и дружеские подтрунивания, с которыми они прошли вместе через столько лишений и горестей: все вместе, лучшими друзьями. Джинни этого не понять. Гермиона была очень близка к мальчишкам и понимала их лучше, чем кто-либо другой. Но это было выше воображения и понятий Джинни. Она никак не могла взять в толк, как эти трое, которые видели так много и так сильно пострадали, могли смеяться и дразнить друг друга, словно ничего и не случилось. Ей было невдомек, почему с ними двумя Гарри снова становится прежним и беззаботным, а с ней его мысли темны, как ночью, он постоянно задумчив и неразговорчив.
Гермиона, казалось, не замечала ее страданий. Но тут же опомнилась, быстро прошмыгнула сквозь заднюю дверь, сгребла Рона в охапку и они, наскоро попрощавшись, скрылись среди садовых деревьев, оставляя Гарри наедине с Джинни.
Джинни села за стол, опустив голову на скрещенные руки. Послышались тихие шаги.
— Надо поговорить, — услышала она голос Гарри и подняла голову. Он сидел напротив нее, внимательно глядя прямо в глаза своими изумрудными глазами.
Джинни, молча, кивнула.
Гарри протянул руку через весь стол и нежно погладил ее пальцы. Джинни старалась показать, что ее это совсем не задело, но все же не могла удержаться от легонького вздрагивания. Это было не то, чего она ожидала. Она думала, что сейчас на нее посыплются обвинения и всевозможные ругательства, но Гарри был предельно нежен и вежлив. До отчужденности вежлив.
— Джинни? — тихо произнес он. — Ты как? В последнее время ты кажешься слишком подавленной.
Она улыбнулась ему, немного иронично, так как ничего не смогла с собой поделать. Неприкрытый сарказм сквозил в ее глазах, и Гарри уловил его.
— Я в норме, — добавила она, для пущей убедительности кивнув головой.
— О чем ты сейчас думаешь?
Она вздрогнула, и он поспешно добавил:
— Если не хочешь, можешь не говорить. Я просто...
— Просто спрашиваешь, — закончила она за парня. — Да, ты говоришь верно. Тебе действительно НЕВАЖНО услышать ответ. Ты просто до чертиков вежлив, словно я твоя двоюродная бабушка или кто-то в этом роде. Тебе плевать на меня. Скажешь, нет?..
— Что? — Гарри выглядел искренне изумленным, и она почти пожалела о своих словах. — Ты что, так думаешь?
— Да, Гарри, это именно то, что я думаю. Мы никогда не сможем стать парой. Мы даже не будем друзьями. Похоже, что мы совершенно ничего не знаем друг о друге, чтобы стать хоть кем-то. Хоть кем-то большими, чем просто ребята, ходившие в одну школу.
Наконец, после долгой и томительной паузы Гарри покачал головой и тихо произнес:
— Это несправедливо, Джинни.
— А разве это не так?
Он снова беспомощно покачал головой.
— Ты знаешь, мне сейчас тяжело. И мне жаль, что всё не так, как раньше. Думаешь, нет? Думаешь, что мне так уж нравится то, что творится с нашими отношениями сейчас? Мне никогда не было так тяжело, как в этом году. Я понимаю, что должен что-то поменять, но не могу, как бы сильно не старался. Я пытаюсь. Ты же знаешь, что пытаюсь...
— Знаю, — произнесла Джинни, заставив себя взглянуть в его пронзительные зеленые глаза.
— Но вместе мы сможем это преодолеть, — добавил он. — Да, это может отнять много времени и сил, но...
— Я не могу, Гарри. Я устала. Я пытаюсь и пытаюсь, постоянно, но ты не позволяешь мне хоть что-то изменить.
— Джинни...
— Не надо, Гарри, даже не пытайся. Не старайся меня переубедить. Я думала об этом в течение нескольких долгих дней и поняла, что все закончилось. И больше... — ее голос дрогнул, но она взяла себя в руки. — Ты не сможешь перебороть это и начать отношения в ближайшее время. Может быть позже, но не сейчас. И я не виню тебя в этом, нет, не подумай, что я считаю тебя виновным. Может быть, я не готова. Все, что я знаю наверняка — это то, что мы больше не можем быть вместе. По крайней мере, пока.
Он отвернулся.
— Мы привыкли друг к другу, — грустно произнес он.
— Может, когда-нибудь... Когда-нибудь мы снова сможем быть вместе. — Произнесла Джинни, не решаясь дотронуться до парня, не решаясь говорить слова утешения.
— Прости, — наконец добавила она, отважившись положить руку парню на плечо. — Всё идет не так, как мы бы того хотели. Всё сломала война.
— Ничего, — Гарри обернулся и осторожно сбросил руку Джинни со своего плеча. — Я понимаю.
Девушка с благодарностью воззрилась на парня. Тот пару секунд постоял, а затем покинул кухню, без слов выскользнув в коридор. Джинни с размаху плюхнулась в кресло и задумалась.
Может, когда-нибудь...
— Никогда, — громко произнесла она. Ее взволнованный голос долетел и до Гарри, прислонившегося к стене в коридоре. — Никогда ничто не станет прежним.
— Никогда! — почти истерически вскричала она.
Последним, что услышал Гарри, был громкий стук задней двери.
А затем все стихло.
