Глава 4Джинни Уизли уже месяц находилась в другом времени. Серый, промозглый Лондон был далек от её знакомого мира, к которому она привыкла. Кирпичные дома, словно хмурые великаны, нависали над узкими, вечно сырыми улицами, по которым сновали прохожие кутаясь в пальто и шарфы. Воздух, тяжелый от угольной копоти и тумана, затруднял дыхание и оставлял на языке металлический привкус.
Временами на Джинни накатывала волна щемящей тоски по дому, по семье, по всему, что было ей дорого. Она скучала по смеху братьев, по теплому взгляду матери, по уютному треску огня в камине гостиной в Норе. В такие моменты хотелось забиться в угол, уткнуться лицом в колени и выплакать всю боль и одиночество, скопившиеся в душе.
Но тут же в памяти всплывало лицо Гарри, искаженное ужасом в момент схватки с Василиском, бледное лицо Седрика Диггори, лежащего бездыханным на земле, страдания родителей, потерявших детей… И образ Тома Реддла, юного, но уже отмеченного злом, всплывал перед глазами, как воплощение всех бед и несчастий, обрушившихся на ее мир.
Джинни сжимала кулаки, чувствуя, как в груди разгорается знакомое чувство решимости. Да, она убьет Тома Реддла. Она сотрет его с лица земли, и тогда Волан-де-Морт никогда не появится на свет. Не будет больше смертей, горя и боли. Мир, за который боролись ее близкие, будет спасен. И эта мысль, как маяк во тьме, освещала ее путь, придавая сил двигаться дальше.
Благодаря этой мысли, девушка довольно-таки быстро обосновалась в прошлом. Уютным ее новое пристанище назвать было трудно: баб «Свирепый Ворон» больше напоминал логово контрабандистов из приключенческих романов, чем питейное заведение. Темные, прокопченные стены, увешанные оленьими рогами и оружием сомнительного происхождения, вечный полумрак, сквозь который еле пробивался свет от светильников на стене, создавали атмосферу мрачную и таинственную.
Алкоголь здесь действительно лился рекой, но вкус и запах его были таковы, что даже бывалых моряков бросало в дрожь. Публика, в основном завсегдатаи трущоб, вполне соответствовала месту: маги и волшебницы, маглорожденные и чистокровные, гномы, гоблины, а так же хмурые субъекты с переломанными носами и шрамами, говорящими о бурном прошлом. Джинни подозревала, что многие просто тянулись к хозяину заведения.
Хозяин паба — Брэйн Коул, по прозвищу «Костяшка», славился крутым нравом и связями в криминальном мире. Связи у него были даже в Министерстве магии. Говорили, что он может достать все, что угодно, от контрабандного товара до пропавшего наследства, и его боялись даже те, кто не признавал никаких законов.
Но, к удивлению Джинни, мистер Коул оказался не лишен грубого обаяния. У него был своеобразный юмор, он любил послушать байки за кружкой эля (который сам же и варил, надо сказать, неплохой) и иногда даже проявлял трогательную заботу о своих работниках. Недавно он подарил Джинни брошь в виде жуткого, но почему-то милого паука с рубиновыми глазами. Джинни не носила украшения, но от подарка не отказалась. Она знала, что для мистера Коула это был жест доверия и дружбы, и она ценила его по-своему.
Доверие и дружбу мистера Коула Джинни завоевала не только ловкостью, с которой разливала пенный эль и жонглировала кружками, словно заправский фокусник. За хрупкой внешностью рыжеволосой девушки скрывалась стальная воля и неожиданная для ее милого личика жесткость.
Брэйн быстро смекнул, что новенькая барменша, которую он приютил из жалости, не боится ни пьяных драк, ни угроз, ни даже вида крови. Джинни, не моргнув глазом, брала на себя самые неприятные поручения хозяина, от которых даже его бывалые вышибалы предпочитали уклониться.
Выбивать долги у завсегдатаев «Свирепого Ворона» было делом непростым и небезопасным. Но Джинни, вооруженная не только острым языком и убедительностью, но и весьма весомыми аргументами в виде револьвера, кинжала и бейсбольной биты, справлялась с этой задачей блестяще.
Револьвер она приберегала для особых случаев, предпочитая действовать более изысканно. Кинжал с резной гравировкой на лезвии, подарок великана Билли, удобно ложился в ее небольшой руке. Но любимым «аргументом» Джинни была бита. Тяжелая, с обмотанной черной изолентой рукоятью, она свистела в воздухе, как ветер, и встреча с ней заканчивалась для должников плачевно. «Ничего личного», — пожимала плечами Джинни, отряхивая с куртки капли крови или пива.
Было что-то комичное в том, как эта миниатюрная девушка с копной огненных волос вваливалась в накуренный трактир или грязный притон, где даже солнечный свет, казалось, скручивался и умирал. Она проходила сквозь расступающуюся толпу, словно маленький боевой кораблик сквозь волны, и взбиралась на шаткий столик. «Мистер Траггс? — звенел ее голос в тишине, наступившей после ее появления, — вы задолжали мистеру Коулу сотню фунтов. И еще десятку за моральный ущерб».
Должники, в основном амбалы с криминальным прошлым, поначалу реагировали на ее слова с издевкой. Ухмылялись, пускали сальные шуточки в ее адрес, пытались даже приставать, принимая ее за новенькую «девочку по вызову».
Довести Джинни до ручки было проще простого. Горячая кровь Уизли, помноженная на взрывной темперамент, свойственный обладателям рыжих волос, быстро давала о себе знать. Глаза девушки вспыхивали огнем, на щеках проступал яркий румянец, а в руках появлялась ее верная бита.
Сломанные носы, выбитые зубы и переломанные конечности — вот что получали те, кто не успевал вовремя вернуть долг или позволял себе фамильярность в ее адрес. «Платить нужно вовремя», — хладнокровно бросала Джинни, переступая через стонущее тело и пряча биту под длинный плащ.
Темная лондонская ночь обнимала Джинни холодными влажными объятиями. Туман, стелившийся по земле, словно хотел скрыть все тайны и пороки этого города, но Джинни видела его насквозь. Она давно уже перестала бояться темноты, она сама стала ее частью.
Шаги ее были бесшумными, словно у хищницы, выслеживающей свою жертву. На лице застыло сосредоточенное, почти жестокое выражение, которого не знали ее родные и друзья. Сердце билось часто, но это было уже привычное ощущение, как и привкус горечи во рту.
Десять лет войны… Десять лет, наполненных болью, потерями и бесконечной борьбой. Джинни видела столько смертей, что давно перестала их считать. Она сражалась бок о бок с родными против самых темных сил, которые когда-либо знал мир. Она держала на руках умирающего Рона, и его кровь навсегда осталась на ее руках, как клеймо проклятой судьбы.
Адреналин, который она испытывала во время боев, превратился в яд, отравляющий ее душу. Джинни с ужасом понимала, что уже не может жить обычной жизнью. Мирная тишина Норы, смех племянников, даже любовь Гарри — все это казалось таким далеким и нереальным. Она была словно волк, выросший в неволе, — он может существовать среди людей, но никогда не станет ручным.
И эта мысль пугала Джинни больше всего на свете.
Девушка толкнула дверь, и та с жалобным скрипом отворилась, впуская ее в полумрак бара. Душный, пропитанный запахами табака, дешевого алкоголя и страха воздух ударил в лицо. Завсегдатаи, десяток громил с жесткими лицами и пистолетами за поясом, молча наблюдали за ней из-под насупленных бровей. Даже не видя их глаз, скрытых в тени широкополых шляп, Джинни чувствовала на себе их тяжелые, оценивающие взгляды.
Они её ждали.
«Легче укротить стаю голодных волков», — мелькнула мысль, но Джинни лишь сильнее сжала рукоять биты, спрятанную под плащом. Она прошла к барной стойке, обдав промозглым ветром и ароматом дождя затихшую было публику, и обратилась к бармену, сухощавому мужчине с седыми усами и глазом, дергающимся от нервного тика:
— Мне нужен мистер Филипс. Он здесь?
Бармен, не торопясь, протер грязной тряпкой уже чистый стакан и, бросив быстрый, испуганный взгляд куда-то наверх, нервно сглотнул. «Отлично, — подумала Джинни, — трус прячется на верху».
— Мистера Филипса сейчас нет, — пробормотал бармен, стараясь не встречаться с ней взглядом, — м… могу я предложить вам выпивку, мисс?
Она плавно опустилась на высокий стул у барной стойки, словно хищная птица, присевшая на край гнезда.
— Ну что ж, отчего же не выпить? — голос ее звучал спокойно, но в нем почувствовалась стальная нотка, заставившая бармена вздрогнуть. — Виски, пожалуйста. Двойной.
Бармен молча кивнул и отошел, словно желая поскорее оказаться подальше от этой странной девушки. Джинни, не меняя позы, искоса посмотрела на вояк, толпившихся у столиков за ее спиной. Это были люди, ни одного волшебника. Значит можно было не бояться заклятия в спину. Только пуль и сильных мужских кулаков.
Мужчина вернулся с ее заказом. Джинни приняла стакан, взболтнула янтарную жидкость, разглядывая свое отражение в зеркале за стойкой. «Филипс явно постарался на славу, нанимая такую охрану, — подумала она, — но это даже интереснее».
Она одним глотком осушила половину стакана. Обжигающий вкус виски, на удивление неплохого качества для такого заведения, разошелся приятным теплом по телу. «Что ж, похоже, вечер перестает быть томным», — усмехнулась Джинни про себя и, поставив стакан на стойку, резко повернулась к громилам, которые, как один, направились в ее сторону.
— Боже, господа, неужели в десятером на одну хрупкую девушку? — раздался ее голос, звенящий, как клинок, вынутый из ножен.
Не дожидаясь ответа, Джинни стремительным, отточенным движением отбросила плащ, и в руках ее мелькнули револьвер и кинжал. Выстрел прогремел оглушительно в тишине бара, оставив после себя запах пороха и еще что-то неуловимое, что заставило даже бывалых убийц вздрогнуть. Пуля вошла прямо меж глаз бугая, сидевшего ближе всех к ней. Тот даже не успел вскрикнуть, только обмяк и медленно сполз на пол.
Не теряя ни секунды, Джинни развернулась, и кинжал ее, словно язык змеи, описал в воздухе блестящую дугу. Лезвие вошло точно в цель, перерезав сонную артерию другого громилы. Кровь, теплая и липкая, хлынула на пол, окрашивая грязные доски в темно-красный цвет.
В глазах Джинни не было ни страха, ни жалости. Сегодня она была холодной и расчетливой, как машина смерти. Каждый удар, каждый выстрел был выверен с ужасающей точностью. Ей нужно было сделать все быстро и чисто. Вернуться к Брэйку Коулу с деньгами и чистой совестью.
Адреналин отхлынул, оставив после себя легкую дрожь в кончиках пальцев и металлический привкус крови во рту. Джинни не испытывала ни удовольствия, ни стыда, ни даже сожаления. Эти люди были для нее всего лишь препятствием, которое нужно было устранить. Как камни на тропинке, ведущей к цели.
А цель у Джинни была важная. Грандиозная. Убить Тома Реддла. И она это сделает. Чего бы ей это ни стоило.
Мистер Коул, с его связями в криминальном мире и полным отсутствием моральных принципов, был для нее идеальным союзником. После убийства Реддла ей понадобится помощь, и Брэйк, уж она-то это точно знала, поможет ей с удовольствием.
Положив ровно половину охраны Филипса, Джинни увидела, что остальные громилы, наконец, оценили серьезность ее намерений. Они пятились назад, опуская пистолеты, в их глазах поселился животный страх. Джинни с удовлетворением отметила, что кровь на ее куртке и кинжале не выглядит отталкивающе. Скорее, пугающе.
— Мудрое решение, — бросила она, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж.
Дверь в кабинет Филипса, известного в определенных кругах под кличкой «Ласка» (весьма иронично, учитывая его внешность и нрав) оказалась не заперта. Джинни ворвалась внутрь, не сбавляя шага, и застыла на пороге. «Ласка», коренастый мужчина с жирными, слипшимися волосами и нервным тиком, искажавшим его лицо, судорожно запихивал пачки денег в сейф. Увидев Джинни, он вздрогнул и замер, словно кролик, застигнутый в свете фар.
— Забирай и уходи, — прохрипел он, не отрывая глаз от ее окровавленного кинжала.
Джинни быстро осмотрела комнату, убеждаясь, что кроме них никого нет. Револьвер и кинжал исчезли под плащом. Она подошла к столу, пересчитала деньги, не торопясь, словно демонстрируя свое превосходство.
— Мистер Филипс, — мягко проговорила она, глядя ему прямо в глаза, — всего этого можно было избежать.
— Уходи, — выплюнул он, сверля ее глазками-бусинками, полными ярости и страха.
Джинни забрала деньги, кивнула на прощание и вышла из кабинета. Проходя мимо бармена, все еще не осмелившегося выйти из-за стойки, она услышала его шепот:
— Она сумасшедшая…
Джинни бросила на бармена мимолетный, ледяной взгляд. «Если бы ты знал…», — прошептала она одними губами, возвращаясь к стойке. Осушив остатки обжигающего виски, она поставила стакан на стойку и в этот момент поймала свое отражение в зеркале напротив.
То, что она увидела, заставило ее вздрогнуть. На нее смотрела чужая женщина. Глаза, еще недавно сияющие азартной игрой и холодной яростью, теперь пылали темным, зловещим огнем. Во взгляде, жестком и беспощадном, не осталось ничего человеческого, только ледяной холод и пустота.
В эту секунду Джинни словно увидела себя со стороны. Увидела то, во что ее превратила война, во что ее превращала она сама, шаг за шагом приближаясь к своей цели. И в этом отражении ей почудились знакомые... до боли знакомые черты. Холодная улыбка, искривившая ее губы, была как две капли воды похожа на улыбку Тома Реддла. А тьма, поселившиеся в ее глазах, напоминала бездну, в которую давно уже провалилась Беллатриса Лестрейндж.
Словно ледяной душ окатил Джинни, заставив вздрогнуть и отшатнуться от собственного отражения. «Нет! — пронеслось в голове с отчаянной яростью. — Это не я! Я не такая!» Джинни с силой сжала стакан в руке, до боли в костяшках, и швырнула его в зеркало. Осколки рассыпались по полу, а вместе с ними рассыпалось и ее чудовищное отражение, под сдавленный крик бармена.
«Я — Джинни Уизли, — твердила она про себя, как заклинание. — Я — ведьма, боец, подруга… Я буду бороться.»
В этот момент до нее донеслись приглушенные звуки борьбы и тяжелое дыхание. Оглянувшись, Джинни поняла, что ее окружили. Оставшиеся в живых громилы медленно надвигались на нее, словно хищники, чувствующие запах крови и страха. Но Джинни не боялась. Она уже поняла, что жизнь — это бой, и сдаваться нельзя никогда.
Выстрел прозвучал неожиданно. Плечо обожгло жгучей болью, словно к нему прижали раскаленное железо. Джинни дернуло назад, и она удивленно коснулась рукой промокшей ткани плаща. Пальцы окрасились в теплое, липкое красное. «Вот черт, — мелькнуло в голове».
Стрелял мужчина в темном плаще, стоявший у входа. Его Джинни не заметила раньше. Не уж-то подкрепление? Теперь понятно, почему они вдруг отступили и пропустили её к боссу.
Не раздумывая больше ни секунды, Джинни резко развернулась и, оттолкнувшись от стойки, бросилась к выходу. Она мчалась сломя голову, не обращая внимания на крики преследователей и свист пуль, пролетавших мимо. Выскочив из бара, Джинни на секунду затормозила, удивленная огромной луной, которая, казалось, насмехалась над ней.
За спиной раздался грозный рев Филипса, смешанный с бранью и звуком торопливых шагов. «Кажется, они решили все-таки проводить меня до дома», — усмехнулась про себя Джинни, ускоряя шаг.
Она мчалась сломя голову, петляя по узким, мокрым улицам, лавируя между плотно прижавшимися друг к другу домами. Тени, словно призраки, тянулись за ней, но догнать не могли. Джинни была быстрее. Впереди замаячил узкий проход между двумя кирпичными монстрами, устремившими свои трубы-ноздри в ночное небо. Не раздумывая ни секунды, Джинни нырнула в темноту, словно ласка, скользнувшая в знакомую нору.
Проход, поначалу казавшийся Джинни путем к спасению, обернулся ловушкой. Немного пробежав, она уперлась в глухую кирпичную стену, холодную и неприступную.
— Черт, — прошипела Джинни, оборачиваясь назад, — тупик.
Сердце колотилось в груди, словно птица, бьющаяся в клетке. Шаги преследователей звучали все ближе. Джинни привалилась к стене, пытаясь успокоить дыхание. «Спокойно, — твердила она себе. — Пан или пропал».
Плечо ныло, кровь, пропитавшая куртку, липла к коже, доставляя неприятные ощущения. Джинни попыталась зажать рану рукой, но это не помогало.
- Надо же было так встрять, — с досадой произнесла она, — и куда теперь?
В тупике царила зловещая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Джинни и стуком ее собственного сердца. Внезапно в воздухе послышался тихий треск, словно кто-то невидимый провел палочкой по шершавой поверхности. Джинни резко обернулась, инстинктивно прикрывая раненое плечо рукой.
Прямо перед ней, словно выросший из-под земли, стоял Том Реддл. Даже в полумраке переулка он был похож скорее на призрака, чем на человека. Бледное, словно высеченное из мрамора лицо, сжатые в тонкую линию губы, и глаза… Холодные, пронзительные, словно лезвия кинжалов. Реддл смотрел на нее, и Джинни показалось, что он видит ее насквозь.
Мужчина бросил быстрый взгляд в сторону улицы, откуда доносились ругательства и звуки погони, и протянул ей руку.
— Пойдем, — сказал он, и его голос, низкий и властный, прозвучал неожиданно близко, словно он находился не рядом, а в ее собственной голове.
Джинни замерла, не зная, как реагировать. Принять помощь от Тома Реддла? От того, кого она пришла уничтожить? Это было абсурдно, немыслимо! Но другого выхода не было. Если она останется здесь, то ей не выжить.
— Ну же, — повторил Реддл, и в его голосе прозвучало нетерпение.
Джинни сделала шаг вперед, оторвавшись от холодной стены. Мысли путались в голове, словно клубки шерсти, в которые запустила лапы кошка. И тогда, подчиняясь какому-то необъяснимому импульсу, она приняла его помощь и сделала к нему еще один шаг.
В тот же миг сильные руки обхватили ее, прижимая к твердому, словно стальной корсет, телу. Мир вокруг поплыл, превращаясь в калейдоскоп цветов и теней, и Джинни, не удержавшись на ногах, потеряла сознание.
