Глава 4— Что ты делаешь, Тсу-чан?
Савада что-то промычала, стараясь не потерять равновесие, стоя на хлипкой стремянке и удерживая рисовую бумагу. Тяжёлую, между прочим.
Кусакабе-сан замер, в священном ужасе разглядывая девочку, осмелившуюся на самое страшное, пока их глава спал на крыше.
Савада Тсунаеши затеяла ремонт в кабинете самого Хибари Кёи.
Собственно, прошло целых два месяца с того момента, как девочка примерила повязку в первый раз. Поначалу было довольно жутко. То есть, серьёзно: для девочки, самым страшным проступком которой было перебежать дорогу на красный свет, — стать частью преступной группировки?
Тсуну всегда пробирала дрожь, стоило ей задуматься о собственном положении. К счастью, времени на это не было. Вообще.
Как оказалось, бумагами и отчётностью в Дисциплинарном Комитете никто не занимался с момента его создания. Фактически, даже единственный документ, подтверждающий их официальное существование, был заляпанным кровью листком с домашним заданием по математике. На обратной стороне бланка дрожащей, но всё же директорской рукой стояло «утверждаю» и красивая, хоть немного и неровная, подпись. Савада Тсунаеши совершенно не хотела бы узнать историю этого листка.
К собственному удивлению, а также к удивлению всех членов ДК, расположилась секретарша в кабинете самого Хибари-доно. Непонятно каким образом, но их всемогущий шеф смог добыть совершенно восхитительный стол с кучей ящиков, и теперь Тсуна большую часть времени проводила именно за ним, болтая ногами на слишком высоком стуле. Ну, и заваривала чай.
Литры, литры, литры чая. Серьёзно, Савада просто поражалась, куда в Хибари-доно столько влезает. Девочка уже научилась разбираться в разных сортах английского чёрного, стоящего огромных денег и, кажется, поставляемого сюда нелегально. На счастье, сумм, которые… кхем… изымал Комитет, как раз хватало на дорогие виды чая, приводящие Хибари-доно в относительно благодушное настроение.
«Относительно благодушное», разумеется, значило только то, что Хибари-доно не избивал до смерти членов собственного Комитета. Так... Может, пару тумаков отвесит, не больше. Это считалось величайшей удачей — получить слабые пинки или удары, оставляющие только небольшие, почти безболезненные синяки, которые можно даже не обрабатывать. Такие дни бывали редкостью — обычно Хибари-доно в профилактических целях обязательно кого-нибудь избивал; благо, несильно, так что скудных познаний Тсуны хватало для оказание медицинской помощи.
Самым кошмарным было, когда глава ДК почему-то находился не в настроении. После таких дней половина Комитета оказывалась в больнице, и Савада просто тряслась от ужаса, пока таскала им печенье и фрукты.
Хибари Кёя был самым неуравновешенным человеком на свете. Он будто действительно шёл путём Шуры — непредсказуемый, легко впадающий в ярость и так же легко успокаивающийся. Бог войны и обычный подросток, возможно убийца и любитель чая — самое противоречивое создание из всех, кого Савада Тсунаеши видела за всю свою недолгую жизнь. И самое страшное.
Поразительно, но пока что он ни разу её не ударил. Тсуна была готова к этому, и всегда с опаской приближалась к главе ДК с чашкой на подносе, который выглядел так, словно сошёл со страниц манги про викторианскую Англию. Прямоугольный, с двумя небольшими ручками, в узорах и, кажется, из серебра — Тсуна даже думать не хотела, откуда такая вещь взялась в комнате трофеев ДК. Руки её дрожали, когда Хибари-доно смотрел на неё своими стальными глазами, но, на счастье, чай ещё ни разу не выплеснулся из чашки, и её не забили до смерти.
А ещё в её присутствии глава ДК был немного милосерднее и избивал своих людей не так сильно, как мог бы. За это она, несмотря на самый юный возраст, довольно скоро стала «Савадой-сан», и к её работе, помимо описи «трофеев», обработки ран, выполнения чужих домашних заданий и заваривания чая добавилось ещё и приведение Хибари-доно в благодушное настроение.
И надо сказать, к этой своей обязанности девочка подошла максимально серьёзно, как к самой насущной и проблемной. Она даже провела небольшое расследование, и сейчас активно проверяла собственную гипотезу. Конечно, в случае ошибки их всех забьют до смерти, но их так или иначе забьют, а других идей у Савады Тсунаеши не было.
Кажется, Хибари Кёя был радикальным консерватором.
Первым звоночком для её теории стал тот самый момент, что так сильно удивил Саваду в самом начале — ни один член ДК не осветлял волосы. Когда Тсуна перестала бояться их до полусмерти, то осторожно расспросила об этом Кусакабе-сана, и Правая Рука подтвердил: в Комитете на такое запрет, а тех нескольких рискнувших Хибари-доно избил и исключил.
Продолжив расспросы, Тсуна выяснила, что их командир никогда не пропускает фестивали и ходит в городские парки в сезоны любования, заставляя своих людей разгонять других желающих.
Вывод напрашивался сам собой — очевидно, Хибари-доно был ярым сторонником традиций, и занятия чем-то подобным улучшали его настроение. Поняв это, девочка чуть не умерла от сердечного приступа, осознав свою главную ошибку, и сейчас судорожно училась традиционной японской церемонии.
Благо, в соседнем доме обитала старушка, которая раньше работала в традиционном ресторане и таким шоу для туристов зарабатывала на жизнь. Будучи довольно одинокой, она была рада маленькой робкой девочке и учила её бесплатно. Это было прекрасно — свободных финансов у Савады не было, а брать из казны ДК на такую мелочь — сущее безумие, за такое её точно забили бы до смерти.
Так что тот факт, что сейчас она стояла наверху с рисовой бумагой в руках, был её вторым маленьким шагом в плане «сделаем так, чтобы Хибари-доно не убил нас до выпуска». Тсуна хотела изменить оформление кабинета главы на традиционное, обклеив стены бумагой и соорудив декоративные перегородки. Также она купила несколько декоративных вещиц на сэкономленные от завтраков деньги и собиралась украсить ими кабинет. Конечно, полностью превратить комнату в филиал древнего дома не удастся, но, возможно, даже простые изменения смогут порадовать Хибари-доно.
Стремянка тихо взвизгнула и сложилась, и Тсуна со своим фирменным «и-и-и-и» полетела на пол. К счастью, не долетела — Кусакабе-сан героически бросился ей на помощь и растянулся на ковре, приняв основной удар на себя.
Ещё несколько минут подростки пытались встать: Савада чуть было не умерла от стыда, а Кусакабе-сан непрерывно извинялся.
— Зачем ты вообще полезла туда, Тсу-чан?
— Хотела сделать эту комнату похожей на традиционную. Если я права, то так Хибари-доно станет немного спокойнее.
Лицо Кусакабе-сана забавно вытянулось, пару секунд он глупо хлопал глазами, а потом с дикими воплями убежал прямо по коридору. Впрочем, он почти сразу вернулся, приведя с собой весь комитет — Тсуна даже встать не успела, сидела там, собираясь с мыслями.
— Пожалуйста, распоряжайся нами как хочешь, Савада-сан! Всё сделаем!
И хулиганы склонились перед ней в поклоне, прямо-таки излучая надежду.
— В-всё?..
— Что угодно, если это не даст Хибари-доно забить нас до смерти!
И закипела работа. Парни старательно клеили бумагу на стены и даже на окна, а Тсуна, сняв ботинки, стояла на собственном столе и руководила процессом. Девочка просто не могла оставить всё на парней, ведь так как она готовилась, только единственная знала, что и как следует делать в подобной ситуации.
Позже они повесили на стены разные украшения, вроде веера и кимоно, немного подвинули мебель, освободив место для чайной церемонии, которая скоро обязательно будет здесь проходить. Получилось куда лучше, чем изначально планировала Тсуна, — парни отжали у клуба дзюдо новый татами, даже смогли поднять его сюда и застелить им пол.
Теперь Дисциплинарный Комитет средней школы Намимори в полном составе отдыхал, сидя прямо на полу по всему коридору, — внутри кабинета Хибари-доно отдыхала только вымотанная Савада, но и она не рискнула сесть в кресло.
— Идёт!!!
Крик был подобен заклинанию. Уставшие парни тут же вскочили, вытянувшись в линейку по обе стороны коридора, а Тсуна судорожно включала чайник, одновременно добавляя в него воды. Девочка как раз успела выскочить из-за стола и обойти его, когда их собственный Бог Разрушений вошёл в свою вотчину.
— Что это такое?
Тсуна зажмурилась от ужаса перед пробирающим до костей голосом и сжалась в ожидании удара. Вот сейчас тяжёлые тонфа прилетят ей в живот, а прямо в солнечное сплетение, а потом холодная сталь сломает ей нижнюю челюсть, отчего Савада по инерции мотнёт головой и прокусит губу. С подчинёнными Хибари-доно всегда начинал именно с этого — даже сейчас несколько членов ДК лежали в больнице, не в силах самостоятельно жевать.
— Девка, я спросил: что это такое?
Молчи она дальше — её бы гарантированно забили до смерти, поэтому Тсуна залепетала, не открывая глаз и сжимая руки на складках юбки.
— Традиционная комната? Просто я подумала, что такое оформление подойдёт Вам куда больше, вот и… Простите, простите, простите!
Хибари-доно ничего не ответил, и Тсуна рискнула разогнуться и открыть глаза — она рефлекторно начала кланяться и извиняться. Тем временем, аватар пути Шуры широко ухмылялся, с видимым удовольствием разглядывая перемены в комнате.
— Девка, до завтра у тебя выходной — надо тут кое-что доделать. Травоядные, подошли сюда!
Тсуна опять начала кланяться и бормотать благодарности, пока Кусакабе-сан за рукав вытаскивал её из кабинета. Другой рукой парень нащупал её сумку, и девочка, скомкано пробормотав благодарности, кинулась домой. Она бежала, не оглядываясь, до самого дома, где закрылась в своей комнате и просто дрожала от ужаса. Правда, потом, немного успокоившись, она села за уроки.
Звонки посыпались ближе к ночи. Звонили хулиганы из ДК и, захлёбываясь слезами, благодарили. То есть, Тсуна думала, что благодарили, — слова вперемешку с рёвом были слишком непонятными. В груди девочки начала тихонько зарождаться надежда — неужели обошлось, и её не забьют до смерти?
На следующий день кабинет главы ДК было не узнать: неведомым образом он действительно превратился в традиционную комнату. В самом центре развернулся специальный «чайный» татами, её огромный стол заменили на не менее огромный, но более старый и японский, а у самого окна расположилась огромная софа. Сейчас на ней лежал Хибари-доно, буквально лучившийся довольством и вызывавший ассоциации с куницей, что только что сожрала кролика. Увидев секретаршу, он повелительно постучал пальцем по стоящему рядом низкому столику.
— Чаю, девка. Немедленно.
