Глава 42***
Драббл об отношениях Малфоя с друзьями в копилку для Je vous remercie, Babe*.
С клеенчатым всхлипом открывается дверь в приемную Отдела по Контролю за неблагонадежными, и Драко, вскинув голову, встречается глазами с Грегом. Не то чтобы они давно не виделись, но вот не разговаривали уже несколько лет.
Ни в комнате на том последнем дополнительном курсе, ни после на приемах в чистокровных домах, ни при случайных встречах. В день, когда не стало Крэбба, они оба поняли, что их дружба полетела ко всем чертям, - и Малфой никогда не обманывал себя в том, по чьей вине это случилось.
Драко отводит взгляд и устало опирается локтями о жесткие подлокотники казенного кресла. Гойл подходит и тяжело опускается рядом:
- Женишься?
- Через месяц, - предельно безразлично отвечает Малфой. – До сих пор не понимаю, как Астория меня уговорила…
- Уговорила? – удивленно гудит Грег. – Ты что, был против?
Тот с горьким смешком кивает на табличку на двери:
- Я пожиратель смерти, если ты забыл. Не хотел ломать ей жизнь.
Гойл порывисто поднимается и широким шагом подходит к окну:
- Надо же, Малфой… Научился думать не только о себе?
Драко сбивается с дыхания так, словно его ударили, и выговаривает с трудом, сдавленно, впервые признаваясь в том, о чем давно думал:
- Послушай, Грег, я не буду просить прощения, но я знаю, что Винс погиб только из-за меня. Я ни на секунду об этом не забываю.
Тот вздрагивает, не обернувшись, и тихо отвечает:
- Знаешь, я видел твоего боггарта тогда… в Хогвартсе. Адский огонь.
Малфоя передергивает от воспоминаний, но Грег продолжает, отходя от окна и протягивая ему руку:
- Спасибо, что не бросил меня там.
- Откуда ты знаешь?! – перехватывает горло у Драко, но Грег только озадаченно хмурится:
- Уизли говорил на суде. Не помнишь?
- Мне было не до того, - мотает головой Малфой и нерешительно принимает протянутую руку, а потом, Мерлин знает как, на мгновенье оказывается в железных объятиях Грега.
Отстраняется, слегка покраснев от неловкости и облегчения, и почти прежним школьным тоном произносит:
- На свадьбу-то придешь?
- А то, - басит Гойл, - идиот я, что ли, пропускать такое…
***
Сириусу неймется.
Спеша по коридорам Мунго следом за горделиво вышагивающей матерью, он крутит на цепочке фамильные часы, которые ему, как наследнику, сегодня впервые позволили взять с собой, и перепрыгивает с одного серого плиточного квадрата на другой, обходя белые и черные.
Мальчику семь лет, и ему невыносимо скучно.
- Не могли бы вы закончить поскорее? - высокомерно бросает Вальбурга молодой женщине-колдомедику. – Я вернусь через пару минут забрать сына.
И выходит, высоко неся голову.
- Красивая у тебя мама, - мягко улыбается женщина, доставая палочку. - А ну-ка встань прямо и не крутись!
- Вы правда так думаете? – уточняет Сириус, послушно выпрямляясь. – А кузина Мейди говорит, что мама похожа на фисташку. Такая же сухая и соленая.
Доктор еле удерживается от смеха, честно состроив строгую физиономию:
- Эй, нельзя так о взрослых!
И продолжает торопливо произносить диагностические заклинания.
Сириус капризно морщится:
- Ну и что, что нельзя. Главное, что правда… А у вас дети есть?
- Есть, - вздыхает женщина, и глаза у нее неуловимо темнеют. – Сын, твой ровесник.
Сириус, забыв о ее просьбе, радостно подскакивает:
- Значит, мы с ним будем вместе учиться в Хогвартсе!
Колдомедик слегка хмурится и вместо ответа одергивает мальчика:
- Я же просила не вертеться!
- Ладно! – Сириус виновато вытягивается по стойке смирно и молчит целых полминуты до конца осмотра.
Женщина заговаривает сама, указывая на тяжелый медальон на шее мальчика:
- Это часы? Такие старинные…
Малыш с готовностью снимает цепочку с шеи:
- Хотите посмотреть?
Доктор бережно принимает медальон, но тут распахнутое окно рассерженно хлопает, и женщина от неожиданности выпускает драгоценную реликвию из рук:
- Боже!
Сириус, побледнев, бросается собирать осколки, а над ними вдруг нависает вернувшаяся Вальбурга:
- Вы! Да это же фамильное сокровище! Да вам за всю жизнь не заработать столько, сколько они стоят!
Женщина испуганно произносит Репаро, но ничего не происходит – магические артефакты не так-то просто починить.
- Миссис Блэк, мне очень жаль, что так вышло…
- Вам жаль… - язвительно тянет Вальбурга. – Значит, вам жаль… Я уверяю вас, что вы об этом пожалеете… Сейчас же иду к вашему начальству, и чтобы к вечеру вас здесь и духу не было! Да я потребую описи имущества… Подумать только, всякие полукровки позволяют себе дотрагиваться до наших реликвий…
- Матушка…
Вальбурга ничего не слышит.
- Матушка!
Ноль внимания.
- Мадам! – Сириус решительно дергает мать за рукав мантии, и та наконец опускает взгляд.
- Матушка, - нервно сглатывает мальчик, - вы же не видели. Это я уронил часы.
На мгновение наступает мертвая тишина, а потом миссис Блэк произносит пугающим ледяным голосом:
- Поговорим об этом дома, Сириус Блэк. Прощайте, доктор.
На пороге Сириус украдкой оборачивается к новой знакомой и улыбается.
А дома его ждет первое в жизни Непростительное.
Через много лет миссис Люпин встречает их с ребятами в небогатой гостиной маленького домика и вдруг, вспомнив что-то, ахает:
- Так это… боже мой, Сириус, сын Вальбурги Блэк… Ты меня, наверное, не помнишь, я работала…
- В больнице святого Мунго, - ухмыляется Бродяга. – Такое не забывается.
- Я тогда не успела тебя поблагодарить… Досталось, наверное, от мамы?
Сириус неопределенно пожимает плечами, вспоминая, как долго болела потом прокушенная во время Круциатуса губа:
- Да ничего особенного… Вот уж не думал, что вы – мама Римуса.
И миссис Люпин мягко улыбается:
- Я очень рада, что у него такие друзья…
***
История для lady White)
Темноволосый мужчина неслышно шагает по молодой траве, стараясь не нарушать первозданную тишину леса. До заката остается не больше пары часов, а добраться до гротов, где водятся интересующие его летучие мыши-вампиры, он успеет и за полчаса, так что можно не торопиться.
Мужчина подворачивает спортивные брюки и спускается прямо к лесному озерцу, собираясь напиться и перекусить чего-нибудь.
На берегу, в сотне километров от ближайшего жилья, сидит нелепая фигурка в мятой желтой мантии. Палочка в руках испускает серебристые поисковые лучи, а белокурые волосы отливают розовым в солнечном свете.
Мужчина ошарашенно моргает, боясь, что ему почудилось, потом неуверенно окликает:
- Ты что тут делаешь, девочка?
Фигурка остается абсолютно неподвижной:
- Я не девочка, я кавалер ордена Мерлина. Ловлю серебристых пухоспинок.
Полное равнодушие тона пугает мужчину больше, чем сам факт встречи с англичанкой где-то на краю света.
- Зачем тебе пухоспинки? – мягко интересуется он.
Девушка пожимает плечами:
- У них светлые глаза. Неподвижные. Как у хороших людей, когда они умирают.
Мужчину пробирает непреодолимая дрожь. Сумасшедшая она, что ли?
- Я каждый год сюда прихожу, чтобы посмотреть. Я так вспоминаю.
Мужчина подходит ближе, встает рядом и чуть не ахает от неожиданности: девушка не то что плачет - слезы просто текут из ее широко открытых глаз, без всхлипов, без малейшего напряжения на лице. Так, он видел, плачут статуи Мадонны в христианских храмах.
- Все, хватит! – он выдергивает из рюкзака плащ, буквально заворачивает в него невесомую фигурку девушки и поднимается на обрыв, неся ее на руках.
Через полчаса они уже пьют чай у входа в пещеры.
- Смотри, мне нужно будет выпустить двух мышей другого вида в эту стаю, чтобы узнать, как они адаптируются. Хочешь посмотреть?
Девушка с легкой улыбкой кивает:
- Пожалуйста… О, какие необычные. Хотя, разумеется, это не так интересно, как морщерогие кизляки…
Мужчина вскидывает голову:
- Морщерогие… черт… «Придира»… А, так вот оно что! Ты – Полумна Лавгуд, так? Дочь Ксенофилиуса Лавгуда и героиня войны против Темного Лорда… А я-то гадал, где я видел твое лицо. Знаешь, а над твоим отцом зря смеются – я ведь выловил пару нарглов и понаблюдал за ними, они ведут себя почти так, как вы с отцом писали в «Придире»… - осекшись, мужчина внимательно вглядывается в лицо неожиданной собеседницы. – Сегодня годовщина Битвы за Хогвартс, так ведь?
Полумна обхватывает тонкими руками колени и не отвечает.
- Прости, я не хотел… Будешь еще печенья?
- Спасибо, нет. А ты ведь Рольф Скамандер, да? Я читала твое исследование о нарглах, очень любопытно, только я не со всем согласна…
И весеннее солнце закатывается за деревья под шум страстного спора.
