Глава 45♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠~ 43~ ♣♣♣♣♣♥♥♥♦♦♦♠♠♠
Зонтик в дырках, словно сито.
В парке сломаны качели.
Я измокла. Все закрыто.
Вечер. Дождь. Конец недели.
Моросит. Тепло и сыро.
Встречу осень на пороге.
В песне дождика - унылый,
Звук привычной безнадёги.
Пенный пшик жестяной банки.
Кола с привкусом сомненья,
Лишь рекламная обманка,
Не поднимет настроения.
Как же так? И в чем тут дело?
Просто день неважно начат…
Потому, что я надела
Платье, цвета неудачи.
Старый лис Айзекс обозначил произошедшее с Дамблдором расплывчато и даже деликатно: неосторожное использование магии. Но сказано это было по прошествии нескольких суток. Вызванный в Снивиллдж, старик после осмотра пациента разразился таким потоком тихих отчаянных слов, что Ризергамы, будучи каждый в своей степени, искушенными в области ненормативной лексики, о смысле могли только догадываться. Иудей был явным полиглотом, так как перемежал английские, еврейские ругательства, с еще какими-то непонятными, но энергетически ёмкими выражениями на незнакомых языках. Рина даже зафиксировала в его «диагнозе» несколько испанских идиом. Речь свою иудей сопровождал осторожными и плавными движениями рук над пациентом. Внезапно замолчав, он легко вскочил и воздел руки кверху, став похожим на древних иудейских патриархов. Словно перышко поднялось в воздух тело Альбуса, и эскулап направил его плавное парение прямиком в комнату. Дверь за ними захлопнулась и Снивиллидж поглотила тревога и ожидание.
************
«Предметы и события имеют свой цвет, свой вкус, свой звук». Регина с детства привыкла к ассоциативному восприятию мира. Поначалу Эрик пытался протестовать против нелепой привычки кузины - не только мыслить, но и высказываться, используя ассоциативные «штучки». Однако Абигайль не считала это вредным, а милая мисс Прайс – так вообще таяла от умиления. Вскоре, незаметно для себя и он перестал бороться с сестрой. Эрик смирился с ее нелепым ассоциациям, и сам охотно втянулся в игры со словами, смыслами и образами.
Несколько дней, что рэб Айзекс практически не покидал комнаты Дамблдора, были окрашены в непроглядно черный цвет. Запах они имели тревожный, а на вкус были очень похожи на дурноту: когда рот наполняется вязкой обильной слюной, а звуки доходят до сознания через плотный слой ваты. Это еще не отключка, но преддверье ее, когда будущее видится только на расстояние следующего шага. Конечно, Эрик был покрепче сестры, ему по статусу приходилось «держать лицо». Рина молча металась по коттеджу, но когда эскулап выходил из комнаты Альбуса, умудрялась всегда оказываться в нужном месте. Вопросов никто не задавал, только изредка старик отдавал короткие распоряжения относительно пациента или требовал что-либо для себя. Домовики и собаки практически растворились в тревогах и если попадались на глаза, то мельком, словно бледные тени прежней жизни. Два дня и две ночи Айзекс практически не спал и не ел. Эрик выполнял функции домовика, был на подхвате, доставая то, что требовалось эскулапу, отвлекая внимание дам в Ризергаме от обстановке в коттедже, причем делая это так, чтобы бдительная дорогая Присцилла своим наивным, почти детским чутьем не заподозрила неладное. Как ни странно, он вовсе не испытывал угрызений совести от того, что думал не о состоянии Альбуса, а о том, как болото эмоций, страхов, долгов, предрассудков, просто дурных мыслей безжалостно и неотвратимо затягивает Регину туда, «откуда нет возврата». Сам Эрик выхода не видел, потому, как был уверен: как бы дело не повернулось – девочке это не сулит ничего хорошего и ее сломает, изувечит топкая, как трясина, жизнь. Она, Регина Ризергам, впустила в семью беду, не защитила, не уберегла. Как это обернется – уже не суть важно. Регина его рода, совсем еще неопытная ведьма, должна принять удар на себя, в то время как он - сильный здоровый мужчина, вынужден молчать, стиснув зубы. И Эрик молчал. Молчал, когда Рина совершала тайные разбойничьи набеги на Ризергам и Хогвартс. Молчал, когда она провела две ночи в комнате Альбуса, сменив старика Лейба. Что принимала Рина, Эрик не знал, но что не прими, пределы-то быть должны! Айзекс расслабился, поспал, поел – значит - или перелом, или передышка все-таки наметились. А Рина по-прежнему, была словно зверёк в опасности: или нападать, или защищаться готовилась. Они почти не разговаривали, оба старались не сталкиваться без нужды и оба стремились вырваться из Снивиллиджа. Самое малое, что мог сделать сейчас мистер Ризергам для сестры - не мешать ей.
*********
Накрутив огромный теплый шарф вокруг шеи, Рина тихонько прошла черным коридором и вышла на задний двор к лесу. Пожалев о том, что не надела шапку, ведьма поглубже засунула руки в карманы куртки и побрела по тропинке. На крыльце за ее спиной вопросительно гавкнул Ланс, но Рина даже не обернулась на пса. Он потоптался на ступеньках, потянул носом воздух со стороны, куда побрела хозяйка и не найдя причин для беспокойства решил ее не сопровождать. Опустив хвост, пес скрылся за дверью. На его место заступил другой – огромный, черный, лохматый и недовольный. Он прочно уселся на крыльце, не отрывая глаз от удаляющейся в лес спины, и застыл, словно сфинкс, охраняющий чужие тайны. Едва ведьма скрылась за порослью мелкого кустарника, пес мгновенно ожил и осторожно, но споро потрусил за ней.
Зайдя в лес, Регина пошла медленнее. Сначала она хотела пойти в сторону Хогсмита, но передумала.
«Отчего так холодно? Не припомню таких холодов на Пасху. Подумать только: пятнадцатое апреля… А вчера еще шел снег. И третьего дня шел…Ба говорила, что на Пасху всегда бывает тепло. Неужели и эти системы координат подверглись влиянию всеобщего хаоса?».
Ведьма поддала ногой старую прошлогоднюю шишку и та, отлетев, хлюпко шмякнулась на тропинку.
«Подумать только: всего пять дней, всего пять бессонных ночей, а вымотали, как затяжная горячка! А сколько уже передумано, сколько переговорено… Пару раз я была близка к тому, чтобы проклясть Эрика! А как он еще не оторвал мне голову – я вообще не понимаю. Хотя, нет! Это-то я как раз понимаю. Магия рода не позволит ничего сделать против Регины. Когда-то давно кто-то пробовал, проверял… Пробовать перестали еще при пра-пра-пра-пра-пра… короче, при Агате Драгоценной. Занятная была особа, с фантазией. Вот интересно, при ней, или уже после, изменился принцип взаимоотношений Регины с магией Рода? Почему я этим раньше не озаботилась? Чем занималась? Очень просто – ерундой! Хотя, чтобы перелопатить дневники, записи, воспоминания – жизни не хватит! С другой стороны – можно же кого-нибудь в помощники взять, какую-нибудь Грейнджер, скажем. Попади она в наши архивы – считай - пропала мисс Гренджер. Нет, вздор все это! Нельзя ребенка хоронить в пыли чужих мыслей. Мерлин мой! О чем это я?! Что ж делать-то?»
Другая шишка, поддетая носком башмака, полетела над дорожкой и исчезла, упав в заросли вереска. Рина огляделась и обнаружила, что вышла совсем близко к пустошам. Прислушавшись, она уловила какой-то неясный звук позади себя, но как не всматривалась – ничего не увидела. На минуту ей показалось, что в кустах мелькнул зверь. Почтя всё вздором, она решила не обращать внимания и побрела дальше. Когда сомненья разъедают душу и отравляют мысли, решение принять невозможно. Регине ни разу в жизни еще не приходилось сдаваться совсем. Пожалуй, из ее недолгого безоблачного детства с ней осталась одна лишь детская непоколебимая убежденность – «Все будет расчудесно! Надо вкалывать и уметь ждать и терпеть». Вот и теперь - самым разумным по ее мнению была отсрочка. Нужно было дать отдых истерзанной сомнениями душе, вскипающему от невероятных мыслей мозгу. Отвернуться от «глядящих внутрь зрачков совести». Все эти дискуссии с Эриком под прищуром всевидящего ока рэбэ Айзекса, скорбные рожицы домовиков, насмешливо-укоризненный изгиб ухмылки блэкового портрета, а самое главное – непривычно, нереально тихое, едва уловимое дыхание Дамблдора – все это выгнало ее из дому. И теперь продолжало дальше гнать по пустошам, по апрельским хлябям, как паршивую овцу, которой нет места у теплых домашних яслей.
Рина чувствовала, что домой она не сунется, до тех пор, пока не найдет покоя в душе и ясности в мыслях. Выбрав неподалеку от тропинки самое сухое на вид бревно, она уселась и, отмотав конец шарфа, набросила его на голову. Закрывая глаза, ведьма вновь краем уловила какое-то движение в кустах, но забила на это и зажмурилась, привалившись спиной к дереву.
«Время собирать камни… Откуда такое мерзотное ощущение, что я последние лет ….дцать только этим и занимаюсь? Камешки, булыжники, глыбы… Собираю, тащу куда-то, вкатываю тяжело и бесконечно, как страдалец Сизиф. Причем, при моих немалых, но пока еще не очень обременяющих годах количество собираемого набралось уже на порядочную пирамиду. Не странно ли? Или я столько их разбросала… Причем начала видимо в младенчестве…
Размышления на тему себя любимой дело полезное, приятное, но долгое. Можно увязнуть, расслабиться и мозг соплями законсервировать. А нам сейчас это совсем ни к чему. Надо сосредоточиться и попытаться понять: что было, что будет и чем сердце успокоится…»
Сердце ничем не хотело успокаиваться и глухо бухало. Не щемило, не болело, а именно бухало. Словно распухший язык колокола сотрясал его многострадальное тело, стремясь расколоть. Рина этого и боялась – расколоться, взорваться, исчезнуть.
С появлением Айзекса, вернулось ощущение реальности. А реальность была такова, что эскулап неизвестно какой ценой старался поправить то, что сотворил со своим здоровьем упрямый гений Дамблдора. Лейб Айзекс взял все бремя ответственности за пациента на себя, что и дало ведьме некую передышку. Но употребить ее можно было только единственным способом – решить, что делать дальше. Нужно было оценить все возможные варианты развития событий и для каждого определить меру участия в нем семьи. Сразу решив, что ответы на все вопросы о семье нужно искать преимущественно в Ризергаме, она, накачиваясь фамильными бодрящими снадобьями по самые уши, использовала любую возможность, чтобы слинять в замок. Проведя в архивах библиотеки общим чохом ночь с хвостиком, Рина молча передала Айзексу самый старый семейный лечебник и наброски мемуаров прабабки Рогнеды. Старик также молча принял сокровища, машинально проверил на возможность копирования и, не смотря на дичайшую усталость и напряжение, с искренним недоумением глянул на молодую женщину. Видимо от удивления, или желая что-то сказать, старый Лейб раскрыл рот, но Рина только кивнула, и устало заявила: «Берите все, что потребуется. Если Вас еще что-то заинтересует – скажите. Мы решим….». Старый еврей сверкнул глазами, поклонился и скрылся в комнате пациента. Счел ли он ее благородной леди, или наивной отчаявшейся дурочкой, или вовсе расчетливой стервой, Регина не трудилась определить, но вспышку восхищения в глазах эскулапа она заметила. Тогда она подумала, что следующий визит домой посветит исключительно своим вопросам….
*******
В очередной раз хлебнув «бодрилки», Рина махнула в Ризергам. На какой-то момент она смалодушничала и решила пойти в круглую гостиную, где висел портрет Абигайль. Но не гордыня или какие-то морально этические заморочки, а что-то очень личное и необъяснимое заставило ее направиться к парадному залу.
Sweet home встретил ее прохладой, тишиной и полумраком. По всему периметру парадной залы на уровне шести футов от пола парили в воздухе светящиеся лунным светом небольшие шары. Рина неожиданно улыбнулась волшебству и подумала, что за столько лет так и не собралась спросить или узнать природу этого колдовства. Многочисленные Ризергамы, далекие и близкие родственники на портретах большей частью дремали, спали или были заняты привычным времяпрепровождением. Некоторым Рина кивала, кому-то улыбалась, мимо кого-то неслышно проходила, стараясь не тревожить.
- Пригодились ли тебе наши архивы и мои записи, Regina? – услышала ведьма тихий голос Рогнеды Ризергам.
- Да, как нельзя больше, миледи. – также тихо ответила Рина. Старая леди на портрете удовлетворенно кивнула и Рина решила, что и ответ и ее манеры оценили.
- Я думаю, когда у тебя будет больше свободного времени – вполне разумно обратиться непосредственно к Аспазии. Она, я уверена, сможет много полезного добавить к своим записям. Разъяснить, уточнить…
- Благодарю тебя Рогнеда. – ответила Рина, чинно приседая.
- Я не припомню, Регина, чтобы ты приходила сюда за советами, или с вопросами. Кстати, а портрет Абигайль ты отыскала? Ты и с ней не обсуждаешь своих проблем?
- Отыскала, миледи. Он находится в круглой гостиной. Мы часто беседуем с бабушкой.
- Понятно. Я слыхала, ты Снивиллидж подновила. Похвально. Это хорошее и удобное место. Так что, Абигайль в курсе твоих дел?
- Бабушка… То есть Абигайль не взваливала на наши плечи решения своих проблем.
- Вот как, значит… Что ж это вполне предсказуемо. – кивнула Рогнеда. – А тебе ведомо, что ты вправе задавать всем своим родственникам любые вопросы? И, что немаловажно – они обязаны на них отвечать? Ты можешь потребовать…
- Я что-то читала по этому поводу. – согласилась Рина.
- И…? – в глазах нарисованной ведьмы зажглось любопытство. – Ни разу не воспользовалась? Или тебе нечего спросить?
- О!!!! У меня столько вопросов, что на каждого, включая самого Мерлина, пришлось бы по сотне... – улыбнулась Рина.
- Мне нравится то, что ты трезво смотришь на жизнь. – не поддержав улыбки согласилась Рогнеда. – Но ты не должна забывать, что ты творишь магию нашего рода. Все твое творчество останется тем, кто придет после тебя.
- Те, кто придет после, будут умнее и сильнее. – уверенно заявила Регина.
- Смело. – Рогнеда улыбнулась краешком губ. - Я рада, что в тебе так сильна добрая родовая гордость. Но вот ведь какая незадача: от гордости, при неблагоприятных обстоятельствах, до гордыни и спеси, а от них и до глупости – полшажка! Вот что, моя дорогая правнучка, я тебе скажу: придержи характер! Ты отвечаешь за будущее нашей семьи, но от нас всех ответственности вместе с нашей смертью не убывает. Ты поняла?
- Я поняла, миледи. Может быть, у Вас найдется как-нибудь время побеседовать со мной? – почтительно спросила Рина.
- А и не к чему дожидаться! Вот прямо сейчас и найдется. – спокойно согласилась Рогнеда. – О чем?
- О былом. О вас, об Абигайль …
- Знаешь, Регина… - задумчиво сказала ведьма. – Прежде чем ты начнешь задавать вопросы, я бы хотела, чтобы ты уяснила: когда-нибудь и у тебя могут потребовать ответа…
- О! Не беспокойтесь на этот счет, миледи! До того, как это случится, я непременно придумаю что-нибудь такое, что поможет моим потомкам не попадать в неловкие ситуации. А сейчас, мы с Вами просто побеседуем. И Вы мне просто расскажите то, что мне стоит знать. Какие уж тут могут быть вопросы? – спросила Рина и улыбнулась прабабке….
***********
Рина приоткрыла один глаз, потом второй и подумала, что холод и сгущающиеся сумерки не дадут ей оставаться здесь долго. Она зябко повела плечами и снова прикрыла глаза…
******
В робкой суматохе надежд на перемены к лучшему, удрать в Хогсмит после первого разговора с прабабкой, оказалось гораздо труднее, чем смотаться в Ризергам. Усталость и нервотрепки сделали своё черное дело – Рина не смогла прошмыгнуть незамеченной мимо бдительно кузена. Между ними не было привычки врать без нужды, а так как истощенные обстоятельствами мозги и нервы, ведьма по пустякам решила не напрягать, она просто устало брякнула правду на банальный вопрос «куда». Гневная тирада Эрика закончилась как всегда знакомой формулой «через мой труп». На это Рина равнодушно и почти лениво ответила: «Трупа, конечно не обещаю. Хотя… учитывая усталость и прочее – я бы попросила тебя не рисковать». Брат в недоумении, не веря, что называется, своим ушам, заглянул в глаза сестричке и молча отошел в сторону.
Только на подходе к деревне Рина поняла, что совершает бессмысленный поступок. Он был тупым по определению: появляться в деревне опасно; рассчитывать совершенно не на что. Она могла остановиться и вернуться, потому как умела признавать ошибки, но не сделала этого. Напротив, Рина еще бодрее потопала в Хогсмит, размышляя, в какое питательное или торговое заведение шмыгнуть.
Но удача все-таки случилась и предстала перед Региной в виде ссутулившейся долговязой фигуры школьного завхоза, появившейся на хогвартской дороге.
Мысли заметались в ее усталой голове и, повинуясь невнятным ощущениям, ведьма шмыгнула в неприметную лавчонку с кривенькой, но помпезной вывеской «Creatures».
- Здравствуйте, добрейшая хозяйка. – с порога приветствовала Рина сухонькую миниатюрную старушку, дремавшую в маленьком кресле. Старушенция заморгала неожиданно юркими глазками, и, не выходя при этом из состояния дрёмы, ответила, - Здравствуйте. Прекрасная погода, не правда ли?
Смелое метеорологическое утверждение не имело ничего общего с погодами за дверью. Старая ведьма тут же вернулась в сладкие грёзы, что дало Рине возможность оглядеться и собраться с мыслями. Лавчонка ей понравилась. Все было славно: дремлющая хозяйка, уютное тепло камина, домашняя заставленность и даже захламленность. Эта уютная неразбериха была больше похожа на трогательный домашний сумбур и не вызывала при этом мыслей о беспорядке и безалаберности. Что-то в убранстве лавчонки было притягательно знакомым, хоть и непривычным, но располагающим. Зверьки были самые разнообразные, сытенькие, чистенькие и все как один хитренькие. Это было странно и умилительно. Постояв в созерцании зверушек. Рина уверовала, что старушка, сладко грезящая в кресле, глаз имеет как у орла, нюх, как у собаки, а интуицию, как у кошки. «И скорее всего», - подумала ведьма, - «реакция у одуванчика, как у змеи!». Она собралась резко повернуться к хозяйке, застигнув ее врасплох, но тут звякнул дверной колокольчик, и Рина замерла, сжимая в руках палочку.
- Добрый день, миссис Дэн. – проскрипел с порога хогвартский завхоз и Рина вновь почувствовала, что ее визит в Хогсмит не такая уж глупая затея.
- Рада Вас видеть, мистер Филч! – проворковала хозяйка. – Вам как обычно, 3 фунта сухого корма, болтушку от блох и средство для расчесывания шерсти?
- Спасибо, миссис Дэн. – кивнул Филч. – Еще я бы хотел приобрести когтеточку. Миссис Норрис - кошка в возрасте и чаще стала засиживаться дома. Нужно, чтобы у нее все необходимое было, так сказать – под рукой. – Сурово объяснил он, и Рина улыбнулась – Аргус Филч стеснялся быть заботливым.
- О!!! Как это правильно, мой дорогой! – неожиданно резво откликнулась миссис Дэн. – Вы такой замечательный хозяин, мистер Филч! Вашей питомице исключительно повезло! - Она зацокала башмачками, удаляясь за прилавок. Боясь упустить момент, Регина развернулась и с воодушевлением устремилась к старику.
- Мистер Филч! – сдержано, но очень душевно воскликнула Рина. – Как я рада вас видеть!
- Мисс Регина? – охнул Филч. Он тоже был удивлен, но радости не выказал, скорее озабоченность и неодобрение. – Вы? Тут? Зачем?
- Вероятно, мисс зашла приобрести что-нибудь для своего питомца, не так ли, мисс? – пришла на помощь миниатюрная хозяйка. Глазки ее так хитро блестели.
- Верно, мэм. У моих псов закончились собачьи галеты со вкусом пырея.
- А… собачье рвотное? Милочка, увы,,. В это время года оно, как правило, у всех заканчивается. – развела руками хозяйка. – Я заказала в Лондоне, но пока не получила. Постойте-ка, я погляжу, чем его можно заменить… - и она исчезла прежде, чем Рина успела возразить.
- Ах! Мисс Регина, мисс Регина…. – покачивая головой, сказал Филч. – Я конечно рад Вас видеть в добром здравии, и все такое…. Но сейчас молодой леди вовсе нельзя бывать одной в таких опасных местах.
- Помилуйте, мистер Филч! – удивилась Рина. – Зоолавка в деревушке около школы – такое опасное место?
- Дурно, мисс!! – укоризненно заявил старик. – Видела бы ваша бабушка, как вы пренебрегаете … И наверняка мистер Ризергам не в курсе где вы. Так? А ну как вас кто увидит? Добро еще директору донесут, а ведь могут и этим, с которыми вы тогда… Ну, Кэрроу… Или того хуже – прямо патрулю сдадут! Тут ведь у нас теперь патруль, комендантский час… - втянув голову в плечи, объяснил он.
На такую эмоциональную речь Рина не нашлась, что ответить и только вытаращила на Филча свои синие глазищи.
- А как же быть? – наконец, беспомощно разведя руками, спросила она. – Мне нужно повидаться с профессором МакГонагалл и, пожалуй, еще кое с кем... – Филч продолжал молчать, а Регина, словно оправдываясь, затараторила, - Я просто должна с ними поговорить.
- В Хогвартс категорически нельзя! Быстрее всего, директор бы вас в обиду не дал. Но одному Мерлину известно, чем это может обернуться. Вы должны понимать, мисс, что это - не вот тебе поступок! Не одобрила бы его ваша бабушка! И вы тоже, удумали: так рисковать, чтобы выяснениями заниматься. Да еще у кого…. У Минервы МакГонагалл! Нет, она конечно женщина выдающаяся…. Но ваша бабушка бы этого не одобрила!
- Они были в дурных отношениях? – быстро спросила Рина. Филч совсем расстроился, втянул голову в плечи и забубнил смешавшись, -
- Да я и не знаю, как там дело было,,, Мое дело какое? Никакого! Я человек маленький, и тогда был завхозом, и сейчас - завхоз. Но я точно знаю, что леди Абигайль никогда бы никому ничего дурного незаслуженно не сделала! Вздор все горазды болтать. Кто бы там чего не говорил, никто толком и не знал, что промеж них там происходило. Известное дело - где молодые, знатные да сильные собираются - там сразу начинаются выяснения: кто самый из них лучший. А уж от этого добра не жди – одни хлопоты!
- Так бабушка и Минерва не ладили, были соперницами? – невинно захлопала глазами Рина, придурковато открыв рот.
- Да что вы мисс, в самом деле! Какие вопросы мне задаете – неудобно даже вам такие вещи спрашивать! – возмутился Филч и даже повысил голос. Его долговязая нахохлившаяся фигура была воинственна и полна достоинства, глаза желтоватые, как у его кошки, смотрели укоризненно из-под кустистых бровей, всклокоченными, вздыбленными космами он мог посрамить самого Снейпа. Как ни странно, возмущенному завхозу удалось то, что вообще редко кому удавалось – Рине стало неловко, если не сказать стыдно. Она моментально представила себе пылающие праведным гневом глаза Макгонагалл и решила расспросы прекратить.
Из-за стеллажей, словно из засады выскочила хозяйка, окинула их быстрым хитреньким взглядом и усмехнувшись подала Филчу большой пакет.
- Ваш заказ, мистер Филч. Тут – все, что вы просили. Ах, если бы ваша кошечка не была в серьезных летах, я бы с удовольствием познакомила ее с моим Люком. – сказала она, указывая на роскошного совершенно белого зверя с длинной шелковистой шерсткой редкого платинового оттенка. Кот был красивый, холеный и вид имел надменный, если не наглый. Взглянув мельком на миссис Дэн, Рина повернулась и уставилась на кота. Зверек взирал на мир ясными круглыми глазищами странноватого желто серого цвета, и казалось, снисходительно усмехался. Старушонка перехватила ее взгляд и улыбнулась тонко, насмешливо и слегка сочувственно. Нездешне улыбнулась, одним словом.
- Вам понравился мой котик, мисс? О, мой Люк - красавчик! – хихикнула миссис Дэн. – Аристократ, от усиков до хвоста! А видели бы вы, как он мышек ловит, как собак пугает! Оооо! Он их не ест, конечно, мышек-то. Я ему не позволяю! Но охотник он прекрасный!
- Вы словно продать его хотите… - весьма неучтиво брякнула Рина. И кот и хозяйка как-то стали ее настораживать.
- Ах, Mon Dieu! Что за нелепость, мисс? – воскликнула старушка. Она не выказывала обиды или раздражения, по-прежнему улыбаясь своей странной улыбкой. – Никак такое невозможно. Просто я очень люблю своего Люка. Впрочем, это все пустяки, мисс! – беспечно махнув рукой, сказала старушка. – Со временем и вы научитесь не стесняться любить и говорить об этом.
Рина совсем смешалась и даже не нашлась что ответить. В ускоренном режиме попрощавшись с хозяйкой лавки и с Филчем, которого торопливо заверила в своем вечном уважении и расположении, Рина направилась к выходу. Уже в дверях ей снова попался на глаза кот, и какая-то смутная ассоциация мелькнула у нее в голове. Впрочем, выйдя из лавки, Рина сосредоточилась только на благополучном возвращении домой.
************
Она сильно озябла, но продолжала сидеть, не шевелясь, методично, словно ингредиенты, раскладывая воспоминания, сведения и факты.
«Камни … Потихоньку, не быстро, долгие годы собираются камни, стаскиваются в кучи, в холмы, курганы, горы. Потом приходит понимание, что под этими камнями, холмами, курганами погребены мысли, надежды, мечты… И тогда, оставшееся время и силы тратятся на то, чтобы эти камни разгрести, разобрать, расчистить. Освободить мечты, вытащить их из каменного небытия, вернуть на свет Божий, и… разбудить спящего под холмом».
Рина поежилась, передернула плечами, приоткрыла глаза, огляделась, снова смежила веки и вернулась к своим мыслям.
**********
- Я наблюдала за тобой… Ты внимательно слушаешь… Что-то новое ты все-таки почерпнула из моего монолога? – поинтересовалась Рогнеда.
- Несомненно! Спасибо, миледи. Не скажу, что все стало проще и ясней, но кое-что я поняла. – ответила Рина прабабке.
- Неужели? Ты ни о чем меня не спрашивала. - помолчав немного, сказала Рогнеда, - Это неплохо, но удивительно. Я тебя совсем не знаю, но никак не могу предположить, что это результат врожденной скромности.
- Боюсь, вы правы. Я не украшена этой добродетелью. – ответила Рина устало. – Но мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто я совсем глупа и дурно воспитана. Просто так сложилось, что у меня нет времени и сил сложными путями решать возникшие проблемы.
- И ты предпочитаешь метод легендарного македонца?
- Нет, конечно! Я как раз против того, чтобы рубить. Я готова распутывать, разбираться. Но вот концов-то нет. Уцепиться не за что. – ведьма умолкла, потом сосредоточилась и осторожно продолжила, - Я предлагаю вам выслушать меня, миледи. Если вы найдете в моих предположениях неточности, вы их поправите. Если мои выводы будут неправильными, я прошу вас указать, в чем я ошибаюсь.
- Соответственно, если сказанное будет верным, ты желаешь получить подтверждение?
- Хотелось бы.
- Значит, ты уверена, что я обладаю знаниями о том, что тебя интересует?
- Не уверена.
- Ну что ж… Излагай. Только постарайся покороче.
- В хрониках написано, что Regina должна «найти и разбудить Спящего под холмом». В противном случае никто из ее дочерей не сможет стать следующей главой семьи.
- Верно. Так и было. Но твоя бабка внесла некоторые изменения в наши законы. Следующая после нее Regina могла вовсе не заморачиваться поисками и другими мероприятиями. Она, в нашем случае ты, может родить дочь, и если ребенок будет обладать необходимыми качествами, дитя вправе стать следующей главой рода. – старая леди неодобрительно поджала губы.
- Вам не по душе это новшество, миледи? Отчего?
- Ты не понимаешь? По нашему закону Regina должна найти и разбудить своего Мерлина. Это глубоко символично: каждая из нас ищет своего единственного, порой преодолевая преграды, чтобы их дитя, рожденное в счастливом браке, приняло из ее рук заботу о семье. Все это было логично и глубоко символично. Каждая Regina своим счастливым браком, как бы во искупление несчастной жизни Нимуэ, утверждала торжество любви, верности и благородства. Моя дочь это порядок поменяла.
- Вздор! Логическая составляющая не пострадала: регентство передается по наследству достойнейшей преемнице женского пола. А что до символики… Разве это гуманно, чтобы потомки столько лет расплачивались за легкомыслие предков? По мне – так Нимуэ только усугубила свое вероломство, навязав потомкам ограничения и условности, подчас идущие вразрез со здравым смыслом, вопреки природе. Скажите, разве мало было у нас в роду достойных ведьм, которые не стали регинами только оттого, что не смогли удачно выйти замуж, или не родились первенцами? В этом смысле ба только восстановила справедливость, избавив потомков от условностей. Интересно, она поступила так, потому, что мой дед не был тем, которого она искала и должна была разбудить? – быстро сменила опасную тему Рина. – Она не искала, или не смогла разбудить своего Мерлина?
Леди на портрете долго молчала, внимательно вглядываясь в лицо правнучки, и наконец ответила коротко.
- Не смогла.
- Значит, Он все-таки был? И дед знал?
- Был. И Лоуренс знал. Но они с Аби прожили не очень долгую, но на редкость достойную и уютную жизнь.
- МакГонагалл имеет какое-то отношение к этой истории?
- Странно, что ты про нее спросила….
- Совсем нет. Это она слишком странно отнеслась ко мне. И ко всей нашей семье. Она даже не скрывала неприязни, я не могла не заметить. Так имеет?
- Минерва, сколько я знаю, весьма достойная особа и из хорошей семьи. Так сложились обстоятельства, что у нее есть полное право относиться к нам без приязни. Она была помолвлена с Лоуренсом Тоттенхэмом.
- ВАУ!!! – не удержалась Рина от вульгарного возгласа.- Ни фига себе!!! Значит, дед был вероломен…
- Я горда тем, что Ларри вошел в нашу семью. Он был честнейшим и благороднейшим юношей. Я требую, чтобы вы вели себя прилично! Не сметь в моем присутствии оскорблять членов моей семьи! – взвилась Рогнеда. – Ты Regina и должна вести себя соответствующе! – старуха демонстративно поджала губы и вздернула нос, отвернувшись от правнучки. Но Рина уже не обращала внимание на возмущение старой леди.
- Вот как значит…. – протянула она. – Любил МакГонагалл, а женился на Ризергам. Отлично! А тот, второй парень, который Кларенс, был влюблен в бабушку. – утвердительно заявила Рина и воззрилась на портрет. – Я как-то давно, еще девчонкой нашла сундук с барахлом на чердаке Большой башни. - объясняла она, - Там было полным-полно всякого хлама: девчачий дневник мамы, какие-то пачки писем тети Эстер, «секретики» Агнесс. Среди прочего хлама был пакетик с валентинками и записочками этого Кларенса к бабушке. Так вот, он совершенно недвусмысленно говорил о том, что они поженятся. Но это не бог быть Он! – воскликнула Рина, уставившись на прабабку в ожидании ответа. Та не издала ни звука, и молодая ведьма продолжила рассуждения. – И Найджилус Блэк, да и старый хогвартский завхоз Филч, намекали на какое-то соперничество между бабушкой и Минервой. Ну, то есть они не прямо намекали, но все их недомолвки и фразочки можно было истолковать только так!
- Не забывайтесь молодая леди! – встрепенулась Рогнеда. – Как скора ты возводить напраслину! Не мог Аргус ничего такого двусмысленного говорить об Абигайль! Он был таким порядочным и достойно воспитанным мальчиком…
- А вырос он в старого злобного обиженного зануду! – парировала Рина. – Но я не собиралась говорить о нем дурно. Филч - бедный прибитый жизнью старик ко мне был добр, участлив и даже трогателен. Конечно он не злословил о нашей семье, напротив… Но одинокому сквибу трудно живется. Менее хитрый, чем я человек сможет выведать у Филча все что нужно. А потом, имея такого замечательного собеседника, как сэр Финеас Найджилус Блэк, можно не мучить расспросами беднягу завхоза. - Дама на портрете расстроено вздохнула, но Рина в своем стремлении «найти концы» не блистала внимательностью и чуткостью. – Дорогой сэр Найджилус просто кладезь знаний. Исходя из его обмолвок и намеков, вполне можно восстановить события, и …
- Попасть пальцем в небо! – торжествующе ответила Рогнеда
- Вовсе не обязательно! – Рина и не думала сдаваться. – Блэк обмолвился, что обе барышни, не смотря на их выдающиеся способности, не избежали обычных для их возраста соблазнов и иллюзий. Из его намеков следовало, что и Минерва и Абигайль были влюблены в одного и того же человека.
- Вот как? – с деланным равнодушием и весьма плохо срываемым беспокойством осведомилась ведьма.
- Да. И представьте, миледи, если собрать все, что я знала раньше, и добавить к этому новые знания, наблюдения и выводы….
- Ты можешь получить совершенно неверное представление обо всем и тем самым оскорбишь и ушедших и ныне живущих участников этой истории! – горячо воскликнула Рогнеда.
- Так помогите мне не допустить этого! – Регина даже не заботилась о том, что кричит на прабабку. – Тем более что я не прошу вас раскрывать тайны, тешить мое любопытство подробностями. Мне нужно знать, как вы не понимаете, миледи! – старуха на портрете опустила голову и прикрыла глаза. Рина плотно сжала губы, и, подавив в себе естественный отзвук неловкости, заговорила снова.
- Обе девушки имели женихов и обе собирались иметь семью. Так? – не дождавшись ни возражений, ни поощрений Рина продолжила, - Все вроде правильно: достойные девушки и юноши из хороших семей. Только вот древний Блэк утверждает, что барышни, значит и Абигайль и Минерва находились под влиянием девичьих иллюзий. И предмет их иллюзий был далек от идеала. А проще говоря – совершенно не годящий для иллюзий молодых барышень, то есть он один на двоих и весьма сомнительного достоинства. Что же это может означать? Только одно – помимо двух достойных юношей есть кто-то, который ни разу не годится в сердечные привязанности для леди их хорошей семьи. Что мы имеем далее? А вот что: по какой-то причине бабушка выходит замуж за деда, который мечтал связать свою жизнь с МакГонагалл; при этом МакГонагалл замуж не выходит вовсе; четвертый из этой компании, Кларенс кажется, и вовсе пропадает из виду, а потом через много лет появляется и погибает вместе с дедом. Теперь осталось совсем немножко – понять, что же произошло? Но, как вы считаете, понять я не смогу, так как не знаю наверняка. Зато предположить я могу! И я предполагаю, что было вот что:
В этой истории действительно был кто-то пятый. Тот, кто равно интересовал обеих барышень. Интересовался ли он ими? Вопрос… Не знаю, да это и неважно! У обеих имелись планы на дальнейшую жизнь и супружество. Но случилось что-то, что воспрепятствовало бракам МакГонагалл и деда, бабушки и этого Кларенса. Конечно, пары могли просто распасться. Чего не бывает в юности? Но тут произошел… как бы это… - перекрестный брак! Значит - был конфликт, возможно скандал…. Я не горю желанием выяснять кто, что, кому и как… В конце концов – это дело тех пятерых. Опять же, имея мало-мало мозги, трудно не сопоставить все эти факты и не придти к определенным выводам. Мама не стала Региной, значит Ба не разбудила своего Мерлина. Мог ли быть тем самым «спящим под холмом» мой дед или Кларенс, что писал валентинки? Нет! Значит – был у Абигайль «Он», но мужем ее не стал. -
Рина неожиданно иссякла. Ей больше ничего не хотелось говорить прабабке и тем более спрашивать. Чужая тайна, чужая боль и чужая беда, зияли перед ней мертвой пустотой, и пустота эта была страшнее разинутой пасти дементора. А ведь она ломилась туда с маниакальным упорством, топча и разрушая при этом преграды, которые на деле оказались чьими-то чувствами, памятью, болью…
- Вижу, к тебе пришла не только догадка о персоналиях этой истории, но и понимание. – невесело хмыкнула прабабка. – Тошно? Это хорошо, девочка, что тошно. Так и должно быть. В жизни каждого человека есть такое, что касается только его, даже если у окружающих совсем иное мнение. Каждый из нас вправе оберегать свое личное от остальных, и это право есть как у живых, так и у усопших. Я хочу верить, дорогая, что ты это поняла и запомнила…
********
Регина враз открыла глаза и вскочила так резво, будто мертвое дерево сбросило ее со своего усталого тела. Ведьма какое-то время подслеповато щурилась, привыкая к темноте, звуки и виды пустошей показались ей тревожными и враждебными. Постепенно промозглый холод прогнал оцепенение, и Рина вытащила палочку, которая тут же загорелась уютным светом. Совсем рядом хрупнула ветка и под свободную руку подставилась теплая густая шерсть – едва не прижимаясь к ноге ведьмы, рядом нарисовался лохматый здоровый зверь. Рина неожиданно для себя усмехнулась и провела рукой по его холке. «Мерлин мой! Вот никогда бы не поверила раньше, что смогу учуять своего зверя!», - подумала ведьма. – Пойдемте, мистер. Нас ждут великие дела!
Пёс коротко гавкнул в ответ, и они живо побрели к дому.
