Мертвые под водой

Глава 4

4
***
Оказавшись в Хогсмиде, я накидываю на голову капюшон, отчасти, потому что здесь холоднее, чем в Кинсдейле, а отчасти, потому что не хочу ни с кем разговаривать. Уже почти вечер, но на улицах полно студентов – в основном старшекурсников. Они толпятся на главной улице у «Трех метел» или у «Сладкого королевства». Я же проскальзываю на задворки и направляюсь к «Кабаньей голове». Там есть камин, а мне нужно отправить записку Инесс. Черкануть пару строк, что со мной все в порядке и добрался я нормально.
Я тысячу говорил, что аппарация – плевое дело, но она все равно будет беспокоиться. Меня это совсем не напрягает, честно говоря, даже приятно, что мама за меня волнуется.
И тут я понимаю, что впервые мысленно назвал Инесс матерью. Это заставляет меня остановиться прямо на пороге трактира, несколько секунд я так и стою столбом, пока какой-то колдун не чертыхается мне прямо в ухо. Он, не церемонясь, оттолкнул меня с дороги. Толкнул не слабо, и хотя я все же удержал равновесие, но умудрился правой ногой угодить в грязь.
Я поднимаю глаза, но вижу только, как закрывается дверь. Остается только тихо ругнуться и зайти внутрь. Народ в «Кабаньей голове» собирается не слишком вежливый и приятный, зато никто не сует нос в чужие дела, поэтому как мое появление, так и уход остаются незамеченными.
До ужина есть еще два часа свободного времени. Мне нужно подстричься, потом можно заглянуть в лавку старьевщика. Она стоит на отшибе – грязное, полуразвалившиеся здание. Мои однокурсники туда и за тысячу галеонов не зайдут. Но если там порыться, можно найти по-настоящему интересные товары. А я люблю необычные вещи: старинные книги, сломанные магические артефакты, экзотические безделушки. Трачу на их поиск целую прорву времени и радуюсь, как ребенок, если удастся что-нибудь откопать. Наверно, это все из-за трудного детства.

***
В приюте у меня ничего своего не было. Даже одежду и ту, кто-то уже носил раньше. Ее стирали раз в месяц, всю вместе, в большом темном чане, и ты никогда не знал, чья форма тебе достанется. Стирали, конечно, щелочью, потому даже запахом мы отличались от обычных детей. Они пахли домом и уютом, мы – хозяйственным мылом.
Теперь, получив свободу и немного денег, я стараюсь осуществить свои детские мечты.
Мысли снова возвращаются к Инесс, я бреду по улице и пытаюсь понять, что же делать дальше. Навстречу мне попадаюсь прохожие, но все они жители деревни. Большинство магазинов уже закрыты и почти все студенты вернулись в школу. В некоторых домах уже горит свет. В наступающих сумерках становится все труднее различать лица, и я тоже постепенно превращаюсь в темный силуэт, бездушную тень. Мне нравиться это превращение, оно дает ощущение безнаказанности.
В голове появляются бредовые мысли, о том, что можно забрать Инесс из больницы и увезти ее в Италию, что у меня будет настоящая мать. Я уже представляю, как испугается Джо, услышав о таком. Она и сейчас трясется от страха.
Но главная проблема – это деньги. До того как угодить в психушку, Инесс была богата. Из-за этого Джо так волнуется, боится, что люди решат, будто мы хотим прикарманить чужие денежки. Вот только то, что мне нужно от Инесс, ни за какие деньги не купишь. Наоборот, любая мало-мальски серьезная проверка поставит на моем обмане крест. А если будет расследование, опекуны Инесс не уступят ни цента без изматывающей судебной тяжбы.
Но это не сильно меня печалит. У меня нет привычки к легким деньгам, как у других слизеренцев. Если я чего-то хочу, то добиваюсь этого сам, а не жду, что на голову свалится нежданное наследство от троюродной тетушки. Да, от наследства я бы не отказался, но судьба не спешит меня баловать. И, все равно, я возьму свое, неважно как, хитростью или обманом, силой или заклинаниями, я стану самым могущественным колдуном в мире.
Что меня всегда удивляло в однокурсниках, так это их отношение к деньгам. Деньги принято презирать, но не принято зарабатывать. Любые деньги – заработанные собственным трудом – это грязные деньги. При этом на факультете, где почти все студенты из обеспеченных семей, полно ворья. Оставишь что-нибудь без присмотра – мигом сопрут. В приюте если кого ловили на воровстве у своих, били до полусмерти.
А здесь, даже если кого-то поймаешь, все равно, ничего не докажешь. Гадюшник одним словом. Поэтому я стараюсь оттянуть возвращение в школу. Брожу по улицам Хогсмида, пока совсем не стемнело. Теперь, чтобы не опоздать на ужин, мне приходится едва ли не бежать.
Тропинка проходит по самому краю Запретного леса, темные зловещие деревья стоят, будто строй солдат, темнота служит им броней. Где-то в глубине раздается вой, я вздрагиваю, но не особо волнуюсь. Даже зимой звери не выходят из леса. Да и не такие они кровожадные, как говорят, во всяком случае, не кровожаднее людей, это уж точно.
До ворот остается пара ярдов, и я останавливаюсь, чтобы перевести дух. Я уже решил, что вытащу Инесс, чего бы мне это не стоило.