Глава 4В конце сентября Англию все еще заливали проливные дожди, пасмурное небо решительно не давало солнцу ни единого шанса в последний раз перед долгой зимой отогреть страну. Впрочем, синоптики были настроены весьма оптимистично, но пока что приготовления к праздничному ужину в доме номер двенадцать на площади Гриммо велись под громкий стук дождевых капель в окна. Джинни неустанно следила за подрумянивавшейся в духовке бараниной и одновременно с этим закалывала волосы, смотрясь в кухонное зеркало и держа в зубах шпильки. В гостиной суетилась вырвавшаяся с работы пораньше Гермиона, Джинни изредка слышала, как она о чем-то не всерьез препиралась с колдовавшей над самозаправляющимися фужерами Анжелиной. До прихода гостей оставалось не больше двадцати минут, а Гарри привычно задерживался на работе. Махнув рукой на непослушный локон, то и дело закрывавший ей глаза, Джинни сунула руку в кухонную рукавицу и вытащила аппетитно пахнущий готовый окорок.
– Тетя Джинни, на столе уже места не хватает, – в дверях возникла девушка с грубоватыми чертами лица, одетая в клетчатое платье. В обоих руках у нее были доверху заполненные салатами тарелки, и смотрела она на хозяйку дома немного устало.
– Ох, прости, Молли, я совсем тебя загоняла, – Джинни в который раз сдула непокорный локон и махнула рукой в сторону обеденного стола, заставленного ненужной посудой и десертами.
– Ничего страшного, – старшая дочка Перси поставила салаты на стол и на секунду метнулась к зеркалу, поправляя челку. – У нас дома редко бывают гости, а я просто обожаю всю эту праздничную возню.
– Когда у тебя будет своя семья и свой дом, ты будешь устраивать столько праздников, сколько душа попросит, – ласково улыбнулась Джинни, на миг забывая про угощения и глядя на племянницу в зеркало. Молли оставила попытки привести в порядок волосы и скромно опустила взгляд. – Я уверена, Колин со дня на день попросит тебя стать его женой.
Молли только поджала губы, пряча улыбку. Джинни ощутила неловкость и потому потянулась за кувшином с соком. Для молодой девушки вряд ли есть что-то хуже постоянных разговоров о свадьбе, в то время как потенциальный жених пока палец о палец не ударил в эту сторону.
Когда закончилась война, единственным местом, куда Гарри хотел бы вернуться, оказался старый дом Сириуса, напоминающий об утратах еще больше, чем «Нора» или Хогвартс. Джинни слишком хорошо помнила время, когда носила ему сюда бутерброды и термос с чаем, и они подолгу лежали в обнимку на пыльной кровати, не обращая внимания на просьбы мамы пожить хотя бы немного в «Норе». Единственным, что выдержало визит Пожирателей Смерти в дом Блэков, были стены. Они-то в компании обломков мебели и встретили измученного потерями и депрессией Гарри, и они же странным образом стали ему успокоением, когда спустя месяц или два он задумал отремонтировать дом Сириуса до неузнаваемости. Так и мотались они из разрушенного Хогвартса в унылый дом номер двенадцать на площади Гриммо, но Гарри был впервые счастлив, что его рукам есть чем заняться помимо войны. Джинни часто с теплой улыбкой и повлажневшими глазами вспоминала, как однажды он, плюнув на все, подскочил к ней, одетой в старые линялые шорты и выцветшую фиолетовую майку, бухнулся на одно колено прямиком в кучи мусора и пыли посреди пахнущей строительным раствором гостиной и попросил ее стать его женой. Гермиона тогда уронила с дюжину рулонов обоев, а Рон чуть не навернулся со стремянки, но все это казалось не столь важным. Они были слишком молоды, слишком несамостоятельны, слишком выжжены изнутри для того, чтобы самим создать семью – все это не раз приходило Джинни в голову уже после того, как она, не раздумывая, ответила «да», и Рон все-таки свалился со стремянки. Но прошло уже двадцать два года с того дня, как она стала миссис Поттер, и ничто так и не смогло заставить ее усомниться в своем решении.
– Я открою, – словно где-то в далеком туннеле раздался голос Молли, и она сбросила передник. Джинни поморгала, приходя в себя, и поощряюще улыбнулась племяннице. Похоже, она надолго выпала из реальности и погрузилась в воспоминания – часы над камином показывали начало шестого. Прибыли первые гости.
Из прихожей донесся какой-то шум, в котором Джинни не без удовольствия признала громкие веселые голоса Гарри и Рона и какой-то шелест бумаги. Смотреться в зеркало уже было некогда, и она выбежала встречать мужа и брата с так и не усмиренными до конца волосами. Гарри скрывался за гигантским букетом герберов – уже третьим за сегодняшний день. Гермиона педантично проверяла подарок в пестром пакете, который принес Рон, и что-то бормотала себе под нос. У двери Перси чопорно помогал своей жене снимать плащ. Та поправила очки, смущенно улыбнулась Джинни и огляделась по сторонам, не скрывая восторга, как и всякий раз, когда оказывалась в доме волшебников. Прошло уже много лет, но Перси все еще держался чуть в стороне от своих братьев и сестры, а его жена выглядела настолько бесцветной, что даже обе их дочери унаследовали рыжие волосы Уизли. Просторная прихожая дома номер двенадцать все равно не могла вместить всех гостей разом, и откуда-то с улицы раздался недовольный окрик Джорджа:
– Эй, нас сегодня впустят или нет? Соседи уже пялятся на то, как мы в воздухе висим!
Гарри засмеялся и первым двинулся в гостиную, откуда доносились дразнящие ароматы кулинарных шедевров Джинни. Анжелина торопливо завершала последние приготовления и на вошедшего мужа даже не взглянула. Впрочем, Джорджу тоже было не до нее: огонь в просторном камине вдруг полыхнул зеленым, на ковер ступили Молли и Артур, тоже явившиеся не с пустыми руками, и Джордж поспешил забрать у матери ее поклажу.
Гостиная наполнилась смехом и обрывками разговоров. До поздравлений дело еще дойдет, обхаживать гостей не было смысла – в этом доме все были одной семьей. Флер занималась размещением многочисленных букетов: повинуясь ее палочке, цветы сами плавно становились в хрустальные вазы и расправляли примятые лепестки. Одри следила за действиями Флер сквозь толстые стекла очков, точно зачарованная. Похоже, за двадцать лет брака с Перси она так и не привыкла толком, что в мире есть еще много волшебников помимо ее мужа и двоих дочерей. Невилл и Ханна прибыли порталом прямо из Хогвартса, так сияя ослепительными улыбками, словно ожидали нарваться на толпу поджидающих их журналистов с фотоаппаратами. Впрочем, назойливых журналистов здесь не было, но меньше улыбаться чета Лонгботтомов от этого не стала.
– Смотрите-ка, вы обои переклеили, – Перси помог маме усесться в кресло – к старости у нее начались проблемы с суставами – и она получила возможность к чему-нибудь в шутку придраться. Иногда они с Джинни делали вид, будто спорят о том, кто из них лучше ведет домашнее хозяйство. Побеждала, как правило, Молли.
Джинни переглянулась с отцом, который почему-то пристиженно опустил голову.
– Нет, мама, обои у нас старые, – мягко сказала она.
Миссис Уизли пару раз моргнула и взяла себя в руки, улыбнувшись, словно никакой болезни Альцгеймера у нее и в помине не было:
– Ну конечно, вы бы еще реже приглашали нас с отцом в гости, глядишь, мы бы и расположение комнат позабыли.
– Вы же знаете, что вам у нас всегда рады, миссис Уизли, – поспешил прийти на помощь Гарри.
Молли наградила его по-матерински сердечной улыбкой.
– Жалко, что моих любимых внуков не будет, – вздохнула она, глядя на большое семейное фото Гарри, Джинни и детей, висевшее над камином. Джеймс, до этого корчивший рожицы и дразнивший Лили «рожками» из пальцев, разом присмирел и помахал бабушке, которая при виде так быстро выросших внуков прослезилась.
– Мама, они уже слишком взрослые для таких мероприятий, как годовщина свадьбы родителей. С нами им будет просто скучно, к тому же сегодня будний день, их бы никто не отпустил из школы.
– Да ладно, декан их факультета будет пить с нами медовуху, о чем вообще разговор, – расхохотался Билл и дурашливо взъерошил тщательно уложенные волосы Невилла. – Но я согласен с Джинни, в последнее время молодежь просто помирает с тоски на наших вечеринках.
– Значит, мы к молодежи уже не относимся? – раздался вдруг еще один мужской голос, и взору собравшихся предстал улыбающийся молодой человек с кудрявыми русыми волосами, обнимающий за талию красивую девушку, которая сразу же чмокнула Билла в щеку.
– Тедди, неужто наша годовщина – праздник настолько для тебя значимый, что ты решил явиться в своем истинном облике? – засмеялся Гарри, обмениваясь с крестником крепким рукопожатием.
Тед широко улыбнулся и, передав Виктуар соскучившимся родителям, сам угодил к Артуру, который сразу же завел с ним разговор о новейших магловских устройствах связи. В последнюю их встречу Теду пришлось потратить добрых полтора часа на то, чтобы объяснить мистеру Уизли принцип работы Интернета.
Пока все, гомоня как подростки, усаживались за стол, Джинни украдкой наблюдала за воркующими Тедди и Виктуар. Они поженились три года назад, чего вся семья ждала от них с тех самых пор, как Гарри и Джинни впервые привезли Тедди с собой в коттедж «Ракушка» на летние каникулы. Малышка Виктуар в свои неполные восемь уже прекрасно знала, как распоряжаться доставшимися ей чарами красоты и сражать мужчин, пусть и маленьких, наповал. И теперь семья ждала от молодых следующего шага – рождения ребенка, но тема неожиданно оказалась под запретом после того, как в перинатальном центре им сообщили неутешительные новости о том, что у них есть все шансы передать ребенку ген оборотня. Бог миловал, и все дети Билла и Флер родились здоровыми, но вот теперь тот роковой укус Фенрира Сивого так некстати дал о себе знать.
Гарри рассказывал Джинни о том, чего в свое время страшно боялся Ремус Люпин, и вот теперь его страхи перешли к его сыну. В глазах Теда все чаще можно было прочесть страдания, которые он умело маскировал и в кругу близких был по-прежнему тем же всеми обожаемым Тедди. Даже неизвестно, кто переживал больше: он или Виктуар, а может, и вся семья разом. И хотя Гарри и Джинни, сами тогда еще практически дети, сделали все для того, чтобы восполнить отнятое у Тедди детство с любящими родителями, жизнь все равно нанесла ему еще больший удар. Думать об этом сейчас не хотелось, особенно когда Тедди выглядел таким счастливым и смеялся какой-то очередной шутке, которую отмочил не то Джордж, не то Рон.
– Рольф с Полумной задерживаются, – тихо произнесла Гермиона, когда Гарри наконец поднялся со своего места, держа в руке бокал с шампанским.
– Я не сказал?.. Они не смогли вырваться, но выйдут с нами на связь через пару часов, – Гарри бросил взгляд на камин, проверяя, чтобы путь для друзей был открыт. Рольф и Полумна возобновили свою исследовательскую деятельность после того, как их младшая дочь отправилась в Хогвартс, и у Джинни было подозрение, что Полумна так и не смирилась с тем, что морщерогих кизляков не существует.
– Надеюсь, они не додумаются влезть в камин в сомбреро, как в прошлом году, – краем рта шепнул Рон прыснувшей в свой бокал Гермионе.
– Иначе снова придется вызывать эвакуатор, – подхватил с другой стороны Джордж, и теперь засмеялись все.
– Ладно, что ж… – Гарри откашлялся, пряча усмешку и глядя сверху вниз на Джинни. Ей казалось, что в ее собственном взгляде все так же, как и двадцать пять лет назад, сквозит обожание. – Вы все знаете, что я не умею говорить длинные красивые речи…
– Не скромничай, – моментально перебил его Невилл. – Я до сих пор помню наизусть все твои речи на собраниях ОД.
– И каждую ты непременно толкаешь перед своими учениками, – ввернула Ханна, которая держала бокал, изящно оттопырив мизинчик.
– Я только хочу сказать, – вернулся к прерванной речи Гарри, – что сегодняшним праздником мы с Джинни обязаны всем вам. Каждый из вас сделал что-то свое для того, чтобы он… а также тот, самый главный праздник в нашей семейной жизни, состоялся. Мы вместе больше, чем двадцать два года, и это всего лишь цифры. Гораздо важнее то, что было и только лишь будет с нами, – он мягко коснулся плеча Джинни, и даже сквозь шелковую ткань платья по ее спине и рукам побежали мурашки. – Я жалею лишь об одном: что наших детей сейчас нет рядом с нами.
– Наверное, неделю репетировал этот текст по бумажке, – не удержался Джордж и подмигнул засмеявшемуся Гарри.
– За Поттеров! – первым поднял свой бокал Билл. За ним грациозно поднялась со своего стула Флер, так и не сумевшая за долгие годы жизни в Британии полностью избавиться от французского акцента:
– За ‘Арри и Джинни!
– За вас, мои дорогие, – расплакалась миссис Уизли, нашедшая в себе силы подняться на ноги.
Края многочисленных хрустальных бокалов сомкнулись с торжественным перезвоном. Гарри коснулся губ Джинни своими, и кто-то громко принялся считать количество их поцелуев совсем как на свадьбе. Досчитав до двенадцати, Джордж разочарованно махнул на скромных виновников торжества рукой. Краем глаза Джинни успела увидеть, как сияющие Виктуар и Тед тоже поцеловались. Болевшее за них сердце на миг успокоилось и затрепетало, угодившее в крепкую уверенность в том, что все обязательно будет хорошо.
* * *
– Меня уже тошнит от этой учебы, – Джеймс захлопнул учебник, швырнул его на стол и приложился к полупустой бутылке с фантой.
В воскресенье седьмые курсы ровным счетом не отдыхали, а посвящали свой законный выходной выполнению громоздкого количества домашней работы, и Джеймсу с Райаном, чтобы не тратить и без того бесценное время на отработки за невыполненные уроки, приходилось часами торчать в библиотеке, уткнувшись в конспекты, которыми по доброте душевной делилась с ними Роксана. Повезло еще, что с ними на курсе училась она, а не Роза или Доминик, самые противные, по мнению Джеймса, его кузины. Правда, списывать Роксана все равно им не давала, но хотя бы непосредственно на уроках можно было не тратить время на такую чушь, как записывание за профессорами лекций.
– Не будь она моей сестрой, я бы женился, – проворчал Джеймс, глядя вслед удаляющейся из библиотеки фигурке Роксаны. Кудри ее подпрыгивали в такт ее ходьбе, и это почему-то ужасно его развеселило. Поменяв в ручке стержень с чернилами, он принялся торопливо строчить сочинение по трансфигурации прямо в тетрадь, тратить свое время на черновики, особенно по предмету Талбот, он не привык.
– Ну, для меня еще не все потеряно, – Райан развалился на стуле и, пожевывая колпачок от ручки, принялся листать конспекты Роксаны. – Слушай, может, мне правда к ней подкатить?
– Эй, можешь делать, что хочешь, но подкаты к девчонкам с их братьями не обсуждают.
– Ладно, может, мне тогда стоит обратить внимание на Лили?.. Эй! – засмеялся Райан, когда взбешенный таким заявлением Джеймс от всей души заехал ему по слегка травмированному на последней тренировке колену.
– Ей четырнадцать, придурок!
– Это ты придурок, раз шуток не понимаешь… Привет, Ребекка, – вытащив ручку изо рта, Райан расплылся в одной из самых блаженных своих улыбок, стоило возле их стола материализоваться обладательнице самой красивой, по его мнению, груди в Хогвартсе. Ребекка явно знала о вкусах Райана и потому вовсю этим пользовалась. Вот и сейчас, заранее избавившись от школьного галстука и расстегнув верхние пуговки блузки, она нависла над их столом и улыбнулась так, что даже у Джеймса, в принципе равнодушного к Ребекке Вуд и ее сиськам, по спине прошелся холодок.
– Привет, Райан, – Вуд накрутила прядь ровных темных волос на палец и хищно приподняла бровь. Голос ее, на квиддичном поле звучавший хуже вороньего карканья, сейчас звучал так, будто она радужных пряников объелась. – Не поделишься конспектами по трансфигурации с боевой подругой?
– Да не вопрос, – не отрывая взгляда от ее декольте, проблеял Райан, и не успел Джеймс возмутиться, как заветная тетрадь Роксаны исчезла в сумке Ребекки Вуд. – Дашь списать на контрольной?
– Это будет зависеть от твоего поведения, – Ребекка наклонилась над его лицом и чмокнула воздух в полудюйме от губ Райана. – Всего хорошего, мальчики, – и она удалилась к поджидавшим ее хихикавшим девчонкам.
– Бестия, – с обожанием выдохнул ей вслед Райан.
У Джеймса на счет своей коварной охотницы было иное мнение, но сейчас его волновала не слюнявая рожа друга, а то, что прямо у них из-под носа увели последнюю надежду на нормальные оценки за первую контрольную в семестре. Плюс ко всему Роксана теперь с него три шкуры спустит. Она, конечно, добрая, но даже у ее доброты существуют весьма четкие границы.
– Тебе сегодня повезло, приятель, потому что я успел снять с конспектов копию! – Джеймс помахал перед носом друга тетрадкой и убрал ее сразу же, как только Райан пришел в себя и попытался выхватить ее из руки Джеймса. – А вообще я всерьез подумываю, что пора напоить тебя отваживающим зельем.
– С чего бы это? – надулся Райан, снова возвращаясь к жеванию ручки.
– Чем тебе так нравится Вуд? – искренне не понимал Джеймс. По его мнению, в школе были куда более симпатичные девчонки, к тому же лично он не хотел бы встречаться с той, что львиную долю своего свободного времени тратила на квиддич. – Ну сиськи и сиськи, у Роксаны тоже есть сиськи…
– Тебе нравятся сиськи твоей сестры? – скривил губы Райан.
Джеймса чуть не стошнило.
– Обалдел, что ли?! Нет, я серьезно, либо ты начинаешь нормально встречаться с Бекки, либо шлешь ее куда подальше и не разбрасываешься драгоценными конспектами.
Райан был не из тех, кто нуждался в серьезных длительных отношениях, но сейчас с другом явно творилось что-то неладное. Подперев щеку рукой, он печально уставился в тот угол библиотеки, где с подружками обосновалась что-то щебечущая Ребекка Вуд. Проследив за метаморфозами лица друга, Джеймс мигом оценил ситуацию, которая складывалась определенно не в их пользу.
– Серьезно? – он даже почти не удивился. – И давно ты запал на Ребекку Вуд?
Райан фыркнул и отвернулся. А Джеймс сделал вывод, что, как бы давно это ни началось, закончится оно явно нескоро.
Вернуться к урокам так и не получилось. В дверях библиотеки столкнулись двое, наделавшие столько шума, что даже полуоглохшая мадам Пинс проснулась и сердито сделала им выговор. Прищурившись, Джеймс признал какую-то малолетку из Гриффиндора, которая отчаянно ползала на коленках и собирала чьи-то книжки, а рядом с ней, задрав мантию и обнажив острые коленки, обтянутые плотными серыми колготками, корячилась сама Грейс Талбот. Усмехаясь, Джеймс какое-то время понаблюдал за недотепами, а затем в порыве вдохновения придвинул к себе тетрадный лист и принялся строчить на нем послание для профессора трансфигурации.
– Что за поэма? – сунул в записку свой любопытный нос Райан. От увиденного у него чуть глаза из орбит не выкатились: – Да ты с Гремучей ивы упал, дружище! Серьезно? Талбот?!
– Мне скучно, – зевнул Джеймс, с размаху ставя жирную точку и взмахивая палочкой, чтобы гелевые чернила быстрее высохли. Запечатав записку, он левитировал ее точнехонько в карман мантии Талбот, которая уже собрала свои книжки и теперь сидела за одним из столов, подклеивая палочкой обложки, пока мадам Пинс не стала свидетельницей того, что с ними приключилось. – Пусть хоть кому-то в этой школе будет весело, – заключил он и удовлетворенно откинулся на стуле, когда записка с липовым признанием в любви оказалась в кармане своей ничего не подозревающей жертвы.
Патрулирование школы, особенно в воскресенье вечером никогда не входило в число любимых занятий Альбуса. Сегодня ему в очередной раз пришлось изображать из себя личного психолога Розы, которой вздумалось поделиться с ним неурядицами, что обрушились на нее с начала учебного года и преследуют вот уже почти месяц. Роза никогда ничего не держала в себе, но для подобных разговоров у нее была Доминик, и сегодня вместо чтения моралей нарушителям школьных правил Ал только и делал, что поддакивал словам Розы о том, какой сучкой оказалась какая-то Лорен Кили. По правде, это было лучше, чем снова нарваться на Джеймса и Райана, пытающихся скормить Мистеру Норрису накачанный слабительным и Амортенцией «Вискас».
– Так что теперь этот урод не дает мне прохода, то извиняется, то просит дать ему второй шанс, – без умолку тараторила Роза, не замечавшая того, что Альбус ее практически не слушает. – Да я его даже не знаю толком, а он вообразил, что на первом же свидании я стану с ним спать!
– Не все парни такие, – предпринял героическую попытку отстоять мужскую честь Альбус.
– Я знаю, – убито вздохнула Роза. – Вот твоей будущей девушке с тобой повезет. Хотела бы я себе такого парня, как ты, Ал.
– Сочту за комплимент, – усмехнулся он, останавливаясь около потайного гобелена, за которым частенько после отбоя можно было наткнуться на милующиеся парочки. Приложив палец к губам, Ал резко дернул пыльный гобелен, Роза чихнула, а когда пыль чуть-чуть осела, ниша, которая скрывалась за изображением корнуэльских пикси, предстала перед разочарованными старостами абсолютно пустой.
– А я надеялась, что хоть у кого-то личная жизнь не стоит на месте, – буркнула Роза и снова чихнула.
Она и впрямь хандрила уже которую неделю, и Альбус решил, что пришло время сжалиться над ней.
– Ладно, я додежурю один. И не смотри на меня так, а то передумаю, – он щелкнул перед носом завизжавшей от радости и бросившейся ему на шею Розы. – Надо же хранить репутацию идеального парня или как там…
– Ал, я тебя обожаю! – без преувеличения воскликнула Роза, чье настроение мигом взлетело куда-то к небесам. – Мне еще эссе по зельям написать надо, честное слово, если я могу для тебя что-нибудь сделать…
– Я подумаю, – серьезно пообещал Альбус, в глубине души прекрасно осознавая, что напомнит Розе об этом так называемом долге только в другой жизни, хотя соблазн получить уже готовую домашнюю работу по древним рунам был слишком велик. – Все, иди уже, только своими воплями счастья не распугай мне всех нарушителей.
Тряся перед собой кулачками и улыбаясь похлеще дяди Рона, перед которым поставили гигантский шоколадный торт, Роза умчалась к Гриффиндорской башне, а Альбус решительно сменил направление к северной части замка, которая была закреплена за старостами Слизерина. Те своих никогда не наказывали и потому обычно резко убегали вперед по очкам факультета. Не то чтобы Альбусу хотелось такими низкими методами вывести Гриффиндор вперед, но прищучить парочку слизеринцев никогда не будет лишним.
То ли атмосфера этой ночью была над Хогвартсом угнетающая, то ли все вдруг разом сделались паиньками, но никто ему за время дежурства так и не попался. Альбус вообще редко ловил по школе полуночников, а если и ловил, то максимум, на что его хватало – это пара снятых с факультета очков. Старостой он был хорошим, но вот наказывать кого-то совершенно не умел, чем Джеймс с Райаном неустанно и совершенно бессовестно пользовались и потому разгуливали по ночному Хогвартсу, как короли. В одном из окон мелькнули яркие разноцветные вспышки фейерверка, запускаемого кем-то в Хогсмиде, и Альбус остановился, чтобы посмотреть.
Сначала ему показалось, что чьи-то тихие всхлипывания ему померещились. Коридор был пуст, и Ал вернулся к созерцанию вспышек, но плач повторился. Нахмурив брови, он уже приготовился терпеливо выслушать какую-нибудь потерявшуюся или кем-нибудь обиженную первокурсницу и по доброте душевной отвести ее в гостиную, но на одном из подоконников ему совершенно неожиданно досталась обнявшая ноги в голубых джинсах с нарочито порванными коленками Вайолет Забини.
Такого Альбус точно не ожидал, к тому же он понятия не имел, что ему делать с расстроенной неизвестно по какой причине Забини. Мама с детства учила их с Джеймсом, что нельзя проходить мимо плачущей девочки, и, похоже, ее уроки оказались усвоенными. Проклиная все на свете, Альбус приблизился к Забини и откашлялся, давая знать о своем присутствии.
Вайолет вздрогнула, как от хлопка, вытерла слезы рукавами толстовки и принялась изучать свои унизанные кольцами пальцы.
– Интересно, в этой школе вообще есть место, где можно хотя бы недолго побыть одному? – шмыгнула носом она.
Подтянувшись на руках, Альбус уселся рядом с ней и отряхнул испачканные в пыли джинсы.
– Ну… туалет Плаксы Миртл, как вариант, – предложил он.
Забини не отреагировала.
– Чаю хочешь? – не придумал ничего другого Ал. Вайолет покосилась на него, как на идиота.
– А у тебя с собой? – хмыкнула она.
– Нет. Но кухня тут рядом.
– Спасибо, не хочу.
Повисла пауза. Альбус жевал губу, уже почти уверенный в том, что любая его помощь Забини не понадобится. Лицо ее освещалось разве что тусклой луной, неуверенно выглядывающей из-за туч, и именно в этом свете Забини вдруг показалась ему красивой.
Бред какой-то. Вайолет Забини уж точно никогда не входила в число девчонок, которых ему хотелось бы позвать на прогулку. Может быть, все дело в ее чересчур печальном и таинственном виде, и Альбус, не удержавшись, прыснул.
– Находишь меня смешной? – она изогнула идеально выщипанную черную бровь.
– Скорее себя, ну да неважно. Выкладывай, что у тебя произошло, раз уж я сегодня в роли психолога.
Забини снова посмотрела на него так, будто в жизни не слышала слова «психолог».
– Ладно тебе, кому я об этом расскажу? – расплылся в улыбке Альбус.
– Ну да, как я могла забыть. У тебя ведь и друзей нету, кроме твоих чокнутых кузин, – съязвила Вайолет.
Альбус не обиделся на ее резкость. Конечно, общался он много с кем, но по-настоящему поговорить по душам мог разве что с Тедди Люпином, который, наверное, и был его лучшим другом.
– Они не чокнутые, – спокойно отозвался Альбус и зачем-то развел руками. – Слушай, конечно, ты не обязана рассказывать мне о том, что тебя так расстроило, но любой нормальный парень на моем месте спросил бы тебя об этом хотя бы ради приличия.
Вайолет взглянула на него из-под полуопущенных век, по-прежнему красивая в этом лунном свете, но уже не такая загадочная, а скорее уставшая от всего на свете. По крайней мере, вид у нее был такой, словно она только что потеряла что-то очень для себя важное. С минуту она явно прикидывала, стоит ли доверять своему соседу по парте в классе зельеварения, и в конце концов решила, что все-таки стоит.
– Меня предали, – глухо сообщила она, снова шмыгнув носом.
Альбус кивнул, давая понять, что готов слушать дальше.
– У меня до сих пор это в голове не укладывается, – чуть яростнее заговорила Забини, от возбуждения растопырив тонкие пальцы, наполовину скрытые рукавами толстовки. – Конечно, она знала, что у нас с Айзеком давно уже не все гладко, но чтобы вот так…
– Кто – она? – не понял Альбус. Вайолет смерила его злым взглядом, но ответила:
– Рейна.
Альбус приподнял бровь.
– О как.
– Еще как, – вспыхнула Забини, свешивая ноги с подоконника. – Полчаса назад я своими глазами видела, как они кувыркались в его постели. Зашла, блин, к собственному парню пожелать спокойной ночи, – теперь ее темные глаза метали огненные стрелы в невидимого Уоррингтона, и Ал на миг даже пожалел беднягу, но стоило Забини обратить свой взгляд на него, как это прошло. Вайолет закусила губу и зачесала пальцами волосы назад.
– И что сказала Рейна?
– О, это самое интересное, – теперь Забини болтала ногами, обутыми в серые кеды, и гипнотизировала развязавшиеся шнурки взглядом. – Сказала, что давно уже любит моего парня, и что она не хотела, чтобы все так получилось, потому что я же, видите ли, ее лучшая подруга. И ничего, что они трахаются еще с лета, я же добрая подруга, все понимающая… поделюсь парнем, чего уж там.
Она то злилась, то снова становилась плаксивой, Ал никак не мог понять, что взбесило ее больше: предательство подруги или парня. И если у них действительно все было не так уж хорошо, не проще ли было расстаться?
– Все к тому и шло, – вздохнула Забини, и Ал понял, что свою последнюю мысль озвучил вслух, но Вайолет злиться еще и на него явно не собиралась. – Я просто не ожидала такого от Рейны, на Уоррингтона мне плевать.
– Наверное, когда предает близкий друг… это еще больнее, – рассудил Альбус.
– Гениально, – фыркнула Забини и вдруг снова сделалась злой: – Лучше забудь, Поттер. Мне просто надо было выговориться.
– Так для этого и существуют психологи, – засмеялся он и сразу же заткнулся, увидев, какими глазами смотрит на него Вайолет. – Ладно, прости. В данной ситуации я и впрямь ничем не могу тебе помочь. Разве что сказать, что… он того не стоит.
– Поверить не могу, что когда-то я любила этого соплохвоста, – негодующе прошипела Вайолет.
– Ну, мы не выбираем, кого нам любить, – заметил Ал.
За окном снова замелькали фейерверки. Какое-то время они с Забини тупо глазели в мутное от дыхания окно, а потом она слезла с подоконника и водрузила на него правую ногу, чтобы завязать наконец шнурки.
– Ладно, спасибо, Поттер, – она как будто вымещала на несчастных шнурках всю злобу на Уоррингтона и Пьюси и затянула их с такой силой, что сама чуть не осталась без ступни. – Мне ведь и поделиться этим было не с кем.
– Что ж, я всегда к услугам девушек с разбитыми сердцами, – вяло улыбнулся Ал, тоже слезая с подоконника. – Знаешь, а у меня есть идея, – которая только что пьяно стукнула ему в голову. Он был почти уверен в том, что Забини пошлет его куда подальше, но раз уж сказал «а», надо было говорить и «б». – В чисто слизеринском духе такая.
Забини оторвалась от своего занятия и, насколько он мог судить в темноте, заинтересованно на него уставилась.
– Рейна умрет от обиды, что ты не рассказала ей о тайном романе со мной, – выдал Альбус, почти довольный собственной изобретательностью.
Забини снова приподняла бровь. Альбус всегда восхищался подобным умением – сам он долго тренировался, чтобы им овладеть, а некоторым оно досталось от природы. Вайолет явно решила, что он рехнулся, да у него самого не было уверенности в своей адекватности, только ее лицо оставалось абсолютно бесстрастным, тогда как Ал по своим собственным прикидкам должен был светиться не хуже начищенного сикля.
– Роман с тобой? – наконец соизволила сказать хоть что-то Забини. Тон ее так и сочился сарказмом. Альбус развел руками в стороны, смиренно признавая поражение и нисколько этому не огорчаясь. – Ты, блин, издеваешься?
– Ни за что не поверю, что ты оставишь своих предателей безнаказанными. Где твоя жажда мести, где коварный, полный интриг план? Ты слизеринка или кто? – сам не зная, зачем, подначивал ее Альбус.
– Я-то слизеринка, а вот по тебе Пуффендуй плачет, Поттер, – ткнула в него пальцем Вайолет, взмахнула волосами, развернулась и успела даже сделать несколько шагов прочь, прежде чем вернуться и решительно протянуть ему руку: – Согласна, – мрачно подытожила она, хотя на ее губы так и просилась довольная улыбка.
Ладонь у нее была сухая и прохладная. Стоя посреди темного коридора, они трясли друг другу руки и смеялись, как ненормальные, на миг даже позабыв о том, для чего им вообще сдалась эта дурацкая авантюра. Главное, что Забини больше не плакала, а значит, свою задачу Альбус Поттер выполнил вполне успешно.
