Дядя СириОчередной день подходил к своему логическому заключению, и Алиса Лонгботтом была этому безумно рада. Она, конечно, очень любила детей в целом и своих двоих в частности, но все-таки иногда они так выматывали ее, что хотелось поскорее забиться в угол и накрыться одеялом. Как в детстве, когда маленькую Алису постоянно дразнили соседские мальчишки. Тогда она тоже любила забраться с ногами на кровать и накрыться одеялом с головой. Было что-то особое, что-то личное в том ощущении, что возникало, когда теплая темнота окутывала тебя со всех сторон, отрезая от проблем внешнего мира.
К сожалению, то, что помогало в детстве, не факт что поможет сейчас, когда Алиса выросла и уже сама стала матерью. Нет, она не жалела. И если бы ей снова задали вопрос, хочет ли она детей и усыновит ли Гарри Поттера, она не задумываясь ответит «да». И не без удовольствия возьмет себе под крыло осиротевшего сына лучшей подруги.
Сейчас, стоя в дверях комнаты своих мальчиков, она наблюдала за тихо сопящим Невиллом и снова скинувшим с себя одеяло Гарри. Четыре года уже прошло, а она все еще не может до конца свыкнуться с мыслью, что Лили нет. В такие моменты Алисе часто казалось, что вот сейчас за спиной раздадутся тихие шаги, на плечо ляжет маленькая ладошка Лили, и ее тихий голос прошепчет ей в ухо: «Какие же они милые, когда спят». И каждый раз, возвращаясь к реальности, Алиса чувствовала подступающий к горлу комок.
Гарри. Все, что осталось от храброй, огненной Лили. Алиса не слишком хорошо знала Джеймса, но за прошедшие два года неплохо узнала Сириуса, чтобы сделать определенные выводы. Гарри был в чем-то похож на отца — вечно взъерошенный, любознательный и шумный. Обычный мальчишка, как и все.
Иногда Алиса думала о том, что было бы, если бы Гарри отдали Петунии. Она не была знакома с сестрой Лили лично, но подруга часто рассказывала о ней. И в этих рассказах было крайне мало положительного. По всему выходило, что Петуния была завистливой, мелочной и жадной до сплетен стервой, которой нет дела до того, что происходит у нее под носом, если только не касается ее мужа и сына. Конечно, умная Алиса знала, что Лили почти наверняка преувеличивает, учитывая их натянутые отношения. Но знать и верить — разные вещи. И миссис Лонгботтом была уверена — если бы Гарри отдали Дурслям, его детство вряд ли можно было бы назвать счастливым. В такие моменты она радовалась, что сына Лили отдали ей.
Алиса отлипла от косяка, к которому привалилась, наблюдая за детьми, и тихо прошла в комнату. Немного поправив одеяло на кровати Невилла, женщина присела на краешек кровати Гарри и погладила мальчика по черной вихрастой голове. Тот, словно почувствовав ее присутствие, заворочался и кое-как открыл глаза, уставившись сонным взглядом на Алису.
— Мам? — тихо сказал он сиплым ото сна голосом. Алиса кивнула.
— Спи, дорогой, — прошептала она ему, наклонившись и поцеловав в лоб. Гарри слабо улыбнулся и, повернувшись на другой бок, снова сладко спал. Женщина слегка улыбнулась и укрыла мальчика одеялом. Не спеша подниматься, Алиса перевела взгляд на Невилла.
Невилл. Они с Гарри такие разные внешне, но так дополняют друг друга по характеру! Если Гарри был подвижен, как огонь, то Невилл обладал огромными запасами терпения. Он был более покладистым, более аккуратным и более спокойным, но всюду следовал за братом, словно уравновешивая его. Глядя, как он носится по поляне с Гарри и Сириусом, Алиса испытывала чувство сродни гордости за сына и с ужасом думала, какой была бы судьба ее Невилла, если бы Беллатрикс Лестрейндж в тот вечер добралась до них. Даже сейчас она боялась, что у ее тихони-сына будут проблемы с людьми и была только рада, когда обнаружила, что ее опасения беспочвенны.
Алиса пересела на край кровати Невилла и ласково погладила его по немного вьющимся русым волосам — ее волосам. Но Невилл в отличие от брата спал крепко и не проснулся. Только улыбнулся сквозь сон счастливой улыбкой. И от этой улыбки теплело на сердце.
Посидев с детьми еще несколько минут, Алиса поднялась и так же тихо, как вошла, покинула комнату, прикрыв за собой дверь.
* * *
Прошло несколько дней, которые ничем не отличались от множества других, что были раньше, и вряд ли будут сильно отличаться от тех, что будут в будущем. Алиса и Френк рано утром ушли на работу, из камина вышагнул Сириус, который и хозяйничал по дому в ожидании, пока его крестник со своим братом проснутся. Надо сказать, что Блэк уже давно — с самого освобождения из Азкабана — уходит домой, на площадь Гриммо, только на ночь, а утром засветло старается как можно быстрее покинуть свой дом. Его несложно было понять — дом Блэков был довольно негостеприимным местом. Старый домовой эльф Сириуса не слушался и большую часть времени проводил либо на кухне у себя в коморке, либо в комнате с погрузившейся в пучины маразма Вальбургой, которая даже собственного сына — единственного оставшегося у нее родного человека — не узнавала. Не то чтобы Сириус питал к своей дражайшей матушке какие-то теплые чувства, но Азкабан меняет людей. И он весьма доходчиво объяснил Сириусу, что какой бы плохой матерью ни была Вальбурга Блэк, она все же оставалась его матерью. И каждый раз, заглядывая в ее комнату и глядя, как она сидит в кресле и неподвижным взглядом смотрит в окно, он чувствовал, как что-то внутри сжимается. И поэтому Блэк старается каждый день как можно быстрее оказаться подальше от дома на Гриммо. И подальше от безжизненного взгляда матери.
Он нашел утешение в Гарри и Невилле. Каждый день уже два года он приходил к Лонгботтомам и присматривал за детьми, постоянно развлекая их и невольно вспоминая школьные годы, когда он, Джеймс, Ремус и... Питер... устраивали самые разные каверзы. Сириус вспоминал, как в первые же дни в Хогвартсе они с Джеймсом умудрились привязать банку к хвосту Миссис Норрис, с которой, как оказалось через несколько секунд, они спутали своего декана. Сказать, что профессор МакГонагалл была в ярости — значит, ничего не сказать. Это было первое наказание тогда еще не имевших названия Мародеров.
— Стареешь, Сири, — пробурчал Блэк, шастая по кухне в поисках заварки для чая. — Рефлексируешь, как Плакса Миртл.
Заварка нашлась в верхнем ящике, и уже через минуту чайник стоял на плите и нагревался. После года невозможности использовать палочку Сириус приучился к работе без магии и даже начинал получать от нее удовольствие. Поэтому до сих пор, несмотря на новый инструмент, он предпочитал делать такие мелочи вручную, без магии. Было в этом какое-то неведомое доселе очарование — сидеть на просторной светлой кухне и ждать, когда закипит чайник.
В коридоре послышались звуки шагающих босых ног, дверь открылась, и в кухню зашел трущий на ходу глаза Невилл.
— Доброе утро, дядя Сири, — поздоровался он, подавив зевок. — Гарри сейчас спустится.
— Доброе утро, Невилл, — поприветствовал мальчика Блэк и с коварной ухмылкой вытащил палочку. Проделав под немного сонным взором младшего Лонгботтома несколько простых магических манипуляций, Сириус с довольным выражением лица вернулся на свое место.
Причина его довольства выяснилась через минуту, когда дверь снова открылась, являя обитателям кухни такого же сонного и вялого Гарри. Но стоило мальчику шагнуть в кухню...
— ААААА!
Сверху на мальчика обрушился маленький водопад холодной воды из висевшего в воздухе наколдованного ведра. Сириус, глядя на мокрого, взъерошенного и теперь уже точно проснувшегося крестника, расхохотался, а через несколько секунд к нему присоединился и Невилл. Гарри же стоял на том же месте, с капающей с рукавов пижамы водой и тщетно пытался протереть залитые водой очки, через которые теперь было довольно проблематично что-то увидеть.
— Дядя Сири! Ты мог бы и по-другому пожелать доброго утра, — ворчал он. — Нет чтоб просто сказать "Доброе утро, Гарри", ты сразу мне душ устраиваешь. Да еще и ледяной, брр!
— Это не так смешно и полезно, мой маленький друг, — заявил Блэк, не поднимаясь со своего места и взмахом палочки высушив крестника. — Можно сказать, что я забочусь о твоем здоровье по маггловским рецептам. Что может быть лучше бодрящего и закаливающего ледяного душа по утрам?
— Приятный горячий душ?
— Нет, олененок! Еще больше бодрящего и закаливающего ледяного душа! Агуаменти! Эй, не смей уворачиваться!
— Мама вас убъет, дядя Сири...
— Не переживай Нев, мы все поправим... Гарри, стой! Я же о тебе забочусь!
— Позаботьтесь о ком-нибудь еще!
— Не хочу! Иди сюда!
— Не пойду!
Следующая струя воды, выпущенная Блэком, попала прямо в спину верткого мальчишки. Тот вскрикнул от неожиданности и остановился.
— Вы же вроде взрослый человек... А ведете себя, как ребенок! — заявил Гарри, вспомнив, как эти же слова мама выговаривала Сириусу не далее чем пару дней назад. Слышать такое заявление от пятилетнего ребенка было довольно забавно.
— Ничего, иногда можно. Тем более, ты же сохранишь это в секрете?
Мальчик фыркнул.
— Дядя Сири, это ни для кого не секрет.
Блэк состроил расстроенную мину.
— Ну вот, а я так старался...
— Видимо, плохо старались, дядя, — вставил свои пять кнатов Невилл, выглянувший из кухни. Сириус пожал плечами и снова высушил своего крестника, после чего все три обитателя дома Лонгботтомов собрались за столом, наслаждаясь крепким ароматным чаем, заваренным Сириусом.
— Ну что, ребятки, чем хотите заняться? — поинтересовался Блэк, когда с чаем было покончено. Мальчики переглянулись, и Невилл начал:
— Может, сводите нас на Косую аллею? Нам всегда хотелось там побывать!
— Да, дядя Сири, давай погуляем? Пожалуйста! — поддержал брата Гарри, глядя на крестного большими и честными зелеными глазами.
— А вас мама не будет ругать?
— Нет, мы же с тобой пойдем!
— А, то есть, хотите, чтобы мне досталось?
— Да ладно вам, дядя, как будто вы хотите сидеть весь день в доме.
— Тоже верно...
— Так что, мы пойдем? Пойдем?
Блэк на несколько секунд замолчал, будто обдумывая все, после чего тряхнул гривой отросших черных волос, и знакомая ухмылка вылезла на лицо старого Мародера.
— Хорошо, пойдем. Но вы от меня ни на шаг, понятно?
— Да! УРА! — хором воскликнули мальчики.
— А теперь марш наверх, собирайтесь, и пойдем.
Ребята подобно двум маленьким метеорам сорвались со своих мест, уронив табуретки, и вылетели из кухни. Сириус проводил их насмешливым взглядом и, поднявшись со своего места, принялся наводить на кухне порядок. Помыв и убрав кружки, он поднял табуреты, которые уронили Гарри и Невилл, и устроился на одном из них, взмахом палочки призвав пергамент и перо с чернильницей-непроливайкой. Как бы то ни было, он посчитал необходимым оставить предупреждение для Алисы и Френка о том, что они собираются на Косую Аллею. Если они вернутся раньше, то Сириус просто уберет записку, и она не пригодится. А если задержатся... Ну, он по крайней мере мог надеяться, что записка хоть немного смягчит гнев старших Лонгботтомов.
«Взял мальчиков погулять на Косую Аллею. Торжественно клянусь вернуть в целости и невредимости. Мороженым постараюсь не перекармливать.
Сириус».
Закончив с запиской, Блэк вышел из кухни и прошел по коридору в гостиную, в которую следом за ним влетели одетые младшие Лонгботтомы. Гарри даже постарался причесаться, правда, толку от этого было немного. Разве что шрам был незаметен. Мальчик еще не знал, что он приемный, и Сириус не хотел бы быть тем, кто рассказал бы Гарри о его настоящих родителях. Несмотря на то, что он по-прежнему любил Джеймса и Лили, он видел, что сын его лучших друзей счастлив в семье Алисы и Френка. И разрушать эту сказку ему не хотелось.
— Ну что, готовы? — поинтересовался Блэк, глядя на возбужденных предстоящим походом по Косой Аллее мальчиков. Те кивнули. — Вот и хорошо. Возьмите меня за руки.
Гарри первым вцепился в правую ладонь крестного, Невилл более спокойно взялся за левую. Они уже путешествовали с помощью аппарации, хотя к ощущениям привыкнуть было очень непросто. Но для самостоятельных путешествий камином, по мнению матери, они еще были слишком маленькими. Тем более сейчас с ними был только Сириус, и некому из взрослых было встретить мальчишек на той стороне.
Раздался хлопок, и гостиная дома Лонгботтомов опустела.
