Глава 5 Глава 5.
Самоубийство молодых людей – всего лишь мольба о помощи. (с) Антоний Кэмпиньский.
***
"Я прошу прощения за это. Я на самом деле больше не могу. Я не могу без него. Я не могу видеть, чувствовать и осязать это отчаяние, давящее чувство вины - если бы я была с Гарри, когда он воевал, он бы выжил. А может, умерли бы мы оба... Но это было бы гораздо лучше того, что происходит сейчас.
Я понимаю, что схожу с ума.
По ночам мне часто снится, что он протягивает ко мне руки, а я не могу подняться. Или его голос.
Он всегда говорит, что ему – очень даже неплохо.
И я тоже хочу, чтобы мне было… «очень неплохо».
Мои нервы не выдерживают, и я чувствую его присутствие везде. И я точно знаю, что именно предпочитаю.
Я знаю, что вам – всем вам – тоже пришлось нелегко.
Но я – слабее вас. И я не хочу терпеть. А, может, это и есть сила... Или любовь?..
Я хочу туда, где есть Гарри и нет всего этого ужаса, который в Министерстве и в народе называют победой.
Поэтому я прошу у вас прощения. Заранее – у всех вас.
Вы не простите меня; но постарайтесь понять, просто постарайтесь, хорошо?
Я просто не хочу рехнуться окончательно.
И я люблю вас – всех вас. Простите…»
***
Письмо пришло через две недели после отъезда Джинни.
А её похороны должны будут состояться через четыре дня.
Она выбросилась из окна, а на письменном столе её недавно снятого небольшого дома в Италии нашли это письмо.
***
Был конец августа; ярко, слишком ярко светило обжигающее солнце, и Гермиона морщилась от горячих лучей, скользящих по её лицу.
На кладбище было много зелёных деревьев, тень под ними причудливо сплеталась с солнечным светом, покрывая надгробия каким-то странным узором.
Сегодня здесь было не слишком много людей: миссис Уизли, Фред, Билл с Флёр, которая ласково поддерживала его за руку и всё время шептала что-то ободряющее, министерские чиновники, пришедшее вслед за Перси, несколько соучеников Джинни, Рон и Гермиона, оставшиеся в живых члены Ордена Феникса и несколько журналистов.
Миссис Уизли то и дело промокала глаза платком, она стояла, ссутулившись и держа в сильно дрожащих руках фотографию Джинни; на фотографии, сделанной, кажется, ещё во время войны, Джинни, тщетно пытаясь улыбнуться, устало хмурилась в объектив, глаза были покрасневшими от слёз, но в уголках – смешинки.
«Она же всё время смеялась и улыбалась, - вспомнила Гермиона, - когда-то…»
Рон бесконечно смолил сигареты, держась подальше от всех. Она хотела было подойти к нему, утешить хоть как-то, но поняла, что понятия не имеет, что и как нужно говорить в такие моменты.
Сама Гермиона чувствовала только странное, оглушающее отупение; замедленные действия и – ярче всего – абсолютно больные и сухие глаза Рона. Он сильно щурился на солнце, опуская плечи, и старался ни с кем не встретиться взглядом.
«Ну что ж, - вдруг подумала Гермиона, ловя ещё весёлый – хотя и тоскующий взгляд Джинни, - а ведь тогда у неё была надежда, и она жила только ею. Но сейчас они с Гарри, наверное, будут вместе, а ведь Джинни хотела только этого. Так что, может быть, всё и к лучшему…»
И испугалась этой быстрой циничной мысли.
Потому что взглянула на совершенно убитую Молли Уизли, на стоящего с совершенно прямой спиной Билли Уизли – и всё равно казалось, что, если бы не Флёр, поддерживающая его, он бы упал. Глаза – взгляд из-под полуопущенных ресниц – тёмные-тёмные, а обычно – такие золотисто-ореховые.
Ощутила на себе чей-то взгляд, обернулась. Рон, задумчиво уставившись на неё, крошил в руках сигарету.
А слёз всё равно не было – слишком давно Гермиона разучилась плакать.
-- Не знал, что она пойдёт на это, - сиплым от трёх стаканов огневиски голосом сказал Рон. – Хотя, наверное, они друг друга любили…
-- А маггловская церковь считает самоубийство грехом, - зачем-то сообщила ему Гермиона, несмотря на то, что Рону точно было плевать на маггловскую религию.
-- Может, они и правы. – Он нахмурился. – Посмотри на маму…
Потом – было обычное захоронение. То, что осталось от Джинни положили в землю, произнесли обычные слова.
-- Холодно. Ей же там будет холодно, - проскрежетал сквозь зубы Фред, окидывая всех колючим взглядом.
Перси неодобрительно на него посмотрел. Он вообще придерживался вида скорбящего родственника только настолько, насколько позволяли внешние правила приличия.
-- Мы хотели бы сделать интервью, - громко заявила какая-то бойкая репортёрша. – С родственниками мисс Уизли.
Фред перевёл на неё тяжёлый взгляд.
-- Ага, вы, должно быть, один из её братьев? – пытаясь придать лицу сочувственное выражение, осведомилась журналистка. – Скажите, правда, что мисс Уизли была девушкой, - она понизила голос, - самого Гарри Поттера? И что она выбросилась из окна именно потому, что не смогла жить без него? – она даже смахнула с ресниц слезинку. – Это была бы очень романтическая история, поверьте, мистер Уизли…
-- Пошла к чёрту, - чётко выговорил Фред, с истовым бешенством глядя в её глаза, резко развернулся и ушёл к столу.
Свита Перси принялась неодобрительно перешёптываться.
Фред взял бокал огневиски и залпом осушил. Повернулся к журналистке, намереваясь добавить что-нибудь покрепче и непечатное, но воззрел миссис Уизли, которая стояла с таким видом, будто бы всё происходящее – далеко-далеко от неё. Фред осторожно подошёл к матери, негромко сказал что-то, она опять всхлипнула и принялась судорожно сжимать в руках носовой платок.
Зато журналистка, поджавшая губы при реплике Фреда, явно не собиралась останавливаться на одном только брате.
Флёр быстро подвела Билла к свежезакопанной могиле Джинни; журналистка повернулась к Рону.
-- А вы, мистер Уизли, что можете сказать по этому поводу? – Рон неотрывно смотрел на неё. – А, быть может, вы добавите что-нибудь про войну? Вы ведь Герой той войны, верно? – продемонстрировала осведомлённость журналистка. – И вы, кстати, были лучшим другом Гарри Поттера! – внезапно вспомнила она.
Рон продолжал таращится на неё, и Гермиона заметила, что его руки непроизвольно сжались в кулаки.
-- Рон, - она осторожно тронула его за плечо, - пойдём, пожалуйста…
-- Вы были подругой мисс Уизли? – моментально заинтересовалась персоной Гермионы журналистка. – А не расскажете ли вы…
-- Нет. – Зло ответил Рон. – Она не расскажет. И я тоже. Можете последовать... совету моего брата и убраться к чертям собачьим отсюда?
- Но… - журналистка явно оторопела, а Рон присовокупил к предыдущему пожеланию Фреда ещё несколько – от себя.
В висках оглушительно билась тишина, и Гермиона со внезапным ужасом поняла, что к ним направляется Перси.
