Часть 3. Глава 1.Экзамен был назначен на полдень. Солнце медленно путешествовало по небу, освещая площадку для трансгрессии и кучку подростков, толкущихся у входа в здание посреди Лондона. Со стороны казалось, что эта процессия ожидает своей очереди на вход в музей – на табличке, прикрепленной к стене здания, были выщерблены позолотой буквы: «Краеведческий музей Шипсвуда». Арабелла, сидевшая на ступеньках и смотревшая сквозь прикрытые от солнца ресницы, думала о том, что музей – это идеальное прикрытие. Мало какой человек без принуждения решит посетить какой-нибудь краеведческий музей места, которое ему не интересно. О Шипсвуде Нортон знала меньше, чем ничего, из чего сделала вывод, что такого места и вовсе не существует.
Ожидание затягивалось. Девушка дергала наручные часы, показывающие уже четверть второго часа, и все больше прижималась к холодному бетону стены, спасаясь от палящего ей прямо в темечко солнца. Очередной осмотр тяжелой дубовой двери с мутными стеклянными вставками не дал результата – последняя группа зашла туда полчаса назад и до сих пор не вернулась. Сказать по правде, из этих дверей не возвращалась вообще ни одна группа, что взволнованно вошла в темень коридора. Только низенькая хмурая женщина с тугим пучком на голове изредка появлялась, называла фамилии из длинного списка, который она перебирала морщинистыми пальцами, и скрывалась вместе с объявленными студентами в музее.
Всеобщее волнение, царившее в группе шестикурсников, постепенно уступило место безразличности и усталому спокойствию – долгое ожидание заставило многих перестать нервничать и зубрить себе под нос правило трех «Н». Некоторые ушли после получаса бесцельного просиживания штанов, а некоторые даже не соизволили явиться. Такие как Фред и Джордж.
Эти двое ходили на занятия по трансгрессии вместе с Арабеллой, как и все остальные ученики, родители которых нашли двенадцать галлеонов на их обучение, и, между прочим, считались лучшими студентами на этих занятиях, чем, несомненно, гордились. Ара же только вздыхала и радостно отмечала в письмах к Саре, что, похоже, трансгрессия – единственный предмет, на котором оценки двух обормотов выше «Удовлетворительно». Но на экзамен, почему-то, ни тот, ни другой не пришли, чем немало разозлили Арабеллу – та уже несколько дней предвкушала эту встречу, и тут на тебе.
Из мыслей девушку выдернула хлопнувшая громко дверь – на пороге музея снова появилась женщина с пучком и уже знакомым жестом развернула свой список.
-
Уилсон, Марини, Джексон, Палмер, Робертсон, Нортон, Купер, Гордон, за мной, - и, не дожидаясь ответа от студентов, дама развернулась и направилась в здание.
Арабелла даже не сразу среагировала на свою фамилию, и только когда знакомая с Хаффлпаффа толкнула ее в плечо, вскочила со ступенек и, схватив сумку и забросив ее на плечо, побежала за рейвенкловцем Майклом Купером, что заходил в музей последним. Страшная дверь выглядела так, будто если Ара не успеет войти с другими студентами, то та закроется и больше не откроется.
Внутри было темно и холодно, и Нортон, просидевшая достаточно времени на солнце, не видела вокруг ничего, кроме плывущих в глазах желто-черных пятен, а потому шла на звук и кончиками пальцев проверяюще касалась руки Майкла. Ушедшее было чувство волнения захватило девушку с новой силой, когда кто-то, кого она так и не смогла разглядеть, все еще не привыкшая к темноте, повесил ей на шею красную бирку с номером «2937» и вытолкнул снова на свет, но в какую-то другую дверь.
Все произошло настолько быстро, что Ара даже не смогла понять, что произошло и куда она попала. Шестикурсница стояла одна на маленьком клочке свободного пространства, а вокруг ее окружали высокие, но тонкие стены, как из фанеры. На них были нарисованы дома и улицы, машины и люди в натуральный размер, и петляющая «улица» между двумя фанерами уходила дальше и заворачивала за угол, оставляя девушку в нарисованном городе.
-
Пять минут на осмотр территории, - прозвучал вдруг откуда-то сверху голос все той же безымянной женщины со списком, и Арабелла послушно двинулась изучать местность. Постепенно до нее начали доходить правила экзамена, хотя от более понятного объяснения она не отказалась бы. Но, видимо, тут слишком большой поток сдающих, чтобы каждому рассказывать, что и как делать. Идя вдоль фанерок, рассматривая их и плутая по деревянным закоулкам, Нортон догадалась, что ее попросят трансгрессировать из одной точки в этом «городке» в другую на основе ее воспоминаний, и старалась запомнить все, что было нарисовано на стенах. К удивлению, ни один рисунок и ни один человек на фанерах не повторился, и даже машины были все разные, а дома пестрели мельчайшими подробностями – то тут из приоткрытого окна вылетела занавеска и теперь развевается на ветру, то там собака тащит из магазина честно украденную связку сосисок, а за поворотом – кондитерская и кафе, где сидит влюбленная парочка и поглощает одну на двоих французскую булку.
Пяти минут Арабелле вполне хватило, чтобы обойти весь отведенный ей кусок лабиринта-города и вернуться к началу в ожидании заданий.
-
Подтвердите готовность, - снова из ниоткуда раздался голос дамы с пучком, заставив Ару вздрогнуть уже второй раз.
-
Я готова, - неуверенно промямлила Нортон, вращая головой в поисках рупора или волшебного голосового передатчика, но ничего не нашла.
-
У вас есть тридцать минут на выполнение задания. Время пошло, - откуда-то сверху раздалось ухание совы, и большой филин пролетел над Арой, отпустив ей прямо в руки свиток пергамента, а голос замолк, оставив Джейн наедине с собственным экзаменом.
***
Время на площади Гриммо ползло как улитка, объевшаяся листьев - даже медленнее своего обычного неспешного ритма. Близнецы Уизли развлекали себя трансгрессией между этажами дома, хвастаясь друг перед другом своими результатами экзаменов - его они сдали досрочно как члены семьи работника Министерства Магии, и теперь были освобождены от необходимости торчать под палящим солнцем, ожидая, пока тебя пригласят внутрь. И все же Фреду было немного жаль, что они не пошли сдавать экзамен как все - прошло всего несколько дней с тех пор, как он не нашел Арабеллу на перроне Кингс-Кросса, а уже пришлось себе признать, что он скучает по ней. Джордж тоже признавался, что ему ее не хватает, но Фред только морщил нос и говорил, что совсем не соскучился, и что будет рад, если увидит ее только в сентябре. Но сам в душе чуть ли не прыгал от счастья, предвкушая встречу и целое лето вместе.
Ну а пока приходилось подчиняться матери и до зевоты драить полки шкафов от паутины, снова и снова прокручивая в голове многочисленные воспоминания об одной рыжей девчонке.
Дом на Гриммо вообще вселял в близнецов чувство ленивой скуки и нежелания шутить и выдумывать приколы, как они обычно делали - мрачная, унылая квартира с противными засушенными (заспиртованными? Фред придерживался мысли, что крошечные тельца и головы были мумифицированны, хотя с трудом осмысливал этот термин) домовиками и крикливой бывшей хозяйкой, поднимавшей на уши всю округу, если вдруг хоть дюйм ее черного драпа слезал с массивной рамы... Если близнецы когда и задумывались о своем будущем, то точно бы не хотели прожить тут остаток дней, будь тут хоть как безопасно. Но все же этот дом должен будет через пару дней послужить пристанищем для всей семьи Уизли, да еще и Нортон, а еще скоро приедет Гарри, ради которого все тут, в общем-то, и затевается, а потому Фред и Джордж терпеливо, хоть и медленно, наводят порядок в выделенной им комнате.
***
Выходила Арабелла из здания музея с расширенными от удивления и восторга глазами, сжимая в руках пергамент, отягощенный печатью и подписью какой-то важной особы в Министерстве Магии из Департамента Магического Транспорта. Пергамент оповещал всех интересующихся о том, что мисс Арабелла Джейн Нортон успешно сдала экзамен по трансгрессии и включена в список волшебников, которым разрешено перемещение на расстояние не более двух тысяч миль. Подобное разрешение, как поняла девушка, давали не каждым, что очень даже повышало ее самооценку. В приложениях к результатам экзамена дополнительно стояло несколько граф, в каждой из которых витиеватым почерком краснели буквы "П" - оценки за безопасность, скрытность и незаметность трансгрессии среди магглов. Чем она заслужила такие высокие оценки, девушка даже не догадывалась, но все же чувство любопытства и собственной гордости пересилили врожденную осторожность, и зайдя за угол первого переулка и скрывшись в тени от проходящих по оживленной улице горожан, попробовала первый раз самостоятельно трансгрессировать к себе домой.
Ставшее уже привычным чувство тошноты подкатило к горлу, а желудок сжало ледяное шипастое кольцо - верные признаки того, что трансгрессия проходит правильно и без эксцессов. Толстый холодный крючок подхватил хрупкое тельце девушки и потащил, быстро раскручивая, через пространство, а через пару мгновений вихрь выплюнул Арабеллу на задний двор дедушкиного дома, оставив после себя только взлохмаченные волосы и неприятное ощущение нетвердого пола.
Звякнули ключи по столешнице - Арабелла открыла дверь и небрежно бросила связку на тумбу у входа, мимолетом посмотрев в зеркало и машинально пригладив взъерошенные прядки.
-
Я дома! - эхо девичьего голоса звонко прокатилось по двум этажам и вернулось обратно, но никто не ответил, и только в большой комнате ухнул Сикль, соскучившийся по хозяйке. Арабелла стащила с ног кеды и прошла в гостиную, чтобы пожаловаться любимому совиному другу на свою одинокую судьбу, а подойдя к столу с клеткой вдруг увидела прикрепленное к лапе совы письмо, скрученное в трубочку.
"Ничего не понимаю", - озадачилась Нортон, разглядывая Сикля, который выглядел полным сил, и по которому не скажешь, что он недавно куда-то летал. Даже дохлая мышь, которую добрый друг Сикля рыжепузый Фредди принес ему сегодня с утра в клетку, лежала нетронутая, а значит сову никто никуда не выпускал, и уж тем более никуда не отсылал с поручениями. Но загадочная записка никуда с лапы крылатого питомца не пропадала, и Арабелле пришлось открыть дверцу и развязать бечевку, сдерживающую бумагу. На ладонь ей выпала скрученная записка, в которой значилось:
"Милая! Не смог тебе дозвониться, решил оставить записку там, где ты ее точно найдешь. Позвонил босс, приказал срочно лететь в аэропорт. Рейс в Чикаго через два часа... Арочка, как бы я хотел сдать экзамен по трансгрессии за тебя, мне она иногда так нужна!
В результатах твоего экзамена даже не сомневаюсь - ты у меня умница! На втором этаже в моем кабинете в правом ящике стола лежит письмо от твоей мамы с адресом, по которому тебе нужно будет отправиться, если я вдруг не смогу тебя подвезти.
Будь благоразумна, дочь, и помни, что я тебя люблю.
Твой папа."
Почерк отца к концу записки стал почти не читаемым - папа так спешил, что буквы превратились в практически ровную линию, и Арабелла с трудом могла дочитать до конца, улыбаясь и покачивая головой - а еще говорят, в кого она такая? Вздохнув, девушка сложила записку, засунула ее в карман джинс и потащилась на второй этаж в кабинет отца.
Там все стояло на своих местах так, как будто было тут век назад и еще простоит три или четыре столетия без изменений. Дубовый стол с множеством ящичков всегда манил Арабеллу в детстве, но после того, как она разрисовала своими детскими каракулями все документы отца, доступ в кабинет ей был закрыт лет до двенадцати, пока отец не убедился, что Ара достигла сознательного возраста. Теперь же она входила в комнату без стука, что было даже странно, а уж приближаться к столу и открывать ящики было и вовсе жутковато. Но Арабелла поборола свои мурашки по коже и открыла верхний правый ящик. Он был до верха завален разными письмами, в основном с работы, но один конверт выделялся своим цветом и структурой бумаги - он был из коричневого пергамента, а не из белой бумаги, и Нортон смело выцепила его из кучи других. На пергаменте значились инициалы - C.N., что не могло значить ничего кроме "Шарлотта Нортон". Преодолев странное чувство неловкости - все же, она читает чужие письма, а тем более письма родителей друг к другу - девушка открыла конверт и начала вникать в убористый почерк матери. К нему Ара привыкла больше, чем к почерку отца - тот оставлял записки или писал ей в Хогвартс крайне редко, чаще писала мама. А потому Нортон быстро сориентировалась в тексте и нашла заветный адрес - площадь Гриммо, 12. Дальше письмо читать Ара не стала - посчитала невежливым - а потому вернула письмо на место, прикрыла за собой дверь в кабинет и пошла собирать в комнату вещи, рассудив, что по этому адресу стоит ожидать кого-нибудь из семьи Уизли.
Чтобы найти нужную площадь Арабелле пришлось изрядно поплутать по городу, но в конце концов она вышла на обозначенную в письме улицу, но там нужный дом не нашла. В озадаченности замерев перед двумя подъездами, девушка переводила взгляд с одного номер на другой - левее ее располагалась табличка с номером "11", правее - "13". Арабелла даже почесала в затылке и отправилась к дому 11 с целью спросить, не знают ли жители в этой квартире, где располагается загадочный дом 12. Но там, к еще большей неожиданности, ее встретил изрядный поток брани, из которой девушка смогла вычленить только отрывочные фразы о том, как этому мистеру надоели разные идиоты, ищущие несуществующий дом 12.
Нортон ничего не оставалось делать, как вернуться к исходной точке уже в более подпорченном настроении - а кому понравится, когда на него кричат? Она уже было собралась уходить, как вдруг кто-то приобнял ее за плечо, а над ухом торжественно воскликнули:
-
Ну наконец-то, а мы тебя уже заждались! Не можешь найти дом двенадцать? Присмотрись повнимательнее и подумай о том, что хочешь найти, - девушка подняла глаза и встретилась с карим взглядом как обычно лохматого рыжего Джорджа. -
Не смотри на меня так, как будто сейчас зацелуешь - прибереги для Фреда, - парень хохотнул, увидев залившиеся румянцем щеки Ары и добавил чуть тише, -
Он себе места не находит там, скучал, хотя никому никогда в этом не признается. Послал меня тебя встречать, а сам, наверняка, спешно придумывает приветственную фразу. Ну, идем?
Арабелла с трудом дождалась конца предложения Джорджа и наконец крепко его обняла. А у самой сердце медленно опускалось в пятки - Фред ждал и скучал? Только сейчас, после слов близнеца Уизли, Ара поняла, как сильно скучала по Фреду она, и с замиранием представила себе дом 12. А когда открыла глаза, подъезд под этим номером как ни в чем не бывало красовался между одиннадцатым и тринадцатым секторами. Джордж уже направлялся к крыльцу, оглядываясь на нее с широкой улыбкой, и Арабелле пришлось на негнущихся ногах направиться за ним.
