Часть 5. Глава 41или о подозрениях и сомнениях
Гермиона сидела на уроке Трансфигурации, снова и снова превращая мышь в птичку и обратно. Трансфигурация всегда давалась ей лишь посредством больших стараний, но зато с интересом, и поэтому когда она достигала результата, то повторяла его из раза в раз, тем самым закрепляя и уверяя себя, что она может все. Гарри сидел рядом, хмуро поглядывая на нее. У него никак не получалось превратить эту дурацкую крысу в птицу. Профессор МакГонагалл расхаживала по рядам, лично проверяя работу каждого студента и давая указания.
Погрузившись в процесс с головой, Гермиона вдруг заметила, что выполняет одни и те же действия уже неосознанно, а мысли ее летают где-то не здесь.
А витали они вокруг того самого комода в Выручай-комнате. Наверное, пойди она сейчас туда, могла бы отыскать нужное место даже с закрытыми глазами, несмотря на весь хлам - настолько врезались в память ощущения. Вероятно, это одно из тех событий в жизни, которые не забудутся никогда.
Однако если днем или двумя после эти воспоминания вызывали глупую улыбку и розовый румянец на щеках, который трудно было скрыть, то спустя неделю осталось только беспокойство. Почему он не написал ни единой записки? Почему не позвал ее снова встретиться? Почему не смотрит в ее сторону? Ни разу не встретился с ней взглядом? Не поймал ее в коридоре, как делал это раньше?
Гермиона думала о том, что могла сделать что-то не так. Боялась, что не оправдала его ожидания. То и дело ей лезли в голову мысли, что Драко Малфой был каким-то мачо, для которого Гермиона была лишь одной из многих. Если вдуматься посерьезнее, то даже представить смешно. Но что ни возникнет в голове семнадцатилетней школьницы, недавно испытавшей одно из самых ярких потрясений в жизни?
И, конечно, ей снова и снова было стыдно за свои мысли. Он влезал к ней в голову в каждую свободную минуту, а думать она должна вовсе не об этом. Она должна помогать Гарри с заданием от Дамблдора, навещать Рона в больничном крыле, которому становилось все лучше, учиться, в конце концов. А все ее мысли были заполнены только им.
Но одно она знала точно. Гермиона ходила в тот день около Выручай-комнаты, желая одного - разобраться. И она разобралась. Поняла, что дела Малфоя плохи, но ее дела еще хуже, потому что она окончательно и бесповоротно влюблена в него. Настолько, что стоит ей оказаться рядом с ним, как весь остальной мир меркнет. Болезненная и неправильная любовь, Гермиона понимала это, но по-другому не умела.
Внезапно ее крыса-птичка, сменяющая облик каждую секунду, с громким хлопком разлетелась кучкой перьев и ворохом шерстинок, так и не определившись, кем стать.
- Мисс Грейнджер, - пробормотала профессор МакГонагалл, обернувшаяся на хлопок вместе со всеми, - кажется, вы перестрались...
* * *
Гермиона идет среди огромных гор хлама Выручай-комнаты. Здесь темно, но она знает дорогу. Главное - не запнуться и не упасть, чтобы не выглядеть глупо. Она чувствует его присутствие где-то неподалеку. Так, будто он может видеть ее и наблюдает за ней, а она лишь озирается по сторонам, как слепой котенок. Беспомощность - вот что она снова и снова ощущала рядом с Малфоем. А в последние дни - все с большей силой.
Внезапно его руки обхватили ее за талию, Гермиона вздрогнула и обернулась.
И все же как хорошо, когда он рядом. Надо же, все мысли выветриваются из головы моментально, остается одно желание - встать на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его губ.
Он подхватывает ее за бедра, усаживая на непонятно откуда взявшийся комод позади нее, прижимает к себе, целуя, целуя, целуя...
Гермиона проснулась в своей постели, резко открыв глаза. Темно. Так же, как в той комнате. Снова сон? Это нельзя назвать кошмаром, но и не сказать, что она хотела бы видеть такие сны. Почему он игнорирует ее?
Чертов Малфой, она только начала от него отвыкать, как он снова появился в ее жизни, да еще и так, что занял всю ее целиком. Гермионе было тесно в собственном теле, одиноко в собственной постели, а в голове хором галдели мысли.
«Ненавижу».
Она с удивительной четкостью осознавала, что не может даже ровно дышать без него. Воздух поступал в легкие рывками, словно через силу, словно самого главного его источника не доставало.
«Я ненавижу тебя, Драко Малфой».
Что может быть хуже, чем влюбиться в того, с кем не можешь быть ни при каких обстоятельствах? С кем не должна быть ни за что на свете? Что может быть хуже, чем каждую ночь сходить с ума от снов о нем, от слишком живых воспоминаний обо всем, что между ними было?
Она уговаривала себя, что снова забудет об этом, но осознание того, что она нагло врет самой себе, приходило моментально. Она больше всего на свете хотела бросить весь этот мир и остаться с ним вдвоем навсегда. Но она слишком хорошо осознавала невозможность своих глупых мечтаний, которым никогда не суждено было сбыться.
«Ненавижу тебя».
Она вспоминала его прикосновения, которые с течением дней не становились бледнее, воспоминания оставались такими же яркими, как чувства в тот самый день. Она вдыхала запах его кожи. Ночное море. Хорошо, что они больше не проходят амортенцию, иначе она сошла бы с ума. Хотя, куда уж больше?
Гермиона отторгала мысли о том, что не может без него жить, но они возвращались назад, как чертов бумеранг, ударяя ее по голове с такой силой, что в ней не оставалось больше ничего.
«Я люблю тебя».
