Глава 3Лорд Пруэтт совершенно не хотел тянуть с выполнением своей части сделки. После того, как прозвучали последние слова клятвы, он забрал у дочери все вещи, которые ей дарил Артур Уизли, и закрылся в своëм кабинете, изучая родовое проклятие. Молли была уверена, что снятие клейма предателя крови не займëт у отца много времени — он был Пруэттом, и работа со всякими порчами и сглазами была у него в крови, причëм как снятие, так и наложение. Тем не менее, гордость не позволяла лорду Пруэтту зарабатывать на своих знаниях и способностях, и Молли очень удивилась, когда он одобрил идею близнецов о создании Бюро. Но, видимо, Фэб и Гид действительно были его любимыми детьми, ради которых он мог даже изменить свои взгляды.
Зря он так, конечно же. В многодетных семьях не должно быть любимчиков, и уж тем более нельзя жертвовать желанием одного ради другого — эту простую истину мать семерых детей прочувствовала на собственном опыте.
Как назло, вся одежда была красивой и приличной, хотя душа Молли требовала надеть нечто серое, невзрачное и траурное. Она собирается прощаться с любовью всей своей жизни — рюшечки, пайетки и корсеты здесь совершенно неуместны. В конце концов, выбор пал на приталенную мантию винного цвета с бархатными вставками, «приемлемую» для знати и невероятно шикарную для семьи Уизли.
В саду уже ждал отец — как всегда аккуратный с небольшим перебором, со своей обожаемой тростью и лëгким высокомерием.
— Не передумала?
Молли проигнорировала настолько нелепый вопрос и крепко взялась за подставленный локоть.
— Сначала дай мне поговорить с ним. Я хочу нормально попрощаться.
Лорд ничего не ответил, что было его формой согласия, и взял дочь за руку, увлекая в аппарацию.
Они оказались у небольшого дома где-то на краю Шотландии, и Молли с интересом начала изучать место, где любовь всей её жизни провëл свои ранние годы. Они никогда особо не общались ни с Пруэттами, ни с другими Уизли, и встречи с роднёй Артура, как правило, проходили где-то на нейтральной территории. Вначале он наверное, просто стеснялся приводить свою «знатную» жену в гости — потом почти вся родня с обеих сторон погибла в войне с Волан-де-Мортом, и поддерживать общение уже было не с кем. Так что Молли действительно впервые пришла в дом к Уизли, и это казалось ужасной насмешкой судьбы.
Отец отступил, презрительно осматривая покосившийся забор, и подтолкнул дочь вперëд.
— Ну, иди. Будешь присутствовать при ритуале?
На этот вопрос Молли не ответила. Резко выдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, она отправилась на свой последний разговор с Артуром.
Он был дома, конечно же. Уютный, в мягкой повседневной одежде, немного растрëпанный, только-только вернувшийся из подвала, где проводил очередные эксперименты — он был тем, кто открыл ей дверь, и она сразу же поразилась, каким красивым он был в свои семнадцать. Нет, для Молли муж был прекрасен любым, но сейчас, вглядываясь в нетронутое годами и проклятьем лицо, она будто снова влюбилась в него.
— Молли?
Артур смотрел со смесью удивления, радости и подозрений — он сразу понял, что девушка не могла просто так оказаться на пороге родового дома. Ему что-то прокричали из другой комнаты, он ответил, что всё в порядке, не отводя взгляда, и Молли поняла, что не сможет, просто не сможет переступить порог. Если она сделает шаг вперëд, то непременно сбежит с ним, и будет тут же убита магией и своим обещанием.
— Выйдешь? Это, наверное, ненадолго.
Уизли послушно сунул ноги в первые попавшиеся тапочки и последовал за гостьей. Далеко они не ушли — Молли просто завернула за угол, мимолëтно отметив, что они остались в поле зрения лорда Пруэтта, и взяла парня за горячие, огрубевшие от постоянной работы ладони.
— Я люблю тебя, Артур Уизли. Ты самый замечательный, талантливый, умный и скромный человек из всех, кого я встречала в своей жизни. Я благодарна судьбе за то, что встретила тебя, и навсегда сохраню в памяти все наши поцелуи.
Она замолчала, собираясь с мыслями. Артур тоже ничего не говорил — на его лице застыло обречëнная, болезненно-влюблëнная гримаса, а тело было натянуто, как струна. Они встречались с пятого курса, и первоначально лишь Молли двигала эти отношения. Позже, когда у них уже появился Чарли, Артур признался, что до самой свадьбы ему снился кошмар о том, как лорд Пруэтт запрещает им быть вместе. Девушка с болью думала, что сейчас она своими руками воплощает в жизнь этот кошмар — но обратной дороги уже не было.
— Отец выдаëт меня замуж. За Кендрика Нотта. Прости.
«За то, что предала нашу любовь. Что не иду до конца, что откупаюсь от тебя дурацкой сделкой.» Но сказать этого вслух она уже не могла — проклятые слëзы опять подступили слишком близко, и первые солёные капли уже пролились.
На секунду Артур сжал еë ладони так сильно, что, казалось, сломает кости, а потом с тихим вздохом отпустил их и отошëл на шаг назад. На мгновение Молли безумно захотелось, чтобы он возразил, чтобы призвал еë бороться, чтобы он пообещал придумать что-нибудь — но Артур Уизли никогда не стал бы делать ничего подобного. Он сдался сразу, сдался без боя, и совершенно мëртвым голосом произнëс:
— Вот как. Ясно. Прошу, не вспоминай обо мне и будь счастлива.
Больше всего на свете Молли Уизли захотелось на него наорать — Моринн Пруэтт обернулась к отцу, и он, поняв еë без слов, тут же направился к молодым людям. Не в силах находиться в этом месте, Миа развернулась и бросилась прочь, остановившись только в небольшом лесочке напротив дома. Она провела там всё время, пока отец снимал с Артура проклятье, заливаясь слезами на поваленном дереве, и чувствовала себя просто отвратительно.
Миа не проронила ни слова, когда вернувшийся отец сообщил, что младший из Уизли больше не является Предателем Крови, молча аппарировала с ним домой и полностью проигнорировала все переживания матери и старших братьев. Со слезами кончились силы, на несколько дней погрузив еë в состояние апатии, но ничего не длится вечно — к концу августа Моринн Пруэтт окончательно пришла в себя, морально готовясь к последнему курсу в Хогвартсе.
