Глава 40или о самом жарком огне
Саундтрек к главе: Fransisca Hall - Until it hurts
Until my body burns
Love me until it hurts
Гермиона вошла в странную комнату, огромную по размерам, но заваленную горами хлама. Самые разные вещи, сложенные друг на друга, образовывали настоящий лабиринт, конца которому не было видно.
Гермиона, осторожно оглянувшись по сторонам, медленно пошла вдоль этих завалов, попутно разглядывая вещи. Здесь было все: от предметов мебели до тряпок и совсем мелких безделушек. Были даже книги. Гермиона уже почти взяла толстенный фолиант в красной обложке без названия, как вздрогнула от громкого стука неподалеку.
Замерев на месте, она внимательно прислушивалась, но больше звук не повторялся. Достав палочку из кармана, Гермиона, стараясь не шуметь, пошла по направлению к тому месту, где по ее предположениям находился другой человек.
Интуиция, а может, тайное желание, рисовали вполне определенный образ, но Гермиона старалась не делать поспешных выводов.
Она пару раз завернула налево на развилке между горами мусора, доверившись своему чутью, и не прогадала.
Внезапно откуда-то из-за угла вылетела яркая невербального заклятья. Гермиона взвизгнула от неожиданности и прижалась к сваленным в кучу стульям. Нападавший, воспользовавшись ее испугом, выглянул из-за угла, чтобы посмотреть на своего соперника.
- Грейнджер?
- Малфой?
Фамилии прозвучали одновременно.
- Какого черта ты тут делаешь? - спросил он. В глазах читалось замешательство и испуг.
- Случайно оказалась, - пробормотала Гермиона, отлепляясь от импровизированной стены. - Убивать больше не будешь?
Но ему было не до шуток.
- Как ты меня нашла? - настаивал он на своем, хмуро глядя на нее.
- Не ты один знаешь, где находится Выручай-комната, - фыркнула она, подходя ближе к нему. Малфой отступил, не давая ей приблизиться.
- Я имею в виду, как она могла стать для тебя такой же, что и для меня?
- Если честно, мне кажется, что она не может быть разной для двух людей, находящихся в ней одновременно, - ответила Гермиона, заглядывая ему за спину. Там стоял какой-то странный шкаф, дверцы его были открыты. - А что ты тут делаешь?
- Не твое дело, - моментально огрызнулся Малфой. - Тебе нельзя здесь быть.
Гермиона поджала губы и нахмурилась. И тут картинка склеилась сама собой.
- Ты с самого начала года пропадаешь в этой комнате, - заявила она. - Это наверняка связано с тем, что ты чуть не убил Рона и Кэти. Это все твоя деятельность Пожирателя Смерти. Что ты задумал, Малфой? За этим стоит Волдеморт?
То ли Гермиона попала в точку, то ли так на него подействовало имя Темного Лорда, но он тут же вышел из себя.
- Убирайся отсюда! - Малфой наставил волшебную палочку на Гермиону. - Уходи, будто и не приходила сюда.
- Еще чего! - воскликнула она, тоже разозлившись. - Я не допущу, чтобы ты и дальше калечил людей!
- Ты думаешь, что сможешь остановить меня? - злобно прошипел он, подходя на шаг к ней. - Не забыла, кто ты? И что такие, как я, делают с такими, как ты?
Он не произнес ни слова «грязнокровка», хотя раньше оно слетало с его губ даже без веского повода, ни слова «Пожиратель Смерти». Было ясно, что оба они ему не нравятся.
- Я тебя не боюсь, Малфой! - твердо ответила Гермиона, тоже подходя на шаг. Она даже не подумала поднять палочку. - Давай, можешь прикончить меня прямо здесь.
Он молчал, раздувая ноздри, упрямо глядя ей в глаза.
- Давай же!
Малфой сорвался с места, впечатывая Гермиону в какой-то комод. Его свободная от палочки рука крепко вцепилась ей в горло. В голове возникли воспоминания об их первой встречи наедине, с которой все и началось. В глазах Гермионы мелькнул испуг, Малфой перекрыл ей доступ к воздуху. Он смотрел ей в глаза, пытаясь доказать самому себе, что ненавидит ее. Но внутри что-то щелкнуло. Ее губы были слишком близко. Он впился в них поцелуем, ослабевая хватку.
Сердце пропустило пару ударов. Гермиона запуталась в своих мыслях, но осталось одно единственное желание, которому она и поддалась, отвечая на его поцелуй.
Руки переплелись в странной борьбе за право обнять другого, воздуху не было места в легких, с грохотом ненужные вещи полетели с комода, и Малфой усадил Гермиона на него.
От его прикосновений тело пронзила дрожь, бросило в жар, она прижимала его к себе, не желая ни на секунду расставаться с почти забытыми ощущениями, но при этом причиняла боль, будто бы по неловкости кусая за губу, царапая бледную кожу. Он в ответ словно случайно ударял ее головой о какие-то предметы сзади и слишком сильно сжимал в объятиях. И в этой странной борьбе-любви они сходили с ума, захлебываясь друг другом.
Гермиона издала какой-то невнятный полустон-полувздох, и, повинуясь едва уловимой прихоти, одежда полетела на пол. Его руки обжигали обнаженную кожу, распаляя желание. Ее ноги обхватывали его пояс слишком крепко, чтобы можно было что-то понять неправильно.
Они запутались в его рубашке, на комоде было ужасно неудобно, но внутри горел огонь, сжиравший все мелкие неурядицы. Гермиона забыла обо всем, что когда-либо читала на подобный случай, позволяя ему ошибаться самому.
Всего один вскрик боли, она остервенело вцепилась в него, желая, чтобы он тоже это прочувствовал, но через секунду ей было уже слишком хорошо, чтобы что-то прерывать.
Все смешалось: чувства, мысли, тихие стоны и отметины от ногтей на спине. Остался только пожар со всех сторон, который уничтожал их обоих, заставляя забыть обо всем, погрузиться в это долгожданное единение. Любовь перемешалась с болью, давая им прочувствовать истинный вкус их отношений. Соленый: как кровь, как пот, как слезы. То, чего между ними было в избытке.
Все закончилось также быстро, как и началось. Он обжигал ее изнутри, заставляя не стонать - кричать от удовольствия, разбавленного болью. Он уже не хотел обижать ее, но был слишком опьянен ею, чтобы понять, что делает не так. А она совсем не злилась, растворяясь в этом странном, тяжелом для них обоих, но невероятно желанном ощущении, забывая вдохнуть, от чего ее голос хрипел.
В глазах Гермионы вдруг засверкали фейерверки, и последнее, что сорвалось с ее губ перед тем, как наступила сладостная темнота, - его имя, протяжное и звонкое, надолго заплутавшее в этом нелепом лабиринте хлама.
