Глава 4 Таланты и поклонникиДжордж не привык к вниманию – он редко показывался на публике даже в своем магазине, предпочитая сваливать все общение с покупателями и поставщиками на Рона. Братцу только этого и надо было – неизменные восхищенные взгляды, автографы сыпались на Рона к его же удовольствию каждый день. Кое-кто – из тех, кто помладше – начинали считать Рона «именно тем Уизли», и, перешептываясь, гадали, как он один смог придумать такое количество волшебных штук. Когда такие вопросы задавались Рону прямо в лоб – он отчаянно краснел, но доходчиво объяснял заблуждавшимся, как они ошибаются. Рассказывал о Джордже и Фреде, об их увлечении шутками и розыгрышами. Недоверчивые слушатели кивали – но приписывали рассказы Рона о близнецах его скромности: ведь близнецов в магазине давным-давно никто не видел.
Слизеринцы посмеивались над Роном, считая, что истинный гений всегда находится в тени. И эта приписываемая Джорджу хитрость и скрытность вызывала у слизеринцев восхищение.
В своей гостиной они частенько уверяли друг друга, что Распределяющая Шляпа ошиблась – и близнецы, и Гарри должны были учиться именно у них, на Слизерине!
В конце концов, за долгие годы, прошедшие с памятной Битвы, многое в Хогвартсе изменилось – помимо всего прочего, в подземелье Слизерина теперь красовался портрет Северуса Снейпа, которого слизеринцы считали истинным Героем. Такой же портрет украшал и кабинет зельеварения, откуда никто не посмел вытащить банки с заспиртованными уродцами и прочие пугающими первокурсников атрибутами. Еще бы – их поставил сюда САМ Снейп!
Зельеварение стало для слизеринцев культом – ни один ученик факультета не смел даже думать о том, чтобы получать по этому предмету низкие оценки.
С Гриффиндором отношения вроде тоже наладились – все раздоры сводились только к одному спору – кто круче: Поттер или Снейп? И те, и другие, отстаивая своего кумира, не могли не признавать достоинств и заслуг другого. В результате все сводилось к тому, что Слизерин во что бы то ни стало пытался обыграть Гриффиндор в квиддиче – а грифы, в свою очередь, не позволяли Слизням хвастаться успехами в зельеварении.
В результате выигрывал от всего этого только Слизнорт: ибо и когтевранцы не могли допустить, что кто-то в чем-то превзошел самый умный факультет!
Пуффендуйцы тоже не отставали – испокон веку только две дисциплины они считали своими, утирая нос даже Когтям – травологию и зельеварение.
А тут нА тебе – все словно взбесились!
Слизнорт довольно усмехался в пышные седые усы, и незаметно подмигивал Северусу, который раздраженно отгораживался от декана очередной книгой или попросту покидал свой холст.
Вообще – если уж говорить о портрете Снейпа – точнее, о портретах, – никто не знал, кто и когда повесил их в классе и гостиной. Они просто появились – и всё. Слизеринцы шептались, что двойная жизнь их великого учителя дала ему преимущества только после смерти – портретов было два – а изображение Снейпа – судя по всему, одно! И появлялось оно крайне редко – слизеринцы с восторгом вспоминали тот день, когда они притащили к себе Кубок квиддича и Кубок школы одновременно. Снейп энергично поаплодировал, произнес краткую речь, посверкал черными глазами и пробыл на своем портрете целых три дня!
Правда, неизменной оставалась привычка бывшего Пожирателя появляться в своей раме на экзамене – именно в тот момент, когда зельеварение сдавал Гриффиндор.
И по-прежнему школьников прошибал холодный пот, и по-прежнему язвительные вопросы и замечания доводили кого до слез, кого до белого каления.
Вот и сейчас, столпившись вокруг Джорджа, слизеринцы не моги не спросить у близнеца о своем кумире.
- А вы знали лично Северуса Снейпа? – прозвучал откуда-то из толпы благоговейный голос.
Джордж усмехнулся.
- Терпеть не мог и его, и мерлиново зельеварение. Мы с Фредом в свое время много ему крови попортили. И зелий, разумеется.
Слизеринцы переглянулись.
Мало кто из них представлял, что Снейпу можно «попортить кровь». А уж то, что кто-то осмелился испортить зелье – это вообще было за гранью добра и зла.
- Спросите Филча – у него все наши подвиги записаны. И все отработки у Снейпа тоже. Правда, добрая половина того, что мы с братом творили в школе, Филч так и не узнал, - продолжал Джордж, улыбаясь все шире, - а Снейп хоть и бесился, что кто-то нашел лазейку в его драгоценную кладовую – но поймать нас так и не смог. И все шишки вечно доставались Гарри!
Школьники хохотнули и еще плотнее обступили Джорджа.
- А как же вы все это проворачивали? Уроки прогуливали?
- Бывало и прогуливали. Но в основном, как водится, по ночам вылазки делали.
- Но это невозможно! – вдруг изумленно произнесли несколько голосов.
- Что значит "невозможно"? – растерялся Джордж.
Они загалдели все разом, и Джорджу потребовалось немало времени и усилий, чтобы разобрать, о чем говорят школьники.
- Выходить ночью из гостиных нельзя! В смысле – чисто теоретически можно – но практически невозможно!
- Три шага сделаешь – Пивз тут как тут! Может на голову что-нибудь скинуть, или к стене приклеить – говорят, пару лет назад один семикурсник все экзамены так провисел!
- А еще Пивз может болото наколдовать у входа – если кто-то пытался ночью вылезти!
- А может неделю не давать спать всему факультету – носится по спальням и будит всех!
- А еще есть пара духов – все как сговорились! Чуть нос высунешь – такое устроят, что потом ни за что не захочешь по ночам гулять! Могут на Астрономическую башню уволочь – и привязать за окном!
- Ага, а еще они могут прикидываться василиском или огромным пауком! И гоняют потом по коридорам!
- Только Гриффиндору как-то удается пробраться на кухню – и то только на Рождество!
- Ну еще и Пуффендуй весной и летом могут к теплицам прокрасться, или в Запретный лес… А нам никуда хода нет!
- А еще наутро за каждым провинившимся целый день ходит домовый эльф и читает нотации, что ночью спать нужно и нечего по школе шляться!
Это было странно.
- В наше время такого не было, - удивленно пробормотал Джордж, ероша сероватую шевелюру,- Пивз, конечно, надоедал – но кроме криков и швыряния тряпками ничего такого не выделывал… И я не могу припомнить случая, чтобы Пивз оказывался в факультетских гостиных... Странно… Это надо срочно исправить! – вдруг решительно заявил Джордж и двинулся к выходу.
Школьники дружно бросились за ним.
Пивза нигде не было.
Ни в классах, ни в подземельях, ни возле каморки Филча – нигде.
Джордж даже расспрашивал учителей – но МакГонагалл только покачала головой и сказала, что Пивз после войны ведет себя примерно и на глаза попадается крайне редко; Слизнорт пробурчал что-то насчет благословенного покоя и тишины, а остальные только разводили руками – Пивз как сквозь землю провалился.
Наконец, почти отчаявшись найти полтергейста, Джордж снова оказался возле каморки Филча.
Завхоз опять залился слезами умиления при виде Уизли, однако на вопрос о Пивзе сник.
- А он только по ночам и показывается, Пивз-то, - грустно проговорил завхоз. – Днем его никто и не видит, так что ничем помочь не могу. Вот так-то. Никто люстры не откручивает, навозными бомбами не швыряется, не обзывается…
Расстроившись окончательно, Филч закрыл дверь каморки.
- Что-то мне подсказывает, что сегодня ночью мы прогуляемся по замку, правда, Фред? – задумчиво произнес Джордж, рассеянно разглядывая закрывшуюся дверь.
- Готовьтесь к вылазкам, малыши! Кажется, пришла пора вам узнать, что такое ночной Хогварс!
Притихшие слизеринцы разразились криками и аплодисментами.
Вскоре вся компания удалилась, не заметив, как под потолком вспыхнули, словно болотные огоньки, три пары призрачных белесых глаз.
