Глава 47или о том, что правильные мысли приходят слишком поздно
Гермиона стояла в кабинете Минервы МакГонагалл, пытаясь осознать все, что она увидела.
Много лет назад профессор была влюблена в Тома Реддла так же, как Гермиона сейчас влюблена в Драко Малфоя. Сходство найти совсем не сложно, но основная мысль, которую она вынесла для себя и с которой не могла смириться, - у такой любви нет будущего. Были в этом виноваты сами Том и Минерва или же все-таки проклятье, по легенде наложенное Слизерином, очевидно, что именно это и хотела сказать МакГонагалл. И все существо Гермионы противилось этому.
Хотя, если вспомнить, то она сама видела останки студентов, которые, как сказал Дамблдор, как раз являются доказательством того, что испытания могли пройти далеко не все. Выходит, все это имеет смысл. Легенда, проклятье... Какой же бред! Гермиона не была бы самой собой, если бы так легко верила всему на слово.
С другой стороны, профессор МакГонагалл тоже не входила в число легковерных дурочек, более того, являлась непререкаемым авторитетом для Гермионы. Да и воспоминаний было всего три, кто знает, что произошло между этими тремя событиями, которые МакГонагалл решилась Гермионе показать. Наверняка, даже это решение далось ей непросто. Хотя, говорить все это и смотреть Гермионе в глаза - было бы на порядок сложнее.
И к чему вдруг такая спешка? Было очевидно, что МакГонагалл хотела объяснить все в эту ночь, но не смогла, потому что ее вызвал Дамблдор. Неужели, это значит, что больше тянуть нельзя? Что в самые ближайшие сроки произойдет то, чего Гермиона должна остерегаться?
В воспоминаниях Дамблдор предупреждал МакГонагалл о том, что Волдеморт собирается ее убить. Не приходится думать о причинах поступков Волдеморта, он чудовище, и это всем понятно, но неужели она думает, что Драко такой же? Неужели профессор хотела предупредить Гермиону о том же? О том, что Драко собирается ее убить?
- Ерунда, - вдруг сказала она вслух, словно убеждая саму себя. - Драко хоть и Пожиратель Смерти, но мне никогда не причинит вреда.
В этот момент раздался скрип, и Гермиона резко обернулась.
Еще один шкаф у противоположной стены был открыт настежь, а рядом с ним стоял, вытянув руку с волшебной палочкой, Драко Малфой.
Гермиона испуганно закрыла рот рукой.
- Удивлена? - ухмыльнулся Малфой. - А я все время был здесь. Поджидал...
- Чего? - спросила Гермиона, отняв руку ото рта и настороженно глядя на него.
- Тебя, - уклончиво ответил он.
- Но... ты же был в больничном крыле... Как ты мог успеть попасть сюда? Ты был здесь все это время?
- Да, - просто ответил Малфой, направляя палочку прямо в лицо Гермионе. - И ты знаешь, зачем я здесь. Ты вообще знаешь слишком много...
- Нет, - замотала головой Гермиона, не слушая его. - Ты шутишь, да? Это такой розыгрыш? Малфой, если это такая шутка, то мне не смешно, видишь?
- Я убью тебя! - радостно объявил он.
Гермиона смотрела на него в упор и не могла узнать. Он был все тем же Малфоем, но совершенно другим. Она вышла из больничного крыла не больше часа назад, она хорошо помнила его прикосновения, его нежность и любовь во взгляде. А сейчас в серых глазах проглядывала лишь жестокость, такая жестокость, от которой холодеет затылок.
- Все это было большим хорошо продуманным планом, - продолжал Малфой. - Неужели ты думала, что я могу влюбиться в тебя? В тебя, мерзкое маггловское отродье! - злобно выплюнул он, скривив губы от отвращения. Гермиона почувствовала, как внутри что-то обрывается. Нет, это не может быть правдой!
- Я не знаю, зачем ты это говоришь, Драко, но, прошу тебя, перестань. Это не ты!
Он злобно расхохотался. Так, как никогда этого не делал прежде.
- Не я - это сопливое ничтожество, которое тебе приходилось видеть. Образ, в который влюбится любая слезливая девчонка, а в особенности ты, Грейнджер! А теперь я наконец-то буду собой. Осталось завершить одно незаконченное дело - прикончить тебя!
Он говорил это с такой бравадой и с таким наслаждением, что Гермиона понемногу отступала назад. Он был готов повторять это снова и снова, видя, как она вздрагивает от этих слов.
- Неужели ты и правда думала, что нужна мне? Жалкое создание!
- Зачем? - жалобно спросила Гермиона. Она не заметила, что он отошел от шкафа уже на несколько шагов. - Зачем ты говоришь это?
- Чтобы ты осознала в последние минуты своей никчемной жизни, какой дурой была. Разве ты не чуешь это отчаяние, которое заполнило комнату? Этот
страх...
И тут Гермиона вдруг поняла, что было не так. Комната, шкаф, Малфой, который неизвестно как здесь оказался и который совсем не похож на себя,
страх...
Она выхватила палочку из кармана мантии, которую не решалась до этого достать, и четко произнесла:
- Ридикулус!
Ненастоящий Малфой испуганно скорчился и залетел обратно в шкаф, захлопнув за собой дверцы.
- Это еще у кого никчемная жизнь, жалкий боггарт, - пробормотала Гермиона, засовывая палочку в карман, закрывая дверцы шкафа с Омутом Памяти и покидая кабинет МакГонагалл.
Тем не менее, встреча с боггартом сильно подкосила ее уверенность в том, что Драко не причинит ей вреда. Боггарты чуют истинные страхи, те, в которых люди порой сами не способны признаться себе. А теперь Гермиона встретилась со своим настоящим страхом лицом к лицу и уже не могла отрицать, что беспокойство МакГонагалл было обоснованным.
Но она снова и снова вспоминала эти три слова, которые Драко произнес в больничном крыле. Они значили для Гермионы так много, что сложно было даже предположить, будто для него они были пустым звуком. Невозможно было даже подумать, что он способен на жестокость по отношению к ней.
И все же он едва не убил Кэти Белл и отравил Рона, даже если они и не были истинной целью. От этого только хуже. Гермиона до сих пор не имела ни малейшего понятия о том, что Малфой творит в Выручай-комнате. Все это время она смотрела на него сквозь пальцы, видя лишь то, что хотела видеть, что ей нравилось видеть.
Да и в конце концов, что бы он ни делал, на все есть причины. Есть то, что толкает его на страшные поступки, и Гермиона до сих пор не знает, кто или что это. Очевидно, что Драко выполняет приказы Темного Лорда не потому, что сам хочет этого.
Как же это эгоистично! Гермиона получала удовольствие от встреч с ним, ей было хорошо и почти спокойно, не считая угрызений совести, которые ей удавалось заглушить, но она ни разу не задумалась всерьез о том, что происходит
в его голове.
