Разговоры

Глава 45

В честь Победы.

***
- Па-ап! – залетает в комнату Хьюго, только что вернувшийся с матерью и сестрой из Косого переулка. – Угадай, что мы купили!
Рон поднимает взгляд от письменного стола, рассеянно вертя в руках перо. На мгновение Хьюго даже кажется, что в глазах у отца блестят слезы.
Впрочем, мальчик тут же смеется собственным мыслям: он точно знает, папы не плачут. Не должны.
Рон наконец замечает сына:
- Мама тоже уже пришла?
- Конечно!
- Позови ее, ладно?
Хьюго недоуменно хмурит рыжие брови, но тут же, решив, что дело, пожалуй, его не касается, послушно захлопывает дверь. Надо рассказать все Рози, а уж она пусть ломает голову.
Через пару минут в комату заглядывает обеспокоенная Гермиона, глаза у нее все еще горят детской радостью от похода по магическим магазинам:
- Все в порядке, милый?
Рон отвечает с запозданием, хрипло:
- Герм, я… в общем, смотри.
Гермиона заинтригованно приближается к столу:
- Вот это?
Лист, заполненный размашистым почерком мужа, чуть не выпадает у нее из рук на первой же прочитанной фразе:
- Этот день не был днем нашей победы – он был только днем гибели мифов, в которые мы верили.
Рон нервно переглатывает. Гермиона восторженно распахивает глаза:
- Твоя книга? Ты все-таки решился…
Муж кивает:
- Можешь прочитать вслух? Никак не могу понять, это правда так плохо, как мне кажется?
Гермиона нерешительно кивает:
- Этот день не был днем нашей победы – он был только днем гибели мифов, в которые мы верили. Фальшивкой оказалось и всесилие Вольдеморта, и бессмертие Мальчика-Который-Выжил – второе, к счастью, только наполовину.
В этот день мы перестали думать, что любовь не бывает вечной и что предательство невозможно искупить. В этот день мы попрощались с глупой уверенностью в том, что слизеринцы не могут служить свету.
Гермиона прикусывает губу, рассматривая напряженную спину мужа, поднявшегося из-за стола и теперь стоящего у камина – так, чтобы она не видела его лица. Ей едва хватает сил не сказать ему, насколько это хорошо, но она понимает, что сейчас это прозвучит только попыткой утешить. И она продолжает:
- В этот день была похоронена легенда об Альбусе Дамблдоре – святом и сплетня об Альбусе Дамблдоре – преступнике. В этот день от них обоих остался только человек.
В этот день мы видели, что мечтатели могут сражаться лучше авроров…
Голос у Гермионы обрывается, когда перед глазами всплывает неподвижное лицо Тонкс и увлеченно мечущая заклятия Полумна.
- … и что материнская любовь бывает сильнее ненависти закоренелой убийцы.
Плечи у Рона вздрагивают, но Гермиона продолжает, торопливо, словно боясь, что скоро ей не хватит сил читать дальше.
- В этот день нам пришлось понять, что не все враги заслуживают смерти, и что тех, кто ее заслуживает, можно только пожалеть.
В этот день мы потеряли людей, которые были легендами уже для нас и тем более стали ими для вас – людей, живущих спустя двадцать лет после победы над Вольдемортом. Мы видели смерть последнего из знаменитых Мародеров. Мы видели смерть профессора Северуса Снейпа. Мы видели смерть одного из близнецов Уизли.
У Гермионы перехватывает дыхание и слезы наконец появляются на глазах:
- Мы видели, как погиб человек, никогда не перестававший смеяться, и другой, который никогда не переставал страдать.
В этот день, который теперь называют днем Победы, была погребена вражда, на которой строилась вся наша жизнь.
В этот день были уничтожены все мифы, в которые мы свято верили.
И только наша дружба, каким-то непостижимым чудом, осталась в живых…
Гермиона дочитывает страницу, едва видя строки за пеленой слез, и на последней фразе бессильно опускается в кресло, безудержно всхлипывая. Рон порывисто бросается к ней, уже по реакции понимая, что все, что он написал, было не зря.
И трудно сказать, чего больше в его сердце в этот момент: горя, гордости или чего-то другого, чему никто еще не придумал названия.
Ощущения реальности жизни.