Глава 1
Над головой шумели листья. Небо было водянисто-голубым и таким далеким. Пахло травой и сыростью. Поздняя осень замерла, дрожа в воздухе каплями тумана. В Запретном лесу кричали грачи, а все вокруг будто бы ждало первых белых снежинок, которые легли бы резными кристаллами на черную землю, на пожухлую траву, на желтые листья. Но небо все еще было водянисто-голубым, далеким и чистым-чистым.
Стенки теплицы запотели и, казалось, что снаружи скопилась густая молочная пелена, влажная, дышащая, живая. Невилл вытер пот со лба, а потом осторожно погладил длинные листья дихлофеи ползучей, ковром устилавшей пол. Он вспомнил, что существует семьдесят два способа ее использования.
Работая с растениями, Невилл никогда не задумывался: сможет он запомнить о них все или нет. Информация сама легко откладывалась в памяти и тут же всплывала, стоило ему лишь увидеть конкретное растение или просто представить его.
Невилл улыбнулся: его стараниями дихлофея разрослась, дала мощные побеги, и скоро нужно будет собирать сок. Мадам Помфри использовала его как укрепляющее и в определенных дозировках согревающее средство, ведь скоро зима, а зимой дети часто болеют.
Невилл оборвал сухие листики, немного подрыхлил землю возле корня и, пожелав растению отличного дня, улыбаясь, вышел из теплицы.
Он услышал гомон и смех со стороны Озера, которые, казалось, вдруг заполнили собой все вокруг, оборвав звенящую тишину, окутавшую пространство вокруг старого замка.
Невилл стоял и не двигался. Ему вдруг показалось, что, выйдя из теплицы, он совершил путешествие во времени, в те годы, когда сам носил школьную форму, таскал на плече вечно заляпанную протекшими чернилами тяжелую сумку, строил планы и смотрел куда-то далеко вперед, а не прямо перед собой.
Вдалеке уныло шумел Запретный лес, над головой, жалобно крича, пролетали птицы, и грудная клетка Невилла чуть сжалась от тоскливого, щемящего чувства внутри. Поднявшийся холодный ветер все дальше уносил от него видение, так ярко вспыхнувшее перед глазами, что стоило лишь протянуть руку, и он бы коснулся холодной воды в Озере, а, обернувшись, увидел бы их всех… Гарри, Гермиону и Рона – неразлучную гриффиндорскую троицу, Дина и Симуса, о чем-то горячо спорящих, Парвати и Лаванду, листающих яркий «Ведьмополитен», и себя среди них. Не вместе с ними, не с кем-то, а среди.
Невилл снял перчатки и стряхнул землю с подола мантии. Сейчас было не время предаваться воспоминаниям – мандрагоры в пятой теплице были еще совсем детьми и требовали постоянного ухода.
Поднялся холодный ветер, и небо потемнело. Невилл неторопливо шел в замок, как его остановил громкий треск и звук глухого удара о землю. Вздрогнув, он остановился.
Метрах в двадцати на земле распласталось канареечного цвета нечто, видимо, перелезавшее через изгородь и сломавшее ее.
Невилл на всякий случай достал палочку и, направив ее на непрошеного гостя, подошел к изгороди.
Нечто громко ойкнуло и попыталось встать на ноги. Из-под ярко-желтого капюшона выбились длинные светлые волосы.
– Подождите, я вам помогу, – Невилл поднял незнакомку с земли.
В ту же секунду женщина откинула капюшон и радостно воскликнула:
– Привет!
– Луна? – недоверчиво поинтересовался Невилл, разглядывая длинные светлые волосы, огромные стереоскопические очки и испачканный в земле курносый нос.
– Луна? – задумалась она. – Да-да, Луна. Невилл? – вежливо задала она встречный вопрос и внимательно посмотрела ему под ноги.
– Что?
Потом – в район груди.
– Что?
Потом – в лицо.
– Что?! Что ты ищешь?
– Вобюла необыкновенного, – будничным тоном отозвалась Луна и подошла вплотную к Невиллу, – я искала его везде, вот на всякий случай решила проверить Хогвартс.
Невилл смутился:
– Что за вовюл… вобул?
– Вобюл, – ответила Луна и вздохнула. – Никак не могу его найти. Говорят, что в своей жизни человек может встретить всего лишь одну особь, но и не каждому везет даже на одну. Представляешь, некоторые так всю жизнь и живут без вобюла, – сокрушенно покачала головой Луна.
– А-а, – как-то неуверенно протянул Невилл, который совершенно не понимал, о чем таком они сейчас говорят.
Луна сняла очки и задумчиво посмотрела на него своими большими водянисто-голубыми, как осеннее небо, глазами. Потом быстро водрузила их обратно на нос и оглянулась.
– Что ж, – сокрушенно прошептала она.
Невилл стоял, слегка приоткрыв рот и забыв, что следовало бы что-то сказать. Пауза затянулась. Луна принялась покачиваться на каблуках.
– По-по-жалуй, прохладно. Как насчет чашки горячего чая?
– Хорошо, только пойдем помедленнее, а то я могу еще что-нибудь сломать, – она кивнула в сторону изгороди.
– Не беспокойся. Репаро.
Жердь поднялась с земли и встала на место.
Вокруг царила ленивая осенняя тишина. К замку шли двое: мужчина в испачканной землей старой мантии и женщина в канареечной.
Небо темнело, будто набухало. Капельки тумана в воздухе леденели и оседали белым инеем на земле, траве, камнях. Синяя, как чернила, гладь Озера рябила от ветра, и кальмару на дне было неспокойно. Запретный лес шумел и тянул ветви вслед последним облетающим листьям.
Кабинет Невилла был небольшим, довольно грязным и необыкновенно, из-за растопленного камина, жарким. Фикус в старой деревянной кадке стоял прямо на столе – растению с утра делали перевязку. Кевин с третьего курса Хафлпаффа случайно сломал ему ветку и, пыхтя, притащил свою жертву профессору. Возле книжного стеллажа грудами лежали тетради и энциклопедии по гербологии, которые не поместились на полках. Чашка, наполовину наполненная остывшим чаем, покоилась сверху. Горшки были расставлены по всему кабинету, а под столом лежал мешок с немного просыпавшейся землей.
– Э-э, кхм, тут немного неубрано, – Невилл виновато обвел взглядом кабинет.
– Такое бывает, – серьезно произнесла Луна, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь свои запотевшие очки. Потом она вздохнула и убрала их в карман.
Невилл повесил чайник над огнем и предложил Луне присесть на диван, где было относительно чисто.
Она с интересом осматривала комнату:
– А у тебя здесь вобюла не было?
– Не думаю, – тактично попытался скрыть улыбку Невилл.
Они помолчали. Чайник все не свистел. Часы на противоположной стене размеренно и неторопливо тикали.
– Ну, как у тебя дела?
– Хорошо. На прошлой недели я участвовала в экспедиции Паула Стягера, известного исследователя. Мы аппарировали в Карпатских горах. Собрали полезных лекарственных растений, я попыталась найти логово зеленых тушканчиков, отец говорил мне, что их помет обладает очень сильным лекарственным свойством. Когда…
Пронзительно засвистел чайник, и уже чуть дремлющий Невилл встрепенулся.
– Тебе с сахаром или без?
– Две ложки, пожалуйста.
Невилл тщательно размешал сахар в большой красной кружке и протянул ее Луне:
– Осторожнее, горячая.
– Угу, спасибо. А как ты?
– Я вот все время, что мы не виделись, преподал в Хогвартсе. Сейчас самый неспокойный третий курс. Джеймс Поттер очень одаренный и добрый ребенок, но ужасный непоседа. Он каким-то образом умудрился заколдовать Пивза так, что теперь при приближении полтергейста чувствуется запах грязных носок.
– Я бы лучше зачаровала его на запах ромашки. Кстати, ты знаешь, что если найти цветок ромашки с двумя сросшимися лепестками, то тебе по жизни всегда будет сопутствовать удача?
– Никогда не слышал.
– А мой папа в детстве находил такую, и вот видишь, сколько научных трудов ему удалось закончить, – сказала Луна с вздохом.
Она с ногами забралась на продавленный диван и держала в еще чуть красных от холода на улице руках большую кружку с чаем.
Луна все говорила что-то и говорила, а Невилл думал о том, что она такая же одинокая, как и он сам.
Ему показалось, что грудная клетка немного расширилась, наверное, потому что вдохнул больше воздуха, чем обычно, и он замер на несколько мгновений, будто смакуя это ощущение наполненности.
– …да-да! Так и было! Неужели ты серьезно не знала, что профессор Бинс умер прямо перед уроком, но все равно пришел на него? Стал призраком, но все равно пришел!
– Интересно, а как тебя называют дети?
Невилл смутился:
– П-профессор Лонгботтом, я полагаю.
– Дети никогда не называют учителей столь официально между собой. Мои однокурсники, например, звали профессора Стебель «Мисс Землеройка».
Мужчина усмехнулся:
– А у нас ее звали «Мадам Струч».
– Это из-за того, что она очень любила фасоль?
– Угу, помню, как мы пололи ее целую пару… Кстати, может быть, ты голодная? У меня нет фасоли, но зато есть рисовый пудинг.
– Звучит славно.
Сытый желудок подарил ощущение глубокого душевного покоя.
– Поздно уже. Ложись в моей комнате, а я устроюсь на диване. Сейчас я там разберу.
Луна улыбнулась и сонно кивнула.
Невилл переложил на тумбочку тетради и книги, валявшиеся на бардовом покрывале, и постелил чистую простыню. Ему показалось, что ноздрей чуть ощутимо коснулся запах полевой ромашки. Он взял пару тетрадей и вернулся в кабинет:
– Это мои исследования, когда я нашел девятнадцатый способ скрещивания дягиля с бобовыми, я подумал, что…
Луна спала, откинувшись на спинку дивана и чуть-чуть приоткрыв рот.
«Наверное, поиск зеленых тушканчиков так вымотал ее», – подумал, улыбаясь, Невилл. Он осторожно взял ее на руки и отнес в комнату. Луна была на удивление легкая. За канареечной мантией нельзя было разглядеть острых, еще каких-то детских, плечиков, которые он теперь отчетливо чувствовал своей большой ладонью. У Луны была очень светлая кожа, а щеки после горячего чая и ужина приобрели нежный розовый оттенок.
Невилл представил, что все это происходит пятнадцать лет назад. Как будто ничего не изменилось с того момента.
Он положил Луну на кровать прямо в мантии, укрыл покрывалом, и ему показалось, что ничего на свете не может быть естественнее этого.
А наутро Паул Стягер прислал письмо, где сообщил, что, кажется, он напал на след зеленых тушканчиков где-то на границе Румынии.
Когда Невилл вышел во двор проводить Луну, ему показалось что он почти ослеп – все вокруг было абсолютно белым и ярким-ярким, как свет в операционной.
– Ты напишешь мне, Луна?
– Конечно, я думаю, теперь тебя тоже волнует судьба экспедиции. Когда мы найдем зеленых тушканчиков, я обязательно пришлю тебе образец их лекарственного помета.
Невилл отметил про себя, что будет очень осторожно открывать письма от Луны, и улыбнулся:
– Спасибо. Я теперь действительно волнуюсь за них и за тебя, – зачем-то добавил он.
– Это здорово.
– Что?
– Когда за тебя кто-то волнуется.
Они подошли к воротам Хогвартса. Облачка пара сопровождали каждое слово и каждую улыбку.
– До встречи, Луна.
– До встречи, Невилл.
Они еще чуть-чуть постояли рядом, а потом раздался глухой хлопок, и Луна исчезла.
Она действительно аппарировала куда-то далеко, к какому-то Паулу Стягеру, но что-то неуловимо изменилось, и дело было не в выпавшем снеге.
