5.
Я последний или первый,
Я герой или убийца,
Что скрывают мои лица,
Кто я без тебя?
Пронзительные лучи заполнили всю камеру. Ты сидишь на полу. Твои волосы все такие же взъерошенные, а вот глаза другие. Ты повзрослел. Ты, наконец-то, смог понять себя.
Раньше всегда был кто-то, готовый защитить тебя, отдать свою жизнь за спасение твоей: родители, Сириус, Дамблдор. А теперь ты понял, что сам, не задумываясь, отдашь свою жизнь, всего себя за друзей: за Гермиону, за Рона. Ты по-настоящему полюбил и, когда понял это, стал взрослым. Ты наполнен счастьем и грустью, отчаянием и верой, безысходностью и решительностью. Скоро все закончится, а пока лишь ожидание…
Солнце уже заходит, а ты в одиночестве сидишь и смотришь в окно под потолком.
Протяжный скрип открывающейся двери. Он принес тебе одновременно облегчение от того, что ожидание закончилось, но в то же время ты не готов умереть, ты хочешь наслаждаться жизнью, ты любишь, ты просто жаждешь продолжать любить. Ты еще никогда не был так счастлив, никогда еще не дышал так глубоко. Не хочется умирать сегодня: луна слишком яркая, слишком много звезд, слишком жадно хочется вдыхать прохладный воздух. Ты понял свои чувства, а у тебя хотят отнять шанс стать счастливым…
Несколько коридоров, серая лента из стен, пятна дрожащего пламени факелов. Тебе хочется закрыть глаза, воскресить в памяти те пронзительные утренние лучи, то озарение, то счастье. Но кинолента не останавливается, не возвращается назад. Жизнь идет в режиме «Play», ты лишен в этом выбора.
Закончились коридоры, факелы, шаги, подошло к концу время.
Тебя завели в тот же зал, что и вчера.
Упивающиеся ничего не знают о хоркруксах: когда ты вчера стоял здесь, Волдеморт прошипел о них на серпентаго. Он слишком умен, чтобы доверять свою жизнь своим, может быть, временным, соратникам.
В зале неподвижно-душный воздух. Между Упивающимися протискивается Хвост в глупой цветастой шапке и в маггловских коротких штанах. В его руках пачка блестящих билетов, он осипшим голосом выкрикивает:
- Единственный раз в этой жизни! Казнь знаменитого Гарри Поттера! Не упустите свой шанс, возьмите билет, который будет напоминать вам, что вы видели, как великий Темный Лорд убьет мальчишку!
По залу разносится хохот Упивающихся.
Ты сжимаешь зубы и смотришь на Петтигрю.
- Хвост, станцуй нам, чтобы привлечь зрителей на шоу, – раздается из другого конца зала.
Питер затравлено смотрит на приближающегося Темного Лорда и начинает нерешительно притопывать ногами.
- Нет! Танцуй быстрее! – Волдеморт направляет на Хвоста волшебную палочку. – Таранталегра!
Хвост начинает дергаться, его руки и ноги выводят замысловатые па, тело совершает волнообразные движения, глупая цветастая шапка слетает, билеты ярким конфетти рассыпаются по полу.
Петтигрю предатель, но тебе… жаль его.
Волдеморт останавливает заклятье, Хвост падает на пол прямо возле твоих ног. Питер поднимает голову, в его глазах слезы. Тебе показалось, или он одними губами произнес: «Прости меня».
Вокруг Упивающиеся, в нескольких метрах стоит его главный кошмар – Волдеморт. Боггарт Питера наверняка стал бы Темным Лордом, не даром же Хвост возвел свой страх перед ним в целый культ. Он с детства благоговел перед сильными мира сего и боялся их. В школе центром его вселенной были Сириус, Джеймс и Ремус. Они покровительствовали ему, и он чувствовал себя в безопасности, а потом началась взрослая жизнь. Его защитники превратились в просто друзей, а в то неспокойное, опасное время ему как никогда прежде требовалось покровительство. Предав своего лучшего друга, став причиной его смерти, он, был поглощен страхом, животным и всепоглощающим. Все эти семнадцать лет Питера терзало чувство вины, но страх не давал искупить ее, мучительно подавлял волю и заставлял сначала тихо сидеть в шкуре ручной крысы, а потом прислуживать Волдеморту. Какая ирония! Крысы лучшего друга Гарри Поттера. Знаменитый мальчик по его вине был лишен родителей, но этот же знаменитый мальчик спас его жизнь. За два года, что он провел рядом с Гарри, Питер успел привязаться к нему, он так напоминал Джеймса. Но все это время страх подавлял все, а чувство вины и понимание своей ничтожности давили на сознание. Что же сильнее в этом человеке: привычка или разум? Гарри спас жизнь Петтигрю. Магический долг нельзя не вернуть. Питер так устал жить в страхе…
Хвост шмыгнул носом и поднялся.
- Вызови его на магическую дуэль, он не сможет отказать, - шепнул мужчина, поднимая с пола глупую цветастую шапку.
Ты удивленно посмотрел на Петтигрю, тот, опустившись на колени, начал подбирать с пола разлетевшиеся билеты.
Волдеморт медленно вышел на середину зала. Он все еще желал унизить тебя перед своими слугами, еще больше возвыситься над победившим его когда-то врагом.
Темный Лорд все еще был в чем-то человеком.
- Ну, мальчишка, я сегодня чрезвычайно добр, - по залу разнеслись смешки Упивающихся, - твое последнее желание? Попрощаться с мамочкой? О, я забыл, что мамочки-то уже нет. Может быть с папулей или Дамблдором? А обнять Сириуса? Все мертвы, все мертвы, какая жалость…. Не волнуйся, скоро ты увидишь их всех.
Упивающиеся послушно захохотали.
Волдеморт подошел к тебе вплотную, сжимая в одной руке волшебную палочку, а в другой меч Гриффиндора.
- У меня есть последнее желание, - ты посмотрел ему в глаза.
Волдеморт скривился:
- Только не думай, что я пощажу тебя, разрешу перед смертью повидаться с друзьями или что-либо в этом духе.
- Я вызываю тебя на магическую дуэль.
Как у тебя хватило смелости бросить эту фразу в лицо Волдеморта с такой уверенностью?
Несколько почти неуловимых мгновений ты видел удивление и растерянность на лице Темного Лорда, а потом вновь презрение и ненависть:
- О, у нас есть дуэльная площадка, Поттер. Можно немного развлечься перед твоей кончиной. Что ж, трансгрессируем, нас ждет небольшое, но, надеюсь, яркое шоу.
С сухими хлопками Упивающиеся исчезли, Волдеморт стремительно приблизился и, схватив за плечо, трансгрессировал вместе с тобой из зала.
Вы в центре большой площадки, располагавшейся на небольшом возвышении. Ты оказался возле дуэльного камня, рядом трансгрессировал Питер, сжимая в руках свои яркие бумажки.
Волдеморт отошел от тебя и лениво произнес:
- Поскольку я не думал, что ты настолько глуп, чтобы пытаться сразиться со мной, то твоя палочка уничтожена, так что, мальчишка, если кто-то из моих слуг любезно согласиться одолжить тебе свою…. Люциус, как ты смотришь на это предложение?
- Не хочу запачкать свое орудие искусства, повелитель.
- Тогда, может быть, Северус? Ты ведь хорошо знаком с мистером Поттером.
- Мальчишка слишком глуп и бездарен, он может повредить волшебную палочку, мой Лорд.
- Жаль. Боюсь, тебе придется колдовать своими знаменитыми очками или шрамом. А сейчас ты станцуешь или споешь нам на пару с Хвостом. Как вы на это смотрите?
Раздались одобрительные возгласы Упивающихся.
- Вот его палочка, повелитель, - дрожащим голосом произнес Питер, - я… я забыл отдать ее Северусу для уничтожения.
- Что?! - зло прошипел Волдеморт, не заметив, что перешел на серпентаго.
Снейп считал себя похожим на Волдеморта. Он был прав. Оба они не могли вынести клейма «трус» на себе. Поэтому он ничего не сделал, когда Хвост протянул тебе волшебную палочку, влажную из-за вспотевших от страха пальцев.
Ты схватил родную палочку так крепко, будто от этого зависела твоя жизнь. Хотя разве это было не так?
Все вокруг – такое темное, светят только воткнутые по краям площадки факелы. Ветер очень слабый, и пламя почти не колеблется, не шелестят деревья вдалеке. Под ногами голая, утоптанная, неживая земля, и на небе ни облака. Теплая, спокойная августовская ночь. Хотя вдалеке уже показалась слабая предрассветная полоса. Ты хочешь увидеть, как она разрастется, захватит весь горизонт, займет все небо. Кажется, совсем рядом от площадки в этой темной синеве падает светлая точка.
«Я хочу еще хоть раз увидеть Гермиону».
Говорят, желания, загаданные на падающую звезду, сбываются.
Кажется, совсем недавно ты видел, как Гермиона сосредоточенно взмахивает волшебной палочкой и одна из всего класса поднимает в воздух перо, как прекрасно трансфигурирует предметы на уроках у МакГонагалл, как помогает тебе обучать Армию Дамблдора. Она все делает с душой и старанием, и у нее получается. Сможешь и ты.
Волдеморт презрительно смотрит на тебя:
- Ну, Поттер, покажи, на что ты способен.
Ты стоишь, мучительно ища выход. Постараться трансгрессировать?
Как перышко чиркнуло по мыслям.
- Слабак! – зловеще рассмеялся Волдеморт. – Ты позвал меня на дуэль затем, чтобы позорно трансгрессировать? Посмотрим, что еще есть в твоей голове…. Хм….
Ты пытался выстроить мысленный барьер, но нервы были на пределе, эмоции лились через край. Воображаемая стена рушилась. Темный Лорд смял твою преграду. В голове замелькали образы: детство, издевательства Дадли, спасение крестного, дементоры, подступающие к тебе, смерть Седрика, Сириуса, Дамблдора. Потом Волдеморт будто сменил направление, в твоих мыслях всплыли: Нора, семейство Уизли, первый поцелуй с Чжоу.
Ты дернулся, желая закрыть, спрятать свои мысли, но Темный Лорд лишь холодно усмехнулся.
Он легко ворошил твои воспоминания.
Джинни, ваши поцелуи….
«Нет!» Ты не дашь ему увидеть эти воспоминания.
Темный Лорд нахмурился и усилил натиск.
Сцена вашего расставания с Джинни возле могильной плиты Дамблдора. Что-то хаотично замелькало в голове, а потом четко и ясно всплыл образ Гермионы: ее глаза, волосы, губы, нос с крошечными веснушками, твои чувства, твое счастье.
Ты не стал прогонять Волдеморта из твоей головы, потому что увидел его лицо.
Том Реддл стоял, глубоко пораженный своим открытием. Он не отрываясь смотрел на тебя. Кажется, в его глазах мелькнула боль? Зависть? Непонимание?
Ты открыл свои мысли, позволил ему узнать, что такое любить.
Лицо Темного Лорда странно искривилось. Его красные щелочки глаз болезненно сузились, будто от взгляда на солнце. Он отступил на шаг от тебя, но ты не выпустил его из своих мыслей, а, наоборот, толкнул глубже.
Предрассветные лучи коснулись вас, как в воспоминаниях, так и в настоящем.
Волдеморт резко вдохнул.
Твои воспоминания сейчас всецело заполнило одно чувство. Одна мысль.
Любовь.
В тебе больше нет ненависти, она исчезла. Через свою любовь к Гермионе ты любишь весь мир. Смотря в лицо Волдеморта, ты видишь маму с папой. Ты так любишь их, они обрели покой, ты подаришь успокоение израненной, погубленной ненавистью душе. Волдеморт никогда не любил, он не знал даже самой святой, материнской любви. Он пуст и холоден, в нем нет огня жизни, в нем есть лишь тлеющий страх смерти. Поэтому он и стремиться к бессмертию, он не понимает, что есть вечные чувства, которые никогда не умирают, и хочет обрести вечную жизнь тела. Это все равно, что заменить свет солнца слабым огоньком спички.
Ты любишь его. Смешно? Всего день назад ты бы рассмеялся в лицо человека, сказавшего такое. Но сейчас твою душу переполняет светлая жалость, ведь Волдеморт глубоко несчастен. А жалость – часть любви. Именно светлая жалость, а не снисходительная презрительность. Ты чувствуешь его загнанную ненавистью, растерзанную убийствами несчастную душу маленького, брошенного всеми мальчика, которого не научили любить.
Ты даруешь ему освобождение.
- Авада Кедавра, - ты чуть слышно шепчешь, но луч, вырвавшийся из твоей палочки, необъятен, огромен, он не ядовито-зеленого цвета, он почти белый с мягким отсветом весенней травы, твоих глаз, твоей души, надежды.
Волдеморт не успевает ничего сделать, луч пронзает его грудь. Он, продолжая смотреть на тебя, оседает на траву. Его глаза больше не красные, они раскрываются шире, и на секунду в них вспыхивает другой цвет. Зеленый. Они будто приобретают надежду, что смерть - не конец существования, а начало чего-то другого, высокого, неизвестного людям. А потом его глаза закрываются.
Твоя палочка рассыпалась в руке. Будто вызванное тобой сильнейшее заклятье впитало в себя всю ее магическую силу. Ты легко выпускаешь ее прах из руки, поднявшийся ветер уносит его, и ты не жалеешь. Может, частичка пера феникса, заключенная в ней, вернется к своему законному владельцу и сможет совершить новое благо?
По площадке разносятся возгласы удивления, возмущения, затем ненависти и ярости. Кто-то непонимающе мечется, кто-то подбегает к телу Волдеморта, кто-то направляет на тебя волшебные палочки.
Зачем бояться? Мы умираем всего лишь раз. Но и живем тоже один.
Ты не шепчешь: «Люблю тебя, Гермиона», не проклинаешь жестокую судьбу, не клянешься отомстить. Ты просто смотришь, как солнце поднимается из-за горизонта. Ты в последний раз наслаждаешься его лучами, согреваешься своими чувствами. Ты глубоко вдыхаешь.
Какое чистое небо.
Какое высокое чистое небо.
Кто ты без веры?
