Глава 42Они просидели до утра, обсуждая предложение отца. Спать к себе не пошли, оставшись здесь, в библиотеке, на диванах – оба напились основательно. И никто с утра не удивился их поведению – что может быть странного, что два брата до утра отмечали рождение мальчика?
Давид и Артур ничего остальным объяснять не стали. Зачем? Сегодня или завтра отец объявит сам, что на восьмое января назначил свадьбу между младшими. Раз нет времени ждать совершеннолетия Саши, можно поступить по-иному. Совершеннолетним считается любой, достигший шестнадцати, или тот – кто вступил в брак. Получасовая церемония даст им возможность выиграть эти восемь месяцев, и тогда Саша сможет наравне со старшими братьями работать – или защищаться. Совершеннолетие, пусть даже путем брака, даст ему необходимые силы.
***
- Я приходила вчера, но ты спал, - говорила девочка, присаживаясь возле Вадима. – Ты слышал новость? В семье этой ночью на одного мальчика стало больше! Ксения и Давид назвали его Славой! Отличное имя, правда? М с Давидом ездили в город. Столько всего привезли!
- Ты зачем пришла? Чтобы я слушал твою болтовню? Мне хватает страданий, - проговорил Вадим, почти не разжимая губ.
Алина насупилась.
Как вести себя рядом с таким человеком?
Вадим – бледный, с капельками пота на висках, лежал, прикрыв глаза. Желтые следы мази по-прежнему покрывали добрую половину его головы.
- Можно…можно я вытру тебе лоб? – нерешительно произнесла Алина.
- Можно. До ран только не дотрагивайся.
- Я не буду, - пообещала девочка и осторожными движениями промокнула лоб Вадима мягкой чистой салфеткой, там, где это было возможно.
- Ты написала?
- Что? А, да. Все, как ты говорил. Девушка сразу ответила, что волнуется за тебя и спросила, когда теперь вы встретитесь.
- Какая девушка? – открыл глаза Вадим.
- Твоя. Та, которой ты просил написать!
- Ясно…что ты написала в ответ?
- Ничего. Ты же говорил…
- Я помню, что говорил. Что у тебя в руках? – сменил тему Вадим.
- Это тебе. Подарок. Маленький. Это – изюм. Говорят, ты любишь. Конечно, тебе пока нельзя…я поставлю вот тут. Поправишься - и съешь.
- Правильно, поставь. Я буду днями смотреть и мучиться. Отличная пытка! – Вадим попытался улыбнуться.
- Я не подумала, - смутилась девочка. – Может, тогда убрать его в шкаф?
- Съешь сама. Я не скоро смогу себе позволить такое блюдо. И уходи. От твоего присутствия разболелись раны.
- Твои раны болят сами по себе, - осмелела Алина. – И не делай такие глаза. Я тебя все равно не боюсь. Ближайшие недели ты не опасен. А будешь говорить гадости – я привезу десять пачек изюма. Прямо вот тут и расставлю!
- Мне нельзя смеяться. Швы разойдутся.
- И не надо. Хочешь, я тебе расскажу, как Лариса не попала в город? – разошлась Алина. – О, это было так классно!
- Я прикажу, чтобы тебя сюда больше не пускали.
***
Алина в очередной раз смотрела на Ксению и удивлялась – как можно есть такое? Утром она ела один творог. На обед – тарелочку супа, в котором кроме картошки, ничего не было. Теперь - месиво из отварных овощей. Бр-р!
Это что, Давид ее так заставляет? У нее лицо, словно она вот-вот расплачется! Я бы точно взвыла, если бы меня посадили на такую диету. Тем более, на столе столько вкусного! Неужели, она даже пирога с клубникой не попробует?
- Ты поела?
Алина от неожиданности вздрогнула.
- Я спрашиваю, ты поела? – повторила Лариса.
- Да…
- Возьми тогда Таира, и идите в детскую. Саша, ты тоже, - велела Лора.
- Идите, - поддержал ее Давид. – Саша, достанешь Тарику конструктор. Он еще утром просил.
- Хорошо. Давай лапку, Тарик! Какой тебе конструктор нужен?
- Твой! Где корабль! С парусами! – подпрыгивал мальчик.
- Сейчас найдем!
Выйдя за дверь, Саша отпустил мальчика, и тот побежал вперед.
- Что-то случилось? – спросила Алина, заглядывая Саше в лицо.
- Не знаю. Сам удивлен. Ксения такая расстроенная! Может, с малышом что-то?
- Вряд ли она сидела бы тогда тут. Наверное, Лариса! Ох, как бы я хотела подслушать! Хоть капельку!
- Ты у нас шпионка известная! Пойдем. Скоро узнаем. Секреты в семье хранятся недолго.
За дверями столовой тем временем, кричала Лариса.
- Вы сошли с ума! Давид, вы должны были сказать отцу, что это немыслимо! Как вообще такое могло прийти в голову! Ей – тринадцать, ему – пятнадцать! Вас ничего не смущает?
- Меня смущает твой тон, Лариса, - отчеканил Давид. – И если…
- Давид, - тихим голосом начала Ксения. – Ты меня знаешь. За столько лет я ни разу не пошла против тебя. Или отца. Я принимала любые ваши решения. Но сегодня я поддерживаю Лору. Ваше решение бесчеловечно. Дай мне сказать, Давид. У меня лучший муж, какой только может быть у женщины. Но даже с ним…Давид, это тяжело. Вы не обращаете внимания порой на наши чувства и желания. На то, что нам плохо. На наше мнение. Я знаю, что и Лариса испытывает тоже самое, как бы она ни любила Артура. Но мы – взрослые люди. Мы умеем терпеть, прощать, мы принимаем…мы приняли вас такими, какие вы есть. Алина этого еще не может. Она даже не видела Сашу…а он? Он в сто раз добрее и мягче всех вас. Я вижу, каким ты возвращаешься. Ты – взрослый, мудрый, сильный мужчина – страдаешь бессонницей и скрипишь зубами во сне, терзаясь. А он…он почти такой же как Тарик, - Ксения расплакалась, прикрываясь ладонью.
- Не плачь, тебе нельзя, - уголок рта Давида пополз вниз. – Прекрати, я сказал! Решение принято. Иди к ребенку.
Ксения отложила салфетку, и вышла. Лариса, отвернувшись, смотрела невидящим взглядом в стену. Артур крошил пирога над тарелкой.
- Кто им скажет? – глухо спросила Лора.
- Саше – отец. Сегодня, - ответил Давид.
- А девочке? – повернулась Лариса.
Давид промолчал.
- Я в этом участие принимать не буду! – отрезала девушка.
- Лариса, Ксению сейчас трогать не стоит, - сказал Давид. – К чему напрасные споры. У Алины будут вопросы, на которые мы с Артуром ответить не сможем. Ты же умница, и сама все прекрасно понимаешь. А еще платье и все такое…
- Какое к черту платье! – огрызнулась Лариса.
- Тебя привести в чувства? – подал голос Артур. – Вот и замечательно. Всем доброго вечера. Я к отцу. Сменишь меня утром, Давид.
