Глава 49. Последний подарок.Рождение — не начало; смерть — не конец…
Мудрые слова, сказанные очень давно великим китайским философом в кругу единомышленников. Знал ли он тогда, насколько был близок к истине, чувствовал ли он это на самом деле?
Страх смерти, навязанный с самого детства. Нам внушают, что, оборвавшись, жизнь заканчивается навсегда, но разве мы ограничены? Если да, то чем? Мы вечные сущности, не привязанные к этому миру. Мы не тела, в которые приходит душа, а душа, исследующая данную реальность…
Разве существует конец памяти, воспоминаниям или чувствам? Пусть многое и скрыто, но оно по-прежнему живёт в нас, наполняя наши души, и ничто это не изменит, что бы ни случилось…
***
— Теперь это твои покои, Северус. Если тебе будет что-то нужно…
— Меня всё устраивает, директор. Благодарю.
— В таком случае я вынужден откланяться. Доброй ночи…
Стоя возле двуспальной кровати, молодой человек, небрежно склонив голову, медленно провёл пальцем вдоль деревянной стойки. Мастерски выгравированная змея, пролегая от самой ножки, витиевато устремлялась ввысь, создавая видимость беспрерывного движения.
— Привыкай, Снейп, отныне это место будет служить твоей темницей, а они… Эти змеи станут твоими бессменными надзирателями. Пришло наконец время поплатиться за свои ошибки…
Холодная осень тысяча девятьсот восемьдесят первого года. В тот день юный маг впервые в жизни вошёл в замок Хогвартс на правах профессора. Словно под прицелом десятка недоверчивых, осуждающих взглядов, он отрешённо выслушивал монолог Альбуса Дамблдора, просвещающего коллег об изменениях в коллективе.
Недолгая, но довольно утомительная дискуссия, пара наставлений от бывших учителей и долгожданное избавление от пристального внимания.
Классы, лаборатории. Казалось, прошла целая вечность с того момента, как он последний раз заходил сюда одним из первых. Всё осталось как прежде, но всё же стало чужим…
Отведённый для профессора склад больше напоминал давно забытую каморку. Пустые стеллажи, слой пыли на безликих склянках и безупречная чистота в прорехах между ними. Заведомо осмотренное помещение, доставшееся молодому преемнику от Слизнорта, послужило лишь ещё одним доказательством отношения к новоявленному профессору. Изъятые и минимизированные ингредиенты, входившие в школьную программу, свели бы к нулю попытки шпиона хоть как-то дискредитировать Хогвартс или же навредить его обитателям.
Вскользь оценивая обстановку, Северус, механически кивнув, сделал шаг назад, соглашаясь с директором закончить небольшую экскурсию деканскими апартаментами.
Предсказуемая и вполне разумная осмотрительность, невзирая на здравый смысл, ранила, пробуждая ребяческое желание сбежать. Разве не он совсем недавно открылся этому старику, вручая себя как игральную карту? Лично предложив дать Непреложный обет. Молодой человек не только присягнул на верность, но и заключил магическую сделку, отдавая свою жизнь во имя защиты той, без кого она теряла свой смысл, и после всего этого его по-прежнему считали врагом…
Преодолев портрет и следуя за директором по узкому коридору, разделяющему кабинет от личных покоев профессора, шпион до последнего не мог поверить в происходящее…
Воспоминания, словно бурлящий океан, волнами окатывали угнетённую душу, воссоздавая в памяти давно забытые сцены. Лили…
Могли ли они тогда предполагать, что всё же расстанутся? Что в одночасье их совместные планы развеются, а дороги раз и навсегда разойдутся?
Невзирая на мучившие страхи, даже поступив на разные факультеты, юные волшебники, казалось, ещё больше сплотились из-за такого вынужденного распределения. Сбегая по вечерам из своих спален, они, будучи первокурсниками, мечтали, как пойдут работать в Министерство в Отдел Тайн, а во время отпуска стараться путешествовать в поисках новых открытий. Год за годом их магический потенциал возрастал, сближаясь, Эванс и Снейп казались совершенно неразлучными, а их совместные планы, стремления, не меняясь, становились ещё более осознанными. Молодые люди, как и многие студенты, стремились всеми силами остановить войну Тёмного мага, нарушающего их идиллию, но в одночасье всё рухнуло…
Неконтролируемый порыв гнева, всего одно слово, шаг — и земля разверзлась, создавая между ними пропасть, поглощая собой свет.
С того момента не было ни единого проклятого дня, чтобы он не сожалел. Поглощённый надеждой, что можно всё исправить, ещё не поздно, Северус стремительно тонул, ведь чем больше он рвался к мечте, тем дальше она удалялась, и как следствие, неутешительный итог.
Преодолев проход, волшебники оказались в относительно небольшой гостиной. Несколько высоких шкафов, отведённых под книги, располагались буквой «г» рядом с камином, а с другой стороны, напротив волшебников, идентичным образом стояло ещё несколько неказистого вида комодов, с аккуратными следами стоявших ранее колдографий. Отметив глухо закрывающиеся дверцы, не пропускающие света, Северус, сделав для себя пометку наложить охлаждающие чары, отвёл это место под хранилище для будущих зелий, продолжая осматривать комнату. Стоявший напротив огня диван был окружён парочкой кресел с небольшим кофейным столиком, в то время как позади находился величественного вида деревянный стол, с неменее эффектным кожаным стулом. Не доходя до коридора, справа были вход в лабораторию и ещё несколько дверей, расположенных уже в самом проходе. Справа располагалась пустая комната, напротив — ванная, и во главе — спальня, где Дамблдор, оставив своего профессора, через минуту скрылся в зелёном пламени…
***
Прошло семнадцать долгих лет. Мечты и планы стали пылью, погребённые в одно короткое мгновенье под руинами дома в Годриковой Впадине. К слову, как и последние отблески света, казалось бы, навсегда померкшие в тёмных глазах.
С той первой ночи обстановка в апартаментах декана Слизерина ничуть не изменилась. Магически обновлённая мебель по-прежнему была довольно унылой, с точностью отражая внутренний мир хозяина этого уголка подземелий.
Педантично расставленные книги, минимизированное количество вещей и даже на рабочем столе не было практически ничего, кроме аккуратно сложенных пергаментов и чернильницы с ровно лежащими рядом заточенными перьями.
Переступая порог спальни, мужчина небрежным взмахом палочки разжигал тусклые факелы, расположенные вдоль стен, и, расстёгивая сюртук, вешал его в шкаф. Высокий, но довольно миниатюрный стеллаж был сверху донизу забит книгами. Обширная литература охватывала значительную сторону как магического, так и магловского мира. Начиная от Тёмной магии, книги аккуратно выставленными рядами переходили в рукописи, связанные свёртки и довольно посредственное чтиво, оскорбляющее чистокровных волшебников. В противоположной стороне комнаты, разделённой двуспальной кроватью, в самом углу стояли кресло, прикроватная тумбочка, украшенная снимком молодой девушки, и чуть дальше, ближе к ванной, зеркало, на которое мужчина обращал внимание лишь перед выходом…
Как он и думал, это место стало темницей. Осень сменяла зиму, а его существование больше напоминало испорченный холст с потёкшими и перемешавшимися красками. Если бы не Дамблдор, так заботливо напоминающий о приближении каникул, Северус вряд ли бы заметил окончание учебного года, и лишь появления Гарри внесло разнообразия в его жизнь, пусть поначалу и не самое приятное. Проникая сначала в распорядок дня, мальчишка заставил его сердце биться вновь, становясь неотъемлемой частью его самого и воскрешая давно забытые мечты.
Отражаясь в холодном камне, всполохи огня, затихая от лёгкого сквозняка, разгорались вновь, бросая тень на растерянное лицо волшебника.
— Лили, я… Я не понимаю… О чём ты говоришь?
«К единственному мужчине, которого всю жизнь любила его мать…» Потеряв над собой контроль, Северус, онемев, безмолвно ждал ответа, прокручивая услышанное в голове. «Этого не может быть. Я просто ослышался или же неправильно понял. Прошу, только не молчи. Не теперь…» Разум, тело отказывались слушаться. Превозмогая внезапную слабость, волшебник подался вперёд, делая несколько неуверенных шагов.
— Умирая, мы уносим все тайны с собой, забывая о тех, кого оставляем… Я очень виновата перед тобой, — стараясь коснуться рамки, девушка дрожащей рукой всё же смогла провести пальцем по фотографии и, делая глубокий вдох, повернулась к мужчине. — Пообещай мне, Северус, что, в чём бы я сейчас не призналась, ты сможешь простить меня, продолжая жить дальше и больше никогда не искать встречи.
— Лили…
— Поклянись, Сев, — минутная растерянность преобразилась в непоколебимую решительность, и хоть глаза девушки не были такими яркими как при жизни, Снейп не мог отвести взгляда, вновь покорённый их красотой.
— Клянусь.
— Когда мы поругались, я… Какая же была глупая, Сев. Прости, прости меня… Я должна была подойти к тебе ещё в школе, но не знала как, а когда наступили летние каникулы, часто приходила к твоему дому, хотела помириться, но тебя там больше не было.
— Я тогда остановился у Бёрка, старосты факультета. Если бы я только знал… — обречённо рухнув на диван, волшебник опустил голову, а на глазах навернулись слезы, когда в памяти всплыло воспоминание. — Тогда, по приезду в Хогвартс, на платформе ты пыталась…
— Да.
***
Стоя тогда на перроне, Снейп, поправляя мантию, как раз собирался двигаться к каретам, когда его остановили друзья, это была всего минутная заминка, но именно в этот момент к нему со спины подошла Эванс, и если бы не Эйвери, они бы её даже не заметили.
— Что тебе надо, грязнокровка? Шпионишь для своего факультета?
— Закрой пасть, Розье, иначе тебя до больничного крыла не успеют донести!
— Джеймс, только не сейчас, оставь их.
Выхватив палочку, Поттер одним из первых подбежал к девушке, заслоняя её спиной,
и лишь настойчивый тон Люпина предотвратил разгорающийся скандал.
— Только в этот раз. Идём, Лили, мы проводим тебя до кареты.
Наблюдая, как соперник нежно обнимает подругу за плечи, Снейп, брезгливо поморщившись, отвернулся, чётко осознавая, что жест не ускользнул от взгляда Лили…
***
— Мне казалось, ты изменился, стал одним из них, а потом… Джеймс попал в больничное крыло. Он рассказывал, что это ты проклял его каким-то Тёмным заклинанием, — голос девушки дрожал, а на лице отражались едва уловимые серебристые дорожки. — Я думала, что, если начну встречаться с Джеймсом, это тебя разозлит, что ты хоть ненадолго отвлечёшься от идеи стать Пожирателем, что мы сможем поговорить, но ты даже не смотрел на меня, и я сдалась… — огорошенный, Северус с трудом мог понять услышанное, растерянно поднимая голову на Лили. — Мне казалось, что я смогу полюбить другого. Что мои чувства к тебе со временем пройдут, ведь… он действительно стал дорог. Был хорошим другом и всегда поддерживал, прекрасно зная о моём отношении.
— Значит, он знал? — внутренне понимая абсурдность вопроса, мужчина по кусочкам собирал воспоминания, связанные с Поттером старшим. Наверное, только сейчас он смог понять соперника. Агрессия, так явно прослеживающаяся в его нападках, была лишь отголоском боли, что Джеймсу приходилось нести.
— Да. Было нечестно скрывать всё это от него. Сначала мы действительно просто общались, стали хорошими друзьями. Он и сам думал, что это просто наваждение, что всё быстро пройдёт и его любви хватит на нас обоих. Позже я узнала, что Малфой убедил тебя вступить в ряды Пожирателей и ты принял эту метку, но ведь это было не так, да? Это произошло только после свадьбы?
— Кто? — делая глубокий вдох, Северус, сглотнув комок, подступивший к горлу, нерешительно подошёл к девушке и бережно положил ладонь на её лицо, указательным пальцем вытер слёзы. — Кто тебе сказал?
— Дамблдор, в ту ночь. Он рассказал, когда именно это произошло, про пророчество и что ты стал шпионом, лишь бы защитить нас. Я поступила очень глупо и не пытаюсь оправдаться. Когда ты стал одним из них, я просто не знала, как жить дальше, а Джеймс… Он всегда любил меня, казалось, что это будет разумно — сделать счастливым другого, если своё счастье ты уже потерял…
В этот момент Северус испытывал невыносимую ненависть к себе, Дамблдору, Поттеру, ко всем, кто бы мог ему открыть глаза на происходящие тогда события. Его страхи, казавшиеся такими реальными, обуздали сознание, мешая чётко видеть реальность. Он сам всё разрушил…
— Прости меня, Лили, прости…
Она не была живым человеком, но и не являлась теперь призраком. Те чувства, что он вложил в объятья, его магия и их желание прикоснуться к друг другу, делала её осязаемой. Прижимая девушку к груди, Снейп, забыв обо всём, будто на короткий миг оказался в прошлом, растворяясь в её объятьях. Не было ничего. Не войны, ни Тёмного Лорда, никого, кто бы мог разрушить их счастья, но это был лишь мгновение…
— Ты должен жить дальше, Северус.
— Нет… — прижимаясь сильнее, мужчина, стараясь удержать слёзы, лишь отрицательно покачал головой. — Я не хочу, не могу. Без тебя…
— У тебя есть Гарри. Он любит тебя, Сев. Ты стал для него настоящим отцом, его семьёй.
Отстраняясь от девушки, мужчина несколько секунд с присущим ему недоверием
вглядывался в зелёные глаза, пока на лице Эванс не проступила слегка грустная улыбка.
— Ты не против, если я… Усыновлю мальчика?
— Я видела, как ты заботишься о нём, как переживаешь. Ты ведь уже считаешь его своим сыном и любишь. Отпусти свои страхи.
— Лили, скажи, почему мы связаны? Как это произошло?
— Я всегда любила тебя, Сев. Эти чувства, спасая, придавали сил, и даже когда появился Гарри, я не могла убедить себя в обратном, а когда я умерла, ты поклялся защищать моего сына ради меня. Это была слишком слабая связь, но тем не менее, она по своему защищала, давая понять, когда грозит опасность, и как только Гарри принял тебя, она постепенно начинала усиливаться, и будто взаимным ответом, отдавая жизнь за тебя в суде, он укрепил её окончательно.
— Связь проявляющаяся как у биологических, так и у магических родителей с их детьми.
— Именно…
— Ты знаешь, Лили, твой сын во многом похож на тебя
— Как теперь и на тебя. Мне уже пора, Сев. Ты должен меня отпустить.
— Неужели нельзя…
— Нет, — как бы ей не хотелось, она не могла остаться. Её время истекало, она чувствовала как постепенно слабеет, истощая собой Снейпа. — Я всегда буду рядом с вами, чтобы ни случилось, но не так… Тебе нужно повернуть камень в обратную сторону, — раскрывая ладонь, в которой всё ещё был зажат артефакт, Лили взяла Северуса за запястья, предавая решимости. — Прощай, Северус. Я всегда буду любить тебя, где бы ни была.
— Так же, как и я тебя…
Проведя пальцами по её лицу, мужчина слегка наклонил голову, закрывая глаза. Увидеть её после стольких лет, чтобы вновь потерять, он просто бы не смог смотреть, как она исчезает, в последний момент передумав. Безвольно повинуясь судьбе, Северус вновь почувствовал слабое дуновение ветра и, делая поворот, ощутил эфемерное прикосновение к своим губам. Словно последний подарок, прижимаясь, он нежно обхватил девушку за талию, зажимая камень в свободной руке, и уверенно ответил на поцелуй. Такое обжигающее чувство, заставляя сердце биться чаще, оно одновременно несколько минут причиняло боль, пока мужчина, делая последний рывок, не отпустил Лили, поворачивая в последний раз камень…
Открывая глаза, он, казалось, всё ещё чувствовал её присутствие, хотя рядом уже никого не было.
— Прощай, Лили.
Каждый, кто уверяет, что в жизни всё заранее предрешено, больше всех ошибается. Никому не известно, что будет завтра. Делая один неосмотрительный шаг, мы в одно короткое мгновение можем повернуть судьбу так, как и не предполагали. Одно неверное решение, сказанное в пылу ярости слово, — и вот мы уже движемся к пропасти подгоняемые собственными иллюзиями. Жизнь невероятно несправедлива, заставляя находить в себе силы, она вынуждает постоянно противостоять ей. Если бы только знать, что готовит завтрашний день и какие последствия скрываются за поступками, возможно, люди были гораздо осмотрительнее в своих делах…
Кладя камень на тумбочку перед колдографией Лили Эванс, мужчина, накинув сюртук, вышел из спальни, напоследок осматривая пустую комнату и аккуратно закрывая дверь, направился к выходу из покоев. Предстоящие дни обещали быть насыщенными…
