Глава 43: Особенный день — Так и мы, не зная ничего о д... до-бро... детели – ни что она такое, ни какова она, – будем исследовать, можно ли ей выучиться или нет, исходя из некоей пред... прет-п-па-сыл-ки... претпасылки?.. и говоря вот так, — запинаясь, читал Рой, — «Если д... до-бро... детель – это одна из тех вещей, которые»...
Он поднял взгляд от книги и застонал:
— Я больше не могу!
Риза, писавшая простые предложения на грифельной доске, нахмурилась.
— Нет, можешь.
— Не могу. Это слишком сложно, и я ничего не понимаю!
— Папа сказал, ты можешь, — вновь возразила Риза.
Рой был не в настроении ругаться. Он устал и сердился, а эту глупую историю о двух спорящих мужчинах было сложно читать. В ней попадались непроизносимые слова, не говоря уже о том, что он ничего в ней не понимал!
Рой посмотрел на печь, раскаленную от жара, а потом на окно в ледяных узорах. Интересно, зима вообще когда-нибудь закончится? Умом он понимал, что закончится, но сейчас всё равно казалось, что она бесконечна – всегда была и будет. Ему до смерти надоело сидеть в доме, но без теплой одежды выходить на улицу не разрешалось. Он даже не бегал больше по поручениям: мистер Хоукай делал все сам. Рой думал, что хотя бы Риза поймет его страдания, но подруга спокойно относилась к запрету выходить из дома.
— Я могу делать мои задания, — сказала она и подвинула к нему доску. — Видишь? Это моя история.
Рой прочитал неровный детский почерк: «Снег холодный. Снег белы. Снег в саду. Я не люблю снег. Я хочу печенье», – и вернул доску.
— Очень милая история.
— Мне нравится, — довольно ответила Риза.
Теперь, когда ей было почти пять, мистер Хоукай взялся и за ее обучение. Он проводил много времени с ней, когда не работал над исследованием или не занимался с Роем. Хотя его внимание сложно было назвать родительским, подруга наслаждалась им. Казалось, никогда прежде мистер Хоукай не уделял ей столько времени. Риза оставалась тихой, но теперь не была мрачной и почти не пугалась. Даже кошмары стали навещать ее реже – всего раз в неделю.
Риза принялась рисовать гору мягкого снега под своей историей, и Рой со вздохом вернулся к книге.
Мистер Хоукай определенно не понимал, какой тяжелый это текст. Даже с хрестоматией для второго класса, где все было написано для детей, Рою приходилось бороться, переводя символы в буквы, а буквы складывая в слова. В новой же книге, которую мистер Хоукай выдал ему вскоре после случая с окном, он едва понимал смысл слов. На столе лежал огромный пыльный словарь, в который нужно было заглядывать, чтобы узнать их значение, но иногда определения только больше запутывали.
— Ну как успехи? — спросил мистер Хоукай, заходя на кухню с пустой кружкой в руке.
Рой подождал, пока ответит Риза, но потом понял, что вопрос был к нему.
— Я не могу прочитать этот текст, сэр.
— Что значит, не можешь? Конечно, можешь! — резко сказал мистер Хоукай.
Рой прикрыл глаза.
— Я имел в виду, что я его не понимаю.
— Вот оно как, — мистер Хоукай присел рядом с ним и взял книгу в руки. — А можно ли выучить добродетели?
— Я не знаю! — в отчаянии воскликнул Рой.
Мистер Хоукай сурово на него посмотрел.
— Это потому что ты прочел только половину, — холодно сказал он, но потом, словно раскаявшись в своих словах, продолжил: — Ты понял, о чем говорится вот тут, с мальчиком и квадратами?
— Да. Сократ сказал, что площадь квадрата два на два метра равна четырем.
— То есть квадрату стороны. А что затем?
— Затем он попросил мальчика нарисовать квадрат, площадь которого будет в два раза больше квадрата со стороной два метра.
— Восемь квадратных метров, — кивнул мистер Хоукай.
— Да, и мальчик подумал, что это просто. Он нарисовал квадрат четыре на четыре метра, но его площадь получается шестнадцать. Четыре на четыре – шестнадцать.
— А это не равно площади предыдущего квадрата, помноженной на два.
— Да, — сказал Рой. — Это в четыре раза больше. Тогда Сократ рассказал о прямоугольнике, у которого одна сторона – два метра, а другая – четыре. Его площадь будет восемь квадратных метров. Мальчик возразил, что у квадрата должна быть сторона три метра, чтобы получилась площадь в восемь, — он нахмурился. Да, все правильно. Было сложно удерживать все эти числа в голове!
— Он прав?
— Нет.
— Ну что же, какая тогда площадь у квадрата со стороной три метра?
— Девять, конечно, — ответил Рой.
— Больше, чем восемь.
Он кивнул.
— Ты знаешь, какой должна быть сторона, чтобы площадь получилась восемь квадратных метров? — спросил мистер Хоукай.
Рой знал, что его про это спросят. Он указал на кусочек бумаги, на которой высчитывал корень.
— Две целых, восемьдесят три сотых метра. Приблизительно.
— Очень хорошо, — одобрил мистер Хоукай и лукаво посмотрел на Роя. — Это ли пытался сказать Сократ?
Да, подумалось Рою.
— Нет, — сказал он.
— А что тогда?
Рой закусил губу, обдумывая ответ.
— Он хотел показать, что мальчик не знает ответа, хотя ему кажется, что знает. И когда мальчик понимает, что неправ, он пойдет и найдет правильный ответ. И хотя он озадачен, это лучше, чем было до того, как Сократ его озадачил.
— Понятно. И что ты понял о людях в целом, не только об этом мальчике с проблемами в геометрии?
Рой вновь задумался над вопросом.
— Что... что прежде чем научиться чему-то, мы должны понять, что не знаем этого?
— Вот именно, — ответил мистер Хоукай. — Осознание незнания – первый шаг к обучению. Это очень важный урок, Рой.
— Да, сэр.
— Хорошо. Ты вынес из этого текста именно то, что я и надеялся, — мистер Хоукай положил книгу перед Роем. — А теперь закончи читать диалог.
— Но вы же сказали, что я уже все понял, — запротестовал Рой.
— Да, понял, но оставшийся кусочек – это просто дидактический материал об упрямстве в неважном вопросе.
— Тогда зачем мне его читать?
— Потому что для девятилетнего ребенка ты совершенно не умеешь читать, — ответил мистер Хоукай. — Тебе полезно будет дочитать до конца. Или читай, или мой кухонный пол. Твой выбор.
Рой встал и начал обходить стол, но мистер Хоукай поймал его за руку.
— И куда это ты собрался?
— Мыть пол, — ответил Рой. Разве это не очевидно?
Мистер Хоукай не вставая повернулся и резко ударил его по лицу – недостаточно сильно, чтобы стало больно, но так, чтобы понял, что сморозил глупость.
— Не дерзи мне, молодой человек. Садись обратно и дочитывай.
Рой моргнул, ошарашенный такой несправедливостью.
— Но вы сказали...
— Я шутил. Садись и дочитывай, — закатил глаза мистер Хоукай. — Риза, покажи мне, что ты сделала.
— Я написала историю, папа, — тихо сказала та, подвинув к нему грифельную доску. Пощечина ошеломила ее, и Риза с опаской смотрела на мистера Хоукая.
Он едва глянул на историю.
— Ты неправильно написала слово «белый». После «ы» идет «й», и вместе они читаются как «ый», — мистер Хоукай стер все старания Ризы рукой и написал слово правильно. — Перепиши двадцать раз. Когда я вернусь, ты должна знать, как оно пишется.
Он поднялся из-за стола, поставил кружку в раковину и вышел. Рой оторвался от книги, чтобы посмотреть на подругу, которая разочарованно глядела на полупустую грифельную доску.
— Это была хорошая история, — произнес он. Жалко, что мистер Хоукай ничего такого не сказал.
— Нет, неправда, — грустно ответила Риза. — Я неправильно написала «белый».
Риза сидела на подоконнике в своей холодной комнате и смотрела на раскинувшиеся за окном бескрайние поля снега. Ей надоело сидеть на кухне, где можно было только читать, но пожаловаться она не могла. Папа тогда будет сердиться, а Рой вздохнет и пробормочет «мне тоже». У них не было пальто, только у папы. Он говорил, они им не нужны, потому что он сам может разобраться со всеми делами в городе, а играть на улице – это роскошь. Риза не знала, что такое «роскошь», но понимала, что ей это нельзя.
Хорошо было уже хотя бы то, что у них теперь много поленьев для печи и вкусная еда каждый день. Прошлая зима казалась далеким кошмарным сном, но Риза помнила, как холодно, голодно и грязно тогда было. В этот раз все гораздо лучше. Они ели свежий хлеб вместо зачерствевшего и мясо почти каждый вечер, если папа не забывал его приготовить, и пили столько молока, сколько хотели. Доктор Белла все еще приходила ужинать к ним раз в неделю, и Ризе это очень нравилось: врач готовила лучше, чем папа, но теперь это были не единственные дни, когда у них на столе появлялось много еды.
Но несмотря на все эти радости, ей хотелось выйти на улицу. Риза скучала по свободным, активным играм в саду. Да и зачем ей нужно пальто? В конце концов, в кое-каких комнатах тоже было прохладно, но она же не надевала его дома. К тому же, снег не выглядел таким уж холодным. Он казался мягким, пушистым и уютным, как шерсть.
Знакомая фигура шла по дороге от города. Даже на таком расстояние острые глаза Ризы разглядели доктора Беллу. Она несла корзину, хотя сейчас только середина дня, и большой сверток. Года полтора назад Риза бы побежала вниз, чтобы поприветствовать гостью. Теперь она была умнее. Доктор Белла была очень приятной, но порой когда она приходила, папа сердился, и они ругались. Поэтому Риза осталась сидеть на месте, держа ушки на макушке.
Открылась дверь, потом послышались неразборчивые голоса – сначала доктора Беллы, а потом Роя.
— Риза! Спускайся! — крикнула гостья.
Ее голос казался радостным, а папы не было слышно, так что Риза спустилась вниз. Доктор Белла как раз снимала шубу, весело улыбаясь.
— Какая ты у нас красавица! — сказала она. — Ну-ка повернись вокруг.
Риза послушно прокружилась на месте, так что яркий подол теплого шерстяного наряда взлетел в воздух. Она обожала голубое платье с латунными пуговицами, но стеснялась своего потрепанного старого передничка. Он был слишком коротким, и хотя Рой постирал его только вчера, на ткани остались масляные пятна. И одно зеленое от збаржи – еще с тех времен, когда она кормила Роя в саду.
— Чудесно! — похлопала доктор Белла и хитро глянула на Роя. — Мистер Хоукай занят в кабинете?
Он кивнул.
— Прекрасно!
Доктор Белла отдала ему корзину, велев отнести на кухню.
— И пошли-ка наверх, — тихо добавила она.
— Это скрипучая, — предупредила Риза.
Доктор Белла, едва не наступившая на ступеньку, благодарно улыбнулась и перешагнула через нее. Риза шла следом, держась за перила, а затем свернула в свою комнату. Там доктор Белла положила сверток на постель. Внутри был набитый чем-то мешок из-под муки.
— Что это? — с интересом спросил Рой, вставая за Ризой.
— Это секрет, — улыбнулась доктор Белла, — только между нами тремя.
Она открыла мешок. Внутри лежало что-то, завернутое в коричневую бумагу, но это доктор Белла не тронула. Вместо этого она вынула кучу белоснежного льна и маленький сверток красной фланели.
— А теперь, — сказала доктор Белла, глядя на Роя, — возьмите их и носите, но ни в коем случае не говорите мистеру Хоукаю. Он ни за что не заметит, если не скажете сами.
Она положила часть льняных вещей перед Роем и часть – перед Ризой. Та ахнула от удивления. Это же белье! Подштанники и сорочки для Роя и нижние юбки, панталоны и комбинации для нее.
— Мистер Хоукай не терпит благотворительности, — с сожалением сказал ее друг.
Риза поникла. Это благотворительность? Она знала, что это плохо, но ей так хотелось забрать новые вещи. В то же время, нельзя было расстраивать папу!
— Это не благотворительность, — сказала доктор Белла, и Риза вновь воспряла духом. — Это нижнее белье.
Она захихикала, прикрывая рот ладошкой. «Нижнее белье» – смешная фраза!
— Кроме того, если мистер Хоукай не спросит, откуда они, вам не нужно рассказывать.
Рой не выглядел убежденным, но Ризе было все равно. Ей не нравились старые запачканные панталоны, а комбинации уже невозможно стало носить – настолько они малы и так жмут. Она прижала красивые новые вещи к груди и улыбнулась.
— Спасибо, доктор Белла.
— Это еще не все, — ответила та и выдала им по свертку из красной фланели.
Развернув свой, Риза озадаченно нахмурилась. Это оказалась рубашка, пришитая к штанам, с клапаном на пуговицах на попе.
— Что это? — спросил Рой.
— Это нательный комбинезон, — ответила доктор Белла. — Его нужно носить под одеждой, чтобы было тепло. Почему бы вам не надеть их сейчас?
— Зачем? — вновь спросил Рой. — На кухне и так тепло.
— Я рада, но померьте все равно, — у доктора Беллы как-то по-особенному блеснули глаза. — Можете заодно переодеться в новое белье.
Рой все еще не выглядел убежденным, но все-таки пошел примерять обновки. Доктор Белла помогла Ризе раздеться, а увидев, что на той не было белья, зацокала языком.
— У твоего папы доброе сердце, милая, — печально сказала она, — но его бы воля, и ты бы носила мешки из-под муки и носки.
Риза ничего не ответила, хотя, наверное, доктор Белла и ожидала какой-то реакции. Но молчать было безопаснее. Она позволила сменить изношенные панталоны на новое белье. Поверх него доктор Белла одела красный комбинезон, который слегка колол кожу, а потом новые панталоны, чулки и платье, под которым обновки было не заметить. Риза потянулась к передничку, но врач остановила ее.
— Не нужно. Пошли-ка лучше найдем твоего папу.
Она отнесла все еще тяжелый мешок на кухню, а потом пошла к папе в кабинет. Вскоре вниз спустился Рой, осторожно улыбнувшийся Ризе.
— Чешется.
Риза поняла, что он о комбинезоне, и кивнула.
Доктор Белла вернулась на кухню, и папа следом за ней. Она кивком указала на Ризу и легонько толкнула его локтем. Он прочистил горло и заговорил:
— Сегодня особенный день. Риза, ты знаешь, что сегодня за день?
— Среда, — твердо ответила Риза, уверенная в собственной правоте.
Папа улыбнулся. Улыбнулся!
— Правильно. Сегодня не только среда, но и седьмое февраля. Ты знаешь, что такого особенного в седьмом февраля?
Рой вдруг очень обрадовался – видимо, эта дата была ему знакома. Риза задумчиво нахмурилась. Может, сегодня праздник? Она знала только два: День Триумфа и Новый Год, а последний бывал только раз в году.
— День Триумфа?
Этот праздник посвящался тому дню, когда Аместрис стал единым государством, объединенным Фюрером и его правительством, более трехсот лет назад.
— Нет, он в ноябре.
Рой едва мог сдерживать восторг.
— Это кое-то другое! Гораздо лучше!
Доктор Белла нежно улыбнулась ему. Она выглядела такой довольной, что Ризе стало завидно. Рой знал ответ, потому что был старше и умнее, и поэтому им гордились. Как когда папа хвалил работу друга больше, чем ее, она почувствовала себя очень маленькой и никому ненужной.
— Я не знаю, — полная стыда, прошептала Риза и опустила взгляд на туфельки.
— Сегодня твой день рождения! — не выдержал Рой.
— Правда? — она мгновенно позабыла свою грусть.
Риза знала, что день рождения был зимой, и знала, что был в прошлом году, но не думала, что он вновь придет в снежную среду!
— Правда-правда! — Доктор Белла вынула тарелку из корзины, и когда она сняла с нее крышку, стал виден красивый торт, усыпанный сахарной пудрой и украшенный конфетами-фиалками.
У Ризы глаза расширились. Это же торт из книжки с картинками! Даже еще красивее, чем рассыпчатый яблочный пирог на День рождения Роя!
Они сели за стол, доктор Белла воткнула свечки в торт: одну, две, три, четыре, пять – ей исполнялось пять лет сегодня! Папа зажег их с помощью своей алхимии, и искорки еще немного водили хоровод вокруг угощения. Риза глубоко вдохнула и задула их все, вот так просто! Всем досталось по кусочку – сладкому-сладкому, будто тающему во рту.
— А теперь пора дарить подарки!
Доктор Белла достала коричневые свертки из мешка.
Первой была книга, с картинками красивых женщин в длинных платьях и высоких мужчин с бакенбардами. Потом Риза развернула сверток с кучей платков: на уголке каждого значилось «Р. Х.». Доктор Белла сказала, что это для юной леди, в которую она превращается.
— А вот этот... Я собиралась купить ей медальон, Мордред, но потом передумала. Они пойдут ей точно так же, как и медальон – нам, девочкам, нужно быть немного тщеславными, не так ли, Риза?
В свертке лежали пять новых передничков! Все они были новыми и белыми, и на каждом красовалась вышивка: луна и падающие звезды на одном, клубнички на другом, цветы на третьем, скачущие лошади на четвертом и, наконец, причудливые завитушки всех цветов радуги на пятом.
— Белла... — начал папа своим угрожающим голосом.
— Это не вещи, Мордред, это дань тщеславию! — ответила доктор Белла. — Переднички делают девочек красивыми.
— Спасибо, доктор Белла, — выдохнула Риза. Это замечательный день рождения!
— А это от меня.
Папа дал ей совсем новенькую грифельную доску и карандаш – ее собственные! — Я подумал, что тебе пригодится.
— Спасибо, папа!
Риза улыбалась от уха до уха. Он не забыл про ее День рождения! Она посмотрела на черную грифельную доску, на такие красивые переднички – достаточной длины и совсем не изношенные, на красивую книгу и настоящие платки, как у взрослых – все это заставляло ее улыбаться еще сильнее!
Рой достал из кармана маленький сверток из коричневой бумаги, перевязанный бечевкой.
— Я сам сделал, — застенчиво сказал он.
Риза аккуратно разорвала бумагу. Внутри оказалось ожерелье из сушеных горошин, бобов и чечевицы – каждая «бусина» была выкрашена в свой цвет, так что получилось ярко и очень красиво. Она тут же надела его и радостно улыбнулась.
— Спасибо, Рой!
Друг улыбнулся в ответ.
— С днем рождения!
— Это еще не все, — сказала доктор Белла. — Это не будет настоящий день рождения, если мы не подарим тебе игрушку!
Сердце Ризы сделало пируэт. Ей подарят не только все эти красивые вещи, но и игрушку тоже? Интересно, что это будет?
Доктор Белла положила на стол два самых больших свертка.
— Пришлось взять одну и для Роя тоже, чтобы вы смогли играть вместе. Ну, смелее, открывайте!
Риза разорвала бумагу и ахнула от восторга: внутри лежало новенькое синее пальто. А рядом с ним – варежки, шерстяная шапка, вуаль и шарфик! Она глянула, что там у Роя – ему достались коричневое пальто, шапка, перчатки и длинный шарф. И никакой вуали, конечно, потому что он мальчик.
Доктор Белла улыбалась, а вот папа нахмурился.
— Изабелла Грейсон, я сказал тебе раз, я сказал тебе сто раз – никакой благотворительности в этом доме!
Всю жизнерадостность Ризы как ветром сдуло. Сейчас они поругаются! В горле встал комок, и она уже готова была зарыдать.
— Благотворительность? — легко засмеялась доктор Белла. — Это просто игрушка, Мордред. Игрушка, с которой можно играть на улице!
— Играть на улице – это роскошь, сэр, — тихо сказал Рой. — Пожалуйста, можно мы их оставим?
Папа удивленно посмотрел на него, а потом снисходительно улыбнулся.
— Полагаю, да. В конце концов, дни рождения созданы для роскоши, не так ли? Но только если пообещаете хорошо о них заботиться, и ты должен будешь вновь бегать по магазинам для меня.
— Да, сэр! — нетерпеливо ответил Рой. — Спасибо, сэр!
Папа больше ничего не сказал, только отрезал второй кусочек торта и ушел с кухни. Риза и Рой по привычке прислушались, ожидая спасительного щелчка двери кабинета.
— Не правда ли здорово, что увы уже надели комбинезоны? — заговорщицки прошептала доктор Белла. — Можно сразу выйти на улицу и поиграть в снежки!
Риза спрыгнула со стула, подождала, пока ей помогут надеть новое теплое пальто. И хотя на ее лице была сдержанная улыбка, душа пела. Можно пойти в сад! Поиграть в снегу!
Все-таки это был замечательный день рождения.
