Глава 41: Восстановление отношений?Следующий утром мистер Хоукай зашел в комнату Дэвелла и закрыл за собой дверь, перепугав Роя до смерти. Пройдя к кровати, он сдернул одеяло, и Рой замер, закрывшись руками.
— Ты не можешь всю неделю проваляться в постели, — сказал мистер Хоукай.
Беспомощно лежащему на животе Рою не хватало смелости даже кивнуть. Мистер Хоукай задрал ему рубашку. Холодная и почти ласковая рука коснулась ран. Рой закусил губу, чтобы не закричать, когда пальцы дотронулись до того места, что болело больше всего.
— Сядь прямо, — вернув рубашку на место, велел мистер Хоукай.
Рой не был уверен, что у него получится. Боль поутихла, но раны все еще ныли, а если перенести на них вес, то наверняка заноют еще сильнее. Рой аккуратно перекатился на бок и приподнялся на локте, надеясь, что этого хватит.
Мистер Хоукай энергично по коричневую бутыль, а потом достал из жилета ложечку. Когда на нее вылилась желтая жидкость, Рой узнал лекарство. Оно принадлежало миссис Хоукай. Настойка опия.
— Вот, открой рот, — проворчал мистер Хоукай, запихивая ложку Рою в рот. — Когда подействует, оденься и спустись вниз. Завтрак ты пропустил, но я тебе что-нибудь соображу.
Рой не знал, что и думать, поэтому просто кивнул и тихо ответил:
— Да, сэр.
Мистер Хоукай закрыл бутылочку.
— Хороший мальчик.
А затем ушел, оставив Роя совершенно ошеломленным.
Хороший мальчик?
К пятнице спина и попа почти зажили. Твердые ноющие рубцы превратились в пятнистые зеленые синяки, и Рой смог сидеть и даже лежать на спине. Мистер Хоукай казался спокойным. Он много занимался с Роем, а иногда даже выходил в огород, чтобы помочь. Видя перемену в поведении мистера Хоукая, Риза заметно повеселела, отчего у Роя похорошело на душе. Если бы только к ним все еще приходил Маэс, жизнь была бы просто замечательной.
Потеря друга мучительно ранила Роя. Никогда прежде у него не было настоящего друга, и хотя Риза вела себя очень мило, и он любил ее, ему все равно не доставало компании другого мальчика. Каждый раз, выходя в огород, Рой втайне ожидал, что увидит улыбающегося Маэса высовывающимся над изгородью или перелезающим забор с очередной веселой историей про братьев на устах. Стоило только Рою припомнить все то, чем они занимались вместе, в горле вставал комок. Каждую ночь его посещали мысли о том, что Маэсу он больше не нужен. А потом Рой плакал в подушку.
Эти слезы были его маленьким секретом. Он очень старался веселиться ради Ризы. Интересно, догадалась ли она, куда он шел той ночью, когда ее разбудило «кряканье». Рой надеялся, что нет. Потому что ему было стыдно и за это тоже.
В пятницу пришла доктор Белла с едой, и они вчетвером сидели за столом, с аппетитом ужиная жареной курицей и запеканкой из капусты и риса. Когда все доели, доктор Белла встала из-за стола.
— Я хочу проверить твои зубы, Рой. Пошли со мной в гостевую, пожалуйста.
Рой послушно прошел за ней и сел на диван. Держа свечу и маленькое зеркальце, доктор Белла заглянула ему в рот и стала шатать зубы один за другим специальным металлическим инструментом.
— Вот этот скоро выпадет, —сказала она, качая один из резцов. — Ты так быстро растешь.
Рой не мог говорить, но попытался выглядеть довольным.
— Я слышала, вы с Маэсом Хьюзом поссорились? — продолжила доктор Белла. — Я так понимаю, мистер Хоукай не одобряет твоего друга.
У Роя все скрутило внутри от грусти. Он покачал головой.
— Рой, я хочу, чтобы ты понял, что очень сильно испугал мистера Хоукая, когда забрался в этот домик. Поэтому он и рассердился, и поэтому вам с Маэсом не разрешается больше видеться. Он очень перепугался.
Мистер Хоукай – испугался? Рой не мог этому поверить. Мистер Хоукай рассердился, потому что Рой – дурной непослушный ребенок, а не потому что испугался.
— Он передумает, — пообещала доктор Белла. — Когда позабудет, как перепугался – пустит Маэса обратно, но вы не должны больше залезать в домик на дереве. Это очень опасно. Дэвелл умер, когда упал оттуда, понимаешь? Там небезопасно, даже если вы будете осторожны. Просто небезопасно. Понимаешь меня?
Она убрала инструменты, и Рой сглотнул скопившуюся слюну.
— Да, мэм.
— Вот и хорошо.
Доктор Белла убрала упавшие ему на глаза волосы.
— Ты очень хороший мальчик, и никто из нас не хочет, чтобы с тобой что-нибудь случилось – ни я, ни Риза, ни мистер Хоукай.
И в это ему тоже слабо верилось. Конечно, доктор Белла не хотела навредить ему, и Риза расстраивалась, если с ним что-то случалось, но мистеру Хоукаю было все равно. Рой заслуживал того, чтобы его били, и мистер Хоукай знал это, вот и выпорол. Но все-таки Рой кивнул, потому что так было проще.
— Полагаю, тебя наказали? — сочувствующе спросила доктор Белла.
Сердце Роя забилось чаще. Он не хотел, чтобы она знала о наказании! Ему было стыдно и за побои, и за следы на своем теле, и – больше всего – за то, что заслужил все это. Доктор Белла была такой милой и доброй, она не должна узнать, что он такой дурной, что заслужил такую сильную порку. То, что доктор Белла знала о проступке, ничего не меняло: если она узнает о наказании, то устыдится его и расстроится! Рой не смог бы вынести этого!
— Я лег спать без ужина, — сказал он. В общем-то, это было правдой, хоть и неполной. — Мистер Хоукай разозлился.
Доктор Белла кивнула, хотя и выглядела сердитой.
— Я знаю, и я еще поговорю с ним об этом. Тебе нужно хорошо кушать: ты и так худенький!
Рой ненавидел, ненавидел, когда говорили о его тощем, ненормальном теле. Покраснев, он обнял себя руками.
Доктор Белла затушила свечку и сложила инструменты обратно в сумку.
— Иди сюда, Рой, — позвала она и помогла ему забраться на руки.
Ее колено коснулось все еще не зажившего синяка, и Рой слегка напрягся. Доктор Белла, казалось, ничего не заметила. Она притянула его к себе и обхватила руками. Сперва Рой был ошеломлен, а потом озадачен происходящим. Зачем ей это делать? А потом он понял, что доктор Белла обнимала его, и прижался к ней, ища утешения. Она прижала его голову к своему плечу, гладя Роя по волосам, и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
— Ты такой хороший мальчик. Даже не верится, что ты так быстро растешь. Совсем скоро ты будешь слишком взрослый для этого.
Доктор Белла по-матерински поцеловала его в лоб, и Рой позволил себе расслабиться в объятиях. Они сидели так еще какое-то время, а потом она отстранилась и улыбнулась ему.
— Ну что? Риза подумает, что мы сбежали! Пойдем-ка обратно на кухню к десерту.
Рой последовал за ней, но не слишком-то радостно. Почему-то ему стало еще более одиноко, чем прежде, и он понял, как сильно скучает по Маэсу. Сильно-сильно.
Прошла целая неделя с инцидента с домиком на дереве, и наступило воскресенье. Дети чем-то тихо занимались наверху, а Мордред сосредоточенно изучал письмо из Централа. В нем Грумман писал, что Лиэн стало хуже. Мордред боялся, что это случится. И сердце болело при мысли, что его жена страдала одна в сотнях километров от дома. То, что она жила в Централе гораздо дольше, чем в Хамнере, и что отец был с ней, едва ли приходило Мордреду в голову.
Его мрачные мысли прервал стук в дверь. Опять Белла. Эта женщина неисправима. Почему бы ей просто не переехать сюда и не покончить с этими плясками? Где-то в глубине души Мордред был благодарен ей: она умела слушать. Если бы ещё не совала свой нос в домашние дела…
Мордред открыл дверь, но вместо улыбчивой подруги увидел долговязого мальчишку. Его новые круглые очки были уже не такими огромными, и теперь он меньше походил на сову, но живые зеленые глаза и взъерошенные черные волосы не давали ошибиться. Хьюз.
— Сэр, — начал он, не дожидаясь приветствия, — я хочу извиниться перед вами. То, что я сделал на прошлой неделе, было неправильно, и особенно неправильно с моей стороны было тащить Роя с собой. Сейчас я понимаю, насколько идиотской затеей было лезть в тот домик, и я надеюсь... — он замолк, словно пытаясь вспомнить следующую строчку заготовленной речи. — Я надеюсь, что вы простите меня и позволите...
Мордред захлопнул дверь у него перед носом. Вот ведь наглость! Да еще и после того, как он ясно дал понять отцу сопляка, чтобы держал его подальше. Полный раздражения, Мордред вернулся в кабинет.
В понедельник утром Мордред открыл дверь, чтобы забрать молоко. К его удивлению, рядом с холодными бутылками стояла корзинка. Подняв клетчатую ткань, Мордред увидел кучу зеленых яблок. Поверх них лежал клочок коричневой бумаги из-под мяса. Взяв его в руки, Мордред прочел:
«Уважаемый сэр, пожалуйста, простите меня. Я знаю, что забираться в домик на дереве было неправильно и что нельзя было тащить Роя за собой...».
Мордред заворчал себе под нос, достал огниво и сжег возмутительную записку дотла.
Яблоки оставил – ни к чему разбрасываться хорошей едой.
Во вторник вечером Мордред в очередной раз пытался зашифровать трансмутационный круг. Внезапно он почувствовал легкий сквозняк. Подняв голову, Мордред посмотрел на окно, которое было приоткрыто совсем чуть-чуть – так, чтобы могла пролезть рука. Он раздраженно поднялся, чтобы закрыть его, и заметил связку из полдюжины длинных и ароматных восковых свечей, наверняка недешевых. Такие будут гореть дольше и чище, чем сальные свечки в канделябрах кабинета. Под связкой, естественно, лежал клочок коричневой бумаги с подписью, которую было невозможно разобрать, и просьбой: «Я извиняюсь. Это было глупо. Пожалуйста, простите меня?»
Мордред поморщился и выкинул записку в камин. А потом переложил свечи себе на стол и хмуро посмотрел на них. Этому вшивому мальчишке не подкупить Мордреда Хоукая.
В среду у задней двери оказался ничейный дуршлаг, в четверг рядом с молоком лежал сверток с перчатками из кожи оленя с овечьей подкладкой. На следующий день Мордред нашел два великолепных стакана с выгравированными лесными сценами на подоконнике в кабинете. Это стало последней каплей: взятки становились все дороже и дороже, и вся история начинала выходить из-под контроля.
В пятницу днем Мордред сложил свечи и стаканы в дуршлаг и вышел из дома.
Маэс писал ответы на вопросы о четвертом Фюрере Аместриса из хрестоматии на грифельной доске. Его запал потихоньку угасал. Всю неделю он оставлял подарки и просьбы о прощении у дома Хоукаев. Гарет говорил, что это плохая идея: лучше было бы вежливо извиниться лично. Однако когда Маэс попробовал так сделать, мистер Хоукай едва не расквасил ему нос дверью. Разочарованный, Маэс стал искать совета у кого-то еще и нашел у Эли.
— Когда они сердятся, я дарю им подарки, — весело сказал он. Тогда Маэс испробовал новую стратегию.
Она тоже не сработала. Рой все еще был заточен в доме, а мистер Хоукай не собирался мириться. Хуже того, папа решил, что пора двигаться дальше, и они задерживались в Хамнере только из-за внезапного наплыва заказов Тиафу. Что было странно, потому что обычно он не стремился заинтересовывать новых покупателей. Так или иначе, время подходило к концу.
Маэс поднял взгляд от книги. Кто-то шел к лагерю, но не папа и не Бен. Остальные братья были где-то неподалеку... и тут он разглядел светлые волосы и суровое лицо визитера.
— Мистер Хоукай! — Маэс вскочил на ноги.
Тиаф отвлекся от чистки пони. Эли, топивший осколки стекла, убрал его из печи и тоже поднялся на ноги. Айра, строгавший дудочку, сложил перочинный нож и убрал его в карман.
— Кто здесь главный? — Хоукай поочередно посмотрел на каждого из братьев и, видимо, не нашел ответа на свой вопрос.
— Это буду я, — лениво откликнулся Гарет. Он полулежал в тени большого каравана и вышивал шелковый отворот женской перчатки. — Чем могу помочь?
Хоукай прошел к нему, и Маэс увидел все свои подарки у гостя подмышкой. Ему стало неудобно. Строго говоря, все эти вещи брать было нельзя, и тем более нельзя было отдавать их Хоукаю. Конечно, братья всегда вели себя так, словно каждый мог взять что хочет из общего склада, но все они – за исключением Айры, который работал подмастерьем отца, и Бена, которому было просто все равно – занимались ремеслом, и все эти подарки делали они.
— Я пришел поговорить о вашем племяннике, — сказал Хоукай.
— У меня нет племянника.
— Значит, о сыне.
— Не думаю, что у кого-то из нас есть сын, но если бы был, то я бы ставил на Эли, — мило улыбнулся Гарет и продолжил вышивать.
Хоукай сжал зубы, а Эли ухмыльнулся и помахал ему рукой.
— И учитывая, что у меня нет племянника, вам сложно будет поговорить о нем со мной, — продолжил Гарет. — Сожалею, но не могу ничем помочь. Приходите в следующем году.
Хоукай ткнул пальцем в Маэса и прорычал:
— О нем.
— А, о нем, — задумчиво ответил Гарет. — Не знаю, кто это. Нашел его подвешенным на столбе и решил откормить и сварить из него суп.
Маэс съежился от страха. Это была катастрофа! Он-то думал, что Гарет поможет помириться с суровым опекуном Роя, а не разозлит его еще больше!
К его удивлению, Хоукай фыркнул, словно хотел засмеяться, но не стал.
— О вашем брате тогда.
— Вот теперь вы просекли! — обрадовался Гарет. — Так что с ним?
— Он оставлял эти вещи у моего дома, и я отказываюсь принимать их, — мистер Хоукай поставил дуршлаг с подарками на землю.
Гарет заглянул в него, а потом бросил на Маэса убийственный взгляд. У Маэса душа ушла в пятки. Да, эти вещи точно нельзя было брать.
— А, это, — Гарет закрепил нитку и потянулся к катушке. — Бесплатные примеры.
Тиаф хрюкнул, уткнувшись носом в бок Донтлеса.
— Это возмутительно, — голос Хоукай был спокоен, но звучал твердо и почти зло. — Мне казалось, я ясно объяснил его отцу, что не хочу видеть мальчишку где-либо около моего дома. И я совершенно точно не желаю, чтобы он раскладывал везде всякую всячину, чтобы подкупить меня.
— Я не раскладывал! — вырвалось у Маэса. — Я только открыл окно. Я думал...
Он замолк. Хоукай посмотрел на него так, словно собирался убить на месте.
— Держись подальше. Тебя там никто не ждет.
Гарет отложил перчатку и поднялся на ноги.
— Гости так с хозяевами не разговаривают, — сказал он, а когда Хоукай удивленно глянул на него, улыбнулся: — Видите ли, это наш дом, и пока вы здесь, вы наш гость. Незваный.
Хоукай напрягся.
— Да, конечно. Мне пора идти... но держите своего сынка...
— Брата.
— Брата, — прорычал мистер Хоукай, — подальше от моей семьи.
Эли встал с места и отряхнул штаны.
— Слушайте, я знаю, что вы расстроены, но подумайте сами. Маэс – просто ребенок, и он не знал о том, как умер ваш сын. Он выучил свой урок, и мы все поговорили с ним насчет дружбы с младшими детьми. Но давайте дадим бегониям быть бегониями, хорошо?
Хоукай хмуро взглянул на него.
— Нет, спасибо, — холодно сказал он.
Тиаф взъерошил волосы рукой.
— Вы что, никогда не делали глупостей в его возрасте? Он понял, что поступил неправильно, и больше так не будет.
Хоукай резко посмотрел на него и пошел прочь.
— Подождите! — Гарет нагнулся, чтобы взять что-то из дуршлага. — Перчатки хоть возьмите. Одна из лучших моих пар. Смотрите на них как на безвозмездный подарок.
Хоукай помедлил, но перчатки взял.
— Спасибо и хорошего дня, — кивнул он и скрылся за деревьями.
Гарет какое-то время смотрел ему вслед, а потом повернулся и поманил Маэса пальцем. Робко улыбаясь, тот медленно подошел поближе.
— Обкрадывал братьев, чтобы задобрить алхимика.
Гарет покачал головой, а потом улыбнулся и взъерошил ему волосы.
— Наверное, от Эли нахватался.
— Не очень-то помогло, да? — проворчал Маэс. — Он же все равно не даст мне увидеться с Роем.
— Мы предупреждали тебя об играх с маленькими детьми, — вполголоса ответил Эли. Подойдя, он дружески стукнул Маэса по плечу. — Не переживай, он еще передумает. Я болтал с доктором, она говорит, он упрямый, но отходчивый. Когда вернемся сюда в следующем году, он уже успеет все позабыть.
Маэса это не особо утешило. Когда они вернутся сюда в следующем году, Рой тоже уже успеет позабыть про него.
