Глава 4— Он использует тебя, глупый ученик.
Умарекавару-сенсей неодобрительно посмотрел на Генко, который с радостным видом сейчас гонялся за бабочкой по воде. Тсуна только тяжело вздохнул, опираясь на перила и рассматривая текущую куда-то реку.
Он прекрасно понимал, о чём ему напоминал мёртвый оммёдзи. Сенсей рассказывал, что раньше кицунэ частенько развлекались подобным образом — прикидывались милыми и дружелюбными, отдавали свои имена оммёдзи, а потом, усыпив бдительность, превращали жизнь борцов с нечистью в настоящий Ад. Да, имя дарует власть над духом, которому оно принадлежит, и даже самый сильный ёкай не сможет причинить вред своему хозяину — но горе тому, кто поверит в свою полную власть над хитрым кицунэ.
— Лучше бы ты забрал его имя, сделав полноценным сикигами. Повеселился бы перед смертью.
Тсуна только покачал головой. Он считал, что незнание настоящего имени Генко защищает их обоих. Они знакомые, в какой-то степени друзья — пусть так всё и останется, и, когда кицунэ надоест, они расстанутся в отличных отношениях.
А ещё парень с трудом верил, что Генко и в самом деле такая же сволочь, как и остальные кицунэ. Да, он вполне мог специально притворяться, но Аоки с каждым днём было всё труднее убеждать себя в этом. Они неплохо общались, и парень узнал, что привязавшийся к нему дух довольно любознательный, активный и добрый. По крайней мере, он был на хорошем счету у всех аякаши, которых они видели, и регулярно помогал им по мелочам. Как и сказал Генко, его отец, такой же чёрный лис, держал призрачный ятай, и Тсуна в жизни не ел ничего вкуснее их стряпни. В общем, Аоки мог сказать, что ему нравится эта странная дружба — после того, как они начали общаться, кицунэ перестал быть чудовищно назойливым, и он смог вздохнуть спокойно.
В общем, Тсуна радовался их общению, и не желал превращать их в какую-либо сделку или договор — если соблюдать осторожность, они точно смогут неплохо поладить.
Генко снова прыгнул, и в этот раз бабочка оказалась точно в его руках.
— Смотри, Тсуна — это оказалось проще, чем я думал!
Умарекавару-сенсей только покачал головой и исчез, пробормотав своё коронное «глупый ученик». Генко сразу расстроенно шмыгнул носом, и его ушки грустно опустились.
— Я ему не нравлюсь, да?
Тсуна только беззаботно отмахнулся и пошёл вперёд, когда кицунэ опустился на дорогу.
— Сенсею мало кто нравится. Он, как оммёдзи, считает изгнание духов своей работой, и до сих пор отказывается причислять себя к вашей братии.
Генко рассмеялся, и дальнейший путь они проделали в дружелюбном молчании. Потом парни добрались до перекрёстка, и кицунэ исчез, успев сказать коронное «до завтра, Тсуна!». Это стало их обычной традицией, почти как у нормальных людей — после школы они вместе шли домой и расставались на перекрёстке, где Тсуна поворачивал домой, а Генко исчезал по своим лисьим делам. Собственно, сегодняшний день не стал исключением, и Аоки со спокойной душой повернул к себе.
На самом деле, он уже пару раз ввязывался в дружбу с аякаши, и ничем хорошим это ещё ни разу не кончилось — даже Умарекавару-сенсея нельзя было назвать «положительным приобретением». Но, разумеется, дружба с чёрным кицунэ переплюнула все мыслимые и немыслимые неприятности, которые происходили с ним до этого.
Внезапно его нога провалилась в пустоту, и Тсуна, взвизгнув, рухнул в овраг. Парень почти сразу осмотрелся — кажется, было не так уж и глубоко, и, он вполне мог бы выбраться сам. Но, разумеется, в жизни Аоки Тсунаеши ничего не может быть легко — чтобы выбраться, ему требовалось подпрыгнуть, а когда он сделал это, то его лодыжку прострелило болью. Ну разумеется — улететь в овраг и подвернуть ногу, как банально! Такое происходит в каждой второй манге, но нормальные люди не имеют привычки летать в овраг и подворачивать конечности — но только не он, несчастный неудачник, не способный даже дойти до дома!
Решив рассуждать здраво, Тсуна откинулся на стенку оврага и раздражённо скрестил руки на груди. Ему определённо стоило подумать над самой насущной проблемой, какая только существовала в его положении.
Как, чёрт возьми, он вообще оказался в овраге, если шёл домой?!
В голове сразу всплыл жуткий храм с кучей аякаши, на который он так неудачно наткнулся в свой первый день в Намимори, и парень замотал головой, отгоняя пугающие картинки. Нет, он не мог второй раз задуматься так сильно, чтобы забрести на ту же гору! Или мог?
На самом деле, вполне мог.
Сейчас, когда у него было время подумать, он вдруг отчётливо вспомнил, что довольно долго шёл по земле, а не по асфальту, но, как и обычно, не придал этому значения. Молодец, Аоки Тсунаеши, теперь собственная смерть точно полностью на твоей совести! Эти мысли заставили парня тихо взвыть и пару раз стукнуться головой о землю. Ладно, без паники. Он вполне может стоять — проблемы представляют только прыжки. Значит, сейчас ему стоит перевязать ногу и пройтись, а потом, возможно, попробовать ещё раз.
— Эй, ты в порядке?
Тсуна резко вскинул голову, уставившись на парня, который заглядывал к нему в овраг. Белые волосы, пластырь на носу и обеспокоенное выражение лица — ничего похожего на аякаши, которые пытались сожрать его на той злополучной горе.
Незнакомец придирчиво посмотрел на парня, а потом решительно спрыгнул к нему.
— Ты ногу подвернул, да? Давай помогу.
И, прежде чем Тсуна успел что-то ответить, подхватил его на руки и положил на край оврага, а потом выпрыгнул сам. Аоки только икнул, с восхищением рассматривая своего спасителя. Парень сразу это заметил, расплывшись в самодовольной улыбке.
— Я сильный!
Тсуна согласно закивал, поднимаясь на ноги и отряхивая одежду.
— Огромное спасибо за помощь! Я Аоки Тсунаеши, можно просто Тсуна.
Его спаситель дружелюбно кивнул, с нескрываемым интересом рассматривая его школьную форму. Тсуна, признаться, тоже разглядывал его спортивный костюм — видно, парень живёт где-то неподалёку и просто вышел на пробежку, а Аоки просто удачно подвернулся ему по пути.
— Можешь звать меня Йоши. Ты заблудился, да?
— Ага. Можешь подсказать, где шоссе?
Йоши радостно закивал, и ребята пошли по лесу, весело болтая между собой. Тсуна просто млел — как давно он не разговаривал со своими ровесниками! Вот так, спокойно, безо всяких духов и прочей лабуды! Йоши почти сразу начал болтать о каких-то «драках над водопадом» — из объяснений парень понял, что это что-то вроде местного развлечения. Двое вставали на бревно, перекинутое через реку, и начинали драться, используя любые техники и подручные средства. Проигрывал тот, кто падал в воду, и на его место становился новый соперник. Йоши предпочитал использовать бокс, и он с упоением рассказывал, что даже записался в городскую секцию, чтобы улучшить свои навыки. Парень почти уговорил Тсуну вступить, хотя последний изо всех сил старался отвертеться от этой сомнительной участи, когда прямо перед ними появились Генко и Умарекавару-сенсей. Тсуна мысленно вздохнул, надеясь, что сможет не показать свои странности, и не потерять своего единственного нормального друга, как вдруг сенсей удивлённо присвистнул, а кицунэ стриганул ушами.
— Наконец-то взялся за ум и начал набирать сикигами, глупый ученик?
— Ты понял, что аякаши хорошие, и решил подружиться с хихи?
Вопросы прозвучали одновременно, и Тсуна с Йоши несколько секунд просто изумлённо смотрели друг на друга, а потом с воплями отпрыгнули в разные стороны.
— Ты человек?!
— Ты аякаши?!
Аоки с изумлением рассматривал своего знакомого, вдруг понимая, что его духовная сила совсем не похожа на человеческую. Как там сказал Генко — хихи? Огромная, охотящаяся на людей дикая обезьяна? Тсуна беспомощно посмотрел на Йоши ещё раз, тщетно пытаясь разглядеть внешние признаки ёкай. Ничего, вообще — у Генко хоть уши с хвостом торчат.
— А где тогда твоя маска?
Аякаши покраснел, а потом нерешительно ткнул пальцем в нос, показывая на то, что Тсуна принял за пластырь.
— Вот. Когда мне исполнится тысяча лет, она разрастётся на всё лицо. А где твоя дурацкая оммёдзи-шапочка?
Тсуна тихо хихикнул, а вот Умарекавару-сенсей оскорбился до глубины души.
— Следи за языком, жалкий аякаши. Мои губы хотя бы не закрывают глаза.
Йоши снова покраснел, но Аоки замахал руками, показывая, чтобы он не заморачивался.
— Я не оммёдзи, Йоши-кун. Просто парень, который видит призраков. А это твоя гора, верно? Прости, я совершенно без понятия, как вообще оказался здесь.
Наверное, это было довольно опрометчиво, но Тсуна отказывался верить, что классный парень, который его спас, является страшным монстром, и ждёт удобного момента, чтобы его убить. «Страшный монстр», кстати, только дружелюбно почесал свою мини-маску, и нападать явно не спешил. Генко вдруг хлопнул себя по лбу и радостно улыбнулся.
— Я знаю как! Ты просто перепутал направления. Вокруг Намимори всего три священных горы, две из которых стоят довольно близко друг к другу. Когда мы прощались на перекрёстке, ты пошёл в другую сторону.
Тсуна не разделял радость кицунэ — откровенно говоря, он был настроен довольно скептически.
— Как это вообще возможно?
— Ну, обычно я иду справа, и, когда мы прощаемся, ты поворачиваешь налево. Но в этот раз я решил побегать за бабочками под мостом, и, когда поднялся назад, то встал слева — и ты, после нашего прощания, мог по инерции повернуть направо…
Давно уже Тсуна не ощущал себя таким идиотом.
