Гости магистраНа следующее утро зарядил холодный и неприятный осенний дождь. Помогая Аспасию переносить нужные вещи в хижину, Джеймс размышлял о том, как же сыро и неуютно им будет в этом новом доме и пытался угадать, какой окажется леди Ровена. Дождь размывал песчаные садовые дорожки и мальчику стало казаться, что никто вовсе не приедет, но в середине дня погода переменилась, неожиданно, как это бывает в горах. Когда Джеймс завончил работу, небо было почти совсем ясным и, взбежав наверх, к башне, он стал глядеть вокруг – не видно ли чего-нибудь необычного. Внезапно он заметил высоко над лесом две темные точки, быстро приближавшиеся к их горе.
Джеймс не отрываясь следил за их приближением и вскоре уже смог разглядеть, что точки эти – невиданные крылатые существа. Головы и крылья у них были орлиные, туловища — лошадиные, но вместо передних ног были львиные лапы. Чудища стали снижаться над башней и, раньше чем Джеймс успел сообразить, что делать, в его ушах засвистел ветер, поднятый мощными крыльями, и один из зверей пронесся прямо над его головой, едва не задев ее лапами, на которых красовались длинные и очень острые на вид когти. Джеймс в ужасе вскрикнул и пригнулся, а зверь, сделав крутой вираж вокруг верхнего этажа башни, приземлился возле флигеля. Второй сел поодаль, у подножия каменной лестницы. Тут только Джеймс заметил на спине зверя всадницу.
Сорвав скрывавшую лицо маску, она легко соскочила со спины чудища и, сложив на груди, поклонилась своему скакуну. Дождавшись ответного поклона, наездница и быстро зашагала к башне. Тем временем со второго зверя спустилась другая девушка, еще не снявшая маски – Джеймс разглядел только пышную корону светлых волос и длинный, желтовато-зеленый плащ. Она тоже поклонилась, но не отошла, а принялась гладить зверя по голове, словно не обращая внимания на огромный, страшный клюв.
Поровнявшись с Джеймсом, дама в фиолетовой мантии, снимавшая на ходу плотные кожаные перчатки, кинула их мальчику со словами:
— Магистру о нашем прибытии уже известно. Гиппогрифов привяжи в лесу, но прежде напои.
Неловко попытавшись поймать перчатки, Джеймс уронил, окончательно смутился и, покраснев, нагнулся, чтобы поднять, но она, больше не обращая на него внимания, подошла к башне. Там она обернулась и звонко крикнула другой:
— Идем же, Хельга! Ты навестишь его потом, я должна срочно видеть дядю!
Ее спутница помахала на прощанье гиппогрифу и побежала наверх, прыгая через ступени. По дороге она приветливо кивнула Джеймсу который, уже придя в себя, на этот раз не забыл низко поклониться.
Не успели гостьи войти в башню, как за спиной Джеймса послышалось хлопанье крыльев и сразу же затем – легкие шаги. Обернувшись, Джеймс без особого удивления увидел Аспасия – тот выглядел хмурым и озабоченным.
— Гиппогрифов ты, конечно же, видишь впервые – сказал он мальчику. – Запомни, они страшны не только на вид – один удар клюва или лапы может убить человека, — но если оказать им почтение, они будут тебя слушать. Запомни: прежде всего надо поклониться, и всегда смотри им прямо в глаза. Идем, поможешь мне снять поклажу и привязать их.
Джеймс молча кивнул и пошел за Аспасием, чувствуя, как усиливается противная слабость в коленях Но его опасения были напрасны – гиппогифы то ли были добрее, чем о них считали, то ли почувствовали к Джеймсу особую симпатию. Вдвоем с Аспасием они сняли с гиппогрифов тяжелые сумки, висевшие на перекинутых через спины ремнях, и, напоив животных у источника, отвели их на небольшую, окруженную березами поляну у самой опушки леса, где и привязали их к самым толстым стволам.
Когда они вернулись к башне, уже наступили ранние осенние сумерки.
– Надо отнести сумки внутрь, – сказал Аспасий.
Ноша была тяжеловата даже для него самого, не говоря о Джеймсе, которому и одна сумка показалась неподъемной. Отстав, он попытался волочь ее за ремень, как вдруг незнакомый голос за его спиной медленно и четко произнес:
—
Wingardium leviosa!
Сумка тут же словно потеряла вес и, на мгнвение повиснув в воздухе, медленно поплыла к двери флигеля. Подпрыгнув от неожиданности, Джеймс обернулся и увидел на последней ступеньке каменной лестницы высокого человека, на вид средних лет, с каштановыми, с проседью, волосами до плеч, бородой и голубыми глазами, как-то пронзительно сморевшими из-под кустистых бровей. На нем была перехваченная поясом голубая рубаха до колен, темно-синий, вышитый серебряными звездами плащ и остроконечная шляпа. В вытянутой руке держал блестящий деревянный жезл, которым указывал на сумку.
Аспасий опустил свою ношу и почтительно, но ничего не говоря, поклонился незнакомцу. Тот, улыбнувшись, кивнул в ответ и сказал:
— Приветствую, многоуважаемый Аспасий! Зачем же вам и вашему помощнику так утруждаться по пустякам? Ведь вы владеете искусством магии.
— Приветствую и вас. По моему мнению, не стоит использовать столь благородное искусство
по пустякам, о досточтимый сэр Парсифаль – ответил Аспасий.
— Что ж, не время для спора, но, с вашего позволения, я выручу этого юношу: задача ему явно не по силам.
Аспасий пожал плечами и, на мгновение замешкавшись, снова поднял сумки и понес их к флигелю, словно решив игнорировать все дальнейшие действия сэра Парсифаля. Джеймс, напротив, чуть ли не с раскрытым ртом наблюдал за тем, как его сумка плавно полетела и, обогнав Аспасия, опустилась у двери; вслед за первой отправилась вторая а за енй – сам сэр Парсифаль.
— До встречи, друзья мои! – с этими словами он, весело подмигнув Джеймсу, взмахнул жезлом и растворился в воздухе.
Войдя вслед за Аспасием в дом, Джеймс не переставал думать о новом загадочном госте. Размышления его прервал голос волшебника:
— Сегодня вечером соберется малый магический совет, леди Ровену опередили тревожные вести. Ничего не говори, пока тебя не спросят, чего, скорее всего, и не случится. И выполняй все поручения гостей.
Надо ли говорить, что Джеймсу безумно хотелось узнать побольше и о совете, и о страшных новостях, и о гостях магистра! Но, зная характер наставника, он решил потерпеть и постараться все увидеть и услышать самому. Они поднялись наверх и вошли в покой магистра — хозяин башни и леди Ровена стояли у окна, о чем-то беседуя, а сэр Парсифаль внимательно рассматривал гобелен на стене — к изумлению Джеймса, тот как-то потускнел и казался словно неживым. Леди Хельга зажигала свечи, невероятным образом повисавшие прямо в воздухе.
Магистр обернулся к вошедшим, приветствуя их, и взгляд Джеймса приковал к себе амулет на его груди, который до этого, очевидно, всегда был скрыт под мантией – это был округлый винно-красный камень, вделанный в оправу в виде замысловато переплетающихся серебряных ветвей.
— Солце почти зашло – обратился Магистр к гостям. – Я объявляю начало совета магов, Визенгамота.
Услышав это, Ровена отошла от окна и села на кресло у стола; ее примеру последовали остальные, только Джеймс, не зная куда ему деться, остался возле гобелена и сел прямо на пол, чтобы быть как можно незаметнее а самому все видеть и слышать. Летающие свечи сами собой образовали круг над столом и маги начали разговор на непонятном Джеймсу гортанном языке, и мальчику ничего другого не оставалось, как вслушиваться в мелодичные слова и разглядывать собравшихся.
Леди Ровена сидела по правую руку от магистра. Эта невысокого роста молодая женщина была неуловимо похожа на птицу – и легкими, порывистыми движениями, и острыми чертами в целом миловидного лица — в особенности крупным, похожим на загнутый клюв, носом. Леди Хельга, сидевшая рядом с ней, казалась моложе, а широкое, румяное лицо с высокими скулами и голубыми глазами излучало добродушие.
Постепенно разговор перерос в спор между Парсифалем и Магистром: их взгляды едва не высекали в воздухе искры и Хельга беспкойно смотрела то на одного, то на другого, словно и вправду боялась, что начнется поединок; остальные внимательно слушали разговор. Неожиданно Ровена прислушалась и подняла руку, призывая всех к молчанию.
—
Enfin!* — сказала она.
Через несколько секунд и остальные услышали стук копыт, и вскоре в дверь постучали; не дожидаясь ответа в комнату вошел, слегка запыхавшись, новый гость – высокий, темноволосый рыцарь в алом плаще.
— Приветствую тебя, Годрик! – сказал магистр. — Я надеялся, что ты и Салазар прибудете вместе.
— Увы, магистр, я не встретил его. Но я проезжал через деревню там, в долине, по ней словно прошло войско гуннов... Мне показалось, что я видел кошмарных тварей, похожих на привидений в отватительных лохмотьях. – продолжил он, помедлив. — Вы знаете, что мне неведом страх, но от них исходит какой-то холод, будто могильная тоска...
— Это они! Если они приближаются к человеку, то убивают, не оставляя следов. Они захватили почти всю округу Йорка, и насылают на простецов безумие, хотя те их не видят. – сказала Хельга.
—
Dementori – почти про себя сказал Аспасий, но Парсифаль, сидевший рядом с ним, переспросил:
— Как вы сказали, Аспасий?
— Древние говорили –
quem vult perdere, prius dementat.** – нехотя ответил тот.
—
Mais d’ou viennent ils?*** — задумчиво проговорила Ровена.
— Мы все знаем, что древние языки лежат в основе магии, а нынче все считают единственно достойным объясняться по-нормандски, но прошу вас, о достойнейшие маги, давайте говорить на старом, добром английском! – добродушно, но с тенью насмешки перебил Годрик.
— Отлично сказано, мой друг! И, главное, искренне. – ответил вместо волшебницы Парсифаль. — Это означает, что я прав – очевидно продолжил он начатый ранее спор; Мы не можем больше бездействовать! Простецы не могут противостоять смертному ужасу, да и направлен он на самом деле не на них. А маги рассеяны, большинство из них не знает даже своих настоящих способностей и искушается трюками, за которые их преследуют.
— Я знаю, Парсифаль, к чему вы это говорите. Я не изменил своего мнения. Заклинания – тончайшее искусство, требующее проникновения в самую суть вещей, требующее глубочайших познаний, требующее терпения и мудрости, без которых сами знания – ничто... Вы же хотите изобрести набор простых формул, доступных каждому профану – Парсифаль, понимаете ли вы, к чему это приведет?!
— Я также знаю, что магия требует познаний – и они должны быть у каждого волшебника! Но люди погибнут от бессилия, пораженные безумием – достанет ли нам времени десятилетиями обучать их терпению?!
На мгновение оторвав взгляд от волшебников, Джеймс вдруг заметил, что дверь на лестницу открыта и в тени проема стоит, внимательно прислушиваясь к разговору, никем кроме него не замеченный человек в длинном зеленом плаще с низко надвинутым капюшоном.
— Так что же, дадите всякому жезл, пусть начинает колдовать? Вы первый — безумец.
— Простите меня, магистр, но с вами я согласиться не могу.
— Так не соглашайтесь. Но знайте: темные силы идут вашим путем. Никто не должен вынести то, что я говорю, за пределы этой башни, однако уже созданы на погибель всем три заклятья, грозящие порабощением и гибелью всякому человеку.
— Кем же? О ком вы говорите, досточтимый Магистр? Кто этот могущественный маг, о котором мы, судя по всему, не подозревали? – Годрик, уже давно нетерпеливо порывавшийся что-то сказать, наконец улучил возможность встрять в разговор.
— Больше ни слова об этом, Годрик. – отрезал Магистр.
Наступила тревожная тишина, которую прервал голос мага, притаившегося в тени:
— Прошу простить меня, о благородные сэры и леди, я не смог прибыть вовремя.
Все обернулись в сторону двери и запоздавший гость магистра, скинув капюшон, поклонился и шагнул в круг света.
________________________________
* Наконец-то! (фр.)
** Кого [Юпитер] хочет погубить, того лишает разума (лат.)
*** Но откуда они? (фр.)
