Глава 5Следующее утро было полно суеты. Все дружно украшали стены, окно, вход длинным серебряным дождем.
Потом Луна вырезала бумажные снежинки, Сэлли расставлял свечи на столе, Паул занимался координацией общей деятельности, Теодор с Невиллом собирались в лес – необходимо было нарубить еловых веток. Из приемника доносился высокий голос Селестины и аплодисменты зрительного зала:
«Как же я жила, без твоего волшебства! Как же бурлит во мне кровь! Мой чародей, я вся твоя! Ты – моя люво-о-о-овь!»
Невилл с Теодором вышли из палатки. Снег хрустел под ногами, сугробы искрились. Солнце поднималось все выше по чистому светло-голубому небу. Невдалеке пели птицы.
– Как тебе здесь? – через плечо спросил Теодор.
– Замечательно. Я о таком Рождестве мог только мечтать.
Теодор хмыкнул:
– Так уж прям и мечтать.
– Хогвартс, конечно, великолепен на Рождество и ель в Большом Зале… Вы помните?
– Такое не забывается.
– Но здесь все по-другому! Тут так…
– Ты заскучал просто там, – он хлопнул Невилла по плечу.
– Вот отличные ветки, их и возьмем.
***
Палатка преобразилась: кругом висели разноцветные игрушки и мигающие фонарики, под потолком летали зачарованные Санта-Клаусы, весело выкрикивающие: «С рождеством, салаги! О-Хо-Хо!» Пахло еловыми лапками, которые были привязаны к столбикам кроватей. Искрился серебряный дождь.
Жильцы не отставали от палатки. Теодор был весь усыпан золотыми блестками, Сэлли увешана мишурой, Паул надел синюю мантию с движущимися серебряными звездами, Невилл был весь в разноцветном дождике, Луна красовалась в своей любимой канареечной мантии.
Все сидели за праздничным столом и о чем-то весело болтали. Теодор открыл шампанское. Пробка, подлетев к потолку, упала в тарелку Луны.
– Теодор, тебе только в снайперы дорога! – похлопала его по плечу Сэлли.
Паул постучал ножом по бокалу:
– Кхм, я хочу сказать кое-что.
Он встал.
– Хочу поздравить нас, ребята, с отличной работой. Мы даже перевыполнили план на треть унции. Думаю, Министерство не обойдется словесной похвалой. За великие свершения! С Рождеством!
Все зазвенели бокалами.
Шербет с цукатами, которые привез Невилл, разошелся на ура.
Когда и с индейками, и со сладким, и с выпивкой было покончено, все высыпали на улицу.
Сэлли, икая, направила волшебную палочку на ель и, видимо, немного ошиблась с заклинанием, потому что снег стаял, а ель с правого бока вспыхнула.
– Агументи! – залил огонь Теодор и отвесил щелбан Сэлли.
Паул затянул рождественский гимн. Пахло горелым пластиком – несколько игрушек успели обуглиться. Луна разбрасывала вокруг золотые блестки. Невилл с Теодором зажгли бенгальские огни. Сэлли размахивала красной мишурой и тоже пела.
Когда все немного успокоились, настал черед подарков.
Невилл протянул Луне маленькую коробочку, в которой лежала красивая брошь в форме цветка. Он еще полтора месяца назад выбрал этот подарок и очень волновался, что он может по каким-либо причинам не понравиться.
Луна открыла коробочку и удивленно произнесла:
– Так красиво… очень…
Невилл смутился, но был чрезвычайно доволен.
Рядом Сэлли взорвала хлопушку, усыпав снег разноцветным конфетти. Теодор улыбался, разглядывая высовывающего язык Санта-Клауса с открытки. Паул засунул руки в карманы мантии и поглядывал по сторонам.
Луна протянула Невиллу довольно объемный сверток:
– А это тебе.
Он развернул шуршащую оберточную бумагу и вынул большой красно-коричневый шарф с парой пропущенных петель.
На темно-синем небе ярко горели звезды. Тонкий месяц висел в середине этой синевы и будто тихонечко раскачивался в такт рождественскому гимну, который лился из приемника, вынесенного Сэлли из палатки.
– Спасибо, Луна. Мне еще никогда не дарили ничего сделанного своими руками, – у него даже слегка перехватило дыхание.
– Тебе нравится?
– Конечно… Очень. Спасибо…
Он сразу обмотал шарф вокруг шеи:
– Такой теплый.
– Луна, – к ним подошел Паул, – я бы тоже хотел поздравить тебя. Я долго думал над подарком и наконец-то выбрал.
Он торжественно протянул ей какую-то бумагу:
– Где-то там, – он указал на небо в сторону малой медведицы, – теперь есть твоя звезда. Звезда «Луна Лавгуд».
– Звезда? Ух ты! Спасибо, Паул! Я теперь смогу с неба наблюдать за всеми… А ведь мир такой большой!
Паул подошел и обнял ее, а потом наклонился ниже и поцеловал – чуть коснулся уголка ее губ.
Невиллу показалось, что его ударили по затылку. Выстрели хлопушек, треск бенгальских огней, возгласы поздравлений вдруг стали такими далекими. Он стоял и смотрел, как Паул отпускает Луну, потом обнимает ее одной рукой и что-то отвечает хлопающей в ладоши Сэлли.
Невилл опустил взгляд и посмотрел на свои замерзшие руки: красные, грубые от частой работы с землей пальцы. А у Паула они были такие красивые: длинные с гладкими розовыми ногтями. «Почетная грамота Мерлина за оказание неоценимой помощи в проведении исследований целебных свойств споры ползучей», «Орден Лекарственного Сообщества Англии за особые заслуги», «Похвальная грамота Министерства Магии».
А у него была только открытка от учеников «Поправляйся, профессор Лонгботтом!».
Шарф показался ему слишком колючим. Он натянуто улыбнулся толкающему его в плечо смеющемуся Теодору.
***
Сэлли сонно вычесывала конфетти из волос, сидя на постели, Теодор умывался, громко отфыркиваясь, Паул держал Луну за руку и что-то ей говорил. Невилл натянул свою полосатую пижаму и забрался в спальный мешок, ему не хотелось ни на кого смотреть. Он закрыл глаза, но не мог уснуть. Даже когда все наконец улеглись, Невилл еще долго ворочался.
Он открыл глаза и посмотрел на постель Луны, ее тонкая белая рука опять лежала на покрывале. Невилл отвернулся и стал смотреть, как за окном медленно падает снег.
Только забрезжил рассвет, Невилл открыл глаза.
С утра Сэлли обнаружила на столе записку:
«Большое спасибо за замечательное Рождество.
Извините за поспешный отъезд – не хочу вас больше утруждать.
Невилл».
***
Его кабинет и комната вдруг показались ему необычайно маленькими и какими-то пустыми. Невилл положил сумку на диван, на котором когда-то заснула Луна, и вышел в коридор. Постоял немного, прислонившись спиной к стене. Ноздри щекотал запах пыли. Какой-то лысый мужчина с портрета на противоположной стене покосился на профессора. Невилл обвел взглядом пустой и серый коридор, потом еще раз и еще. Но ничего не изменилось, белоснежные просторы не вспыхнули перед глазами. Глаза видели лишь серость перед собой, не в состоянии уловить мысли Невилла, которые были где-то далеко в заснеженной Болгарии.
Нос щипало, похоже он его отморозил. Невилл прошел к столу, тронул корешок энциклопедии редких лекарственных растений и вздохнул. Почти все утро он бесцельно слонялся по кабинету, не в состоянии взяться ни за одно дело. Под вечер он растопил камин и сел перед ним с кружкой чая в руках.
Он вздрогнул от неожиданности, когда в дверь постучали.
Показалось?
Стук раздался вновь.
Он распахнул дверь, и сердце тихонечко екнуло.
– Ты почему так вот взял и уехал? Быстроножием заболел? Какой наргл тебя укусил?
Невилл смотрел на Луну, грустно улыбался и не мог ничего сказать.
– Похоже, что у Паула мужская чесотка, – невзначай бросила Луна, – и я не собираюсь лечить его. Мне с самого начала его вобюл показался подозрительным, – она заговорщицки шепнула на ухо Невиллу, – но не буду же я ему говорить об этом. Я тоже оставила записку.
Невилл улыбнулся и подумал: да черт с ним, с этим Паулом, черт с горностаями, экспедицией и отмороженным носом. Он наклонился и, обняв за плечи, поцеловал Луну.
И был абсолютно прав.
***
Невиллу снились Лаванда, Колин, Фред. Они смотрели на него и улыбались.
– Спите с миром.
Губы привидений слабо шевельнулись:
–
Спасибо, что отпустил.
Перед его глазами закружилась пыль, подхваченная ветром, а потом все исчезло. Навсегда.
***
Тикали часы на стене. Сильный ветер кружил снег за окном. Невилл, разливая горячий чай по кружкам, обжег себе пальцы, потому что засмотрелся, как Луна сосредоточенно намазывает черничный джем на тосты.
– Представляешь, раньше я думала, что без стереоскопических очков не смогу разглядеть своего вобюла! Ну, надо же, а вдруг бы я, наоборот, в очках не увидела его?
Она порылась в складках канареечной мантии и, достав слегка покосившиеся очки, водрузила их на нос.
– Нет, – улыбнулась она, внимательно смотря на Невилла, – вижу.
– Я люблю тебя, Луна.
