Глава 4«Дети никогда не слушались взрослых, но зато исправно им подражали». Джеймс Болдуин
- Я сказала, не делай этого! - кричала раскрасневшаяся Джиневра.
В свои семь лет она была на пару сантиметров ниже брата, но не уступала ему в упрямстве. Огненно-рыжие волосы, заплетенные в две косы, вздымаются от негодования. Ее хрупкое телосложение обманчиво, Драко отлично это знает, физические тренировки с раннего детства, которые против воли их матери устраивал им отец, давали о себе знать.
- Это мой личный эльф! Что хочу, то и делаю, - восьмилетний Драко, маленькая копия своего отца, толкнул лысого эльфа, завернутого в белое полотенце. Испуганное существо не удержалось на ногах и повалилось на пол.
- Этти, исчезни! – кричала Джинни, надвигаясь на брата.
- Молодая госпожа, я не могу ослушаться… - пропищал эльф, ежась от страха под взглядом Малфоя-младшего.
- Слышала, он подчиняется только мне! – Джинни коротко выдохнула и отвесила пощечину брату. Драко шокированно моргнул. Это было впервые, когда сестра ударила его. Конечно, они частенько дрались, но Джиневра никогда не начинала первой.
- Дура! – закричал он, толкая сестру. Девчонка упала, но тут же вскочила на ноги. Смягчившийся на секунду из-за беспокойства за сестру взгляд Драко тут же ожесточился. Малфои просто так не сдаются. Отец учил: поражение равносильно смерти.
- Этти, я сказала, проваливай! – заорала Джинни на эльфа. Существо с хлопком исчезло.
- Как ты смеешь распоряжаться моим эльфом?! У тебя есть свой! Ах да, я забыл, ты же отпустила бедняжку, подарив ленту для волос.
Драко дернул сестру за косичку, девчонка ойкнула, но не двинулась с места.
- Его разорвут отцовские собаки! – прошипела Джиневра. - Зная это, ты все равно просишь принести щенка!
- А тебя опять накажут, если я расскажу, что ты снова защищаешь прислугу, - шипел в ответ Драко. - Если ты думаешь, что смогла обмануть притихшим поведением родителей, хочу отметить, отец видит тебя насквозь. Ты бы поостереглась Джиневра, если не хочешь снова сидеть на голодном пайке.
- Вперед, сдай меня! - девчонка развернулась на маленьких каблуках и, громко топая, убежала прочь. - Ты должен защищать меня, - бурчала себе под нос малышка, - жестокий придурок, а не ябедничать папе. Отлично, я достану тебе щенка! Когда меня разорвут отцовские волкодавы, ты одумаешься, но будет поздно.
- Дура, - повторил Драко, потирая щеку.
***
Джинни еще ни разу не плакала. Мама рассказывала ей, что даже в младенчестве малышка не проронила и слезинки. Как бы Драко ни доставал ее, она не показывала своих слез. Нарцисса говорила, что это природная сдержанность Блэков. Возможно.
И правда, с самого рождения, по наитию принимая условия игры, к семи годам девочка стала примерной дочерью для своих родителей, но были вещи, с которыми она не могла бороться. Даже страшась разочаровать любимую и порой такую неприступную мать, она не могла мириться с обычаями семьи.
Джиневра отчетливо помнила, как с двух лет старалась копировать мать во всем: в поведении, походке, манере речи. Но у нее никогда не получалось растягивать слова также манерно, как у брата. Это угнетало. Каждое утро, открывая глаза, она всматривалась в портрет Арманда Малфоя, на которого, по мнению Нарциссы, была сильно похожа. Но даже это не успокаивало ее. Пусть девочка не подавала виду, когда старший брат дразнил ее подкидышем, но глубоко в душе Джиневра переживала, что отличается от Драко.
В четыре года девочка попросила мать заколдовать ее волосы, чтобы те поменяли цвет. Нарцисса отреагировала слишком бурно, именно тогда Джиневра поняла, что мать терзают те же мысли. И хотя женщина старалась убедить дочь в обратном, ссылаясь на предка, слезы в глазах Цисси были откровенней слов и объятий.
Джинни очень хотела измениться: перестать жалеть прислугу, ожесточиться, воспринимать мир иначе. Но природная яркость, бившая в ней ключом, не позволяла сделать это.
Для родителей девочка старалась быть маленькой копией рыжеволосой Нарциссы, но перед отцом все равно умудрялась прокалываться.
Однако Люциус был по-своему снисходителен к ней. До пяти лет ей позволялось играть у отца в кабинете. Люциус поощрял баловство дочери, а в дни особого расположения даже брал на руки или играл с ней.
Но даже то, что к Джиневре относились не так строго, как к брату, не спасало от наказаний за освобождение эльфа, танцы на кухне с прислугой, болтовню с конюхом и т.п. Людей тут же увольняли, эльфов жестоко наказывали, от животных избавлялись.
Джинни обожала отца и в то же время безумно боялась его гнева. Только страх Джиневра испытывала не за себя, как хотелось бы Люциусу, а за тех, кому предстояло вкусить негодование Малфоя-старшего по ее вине.
Конечно, Драко не сдаст ее родителям. С братом Джинни не нужно натягивать маску, она может быть собой. И хоть Драко не одобрял ее поведение, он по-своему уважал ее мнение.
Или это было раньше? За последний год брат сильно изменился. Когда ему исполнилось восемь отец начал брать брата с собой в гости и на работу. С каждым днем в Драко происходили неуловимые изменения. Мысль о том, что брат все больше и больше становится похожим на отца, в не самых лучших его проявлениях, угнетала девочку. Еще чуть-чуть, и брат перестанет обращать на нее внимание. Сестра больше не соответствует его стандартам. Мысль остаться без внимания брата страшила ее сильнее, чем собственная смерть.
Что Джиневра хотела доказать Драко? То, что ради него готова рискнуть жизнью? Или таким образом попросить остановиться, стать прежним добрым и заботливым братом, каким он был, пока ему не исполнилось восемь?
***
До псарни Джиневра добралась за двадцать минут. Спрятавшись за кустарником, малышка увидела, как один из работников выносит пустые тазы, запачканные кровью. Мужчина закрыл на засов дверь и, оставляя кровавый след, двинулся к поместью. Отцовских собачек уже покормили. Может, ей повезет, и песики оставят кусочек сестренки Драко на память.
Четкого плана не было. Девочка просто потянула засов, даже не предполагая, что увидит внутри. Щеколда поддалась, и дверь без усилий открылась. Даже в солнечный день помещение не пропускало свет, внутри была кромешная темнота.
Джинни дрожащими руками достала из карманов шоколадные конфеты, избавила их от фольги и, коротко выдохнув, шагнула в темноту. Давящая на уши тишина и красные точки-глаза повсюду. Собаки сидели в клетках, не издавая ни звука, это делало обстановку еще зловещей. Девочка напряглась, где искать щенков адских гончих? Если кутята в клетке с матерью, как быть тогда? Джинни сделала еще несколько шагов вперед, когда услышала чье-то попискивание. Она круто развернулась и пошла на звук. Через секунду девочка уперлась в клетку, стоящую поодаль от предполагаемых стен, и тут же отпрыгнула от нее, когда услышала щелчок в районе коленки. Наобум малышка кинула пару конфет. В отличие от девочки, собаки неплохо ориентировались в темноте, поэтому послышались рычание, сопение и чавканье. Девочка протянула ладонь, нащупывая прутья клетки, руку кто-то лизнул.
Осмелев, Джинни села на корточки и протянула ладонь с шоколадом в темноту. Собака шершавым языком тут же слизнула остатки шоколада. Сомнений не осталось. Замочек был найден, и Джиневра храбро потянула за решетку. Взвизгнув, существо бросилось к ребенку и сомкнуло челюсти у девочки на ключице. Все тело пронзила нестерпимая боль, Джинни закричала, отталкивая собаку. Гончая отпустила плечо, чтобы тут же сомкнуть челюсти у нее на запястье. Горячая кровь побежала струей, заливая грудь и живот, лицо.
- Драко, - прошептала Джинни, теряя сознание.
***
- Я спрашиваю, зачем она пошла туда? – услышала Джинни голос отца. Обычно Люциус разговаривал таким тоном с будущей жертвой. Девочка вскочила, наталкиваясь на чьи-то объятия. Сфокусировав взгляд, Джиневра поняла, что сидит на руках у матери. По лицу женщины текли слезы.
- Мама, что случилось? – очень по-малфоевски нахмурилась Джинни (не зря же она отрабатывала этот взгляд) и вытерла слезы с материнского лица.
- Джиневра, ты проснулась! – Нарцисса сдавила девочку в объятиях. Плечо заныло, напоминая о произошедшем событии, но Джинни промолчала. – Я думала, что потеряла тебя, - мать судорожно сглотнула, подавляя поток новых рыданий, - когда Этти принес твое окровавленное тело… Отец чуть с ума не сошел.
Но Джинни уже не слушала, она смотрела на Люциуса, вооруженного палочкой, и брата, стоящего с вытянутыми руками. Девочка отлично знала эту процедуру. Драко всегда лупили по ладоням, а ее просто лишали ужина.
Джиневра сочувствовала брату и испытывала чувство вины перед ним, поэтому зачастую старалась слушаться Драко, ведь за общие проказы всегда наказывали его.
Девочка ласково обняла мать, незаметно высвобождаясь из теплых объятий. Встать на ноги не получилось, поэтому Нарцисса заботливо усадила ее на кушетку рядом с собой.
- Папа, - хрипло протянула Джинни. Люциус на секунду отвлекся, чтобы посмотреть на дочь.
- Как себя чувствуешь, Джиневра? – строго спросил он, но его голос все же потеплел на пару градусов. - А мы как раз выясняем, почему ты оказалась на псарне. Не хочешь рассказать нам, кто тебя туда отправил?
Драко незаметно дернулся головой, это значило «не вмешивайся, дура». И Джинни закрыла открывшийся было рот.
- Отлично, - Люциус взмахнул палочкой, и лицо сына исказилось от боли, - Драко, мальчик мой, твоя любящая сестренка будет покрывать тебя до последнего, – новый взмах палочки, губы брата побелели. Девочка не знала, как долго отец выбивает из брата признание. - Джиневра, на твоем месте я бы облегчил брату страдания и обо всем рассказал, - новый взмах палочки, и капля крови падает на ковер.
Обычно отец наказывал их по отдельности, а сегодня решил устроить показательное выступление. Джинни поймала себя на том, что так же как мать сжимает покрывало кушетки. Только в отличие от Нарциссы, которая, переживая, оставалась в стороне, Джинни не могла сидеть сложа руки.
- Папочка, не надо! – шатаясь, она дошла до отца и обняла мужчину за ноги. - Драко не виноват. Честное слово, это все я!
Люциус недоверчиво уставился на дочь. У отца было такое лицо, словно его попыталась задушить собственная рука.
- Папа, не нужно наказывать Драко, я одна во всем виновата, - Джинни подняла голову, стараясь разглядеть выражение лица мужчины.
- Отец, - вмешался Драко, - не слушай ее. Мы поспорили на то, что она не сможет зайти в псарню, поэтому эта дура сунулась туда. Я спровоцировал ее.
- Папа, он врет. Мне хотелось посмотреть на щенков гончих, вот я и открыла клетку.
Люциус посмотрел на побелевшее лицо Нарциссы и сделал то, чего никогда не делал. Закричал на своих детей.
- Молчать! Этти, живо сюда.
Эльф появился с хлопком, и душа Джинни с этим звуком ушла в пятки. Прячась за ногами отца, она пыталась подать знак слуге, чтобы он молчал.
- Этти, будь добр, скажи, почему Джиневра оказалась на псарне? – холодно протянул Люциус. Все в комнате напряглись.
- Молодой господин как обычно дразнил сестру. Он сказал, что молодая госпожа не достойна быть Малфой, ведь она боится вшивых собак, – без запинки отчеканил эльф, злобно поглядывая на Драко. - Мне было велено наблюдать за ней, поэтому я смог…
- Этти, не ври, - закричала Джинни. – Папа, он врет! Это все я! Я защищала этого вруна, когда Драко приказал…
- Нарцисса, забери ее, – кивнул на дочь Люциус, пинком валя эльфа на пол.
Джиневра забилась в истерике, по щекам потекли слезы, рана на запястье открылась, бинты намокли от крови. Девчонка брыкалась, пытаясь освободиться от объятий матери, пачкая белоснежное платье женщины кровью.
Нарцисса, обливаясь слезами, схватила дочь в охапку, пытаясь вынести из кабинета.
В эту секунду девочка ничего не замечала и ненавидела всех сразу: мать, отца и даже беззащитного домовика, который соврал, чтобы отомстить ее брату.
- Папочка, нет! Папа, послушай, Этти все врет, папа, не надо. Папа! Драко? – Драко наигранно весело подмигнул сестре, и дверь кабинета закрылась.
Примечания:
Очень тяжелая глава, если вы читаете, то рада, что вы со мной.
В каких-то главах будет еще тяжелее, но что поделаешь, детство Малфоев сопряжено с некоторыми сложностями)))
Зато в следующеей главе я обещаю море флаффа в исполнении этих двоих.
