Глава 3Маггловский Хогвартс-экспресс мне не нравился никогда! Он напоминал мне о том, кто я есть. Он напоминал мне, за что, - теперь уже мы, - боролись. Добраться до Хогвартса можно было сотней способов, занявших бы от силы час моего свободного времени. Можно было аппарировать в Хогсмид, можно было, в конце концов, прилететь на метле! Хоть я и не любил этот способ преодоления расстояния, даже метлы казались мне более приемлемым способом перемещения, чем поезд, плетущийся со скоростью восемьдесят миль в час.
В купе ехали впятером. К нам заглянула Пэнси, которая окончательно испортила мое настроение одним своим счастливым видом. Как кто-то может радоваться, если у меня на душе так паршиво? Чем были вызваны мои резкие перепады настроения - я не знал. Но за последние две недели чувствовал то радостную эйфорию, наполнявшую, казалось, каждую клетку моего тела сладостным предчувствием чего-то великого, то крайнюю степень апатии и подавленности.
Может быть, все дело было в ощущении одиночества, которое то радовало меня, то угнетало. Иногда мне было приятно просыпаться по будильнику у одного из котлов, резать глубокой ночью змеиные шкурки для очередного зелья. Я чувствовал себя взрослым и значимым. Но порой так хотелось быть маленьким ребенком! Таким, как Грег, которому подарили фотокамеру по случаю сдачи СОВ... А меня после сдачи экзаменов ждал пустой дом, отец не взял меня с собой по традиции в "Дырявый котел", не заказал мне жаркое с печеной картошкой. И не ждали меня никакие поздравления, или даже отцовские ехидные речи из-за того, что Грейнджер сдала Историю Магии на "Превосходно", а я лишь на "Выше ожидаемого".
И сейчас, под мерный стук колес маггловского паровоза, мне хотелось написать отцу письмо в Азкабан, сказать ему, как сильно я его люблю. И ненавижу!
- Я ухожу из команды, - заявил Драко, - Мне не до детских игр. Борьба факульте-етов, - растягивая слова продолжал Малфой, - Вопрос года, кто же возьмет Кубок Школы? Как будто это так важно.
- Может, тогда мне тоже уйти из команды? - угрюмо спросил Винсент.
- Зачем? - удивился Драко, - Все же взять Кубок - дело принципа. Просто мне лично некогда будет заниматься подобными вещами.
- Мистера Малфоя ждут великие свершения! - ехидно заметила Пэнси.
- А если и так? - сощурился он, пристально глядя на однокурсницу.
- Главное, чтобы твои великие свершения не стали великими провалами, - усмехнулась девушка.
Драко смерил ее высокомерным взглядом, ясно говорящим, что в себе он уверен. Мне бы его уверенность... Он считает, что его задание более сложное. Но я думаю, что убить проще, чем узнать чужие тайны. Человек вообще - существо смертное, а вот тайны некоторых явлений до сих пор не раскрыты, знающие люди забрали их с собой в могилы.
Я смотрел в окно, мы как раз проезжали мимо маггловской деревни. Магглы не видели поезд, но и не решались подходить близко к рельсам. Антимагловские чары - апофеоз лживости мира Дамблдора. Мы так уважаем достижения их мира, хотим наладить с ними нормальные отношения, но вот видеть нас - увольте. Равенство? Что вы говорите, какой абсурд! Как простой маггл может быть равен самому никчемному волшебнику? Нет, для них у нас есть антимаггловские чары, чары невидимости, скрытые тайные улицы. Что есть у магглов взамен этого? Ничего. Я могу свободно пройти в их дома - многие маггловские замки открываются простой Алохоморой. В общем, политика нашей стороны света всегда казалась мне убогой в своей односторонности. Грейнджер что-то вещала про законы защиты животных у магглов на уроке по Уходу, когда я еще ходил туда. Вот, как к животным к ним и относятся. В целом, правильно. Только в чем тогда суть борьбы Дамблдора и Темного Лорда? Власть? Пожалуй, она. Или все же что-то другое, если вспомнить собрание Пожирателей двухнедельной давности.
На нем присутствовали человек десять, не больше. Если даже считать меня и Драко. Были там Селвины, в количестве две штуки, Петтигрю - благо, один, Бэлла - куда же без нее. И еще несколько человек, я их не знал до этого. Собрание проходило в неизвестном мне поместье, адрес камина - Домашняя крепость, мне ничего не сказал. Все были немного подавленными, и было отчего.
- Разрушение моста прошло не так, как мы планировали, - начал Лорд, - Вернее, магглы сделали не те выводы. Сейчас они пытаются все свалить на архитектора, проектировавшего мост. Поэтому нам нужно сделать кое-что еще. Питер!
Питер меня раздражал. Прям сильно-сильно. Полный маленький человечек с водянистыми глазками и двойным подбородком. Сейчас он сидел за столом напротив меня, будто специально, чтобы мое настроение, которое еще утром было нормальным, испортилось. Полосатый нелепый костюм, волосы, зачесанные назад, чтобы скрыть залысину, толстые пальчики с какими-то странными кольцами. Он напоминал мне предыдущего министра - Фаджа. Тот тоже выглядел нелепым, а действия его - только подтверждали соответствие внешнего облика внутреннему содержанию. Сейчас Петтигрю поднял свои водянистые глазки на Лорда, оторвавшись от, несомненно, интересного занятия - разглядывания собственных ногтей.
- Да, мой Лорд?
- Как обстоят дела в аврорате?
- О, там ничего не меняется. Даже принципы работы. Разве что, они меняют форму. Заказали у меня защитные мантии. Уизли придумали уникальную технологию тканевых щитов. Достойные малые. Жаль, что Уизли.
- И ты продаешь мантии аврорату? - спросил Лорд.
- Они неплохо платят, - пожал плечами Петтигрю.
Лорд секунд пять смотрел на Питера, а потом засмеялся. Неприятно так, мне не нравился его смех. Веселье подхватили и другие Пожиратели. Равнодушие сохраняли лишь двое: Петтигрю и я. Он - спокойное, я - злое. Даже самому себе не смогу толком объяснить, почему же меня так бесит этот толстяк-гриффиндорец.
- Мы должны взорвать рынок, стадион, колледж, кинотеатр... Выбирайте сами место, - Лорд резко прекратил свой смех, от которого мурашки по коже пробегали, - Никакого Адского пламени и других чар, по которым легко определить, что это делали волшебники. Сейчас здесь нет Нотта, обычно он занимался подобной работой. Петтигрю, справишься?
- Кто будет со мной? - все так же разглядывая свои ногти, произнес Питер.
- Бэлла, - спокойно ответил Лорд, не обратив никакого внимания на удивленный вид самой Лестрейндж. Работать в паре с Петтигрю она явно не хотела, - С тебя подготовка, с нее - реализация. По мере необходимости, можете обращаться к молодежи из Внешнего круга. Только, Мерлина ради, никакой магии! Вообще!
- Почему? - я не удержался от вопроса.
- Нам нужна война, - спокойно сказал Лорд очевидное. Только мне показалось, что он говорил о чем-то ином, - Все свободны. Гарольд останься.
И я наблюдал, как Бэлла проходит мимо Питера, гордо расправив плечи. Как Петтигрю усмехается, будто его только забавляет поведение самой опасной, по мнению Министерства, Пожирательницы. И понимал... что разбираться мне во всем еще очень и очень долго.
- Я хочу, чтобы ты приготовил мне вот эти зелья, - Лорд протягивает список. Я пробегаю по нему глазами, удивляюсь.
- Для кого?
- Для меня.
- Нужно рассчитать пропорции... Мне необходимо знать рост, вес, группу крови... - осторожно начал я.
- Рассчитывай, - Темный лорд поднялся, выжидающе глядя на меня. А я понял, что ситуация до невозможного абсурдна. Благо, заклинания для необходимых измерений я помнил.
- Тебя раздражает Петтигрю, как я вижу, - заметил Лорд, стоя с раскинутыми руками. И как в такой позе он может продолжать беседу? Я же вообще почувствовал себя мадам Малкин, подгоняющей мантии по размеру.
- Раздражает, - честно ответил я.
- Тем, что он друг Джеймса Поттера и Сириуса Блэка? Или тем, что он более значимый, чем ты... или твой отец?
Я предпочел промолчать.
- Он полезен. Ты все? Можешь идти.
И сейчас, в Хогвартс-экспрессе я вспоминал этот странный разговор. И зелья, которые я готовил. Не претендую на роль одаренного колдомедика-самоучки, но перечень случаев, при которых мог понадобиться тот набор зелий, я могу с легкостью перечислить.
Немного страшно от этого.
***
Дорога казалась неимоверно длинной, никогда еще я не ехал в Хогвартс так долго. Разве что, на первом курсе, когда еще Малфой отправился искать купе Лонгботтома и потащил с собой меня, Крэбба и Гойла.
И так же как тогда, пять лет назад, я сидел у окна, обняв собственные ноги, и выглядел как-то жалко. И чувствовал себя таким жалким...
"Нам нужна война", - в голове по-прежнему крутилась эта фраза, смысл которой так и остался для меня неясным. Война итак будет, она уже началась. Потому лежащий на поверхности смысл слов я не смог разгадать.
Мне был интересен Темный Лорд. Хотелось бы знать больше. Что он чувствовал, когда, так же как и я, ехал в Хогвартс... Лучший студент, староста. Я тоже староста, но даже не пошел в первый вагон. Зачем? Мне, как и Малфою, происходящее в школе казалось уже не важным. Только этим летом я окончательно осознал, что жизнь не закончится со сдачей ЖАБА. Она, напротив, начнется. И к той жизни я был совершенно не готов. Я ненавидел школу, но не представлял свою жизнь вне ее пределов. Так же, как я ненавидел отца, но безумно его любил.
Ненавидел его за разговор, когда мне было девять... Осенью, в день смерти матери, он перебрал огневиски. Отмечал день появления меня в своей жизни, как он выразился. Девятилетние дети не должны столько всего знать! Они не должны слушать упреки в том, что по их вине умирают их матери, они не должны знать, что самые близкие люди проклинали тот день, когда они родились. А я слушал. Даже не плакал. Напротив, радовался. Тому мрачному единению с отцом, его безумному желанию бросить вызов этому неправильному миру, выжить, не смотря ни на что.
Я ненавидел отца за его безумное, радостное и отчаянное удовлетворение, которое он испытывал, когда мы встретили Джеймса Поттера в "Дырявом котле". Тогда он положил руку мне на плечо, как бы говоря Поттеру: это мой сын. Мой и твой жены! Ты для нее был лишь попыткой отомстить мне, разозлить. Ты никто! Пустое место!
Но пустым местом чувствовал себя я, а эмоции Поттера оставались для меня загадкой... Да и не интересовали меня они. В своих бы разобраться! До сих пор я не до конца понимаю свои чувства. Ту странную любовь к отцу. Совершенно чужому, родному человеку, который мог часами наблюдать за мной, думая о чем-то своем. Который мог доверить мне варить опасное зелье на продажу для неприятных ему людей, словно в тайне надеясь, что я что-то напутаю, и те умрут мучительной и глупой смертью.
Купе было таким тесным, а воспоминаний и мыслей - много. Казалось, будто они витают в воздухе, каждый присутствующий может их почувствовать, прочесть. И было в этом что-то неправильное, дикое. Наверное, я сам хотел, чтобы их почувствовали и прочли!
Резко опустив ноги на пол, я подскочил, не в силах больше слушать рассуждения Драко о Дамблдоре. Пусть и слушал я их лишь краем уха. Малфоя я тоже ненавидел! И знал, что только он может стать тем человеком, который протянет руку помощи, если понадобится. Который будет много болтать, рассуждая о тех вещах, в которых понимал не больше, чем я в ненавистных Прорицаниях. Но если почувствует, что слова лишние - замолчит. Но не обнимет, не утешит - этого он не умеет делать.
Я молча вышел из купе, провожаемый взглядом карих глаз Пэнси, на лице которой застыла улыбка. Да, настроение своим видом я умел портить всегда! В длинном узком коридоре я и нашел свою спасительную свободу. От собственных мыслей. И я стоял, вглядываясь в однообразные пейзажи за окном. Среди пейзажей можно было заметить и отражение собственного лица, которое в очередной раз решило порадовать меня красными глазами и серым цветом кожи. Отражение еще раз напомнило мне об отце. Не могу сказать, что мы с ним очень похожи, хотя многие так говорят. Глаза у меня больше, и цвет их - зеленый. И именно глаза являются самой заметной чертой. Поэтому я решил, что сходство между мной и отцом носит иной характер. Как бывают похожи друзья или люди, долго живущие под одной крышей. При мысли об отце мне стало страшно.
Это обычный страх, ничего больше. Что ж меня так задевает отношение отца, разглагольствования Малфоя о незначительности факультетской борьбы? Неужели от страха, сомнений? Как же хочется вернуть то время, когда я мечтал о действии, хотел быть значимым, бороться за свое место в этом мире, доказать всем чистокровным снобам, что я сильнее их всех! Когда время действий настало, мне захотелось исчезнуть, испариться, умереть, никогда не рождаться. Трус!
- Гарри, что происходит? - шепотом спросила Пэнси, я обернулся на голос и некоторое время всматривался в ее лицо. Такое знакомое и чужое. Чужое оттого, что она никогда не сможет понять.
- Все хорошо, мы едем в школу. Впереди нас ждет очередной учебный год, экзамены...
- Что-то случилось, ведь так? - Пэнси сощурила глаза, - Я знаю Драко с самого детства, если он начинает много болтать ни о чем, значит, мысли его идут в совершенно другом направлении. Тебя я тоже знаю, а уж выражение мировой скорби на твоем лице способно каждому рассказать обо всем!
- Ты не понимаешь...
- Чего я не понимаю?
- Да ничего ты не понимаешь! - вспылил я, - Совершенно ничего! Детство закончилось! А что случилось? Случился арест отца, обыск авроров в моем доме... Ты никогда не сможешь понять, какого это - вернуться в пустой дом, когда отец не поздравит тебя с успешным окончанием курса и сдачей СОВ! Ты не сможешь понять, какого это - бояться завтрашнего дня!
- Прости...
- За что? - удивился я, осознав, что наговорил лишнего.
- За то, что мне этого не понять. Тебя ведь злит, что я улыбаюсь, верно? Что меня после окончания учебного года не ждал пустой дом...
- Как можно извиняться за то, в чем ты не виновата? - спросил я, отворачиваясь от Паркинсон.
Она хотела еще что-то сказать, что-то объяснить. Неосознанно, не желая, чтобы я отвернулся, прекратил разговор, она схватила меня за руку. Левую! Зря. Я отдернул руку, едва скривившись. Темная метка - это ведь не простая татуировка. Я и сам не знал, что именно в ней непростого, но реагировала она на происходящее весьма специфично. Если я злился, она начинала слегка покалывать, если я пребывал в спокойном, безразличном состоянии - я ее не замечал.
Пэнси отступила на шаг, и глаза ее отобразили вначале страх, после - понимание. Такое теплое, простое, дружественное, что от него стало невыносимо больно и обидно. Постороннему человеку не дано понять то, что я чувствую! Как она смеет строить такую понимающую мордашку? Теперь уже я точно чувствовал это странное покалывание на месте Темной метки, но сейчас это меня не интересовало. Я схватил Пэнси за подбородок, наверное, ей было больно. Приблизился к ней настолько, насколько мог, чтобы самому не почувствовать неприятное нарушение личного пространства.
- Не смей лезть в мою жизнь! - прошипел я ей прямо в ухо, - Слышишь, не смей! Никогда!
Не знаю, что отобразилось в этот момент на моем лице, но я почувствовал страх. Пэнси - смелая, веселая девочка, с первого курса сразу попавшая в нашу мальчишескую компанию, - боялась. Она боялась меня! От этого стало еще противнее. Я оттолкнул ее, и пошел вперед по коридору. Но не успел пройти и нескольких шагов, как врезался во что-то... невидимое.
- Фините Инкантатем! - произнес я, и тут же прижал Финнигана, следившего за мной, к стене, - Мразь! Какого дракла ты тут делаешь?
Он следил! Он слышал, все слышал. Сука! Позже я сам пожалел о том, что сделал в тот момент. Но собственные размышления, разговор с Пэнси и ее нелепые попытки меня утешить, сделали свое дело с моим эмоциональным настроем. Я ударил Финнигана, предварительно использовав Петрификус Тоталус и Силенцио, чтобы гриффиндорцу не пришло в голову защищаться, а затем ударил снова. И еще раз. Много раз. Я вымещал все свои обиды на жизнерадостном заводиле Гриффиндора, который был неформальным лидером факультета. Все же формальная позиция принадлежала Лонгботтому, но тот в силу своего спокойствия и скромности, так и не смог занять ту нишу, к которой его готовили всю жизнь.
- Остановись, Гарри! Пожалуйста... - прошептала Пэнси, не побоявшись подойти к месту своеобразной драки.
- Ты не понимаешь? Он следит за нами!
- Пожалуйста... - еще тише повторила Пэнси, и это странным образом отразилось на мне.
От ее голоса захотелось сесть на пол, свернуться клубочком, как в детстве, когда было совсем грустно. И заплакать... Но я не мог себе этого позволить. Я просто смотрел на лицо Финнигана. Все в крови, со сломанным носом, рассеченными бровью и нижней губой.
"Что я натворил?!" - с опозданием пришла мысль. Почему-то все дельные мысли приходили ко мне с опозданием.
- Левикорпус! - я отправил в почти свободный полет тело Финнигана, - Идем в купе, Пэнси.
- В наше? - удивилась Паркинсон.
- Предлагаешь вернуть его гриффиндорцам? - я обернулся и улыбнулся, глядя на растерянную Пэнси, - Или в купе первокурсников подбросить, чтобы молодежь знала, куда едет.
- Что это? - брезгливо спросил Драко, когда мимо него проплыл неподвижный Финниган.
- Он хотел немного с нами посидеть, - пожал я плечами, - Обещаю, он не наделает много шума. Ведь так? - добавил я, обращаясь уже к Симусу, глаза которого сверкали недобрым блеском. Он мстительный, я это знал.
- Что с ним? - поинтересовался Винсент.
- Он случайно ударился об дверь. Несколько раз, - я аккуратно посадил неподвижного Финнигана напротив себя.
Порывшись в рюкзаке, специально достал книгу с самым громким названием и, как обычно, с никчемным содержанием. "Темная магия: практический курс" - крупными буквами значилось на обложке. Ничего примечательного, обычный дурмстранговский учебник за шестой курс. Я специально повернул книгу обложкой к разбитой физиономии Финнигана. Учебник не может входить в перечень запрещенной литературы, но не все это знают. Понимая все ребячество собственной неуместной выходки, я предпочел не обращать внимания на выражение лица Малфоя, которое, казалось, кричало: "Что за убогое представление, Снейп?"
Но мне отчего-то стало так весело, как на первом курсе, когда Дамблдор пытался доказать мне, что моя мать - Лили Эванс, не одобрила бы очередную мою выходку. Ведь она - боролась за свет не для того, чтобы посеять тьму в душе собственного сына. Ведь она готова была умереть, лишь бы жил я. Что ей дал этот "свет", кроме ревнивого неуравновешенного мужа, я так и не понял. Дура она, вот и все. Просто дура!
Дамблдор, зная, что под глупое пророчество изначально попал я и Лонгботтом, с самого начала начал сравнивать нас. Нелепо так, задумываясь над перспективой того, что я каким-то чудом мог стать Мальчиком-Который-Выжил, если бы Лили Эванс не сбежала из дома раньше. И я всегда старался показать директору, что из этого ничего хорошего бы не вышло. Глупость, конечно, но я делал всегда то, что никогда бы не сделал Лонгботтом. Выпускал цербера из запретного коридора, чтобы милая зверюшка побродила по замку, оставлял надписи на стенах от имени неизвестного мне наследника Слизерина, создавал иллюзии Сириуса Блэка, бродящего по замку, даже мило улыбался Амбридж! Сам не могу понять, зачем мне что-то кому-либо доказывать. Но я решил стать тем, кто будет противоположностью Лонгботтому!
И сейчас я специально сидел с этой глупой книгой. Лишь потому, что Мальчик-Который-Выжил даже не прикоснулся бы к подобной литературе. Зря, конечно. Как можно бороться за свет, если не знаешь, в чем состоит тьма? Я бы на его месте, разумеется, уже пролистал все стоящие фолианты из Запретной секции. Но я не на его месте. Не пойму только, к счастью ли.
Книгу я отложил в сторону, читать, когда на тебя смотрит пара очень злых глаз - просто невозможно! Просмотрев четыре раза один абзац, я бросил глупые попытки понять написанное. Некоторое время прислушивался к гнетущей тишине, которая словно мрачным облаком окутывала наше купе. А потом присел на корточки прямо напротив Финнигана. Заглянул в его голубые, сейчас мутные то ли от боли, то ли от злости, глаза. Не понимаю, что меня больше всего разозлило: само присутствие гриффиндорца, либо его попытки выполнить то, что приказал Лорд мне - следить, узнавать причины, настроения, управлять некоторыми школьными событиями, стараться быть к курсе планов Дамблдора и его приспешников. Даже за Гиббоном, чтоб его, присматривать!
- Считаешь меня чудовищем, Финниган? - с неподдельным интересом спросил я. Правда, не знал, считает ли он меня таким или это я хочу, чтобы он меня им считал. - Если ты за мной следишь - это правильно. Если было бы наоборот - неправильно. Ведь так?
Я улыбнулся, глядя на чужую молчаливую злость в глазах. Злость - это прекрасно! Особенно, если она такая... беззащитная.
- Молчишь, да? Неприятно, когда ты не можешь ответить? А вот мне, напротив, хорошо поговорить с тем, кто не станет перебивать, выслушает. Какого тебе, Финниган? Ты ведь понимаешь, что ты, только ты, станешь очагом сопротивления? Ведь Лонгботтом не способен даже сказать речь, после которой люди готовы будут умирать, веря в свою правоту. Эти речи будешь говорить ты. Голос сопротивления! Разрешишь мне тебя так называть? Хотя мне твое разрешение и не требуется. Какого тебе, Финниган, быть лидером, и в то же время - тенью? Не обидно?
***
Распределение уже закончилось, когда в Большой зал вбежал Финниган, прикрывая нос платком. Естественно, все сразу обратили внимание на явление шестикурсника народу. Даже Дамблдор, толкавший речь о том, как мы должны сплотиться против общего зла, частично сидящего за столом Слизерина, прервал свое пафосное повествование.
Я не боялся, что он расскажет о случившемся в поезде. И даже если так... Сам Симус не кристально чист. Баллы с меня не снимут, впрочем, и это не так важно. Вообще ничего из происходящего не важно. Разве что, присутствие аврора Нимфадоры Тонкс в качестве преподавателя защиты от темных искусств удивило и расстроило.
- О чем задумался? - толкнул меня Драко, видя, что я уже несколько минут смотрю на одну из плавающих в воздухе свечей.
- Об этимологии.
- Что это? - поморщился Малфой, услышав незнакомое слово.
- Название дисциплины - защита от темных искусств. Искусств, понимаешь, Драко? Не магии!
- И?
- И... ничего. Просто любопытно. Темные искусства, но светлая магия. В каком из этих слов больше уважения к предмету, ими называемому?
- В искусствах, пожалуй.
- Вот и я так считаю. Это и удивляет. У тебя есть какой-то план? Если не считать гипотетический ремонт Исчезательного шкафа планом.
- У меня впереди целый год, - отмахнулся Драко от неприятной темы. Слова ведь всегда проще действий. Особенно когда действовать нужно позже, а сказать - можно сейчас.
- У тебя впереди всего год.
- Скоро уже закончится этот пир во время чумы? - довольно громко поинтересовалась Пэнси. Даже несколько равенкловцев ее услышали. - Я уже спать хочу.
- Пир во время чумы... Это верно сказано, - усмехнулся Драко.
- Ага, - прошептал я так, чтобы услышал только приятель, - Если тебе приятно сравнивать себя с чумой, то верно.
- Причем здесь я?
- Такие как ты - чума их привычного мира, построенного на чужих сломанных судьбах, несчастьях. Любой мир строится на чьей-то крови.
- Надеюсь, не на нашей.
- Надейся.
