Глава 4Проведя ещё один бездарный день на работе, благо он был сокращён в связи с предстоящим банкетом, я вернулась домой и сразу же, пресекая расспросы миссис Уизли о причинах моего позднего возвращении накануне, сказала, что поднимусь наверх готовиться к вечеру.
Я стояла у зеркала в нашей с Роном комнате и разглядывала собственное отражение. Тёмно-синее платье струилось почти до пят. Сказать, что оно мне шло, всё равно, что ничего не сказать. Пожалуй, даже обойдя все магазины Косого переулка, я не нашла бы более подходящего. Был велик соблазн испортить картину обильным магловским макияжем, что, несомненно, привело бы миссис Уизли в негодование, но я вовремя решила, что пришло время задать жару пассии Рона, потому просто завила ресницы заклинанием и наложила румяна. Обув ужасно неудобные туфли на высоком каблуке, я спустилась вниз.
Если я и ожидала восхищённых возгласов, которые не единожды слышала на Святочном балу, то ошиблась. Рон с зализанными в очередной раз волосами и в неизвестно каком по счёту новом костюме лишь молча протянул мне чашу с летучим порохом, и через мгновение я уже стояла в Мраморном холле Министерства.
Гостей было более полусотни: на встречу были приглашены представители руководящих должностей с супругами, и, естественно, присутствовали болгары. Так что если уж на то пошло, это Рон сопровождал меня, а не наоборот. Собственно, через минуту из камина появился и он.
Не сговариваясь, мы вместе прошлись по залу, приветствуя знакомых. Вскоре мы добрались до середины зала. Рон внезапно ускорил шаг, в его движениях проступила некоторая нервозность. Через секунду я увидела и самого виновника его взволнованности. Виктор Крам стоял в окружении игроков Сборной Болгарии и нескольких власть имущих, в числе которых был и Кингсли. Я вертела головой в поисках Гарри, но он не заставил себя долго ждать. Немного неловко прервав размеренный диалог с Бруствером, Виктор крикнул: «Гарри, Гарри Поттер», – и широко улыбнулся. Гарри спешно подошёл к нему, и мужчины по-братски обнялись, похлопывая друг друга по спине. Что ж, Рон опять оказался за бортом. Я обернулась, отыскивая взглядом Джинни. Она пробиралась сквозь толпу вслед за свои супругом. Для сегодняшнего вечера она выбрала одно из тех платьев, которые показывала мне накануне, – тёмно-красное с открытой спиной. На её левой руке блестел широкий золотой браслет, обильно украшенный камнями, и броское золотое колье ему под стать – на шее. И кто ещё боится, что забудут о его причастности к Гриффиндору? Вместо приветствия она показала большой палец, оценивая мой внешний вид, и обняла меня, затем кивнула Рону. Его обиженный взгляд всё ещё был устремлён на Гарри. Вскоре и сам Поттер подошёл к нам. Рон сверкнул на него глазами и схватил с летавшего по воздуху подноса бокал шампанского.
– Гермиона, не хочешь поприветствовать Виктора? – спросил Гарри.
Рон в надежде, что я повторно представлю его Краму, едва заметно дёрнулся.
– Пожалуй, ближе к концу вечера, когда его поклонники понемногу успокоятся и разбредутся, я побеседую с ним.
Джинни подавила смешок, косясь на Рона.
– Не хочу ограничивать несколькими скупыми словами.
Сейчас более продолжительный разговор с Виктором действительно представлялся маловероятным, поскольку, помимо меня, было множество людей, желавших перекинуться с Крамом хотя бы парой слов под предлогом гостеприимства. Мы немного посторонились, уступая дорогу новоприбывшим поклонникам. Но каково же было моё удивление, когда вместо ошалевшего фаната квиддича я увидела Люциуса Малфоя, чинно шествовавшего к болгарам. На секунду голоса в зале немного стихли. Люциус же, сохраняя невозмутимый вид, сдержано поприветствовал Министра, Кингсли несколько натянуто ответил, затем представил Малфоя иностранцам.
– А что этот здесь делает? – первым дар речи обрёл Рон.
– Малфои пожертвовали деньги на организацию матча. То, что болгары проявили инициативу провести соревнование, конечно, похвально само по себе. Но одной инициативы недостаточно для того, чтобы всё это реализовать, – спокойно ответил Гарри, поправляя манжеты рубашки. Похоже, он единственный из всех нас более-менее разбирался в ситуации. – Я говорил с Кингсли, когда только он начал вести переговоры с Болгарией насчёт матча. Тогда он всерьёз подумывал отказаться. Британия не располагает такими средствами. Если бы не Малфои…, – и он пожал плечами недоговорив.
– Выгодная инвестиция, – саркастично заметила Джинни. – Экие народные спасители эти Малфои, кто бы мог подумать! Если бы не они, то не видать Британии пополнения бюджета, а простым смертным – прибавки к зарплате, – всё не унималась она.
Пока друзья обсуждали увиденное, в поле зрения возник Драко Малфой. Он подошёл на зов своего отца, который представил его болгарам. Малфой-младший чопорно поприветствовал гостей, слегка наклонив голову набок. Люциус завёл церемонный разговор, его сын тем временем стоял рядом, кивая в такт словам. И хотя он пытался изобразить должный интерес к разговору, мыслями, очевидно, витал далеко отсюда. Он явно не был ни обеспокоен, ни взволнован происходящим, а выглядел скорее подавленным. И хотя я вначале предположила, что он не иначе как изображает смирение и покорность перед Министром, тут же отмела эту мысль. Я достаточно хорошо его знала, чтобы думать, что он в силах перебороть собственное самодовольство. Очевидно, война оставила свой отпечаток на всех нас. Для Малфоев она всё ещё продолжалась. На этот раз уже не за жизнь или свободу, а за право остаться на родине. Многие Пожиратели бежали за границу на следующий день после смерти Волан-де-Морта.
В Драко Малфое произошла ещё одна, более очевидная, перемена. Из хрупкого подростка он превратился в статного, ладно сложенного молодого мужчину. Когда-то мягкие черты лица немного заострились, а с левой стороны рта залегла тонкая морщина от ухмылки. И хотя в остальном он мало чем отличался от себя прежнего: дорогой и безупречно сидящий костюм, прямая осанка, тонкие платиновые волосы и неизменная бледность, – для меня, так давно знающей его, изменения были очевидны. Пока я смотрела на него, что-то кольнуло у меня в душе: определённо, все мы не становились моложе.
– Эй, гляньте-ка, как Хорёк вырядился. А я-то думал, что они растратили все свои денежки, ещё в прошлый раз, откупаясь от Азкабана, – громче, чем следовало бы, сказал Рон, допивавший к тому моменту уже второй бокал шампанского.
– Рон, я же уже объяснял, что они не покупали свою свободу. Кингсли не позволил бы этого! Он, конечно, был не в восторге, когда они предложили сделку, но, знаешь ли, Британия не в той ситуации, чтобы отказываться от финансовой поддержки их благотворительного Фонда помощи жертвам Второй магической войны. Бруствер объяснил мне, что благополучие британцев для него в данном случае важнее, – сказал Гарри.
– И ты, конечно, согласился! – не унимался Рон.
– Да, Мракоборческий центр в моём прямом подчинении. Но я последовал совету Кингсли. Или ты сомневаешься в его компетентности? А может быть, в моей? – ответил Гарри, всё больше раздражаясь.
– Гарри, прости Рона, он выпил лишнего, – постаралась я смягчить ситуацию, хотя третий бокал явно не прошёл бесследно. – Мы, пожалуй, пойдём поздороваемся с Лавандой, – и я потащила Рона за рукав в противоположную от четы Поттеров сторону.
В прошлом мисс Браун, а с недавних пор миссис Уоррингтон, что-то лепетала на ухо своему мужу, слащаво улыбаясь. Кассус Уоррингтон, бывший охотник команды Слизерина по квиддичу и нынешний заместитель главы Отдела магических игр и спорта, обнимал её одной рукой за талию, прижимая к себе. Нужно сказать, что этот туповатый на вид, гарилоподобный субъект был лишь одним из трёх заместителей и, конечно, по части квиддича. Уж коли массовые демонстрации бывших слизеринцев, выступавших по окончанию войны против возможной дискриминации, вынудили Кингсли отдать хотя бы один, разумеется, наименее значимый, пост «пресмыкающимся», то нет более разумного решения, чем назначить на него тупого слизеринца, нежели характерного представителя «змеиного» факультета. К тому же Уоррингтон был женат на гриффиндорке, чистокровной, разумеется. И хотя положение Лаванды в обществе ввиду этого брака было менее выгодным, нежели большинства из нас, своего «начальника» она всё же не упустила.
Пока охмелевший Рон осознал суть моего предложения поприветствовать Лаванду, мы уже были на полпути к чете Уоррингтонов. Внезапно он ловко вывернулся из моей хватки.
– Я возьму ещё один бокал. Передавай им привет от меня, – крикнул он, спешно уходя в противоположную сторону, и через секунду затерялся в толпе.
Что ж, мои сомнения подтвердились. Очевидно, что пассией Рона была Лаванда. Я не видела другой причины, по которой он так настойчиво избегал встречи с Лавандой в моём присутствии, или, возможно, в присутствии её мужа. Но я всё же хотела неопровержимых доказательств, и поэтому продолжила свой путь уже в одиночестве.
Первым меня увидел Уоррингтон. Лаванда тем временем перешла от игривого шёпота к щекотанию его за ухом.
– Здравствуй, Кассус. Привет Лаванда, – негромко, но отчётливо проговорила я.
Лаванда от звука моего голоса застыла с поднятой у правого уха Уоррингтона рукой. В следующую секунду она порывисто повернулась ко мне, хлопая глазами. Моё появление явно не доставило ей никакого удовольствия. Прошло ещё несколько секунд прежде, чем она слегка охрипшим голосом ответила на моё приветствие. Затем внезапно обняла меня, пролепетав как рада встрече. Что ж, я была «рада» не менее её.
– Гермиона, как поживаешь? – воскликнула она, теребя кружева, обрамляющие глубокое декольте.
– Благодаря семье моя жизнь всё краше и краше с каждым днём. А теперь ведь все мы одна большая семья: ты, я, Рон, – восторженно, в тон ей ответила я.
Как я и рассчитывала, мой ответ смутил её. Она потупила глаза, залившись краской. В моей голове будто что-то взорвалось. Я резко развернулась и пошла прочь, оставив Лаванду объясняться с супругом. Должно быть, он решил, что я сумасшедшая. К счастью, мне не впервой.
Внезапно стало жарко и показалось, будто нечем дышать. Я стремительно прокладывала дорогу через толпу, задевая людей локтями и не утруждая себя извинениями. Я не знала, куда иду, лишь бы подальше отсюда. И только когда меня и собравшихся разделяли несколько метров, я остановилась и сделала глубокий вдох. Я пыталась успокоить себя тем, что один только язык тела ни о чём не говорит. Хотя, к чёрту! Какие ещё доказательства мне нужны? Голова Рона в мешке с запиской: «Я убил Уизли за то, что он спал с моей женой. Кассус Уоррингтон» ? А может, Рон, как благородный рыцарь, таким образом решил мстить всем слизеринцам?
Кстати, о слизеринцах. В шаге от меня стоял Люциус Малфой и, приподняв одну бровь, пристально смотрел на меня. Подле него был и Драко. Казалось, оставшись на банкете, они пытались заставить общество свыкнуться с тем, что теперь тоже полноправные его члены.
Внезапно меня окликнул Рон. Он спешно приближался ко мне, явно недоумевая, почему я ушла. Меньше, чем Рона, в тот момент я хотела видеть разве что Волан-де-Морта, восставшего из мёртвых. Так что я, плохо соображая, что делаю, в два шага пересекла расстояние, отделявшее меня от Малфоев.
– Добрый вечер, Люциус, Драко. Как идут дела в вашем благотворительном фонде? – пролепетала я, собственный голос доносился до меня как будто издалека.
Рон, узрев мой манёвр, остановился как вкопанный, недоумевая ещё больше. Недоумок, одним словом.
– Миссис Уизли, – Люциус поклонился, Драко же себя поклоном не утруждал, – благодарю, всё хорошо.
Самообладание понемногу возвращалось, и я залилась краской, ощущая себя полной Лавандой, что вообще подошла к ним. Я отчаянно пытала придумать, что ещё сказать Малфоям. Разговор застопорился. Благо, Люциус пришёл на помощь.
– Прекрасный вечер, не так ли?
– Право, а я вот только подумал, что прекрасней он и быть не может. Но тут появилась ты, Грейнджер, – осклабился Малфой-младший.
– Драко, разве ты не знаешь, что леди с недавних пор стала миссис Уизли? – притворно удивился Люциус, бросив укоризненный взгляд на сына.
– Отец, ты же знаешь, что я не слежу за новостями в мире маглов. Даже не знаю, поздравлять или приносить соболезнования, – продолжал издеваться Драко. – И что самое интересное, кому из вас двоих.
– Миссис Уизли, прошу прощения за своего сына, – пожалуй, у Люциуса и не оставалось другого выхода, поскольку сарказм Драко переставал носить форму намёков. – Он немного переживает в последнее время из-за… гм…
– Не стоит, мистер Малфой, – оборвала я замявшегося Люциуса. – Я всё понимаю. Что в этот раз, Драко? Краска для волос закончилась или пудра?
Малфой-младший притворно расхохотался. Перепалка набирала обороты, а Рона уже не было поблизости.
– А у тебя, как я посмотрю, она и не начиналась? – парировал он, окинув меня взглядом, полным отвращения.
– Драко, будь учтив с дамой, – прошипел Люциус.
Это возымело эффект, и Малфой-младший замолчал, продолжая бросать на меня гневные взгляды.
– О, глядите-ка, который уже час, – мгновенно нашёлся Люциус. – Пожалуй, нам пора домой.
Гости уже действительно начали расходиться.
– Прошу нас простить, миссис Уизли. Всего доброго, – и Люциус устремился к одному из каминов, взглядом приказав сыну следовать за ним.
Одарив меня злобным взглядом на прощание, Драко последовал за ним.
Пожалуй, Люциус был слишком опрометчивым в своих попытках вернуть Драко доброе имя, взяв его сегодня с собой на банкет. И хотя на протяжении всего пути к камину отец с сыном не обменялись и словом, по одному только виду Драко я поняла, что дома его ожидает расправа.
Через минуту после того, как Малфоев поглотило зелёное пламя камина, рядом нарисовался Рон, поддерживаемый с обеих сторон Гарри и Джинни. И хотя они старались, чтобы это выглядело максимально непринуждённо, было ясно как белый день, что Рон в стельку пьян.
– Гермиооона, ты такааая доообрая, – протянул Рон пьяным голосом, приближая своё лицо вплотную к моему.
Меня передёрнуло от резкого запаха алкоголя.
– Жалеешь всех униженных и оскорблённых, отщепенцев всяких. Твоя жалость не знает границ.
– По крайней мере, моя жалость не доходит до постели, – сказала я, намекая на Лаванду.
Гарри и Джинни удивлённо на меня уставились. Пожалуй, фраза была слишком неоднозначной. Я лишь махнула рукой, подхватила Рона под локоть и поволокла его к камину.
