Глава 40: Беглец — Папа? — осторожно спросила Риза, когда тот с грохотом сложил тарелки в раковину.
Он вздохнул.
— Что такое, Риза?
Его голос не был злым, только чуть сердитым.
— А где Рой? — рискнула спросить она.
— Дуется в своей комнате.
Папа налил кипятка в заварочный чайник, кинул три ложки черного чая, который так любил, и тщательно размешал.
— Можно ему пообедать? — попросила Риза. Рой не ужинал вчера в наказание за свой проступок, а утром не пришел завтракать.
— Можно, когда поведет себя как мужчина и спустится сюда. Если ему нравится прятаться в комнате и жалеть себя, то это его дело.
Нижняя губа Ризы задрожала.
— Но он же голодный.
— Проголодается – спустится. Ладно, я сейчас пойду делать важную работу. Будь умницей и не ввязывайся в неприятности. А если придет этот цыганский сопляк, позови меня, чтобы я отправил его восвояси. Поняла?
— Да, папа, — прошептала Риза.
Видимо, довольный ответом, папа вышел. Она сидела смирно еще пару мгновений, пока не услышала, как хлопнула дверь кабинета. Вот так. Теперь папа занят, и нет никакой опасности.
Риза болтала ногами и думала об одиноко сидящем наверху Рое. Наверняка он просто боялся спуститься, потому что тут ходил злой папа. Сложно было осудить друга за попытку спрятаться. Если бы папа так разозлился на нее, Риза бы тоже попыталась быть как можно незаметнее. И тем не менее, она волновалась. Рой ничего не ел, кроме вчерашней груши, а Риза знала, как неприятно быть голодным. Друг всегда следил, чтобы у нее было достаточно еды, и она чувствовала себя обязанной.
Риза подвинула стул к стойке и взобралась на него. Хлебница была открыта, и Риза достала оттуда половину буханки, оставшуюся с обеда. Острые ножи ей трогать не разрешалось, поэтому она оторвала кусок хлеба прямо рукой. К сожалению, до горшочка с медом Риза достать не могла, а без него будет не так вкусно. Оглядевшись, она заметила масленку. Помедлив, Риза все-таки отковыряла пальцем кусочек красивого желтого масла и неловко размазала его по хлебу. Остатки пришлось слизать языком. Она гордо оглядела свою работу. Вот так. Бутерброд для Роя.
Буханка выглядела очень странно без целого куска. Желудок Ризы тревожно сжался. Папа поймет, что она взяла этот кусочек. Разозлится ли он? Большую часть времени ему было все равно, что она ела – и ела ли – но что, если в этот раз все будет не так? Риза никогда не могла предугадать, рассердится ли папа или нет, и эта неопределенность ей очень не нравилась. Риза положила хлеб обратно, так чтобы наружу торчал ровный край, а рваный был спрятан в углу. Вот так! Теперь он не казался странным. Папа ничего не заметит.
Наверняка Рою еще захочется пить. Риза была слишком маленькой, чтобы поднять тяжелую бутылку молока, так что придется ему довольствоваться водой. Синяя чашечка стояла в раковине, и Риза сполоснула ее и налила воды из-под крана. Теперь на столе рядом с бутербродом стояла кружечка. Это не самый шикарный обед, конечно, но ничего лучше Риза сделать не могла.
Она вернула стул на место, взяла еду и вышла. Переступить скрипучую ступеньку Риза не могла, иначе разлила бы воду, поэтому просто попыталась наступить на нее очень аккуратно. Не вышло. Ступенька громко скрипнула. Риза замерла, надеясь, что папа ничего не услышал. Но из кабинета никто не вышел, и Риза продолжила свой путь.
Дверь в комнату Дэвелла была закрыта, поэтому пришлось поставить все на пол, чтобы дотянуться до ручки. Наконец, толкнув дверь, Риза подобрала еду и вошла внутрь.
Рой лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку. На нем была одна из новых рубашек, но никаких штанов. Его ноги покрывали посиневшие по краям рубцы. Приблизившись, она разглядела, что на попе они подходили к самой кромке рубашки. Риза сочувственно вздохнула. Ох и болит же это все, наверное!
— Рой? — тихо позвала она.
Друг не ответил. Риза положила еду на прикроватную тумбочку и потянулась к его волосам.
Рой что-то сонно пробормотал и повернул голову к ней. Облизнув губы, он сумел прохрипеть:
— Риза?
— Ты спишь? — прошептала она.
Его глаза открылись шире, и Рой потер их левой рукой.
— Нет, — стоило ему шевельнуть ногой, попытавшись сесть, как он всхлипнул и вновь положил голову на подушку – да так сильно, что его лицо сплющилось.
— Тебе больно?
Риза гладила друга по голове. Его бровь была теплой и липкой, а волосы – мокрыми от пота.
— Почему тебе больно?
— Я в порядке. Просто немного побаливает, и все.
— Я принесла обед, — сказала Риза, надеясь, что это его обрадует. — Я сама сделала.
Рой поднял голову.
— Мистер Хоукай тебя не кормил? — внезапно встревожился он.
— Кормил. Мы ели суп доктора Беллы, но папа сказал, что тебе нужно спуститься вниз, если хочешь есть, а ты не спустился.
— Я не уверен, что мне можно. У меня неприятности. — Рой слегка закашлялся, дрожа, и с надеждой посмотрел на чашечку. — Это для меня?
— Ага, — обрадовалась Риза. Он хотел пить! Она очень умно поступила, что принесла воды. Взяв чашку, Риза внимательно посмотрела на друга. — Тебе нужно сесть. Иначе разольешь.
Он огляделся, стараясь не менять позы, а потом закусил губу и аккуратно перекатился на бок, шипя от боли. И, наконец, приподнялся на локте, не касаясь кровати спиной.
Взяв чашку в трясущуюся руку, он случайно пролил воду на голубое одеяло. Риза тихо вскрикнула и тут же выхватила ее у него из рук.
— Ты так все разольешь, — отчитала она друга и поднесла чашку к его губам. Рой придержал ее руку своей и сделал жадный глоток.
На его лице показалась робкая улыбка.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — кивнула она. Рубашка не слишком хорошо скрывала Роя, но Ризе не хотелось задеть его слишком прямолинейной фразой. — А ты не хочешь надеть штаны?
Вздрогнув, Рой покачал головой, а потом глянул на голые ноги и покраснел.
— Разве что ночную рубашку.
— Хорошо.
Риза принесла ему рубашку из комода. Рой расстегнул свою и попытался снять, но с резким вздохом остановился.
— Застряла, — прошипел он, и его плечи напряглись.
— Дай посмотрю.
Риза забралась к нему на постель и глянула на рубашку. Внизу спины было темное пятно, и ткань пристала к жуткому красному рубцу.
— Она приклеилась к тебе, — разрываясь между сочувствием и любопытством, сказала Риза.
Рой вновь попытался снять рубашку, но напрягся и глухо застонал от боли.
— Я не могу.
— Я отдеру, — сказала Риза, и прежде чем друг успел возразить, резко дернула ткань. Послышался тихий звук рвущейся корки, и Рой хрипло вскрикнул. Взглянув на его спину, Риза приложила руку ко рту. — У тебя кровь!
Тонкая струйка крови сбегала вниз от свежей раны на месте одного из длинных порезов.
— Э-это ничего страшного, — пробормотал Рой и поспешил надеть ночную рубашку, вздрагивая всякий раз, как ткань касалась ран. Он попытался сесть, но почти тут же упал обратно на бок.
— Рой? — Риза перебралась через его ноги в голову кровати. — Рой, ты в порядке? Позвать доктора Беллу?
На мгновение друг показался очень несчастным и испуганным. Затем на его лице вновь появилось решительное выражение, и он покачал головой.
— Нет. Просто немного побаливает. — Рой замолк, рассматривая ее лицо. — Хочешь, я почитаю тебе?
Это было очень соблазнительное предложение, но друг выглядел таким усталым и больным, что она покачала головой и взбила ему подушку.
— Тебе нужно пообедать. — Риза передала ему бутерброд. Рой безмолвно уставился на еду. — Я сама сделала.
Он улыбнулся – на этот раз искренне.
— Спасибо. — Рой улегся на подушку и принялся жевать. — Ты слишком добра ко мне, Риза.
Риза ласково погладила его по волосам. Он дрожал, и она подвинулась ближе и обняла его за голову.
— Ты хороший мальчик.
Одинокая слеза скатилась по щеке Роя, и он занялся обедом.
Когда Белла остановила Милли перед домом Хоукаев, луна уже была высоко. Белла слезла со своей кобылки и поставила вещи на траву.
Это был длинный и трудный день: четверо детей у семьи на самом краю ее региона слегли с ужасным воспалением миндалин. Всю вторую половину дня Белла провела на кухне перенаселенной фермы, делая операции. Первые две прошли без проблем, но потом самый младший не поддался ни хлороформу, ни опию, и ему пришлось вколоть морфий, а у самой старшей все никак не останавливалось кровотечение. В конце концов, Белла раскалила одну из материнских вязальных спиц добела и прижгла девчонке заднюю стенку горла. Какое-то время будет болеть, но зато она не умрет ни от сепсиса, ни от потери крови.
После такого тяжелого денька Белле хотелось отмокнуть в горячей ванне, а потом с наслаждением уснуть в кровати часов на пять или шесть – если получится. Однако утренний гость убедил ее, что следует сделать последнюю остановку перед тем, как отправляться домой. Белла постучала в дверь, подождала полторы минуты и постучала опять.
Мордред появился на пороге до того, как она постучала в третий раз. Он выглядел гораздо лучше: мытый и бритый, в чистой рубашке без всяких чернильных пятен на манжетах.
Увидев ее, Мордред ухмыльнулся.
— Надо было догадаться, что ты прибежишь – у твоего любимого стеклодува рот не закрывается.
Белла опешила от такого приветствия. Он что думает, что между ними с Эли что-то есть? Да и какая ему вообще разница?
— Эли – специалист, который предлагает моим пациентам те услуги, которые не могу предоставить я, — холодно сказала она, — и я с гордостью называю его своим другом. И хотя он совершенно точно не мой любимый, мы доверяем друг другу, и да, он рассказал мне, что тут вчера случилось.
Мордред со вздохом распахнул дверь шире.
— Не пройти ли тебе внутрь, — с едва сдерживаемым сарказмом сказал он.
Белла мило улыбнулась.
— Почему бы и нет.
Мордред отступил, намереваясь провести ее в гостевую комнату, но вместо этого Белла прошла в кабинет. Она хотела поговорить в святая святых друга и потому что тут царила менее формальная обстановка, и потому что он явно был в крайне упрямом расположении духа. А когда ему хотелось вести себя как упертый осел, любое нарушение его планов служило тактическим преимуществом. Держась словно у себя дома, Белла склоняла баланс сил в свою сторону. Возможно, ей удастся выбить его из колеи, и он пересмотрит свои взгляды.
— Ну и что тебе рассказали? — кисло спросил Мордред.
Белла подошла к столу, заваленному набросками разных алхимических кругов.
— Рой и маленький Хьюз забрались в домик на дереве. И ты запретил им видеться.
— Ну надо же, а ты не попусту время тратишь, — насмешливо сказал Мордред. — Дай угадаю: ты думаешь, что я слишком зло с ним обошелся.
— Я думаю, что ты перегнул палку. — Белла вдруг почувствовала себя так, словно ей двенадцать, и они спорят над отцовской шахматной доской. Что она тут вообще забыла? Это не ее дело. — Я думаю, что тебе нужно еще раз все хорошенько обдумать.
— Они могли умереть! И это не первый раз, когда мальчишка попадает в неприятности из-за этого цыганского сопляка! Сначала в школе, потом эта драка, прогулки до глубокой ночи...
— Они мальчишки, Мордред! Что бы ты ни сделал, они продолжат ввязываться в неприятности. Кроме того, Рою нужен друг, и Маэс Хьюз – лучший претендент на эту роль. Ты же не хочешь, чтобы он связался с задирами, ну?
— Ну и что, мне теперь сделать вид, что ничего не произошло?
— Нет, конечно, нет. Отшлепай его слегка, отругай, но главное – объясни, что он сделал не так. Потом дай ему пару дней на раздумья и отпусти обратно к другу. Любой родитель проходит через это. Просто ты принял все слишком близко к сердцу, вот и все.
— Черт тебя дери, Белла, я... — голос Мордреда сорвался, и он сгорбился на стуле, закрывая голову руками. — Когда он прыгнул, я только и видел, что падающего Дэвелла. И слышал как Лиэн... Л-лиэн кричит. И... и все... все...
Белла обошла стол и обняла друга.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Наверное, было очень страшно. И я понимаю, отчего ты рассердился и наговорил всякого мистеру Хьюзу. Но это не значит, что ты не можешь забрать свои слова назад.
Мордред оттолкнул ее и встал.
— Я не хочу ничего забирать назад! Не смей указывать мне, кого приглашать в мой дом. Это все твоя вина, глупая ты женщина!
— Моя? — вспылила Белла. — Потому что я дружу со старшим братом мальчика?
— Потому что ты заставила меня взять его к себе! — крикнул Мордред, и внезапно Белла поняла, что он не о Маэсе Хьюзе говорит. — Ты спорила, льстила и манипулировала мной, пока я не дал сопляку остаться, а теперь Риза обожает его, он полезен, и я не хочу видеть, как он умирает! Чертов маленький ублюдок.
На пару мгновений Белла утратила дар речи. Только смотрела на Мордреда, медленно осознавая его слова.
— Тебе не наплевать на него, — тихо сказала она. — Рой для тебя теперь не просто жест благотворительности и обуза, ты искренне переживаешь за него.
— Да! — Мордред бессильно взмахнул руками. — Будь он проклят, да, я переживаю. И вчера я был так зол, я... Я просто... Я просто не мог остановиться...
Мордред вдруг расплакался, держась одной рукой за живот, а второй закрывая голову, и затрясся от всхлипов. Белле хотелось успокоить его, но что-то удержало ее. Она не та, чьего утешения он ищет. Та женщина была далеко в психиатрической больнице в Централе, запертая глубоко в скорбящем сознании. Белла дождалась, пока приступ пройдет, и Мордред распрямится, вытерев глаза рукавом.
— Ты все еще тут? — проворчал он, кинув на нее взгляд.
— Я всегда тут, — тихо ответила она. — Ты и сам знаешь. Мордред, пожалуйста. Я знаю, что ты не имел в виду все то, что сказал Абсалому. Пойди и исправь все. Пусть Рой получит обратно своего друга. Пожалуйста.
Мордред покачал головой.
— Ошибаешься, Белла. Я говорил серьезно. Не хочу видеть этого сорванца рядом с Роем. Он приносит только неприятности, а Рой слишком слабохарактерный, чтобы противостоять ему. В следующий раз, когда Хьюз затеет какую-нибудь глупость, я могу не оказаться поблизости, чтобы вовремя их остановить. Ему стоит даже близко подходить к этому дому.
Белла поджала губы.
— Он приносит больше добра, чем зла, — попробовала она. — Рою нужен друг...
— У него есть Риза, этого должно хватить, — холодно ответил Мордред. — Вот мое последнее слово. А теперь иди. Хватит уже на сегодня. Мне ждать тебя в пятницу?
— Конечно, но Мордред... — Белла замолкла. Он не сдастся. Не сегодня. Нужно будет попробовать позже. — Сначала я хочу увидеть Роя, — сказала она и направилась к двери.
— Нет! — резко произнес Мордред, и на мгновение Белле показалось, что в его глазах плещется страх. Страх и... вина? Спустя мгновение все пропало, сменившись раздражением. — Он спит. Увидишь его в пятницу.
Что-то в его тоне не понравилось Белле... но это было просто смешно. Мордред – человек нетерпеливый, властный и упрямый, но он никогда не навредил бы детям. Ей просто показалось. Ей нужна ванна и много сна. Нужно принять ванную и поспать. Белла кивнула.
— В пятницу так в пятницу.
— Значит, до пятницы, — согласился Мордред, и прошел, чтобы открыть ей дверь. — Доброй ночи, Белла.
Она устало улыбнулась.
— Доброй.
Дверь закрылась за ней, и Милли настойчиво толкнула носом ее плечо. Белла улыбнулась.
— Все хорошо, моя девочка, — она вздохнула. — Пора домой.
Сердитые голоса стихли. Открылась и закрылась входная дверь. Потом наступила тишина, которая означала, что мистер Хоукай работает в кабинете. В конце концов, на лестнице прозвучали шаги – один чуть длиннее остальных из-за скрипучей ступеньки. Силуэт мистера Хоукая прошел мимо двери к спальне.
Рой ждал еще долго. В доме было тихо. Час, когда Риза обычно просыпалась от кошмаров, уже прошел – похоже, сегодня она спит крепко. В конце концов, решив, что мистер Хоукай уснул, Рой выбрался из кровати.
Надевать штаны было слишком больно, но вещи все-таки принадлежали ему – доктор Белла так сказала. Рой подошел к комоду и завернул всю свою одежду в желтую рубашку. Немного помедлив, достал из-под кровати букварь и мешочек шариков и положил их в рубашку тоже, а затем вышел в коридор.
Голова немного кружилась, а спина и бедра болели каждый раз, когда ночная рубашка касалась какого-нибудь особенно нежного места. Добравшись до корзины, Рой нащупал свою испачканную в кровяной корке рубашку и забрал ее тоже. Теперь можно было спускаться.
Рой боялся. Он не знал, куда пойдет, но точно не собирался оставаться здесь. Мистер Хоукай ненавидит его и наверняка изобьет опять, если он останется. Риза уже была большой девочкой и могла сама о себе позаботиться. Возможно, если он дойдет до речных утесов, семья Маэса позволит ему уехать с ними. У него была хорошая семья. Они веселые, любят играть и никогда не сердятся – не считая того случая, когда Гарет ударил Айру, конечно. Он может убежать с ними и...
Сзади раздался тихий воркующий звук. Рой развернулся и прищурился от приглушенного газового света, но сумел разглядеть маленькую фигурку в короткой ночнушке.
— Риза? — прошептал он.
Она подошла ближе, потирая глаза рукой.
— Рой?
У нее был тихий дрожащий голос.
— Я что-то слышала.
Рой почувствовал себя ужасно виновато. Он осторожно положил вещи, надеясь, что подруга не увидит.
— Что?
— Что-то похожее на кряканье, — призналась Риза и едва удержалась от всхлипа.
— Не волнуйся, — успокоил ее Рой, беря за руку. — Я не спал все это время и не слышал даже одного кряка. Наверное, это просто ветер на улице.
Хватка Ризы усилилась, и она прижалась к нему плечом, ища утешения.
— Спой мне, пожалуйста, чтобы я уснула? — робко попросила она.
— Я не знаю ни одной песни, — с сожалением сказал Рой.
Риза задумалась.
— Ты знаешь песенку про алфавит, — наконец, сказала она. — Спой ее.
— Хорошо, — решительно кивнул Рой.
Он провел подругу обратно в комнату и уложил в постель. Подоткнув одеяло, Рой встал рядом и, гладя Ризу по голове, стал вновь и вновь напевать песенку про алфавит.
Когда подруга, наконец, заснула, он тихо выскользнул из комнаты и замер в коридоре, мечась между свободой и ответственностью. В конце концов, к нему пришло решение. Вернувшись наверх, Рой лег обратно в кровать – на живот, чтобы не бередить раны на спине.
Он не мог убежать, ни сейчас, ни потом. Он был нужен Ризе. Придется остаться.
