Глава 4Алисе Леонидовне, видимо, очень нравилось устраивать неожиданные классные часы, особенно она получала удовольствие в те дни, когда и так полно уроков. Делала она это в основном тогда, когда русский или литература стояли последними по расписанию, чтобы никто из ее класса не умудрился сбежать. Естественно, находились особенно наглые ученики, которые все равно находили способ избежать нудной классной беседы. Сегодня каким-то образом получилось так, что на классном часу, все-таки, собрался весь класс без исключения (даже Миша Сточевский, которого поймал на проходном посту охраны племянник Алисы Леонидовны).
Классная руководительница пребывала в ужасном настроении, что для десятого «А» не было таким уж удивительным. Во-первых, сегодня был четверг, самый ужасный по своей занятости день. Во-вторых, их новую ссору с Дубровским слышало полшколы. В таком состоянии никто не рискнул перечить Алисе Леонидовне, поэтому привычный гул, царящий в классе, звучал сегодня более тише, однако не пропал.
— Сегодня я вас собрала не для того, чтобы профилактические беседы проводить, так что не ворчите, пожалуйста, — прикрыв на минуту глаза, Алиса Леонидовна тяжело вздохнула и медленно оглядела свой класс. — Мне уже надоело с вами разговаривать, ребята. Все равно толку от этого просто никакого…
Какое-то время десятеклассники переглядывались между собой, пытаясь понять, чего они такого сделали. Никто, вроде бы, кроме Сточевского не пытался действовать на нервы несчастной классной.
— Вот че мы опять сделали-то? — Никита Пешков был понаглее, поэтому умудрился все-таки спросить. Обычно проблемы с поведением были только у него и у Миши, жаловаться было больше не на кого. Поскольку Никита точно знал, что сегодня ему не сделал замечание ни один учитель, он был в недоумении.
— Они еще и не знают! — учительница чуть повысила голос и поднялась на ноги. — Ты, Пешков, лучше даже и не спрашивай у меня тут! Мне все учителя на вас жалуются. Не первый раз слышу, что у десятого «А» поведение ужаснейшее! Вчера Расул Владимирович выговаривал мне, что полчаса вас пытался на истории успокоить, потом еще и на обществознании его добили! Не стыдно вам, а? Учителя со стажем больше двадцати лет! Хотя бы возраст его уважали!
Дина втянула голову в плечи. Ей не нравилось, когда в классе возникали подобные ссоры. По лицу матери она сразу поняла, что сейчас будут какие-то серьезные меры. Ильин, Дима Ложкин и несколько девочек бросились ей доказывать, что ничего такого не было. В итоге Алиса Леонидовна не выдержала и стукнула кулаком по столу.
— Так, все! С меня хватит! — в голосе ее слышались визгливые нотки. — Мы с вами договаривались, что вы сидите, как хотите, только если будете нормально держать дисциплину? Договаривались, мои хорошие! Я вас пожалела, а вы мне такую подлянку сделали… Все! С завтрашнего дня будете сидеть по списку и только попробуйте ослушаться! Буду ходить перед уроками и проверять!
Уставший и расстроенный десятый «А» небольшой гурьбой выплыл в коридор, жалуясь друг другу на Крысу и ругая ее на чем свет стоит. Очень скоро класс и вовсе опустел, но громкие жалобы Ложкина были слышны далеко по коридору. Дина была в числе последних, так как долго провозилась с чехлом для очков. Из-за большого количества учебников он просто не вмещался в сумку. Тяжело вздохнув, Собейская терпеливо выложила все книги на парту, чтобы уложить их куда более компактно. Это занятие заняло почти все ее внимание. Упрямо поджав губы, девушка вступила в яростную борьбу с маленьким пространством школьной сумки. Закончив, она была вполне довольна. До дома дойти хватит. Внезапно у нее по спине пробежали мурашки — в классе определенно было пусто, но на нее кто-то смотрел. Это странное физическое ощущение чьего-то внимания никогда не было ей приятным. Нахмурив брови, Собейская вскидывает голову. Упрямый взгляд темно-карих глаз буквально пришпиливает ее к месту, не давая пошевелиться. Осознание приходит на несколько секунд позднее. Сердце уже успевает пропустить пару ударов. Миша Сточевский смотрит ей в лицо, а она смотрит в его. Этот взгляд хуже прожектора, продирает почти насквозь. Ступор длится целую вечность для Дины, но всего полминуты на деле. Он отворачивается с безразличием, придав лицу знакомое презрительное выражение. Дина чувствует себя крайне глупо, когда Миша встает с своего места и проходит мимо. Бросив портфель на первую парту, Сточевский демонстративно уселся вперед, создавая при этом большое количество шума. Он, как всегда, был в ужасном настроении, но что-то заставило Собейскую взглянуть на него по-другому. Она провожает его глазами, пытаясь понять, что только что произошло. Что-то странное. Дина еще никогда не чувствовала себя нелепо от какого-то глупого взгляда. Какое-то время она пронзает глазами кучерявый затылок второгодника, силясь понять, почему так испугалась.
Внимание от второгодника отвлекла Алиса Леонидовна, которая, посмотрев в след уходящему классу, с громким скрипом ножек о деревянный пол отодвинула стул и встала. Дине хочется уйти, но мать, как назло, окликает ее у самой двери:
— Дина, ты домой? У тебя сегодня есть консультации?
Ей не хочется поворачиваться, потому что Миша смотрит на нее.
— Расул Владимирович сказал, что сегодня занят со своим классом подготовкой к дежурству.
— Хорошо… Унесешь тогда журнал в учительскую? Тебе все равно по пути. Хотя подожди! Мне сейчас нужно в бухгалтерию, забрать платежки. Можешь еще сходить в библиотеку к Лидии Александровне? Она отложила для меня учебник по новой программе.
— Ладно, схожу, мам, — Дина стянула лямки портфеля вниз и оставила сумку у дверей. Домой она все равно никогда не торопится — там ее ждет уборка и гора домашней работы.
***
Миша с отвращением посмотрел на пестреющий красными заметками собственный диктант. Находиться в школе дольше обычного не было особого желания. Исправляй или нет, а «двойка» ему и так светит за сегодняшний скандал. Если бы его так сильно волновали оценки, но он чисто из-за несогласия идти на поводу у Крысы не собирался переписывать диктант.
Выглянув в пустой коридор, Сточевский убедился, что Алиса Леонидовна до сих пор не возвращается из бухгалтерии, и кинулся собирать сумку. Действовать надо было быстро. Как назло в правом кармане брюк завибрировал телефон. Проигнорировав чей-то звонок, Миша без особых церемоний сгреб лежащие на столе принадлежности и засунул в портфель, смяв тетрадку. Заранее отыскав в карманах ключи от шкафа, он уже открыл дверь, чтобы смыться. Судьба, очевидно, была к нему не так благосклонна. У выхода из класса его ждала серая мышка, на которую он чуть не налетел от спешки. Дина вовремя успела отскочить назад, чтобы не столкнуться с второгодником. Вид у него был дикий.
— Что…что ты делаешь? — На сколько Дина знала от Ложкина, Сточевский должен был переписывать диктант, пока не сделает его на удовлетворительную оценку. Заглянув в класс и убедившись, что Алисы Леонидовны все еще нет, она поняла, что застала его на побеге.
От осуждающего взгляда Сточевский насупился и принял враждебный вид. Оттолкнуть бы ее с пути и сбежать, пока время еще есть.
— Собейская, а ты не видишь? — пихнув ее плечом, он затянул лямки портфеля и бросился вниз по лестнице.
Дина стояла и смотрела ему в след, вперившись взглядом в темно-бурую краску лестничного пролета. Удивительно было, что он наконец-то назвал ее по фамилии. Большое достижение для Миши Сточевского, у которого кроме «Эй» людей по-другому не называют.
***
По пути в больницу Миша присел на лавочку напротив какого-то магазина на площади, чтобы проверить звонки. Это мог быть Павел, потому что он, как всегда, опаздывал. Взглянув на свое лицо в темном экране смартфона, Сточевский хмыкнул. Вместо его собственного, перед глазами до сих пор стояло лицо Собейской. Это растерянное и глуповатое лицо. Жалкое создание, еще и на него Крысе нажалуется! Однако как бы он не хмурил брови и не сжимал кулаки, презрение это было каким-то искусственным, напускным. Он сам это понимал, но мысль эту сразу же отогнал на второй план. Вновь раздался звонок, телефон завибрировал в ладонях и отвлек от мыслей. Это был Игорь.
— Как ты там, придурок? Не сдох еще без меня? — не здороваясь, прохихикал в трубку друг детства. — Какого фига перестал заходить в Скайп? Ты ведь даже в «онлайн» не был с тех пор, как перебрался в глушь. Слушай…ты там не женился, не? Весточки от тебя не добьешься, чувак!
Игорь от души посмеялся над своей шуткой, как всегда, проигнорировав рычание на другом конце провода.
— Как смешно, блин! — Миша закатил глаза, ухмыльнувшись. Голос друга казался ему напоминанием о каком-то далеком мире, который остался далеко позади. За несколько месяцев в провинциальном городке он уже стал забывать, что такое веселье.
— Какие новости, Сточный? Как Глеб там, не чахнет? — голос Игоря стал тише, хотя у него в привычке было орать в трубку. Смеялся он тоже так, что этот смех можно было слышать на другом конце страны. — К нам в город приезжали «Киллеры», кстати…
— Не разбивай мне сердце, ладно? — рыкнул Сточевский и перенес телефон на другое ухо. — В этой дыре почти ничего не случается… Одному Романову здесь хорошо, как черту в родной табакерке.
— Хах, смешно… — Игорь хмыкнул. — Ты какой-то занудный. Че случилось?
— Школа.
— Ну да. А мы с Иринкой тебя вчера вспоминали как раз. Я ей сказал, что в Контру теперь с не с кем играть, а она разревелась. Странная она какая-то!
Миша усмехнулся, вспоминая рыжую младшую сестру Игоря, которая вечно ходила за ним по пятам. Они с Глебом были почти одного возраста. Подумав о Глебе, Миша вспомнил, что опаздывает в больницу. Подскочив с места, он чуть не выронил телефон.
— Мне это…в больницу надо к брату. Бывай!
— Ну ладно. Передать нашим привет от тебя, Сточный?
— Пусть лучше в зад меня поцелуют.
— Какой ты, однако, вежливый…
Рассмеявшись, Сточевский нажал на красную кнопку и отключился. Было дико вот так снова слышать голос Игоря. Они почти все детство провели вместе, но Миша не чувствовал, что скучает по нему. Он скорее скучал по городу и своей старой жизни и уехал бы туда обратно только Павлу назло. Но все равно поговорить с кем-то кроме Крысы, серой мышки и местного быдла было приятно. Звонок Игоря поднял ему настроение.
Забежав по пути уже в знакомый супермаркет, он взял Глебу самых сочных яблок, что были, и даже промолчал на очередную ругань Павла по поводу опоздания. Этот звонок будто придал ему новых сил.
