~ Глава 4 ~– Ты дружишь с Поттером? – спросил Блэк, сидя рядом с Люпиным на широком подоконнике в коридоре на седьмом этаже замка. Сквозь пыльные оконные стекла падали лучи весеннего солнца, окрашивая все в желтоватые тона.
– Нет, я бы так не сказал, – пожал плечами Ремус. – Джеймс дружит с ребятами постарше. А я сам по себе.
– Я тоже, – кивнул Сириус и поймал парившую в воздухе пылинку.
Ремус Люпин был очень странным ребенком, тихим и, как Сириус уже заметил, болезненным. По меньшей мере, раз в месяц он оказывался в больничном крыле и не являлся на занятия. После этих своих приступов он ходил бледнее обычного, с темными кругами под глазами и с таким несчастным видом, будто бы побывал на краю смерти. Хотя, кто его знал, может, он и правда бывал близок к смерти. Сириус же понятия не имел, чем так сильно болел гриффиндорец. В маггловских книжках встречались такие болезни как чахотка и эпилепсия. Обе они прекрасно подходили к образу Люпина. И обе они были фактически неизлечимы. Может, у Люпина случались эпилептические припадки? Это объясняло бы его слабость и царапины, с которыми он временами появлялся на уроках после пребывания в больничном крыле.
Сириус не спрашивал Люпина о его здоровье, рассудив, что сам бы он подобным бестактным вопросам не обрадовался. К концу первого курса у них завязались приятельские, но не самые доверительные отношения. Они обменивались книжками, беседовали. Чаще всего болтал Сириус, а Ремус молчал, кивал и изредка вставлял какую-нибудь фразу. Гриффиндорец говорил мало, но всегда к месту и, когда был в настроении, мог рассмешить Сириуса до слез, сам при этом сохраняя спокойное выражение.
– Как ты попал на Гриффиндор?
– Очевидно, я храбрый. А ты как попал на Слизерин?
– Очевидно, я Блэк, – усмехнулся Сириус.
Ремус улыбнулся в ответ. Он редко улыбался. Вначале их знакомства Люпин не улыбался вообще, но со временем улыбка изредка, но всё-таки появлялась на его губах.
Люпин был Сириусу симпатичен. Он не походил на слизеринцев, был спокойным, начитанным и умным. И в нем ощущалась какая-то дремлющая опасность, нечто такое, что было спрятано глубоко в нем, и что однажды краем глаза успел заметить Сириус. Впрочем, больше он ни разу не видел у Ремуса этого странного нечеловеческого взгляда. Сириус уже давно перестал искать проблески непонятного свойства в глазах Люпина. Сначала его привлекло именно это неясное, скрывавшееся под маской спокойствия, но со временем он узнал гриффиндорца чуть лучше, и мальчик ему понравился. А что касается масок, так все мы их носим. Иногда уже трудно определить, где маска, а где истинное лицо. Сириусу казалось, что сам он никогда не видел собственного лица.
– Разве на самом деле есть разница, на какой факультет ты попал? – спросил он зачем-то. Раскрыл кулак и подбросил пылинку обратно в воздух. Она поплыла к полу, мерно раскачиваясь из стороны в сторону в солнечных лучах.
Ремус задумчиво наблюдал за полетом пылинки. Он всегда так серьезно обдумывал любой вопрос, даже самый пустяковый. Сириус помнил, как они однажды пошли на кухню к эльфам и им предложили на выбор пудинг из патоки и сливочный. Так Ремус с минуту размышлял, прежде чем предпочесть сливочный пудинг.
– Конечно, есть, – ответил, наконец, Люпин. – Разница есть всегда. Это как правильная почва для растения.
– Травология, – пренебрежительно отмахнулся Сириус. – Люди не растения. У них же всегда есть свобода воли.
Ремус промолчал. Его русые волосы отливали желтизной на солнце.
– Что, Люпин? – Сириус с ухмылкой ткнул его локтем в бок. – Неужели, ты фаталист?
Ремус нахмурился. Блэк выжидающе смотрел на него. В конце коридора звонко перекрикивались ученики.
– Фатализм для неудачников, – надменно подытожил Сириус, когда молчание затянулось. – Свобода воли есть всегда.
– Нет, – тихо возразил Люпин, медленно покачал головой и больше ничего не сказал, несмотря на пытливый взгляд Сириуса.
~*~
Первый учебный год пролетел быстро и насыщено. Новых впечатлений было много, каждый день таил в себе разнообразные приключения и открытия, от тайного лаза за очередным гобеленом, до стычки с каким-нибудь заносчивым соучеником. После сдачи выпускных экзаменов Андромеда сдержала свое обещание и подарила Сириусу маггловский проигрыватель, клятвенно пообещав отправиться с ним на каникулах в музыкальный магазин за пластинками.
Летние каникулы же прошли буднично и скучно. В Африку с дядей Альфардом Сириуса, конечно, никто не отпустил. Зато семейство Блэк в полном составе отправилось на два летних месяца в свой загородный дом в Чешире.
Орион часто отлучался по делам в Лондон, Вальбурга принимала гостей, Друэллю, Лукрецию или какую-нибудь другую родственницу, оставляя детей на попечение гувернантки, престарелой миссис Маккой, которая любила подремать на солнышке. Несколько раз Друэлла Блэк приезжала вместе с дочерьми. Беллатрикс, как и подобает обрученной молодой девушке, пила чай вместе с матерью и теткой, сплетничая об общих знакомых. Андромеда и Нарцисса вместе с Сириусом и Регулусом исследовали сад. Нарцисса всем своим видом показывала, что общение с мелкими кузенами ниже ее достоинства, и чаще всего оставалась бродить по оранжерее, в то время как ее сестра с мальчиками, заверив миссис Маккой, что приглядит за ними, углублялась в зеленые заросли.
Летнее поместье Блэков было обширным. Величественный трехэтажный дом с облицованным серым гранитом фасадом, колоннадой у парадного входа и просторной террасой над ним, стоял в самом центре земельного участка величиной в несколько десятков акров. Подобная дворцу, летняя резиденция была построена еще прадедом Вальбурги, Максимильяном Бэлстроудом, для его единственной дочери Виолетты, выданной замуж за Кигнуса Блэка, и с тех самых пор носила имя «Домик Виолетты». Даром, что два крыла «Домика» никак не подходили под такое определение. Его окружали многочисленные вековые дубы, ивы и каштаны. Вокруг дома располагался ухоженный английский сад с оранжереей, цветниками, увитыми розами беседками, мраморными фонтанами и небольшим лабиринтом из стриженых кустов выше человеческого роста. Однако стоило отойти от дома и покинуть окружавший его парк, перелезть через чугунную ограду, или же просто обойти ее стороной, благо решетка не полностью отделяла облагороженную часть поместья от дикой, и открывался совсем другой мир. Начинались первобытные зеленые чащи, заросли, не знакомые с рукой садовника, настоящий лес, так манивший юных открывателей, которым, конечно, запрещалась уходить так далеко от «Домика Виолетты». Понятно, что эти запреты их мало тревожили.
Андромеда отлично лазала по деревьям. С заплетенными в косу черными волосами, одетая в синие джинсы и белую футболку, она проворно забралась на раскидистый дуб, обогнав Регулуса и почти так же быстро как Сириус, который уже сидел, удобно устроившись в разветвлении чуть выше.
– Андромеда, как случилось, что Нарцисса уже Малфою обещана, а ты всё ещё без жениха? – спросил Регулус, усевшись на ветке. – Ты же старше ее.
– Да никому я не нужна, – рассмеялась Андромеда.
– Разве? – спросил Сириус, вспоминая толпы поклонников сестры в Хогвартсе.
– Ну, или мне никто не нужен, – пожала плечами Андромеда. – Отец меня не принуждает. Были желающие, но я не согласилась. Замуж нужно выходить по любви. – Она озорно усмехнулась. – А любовь не приходит по приказу.
– А разве любовь и брак – это не одно и то же? – с сомнением нахмурившись, спросил Регулус.
Сириус фыркнул и глянул на брата с неодобрением. Андромеда рассмеялась.
– Нет, – покачала она головой. – Это совершенно разные вещи. Хотя одно не исключает другое.
Сочившийся сквозь листву солнечный свет падал редкими пятнами на лица ребят.
– Думаешь, родители друг друга любят? – спросил Регулус. Находясь в обществе кузины, он всякий раз заваливал ее несметным количеством вопросов, справедливо полагая, что из старших она более склонна отвечать на них, и не отделается от мальчика небрежным «не твоего ума дела», как все остальные.
Андромеда поглядела на Регулуса, тень грусти проскользнула по ее лицу.
– Не знаю, – пожала она плечами. – В их возрасте уже трудно говорить наверняка.
– Не думаю, что они были когда-либо влюблены, – заметил Сириус.
– Почему? – Регулус резко повернулся к брату, опасно покачнувшись на своей ветке.
– Просто так, – буркнул Сириус.
– Неправда! – возразил Регулус. – Они влюблены друг в друга. Иначе нас бы не было.
Андромеда вновь расхохоталась.
– Да ну, – Сириус презрительно сощурился, насмешливо глядя на младшего брата.
– Ну да! – веско ответил тот. – Мне миссис Маккой рассказала, что дети рождаются, когда родители влюблены.
Андромеда прыснула.
– По всему выходит, что наши уже давно не влюблены, – хмыкнул Сириус. – Ты ведь появился целых девять лет тому назад. Или думаешь, они прячут наших младших братьев и сестер в чулане?
На лице Регулуса последовательно сменились несколько выражений: обида, недоверие, испуг, гнев, задумчивость.
– Они правда больше не влюблены? – спросил он Андромеду.
– Откуда мне знать, – ответила она и, видя, что эти слова мальчика не успокоили, добавила: – В браке ведь важна не одна только любовь. Есть еще уважение, привязанность. Долг, в конце концов. Мерлин, Белла же выходит замуж за Лестрейнджа, хотя в школьные годы называла его не иначе как «хмырем». А вот Нарцисса с десяти лет влюблена в Малфоя. И… – Андромеда замолчала, окинув кузенов взглядом темных глаз. Регулус внимательно слушал ее, но не понимал ни слова. Сириус же отстраненно соскребал кору с дуба, явно не прислушиваясь к ее словам. Девушка вновь рассмеялась. – Что это я с вами, малышами, о браке говорю? Видать, у меня солнечный удар. Пошли лучше поиграем во что-нибудь!
– В прятки! – радостно предложил Регулус.
– Идет! – со смехом согласилась Андромеда. – Только, чур, без отслеживающих заклятий! – Она многозначительно глянула на Сириуса. Тот лишь кривовато усмехнулся.
~*~
Возвращение в Хогвартс было одновременно и приятным и не очень. Сириус был рад, вновь очутиться в школе, поменять привычную обстановку отчего дома на больший простор замка, но в этом году в Хогвартсе не было Андромеды.
Прошлым летом она сдала все экзамены, вместе с остальными выпускниками поставила школу на голову во время выпускного бала и, махнув замку в последний раз рукой, уехала в Лондон. Летом она наотрез отказывалась говорить о своих планах на будущее, обрывая все вопросы раздраженно-легкомысленным «Черт, у меня каникулы! Не будем об этой чертовой взрослой жизни!»
Уже в поезде Сириус почувствовал, что ему будет не хватать любимой кузины. Впрочем, вместе с Андромедой школу окончил и Малфой, чему Сириус был только рад. Старостой факультета стал приемник Люциуса, Розье, что никого не удивило.
За окном поезда проносились пожелтевшие рощи.
– Знаешь, Сириус, ты мог бы лицо и попроще сделать, – заявила Нарцисса, сидевшая напротив Сириуса в купе Хогвартс-Экспресса.
Сириус медленно оторвал взгляд от проплывающего мимо пейзажа и устало посмотрел на кузину. Он с самого отъезда с Кингс-Кросса жалел о том, что согласился ехать в одном купе с младшей Блэк и ее друзьями. Какая муха его только укусила?
Наверное, все дело в Эйвери, который с умным видом листал последний выпуск «Квиддичного вестника» рядом с Блэком. В отличие от Сириуса, Эйвери был рад возможности сидеть вместе со слизеринцами постарше. Очевидно, он видел в этом какую-то туманную выгоду для своего социального статуса. В этом Сириус его просто не понимал. То есть, он понимал, что им движет, но никак не мог взять в толк, зачем ему это было нужно.
– Еще проще, и нас с тобой будет не различить, сестрица, – с фальшивой улыбкой отозвался Сириус. Последний час он был вынужден слушать пустую болтовню пятиклассников, наполненную свежими сплетнями, завистью и злорадством. Правда, уже через тридцать минут, его мозг приспособился, стал отфильтровывать особо нудные эпизоды, и желание убиться головой об оконное стекло несколько поубавилось. Ему стоило больших усилий не разругаться с коллегами-слизеринцами еще до прибытия в Хогвартс. То и дело подмывало прервать воодушевленного рассказчика ехидным замечанием, или откровенным хамством. Если в прошлом году от этого его сдерживала Андромеда, в самый неожиданный момент разряжавшая атмосферу шуткой, то теперь ему приходилось справляться самому.
Нарцисса подозрительно нахмурилась, но промолчала. Либо она не посчитала его ответ оскорбительным, либо решила, что выше этого. Но Сириус подозревал, что она просто-напросто не поняла его.
– «Пушки Педдл» вновь продули, – как бы между делом нарушил внезапную тишину Эйвери. – Их капитан полнейший профан. Непонятно, как такое “дарование” попала в команду. Видел их матч с «Оксфордскими Орками»? Позорище…
– О, да, – поддержал его плечистый пятикурсник, который сам играл в факультетской команде отбивающим. – Никогда еще не видел такого невнятного копошения на поле!
Квиддич и политика министерства магии – идеальные темы разговоров в любых магических компаниях. Сириус взглянул на Эйвери, тот улыбался, уткнувшись в свой спортивный журнал.
Когда прибыла тележка со сладостями, Сириус протиснулся мимо продавщицы в коридор. Вокруг тележки быстро собиралась толпа учеников, толкавших друг друга и желавших заполучить свою порцию сахара и шоколада.
Сириус неожиданно вспомнил то мерзкое маггловское лакомство, которым на каникулах угостила его с Регулусом Андромеда – черного цвета и со странным запахом, лакрица. Регулус, откусив малюсенький кусочек, плевался полчаса и обиделся на «отравительницу» до самого ужина. Сириус же лишь удивился необычному вкусу.
Блэк остановился у окна. Сквозь крики и смех детей слышался ритмичный стук колес, будто бы сердцебиение поезда. Дверь соседнего купе резко распахнули, и в проход с воплем «Тебе, Пит, по рангу не полагается!» выскочил какой-то парень. Задев Сириуса, он нырнул в толпу у тележки со сладостями. Блэк через плечо заглянул в открытую дверь купе и заметил Люпина. Тот не особо изменился за каникулы, всё такой же болезненно бледный. Ремус Люпин сидел у самой двери и делал вид, что спит. Сириус легонько постучал в перегородку, отделяющую купе от прохода. Люпин тут же распахнул желтовато-карие глаза. Сириус кивком позвал его в коридор.
– Спал? – спросил он, когда Люпин облокотился рядом с ним на оконную раму.
– Трудно спать, когда едешь в одном купе с Поттером, – отозвался гриффиндорец.
Сириус фыркнул.
– Этот ваш Поттер напыщенный индюк, – пренебрежительно махнул он рукой.
Люпин не ответил, никак не показывая своего отношения к такой точке зрения, даже плечами не пожал.
– Как провел лето? – задал традиционный для первого сентября вопрос Блэк.
– Отлично, – сухо ответил Люпин и замолчал. Сириус усмехнулся. Он мог бы догадаться, что обычного для остальных учеников многословного рассказа в ответ от Люпина не дождешься.
– А ты? – заметив ухмылку слизеринца, добавил Люпин.
– Да как обычно, загородом, в городе, – Сириус скривился. – Ничего такого. Каждое лето одно и то же.
– Блэк, – Сириус почувствовал, что за его спиной кто-то остановился. Судя по голосу, Поттер, отстоявший свою очередь за сладостями. Фамилия Блэк прозвучала как оскорбление. Да, это определенно был он.
– Поттер, – в тон ему отозвался Сириус, не оборачиваясь. – Подрабатываешь мальчиком на побегушках?
Поттер запыхтел.
– Люпин, что ты с этим отродьем общаешься? – потребовал он отчета от своего сокурсника. – Блэки те еще чудовища.
Лицо Люпина стало непроницаемым. Он ничего не сказал в ответ. Сириус тяжело вздохнул и повернулся к Поттеру, встретившись с карими глазами за стеклами очков.
– Какое тебе дело кто и с кем общается? – холодно спросил он. Гриффиндорец с полными руками сладостей стоял в проходе и с открытой неприязнью глядел на него.
– Вали-ка ты отсюда, черный, – настойчиво посоветовал ему Поттер. – Разве тебе не пора поедать маленьких детей и пить чью-нибудь кровь?
Сириус оскалился.
– Зря нарываешься, очкастый, – прорычал он. Блэк не стал доставать волшебную палочку, он не стал ждать, пока Поттер уронит свои конфеты и шоколадные лягушки. Сириус просто замахнулся и ударил его кулаком в лицо. Поттеровские очки отлетели в сторону.
– Мерлин! – воскликнул Люпин и поспешно оттеснил Сириуса от Джеймса. Поттер ойкнул и повалился на спину, рассыпая вокруг себя дождь из конфет и шоколада.
– Нет, Ремус, пусть он мне сдачи даст! – запротестовал Сириус.
– Да, Люпин, не мешай, – поддержал Поттер, поднимаясь на ноги. Под левым глазом у него намечался синяк. Ремус недовольно посмотрел на противников и отошел в сторону.
– Давай, бей, очкарик! – усмехнулся Сириус, раскинув в стороны руки, насколько позволяла теснота вагона. Под ногами мялись сладости. Из ближайших купе высовывались любопытные физиономии учеников. По поезду уже пошел слух о драке гриффиндорца со слизеринцем, и старосты двух факультетов спешили на шум. Люпин удивленно моргнул, сообразив, что Блэк только что впервые назвал его по имени.
Джеймс ударил Сириуса в нос, тот ответил ему тем же. Поттер увернулся, но поскользнулся на мармеладке и растянулся на полу. Тут налетели старосты и принялись их растаскивать. Сириусу под шумок кто-то – он был почти уверен, что это Розье постарался – надавал по бокам. Джеймс Поттер же после этого эпизода демонстративно игнорировал Блэка.
~*~
– Розье тебя не жалует, – заметил Эйвери по пути на Уход за магическими существами. Слизеринцы, кутаясь в теплые мантии на пронзительном октябрьском ветру, шли мимо теплиц. Порывы ветра завывали в разноцветных кронах деревьев.
– Я уж заметил, – хмыкнул Сириус. Как раз за завтраком у него случился очередной инцидент со старостой родного факультета.
Эвен Розье, очевидно следую заложенной Малфоем традиции, относился к Блэку с явным пренебрежением. Даже более открытым, чем Люциус. Но Сириус полагал, что это говорило не о том, что новый староста его сильнее недолюбливал, а скорее о меньшей тонкости и дипломатичности Розье. Эвену было далеко до Люциуса по части лицемерия и двойной игры. Но он добросовестно старался; этого у него было не отнять. Всякий раз, общаясь с Сириусом, он улыбался и говорил вежливым тоном, даром, что в этой улыбке даже младенец бы распознал фальшь, а презрительные нотки то и дело проскальзывали в каждой его фразе. Да и не мог он тягаться с Блэком, что старосту изрядно бесило.
За завтраком, на который Сириус опоздал, задержавшись по пути побеседовать с Люпиным, Розье в очередной раз попытался показать всему факультету, как следует относиться к Блэку. Поводом для воспитательной работы стали – как нелепо это ни звучало бы – блины. Всякий раз, когда на завтрак подавались блины с горячим клиновым сиропом, их расхватывали с поразительной быстротой. Вообще-то домовые эльфы готовили всегда достаточное количество вкусностей на всех учеников. Однако, когда на столах появлялось что-либо по-настоящему вкусное, это блюдо редко удавалось попробовать всем желающим.
Так и на этот раз блины с кленовым сиропом растаскали в мгновение ока. Старшеклассники урвали себе несколько порций, на любые претензии отвечая бессмертным «кто успел, тот и съел».
Зайдя в Главный зал, Сириус тут же почувствовал аромат блинов, клинового сиропа и невольно улыбнулся. Усевшись на свое место рядом с Эйвери, он уже взялся за вилку, когда кто-то бесцеремонно забрал у него прямо из-под носа тарелку.
– Что за черт? – поразился Сириус и первым делом от души ткнул вилкой в воровскую руку. Обладатель руки удивленно зашипел от боли и выронил тарелку. Она со звоном ударилась о стакан с тыквенным соком, расплескавшимся. Тонкая струйка сиропа пролилась по столу.
– Чтоб тебя дементоры зацеловали, Блэк! – взревел Розье. – Ты что творишь?!
– Я мог бы тебя то же самое спросить, - возмутился Сириус. – С каких это пор старосты факультета воруют чужую еду? Неужели дела твоей семьи идут так плохо?
Розье яростно уставился на второкурсника, позабыв даже о своей уколотой руке. Эвен тоже опоздал на завтрак и, хоть кое-кто из приятелей и отложил ему порцию блинов, решил мимоходом прихватить еще и тарелку Блэка, тем самым унизив его и показав, что он может это сделать. Ему и в голову не могло прийти, что Блэк станет упираться, да еще и выставит его самого в дурацком свете. А должно было бы прийти в голову. «Малфой бы такого прокола не допустил», подумал Розье и от этой мысли разозлился еще больше.
– Пять баллов со Слизерина, – прошипел он Сириусу в лицо. Но это гаденыша ничуть не впечатлило. Он продолжал нахально улыбаться, придвинул свою тарелку к себе и как ни в чем не бывало принялся за еду. Розье всерьез подумал о том, чтобы наложить на него какое-нибудь неприятное проклятие, но, осознав, что все за столом внимательно за ним наблюдают, заставил себя спокойно отойти, попутно отобрав в отместку тарелку у Снейпа, не посмевшего возразить. Правда, Снейп свои блины уже начал есть, а Эвен не стал бы опускать до того, чтобы доедать чьи-то объедки. Тарелка Снейпа оказался в мусорном ведре. Доказав свою власть хотя бы на изгое Снейпе, Розье принялся за еду.
Северус Снейп даже не поднял голову. Он знал, что сочувствия ждать ему было не откуда, да он его и не ожидал. Пожалуй, лишь один Блэк, только что оказавшийся в той же ситуации, мог бы его понять. Северус осторожно покосился на него, но наткнулся лишь на злобный взгляд серых глаз. Снейп поспешно уткнулся в свою чашку.
Эйвери внимательно посмотрел на сидевшего рядом Сириуса, который ожесточенно и безо всякого аппетита разделывался со своим завтраком. Когда Блэк поднес очередной окунутый в сироп кусок ко рту, Эйвери заметил, что слизеринца буквально трясет от сдерживаемой ярости.
– Я уж заметил, – хмыкнул Сириус, когда они шли на урок Ухода за магическими существами. – Кретин он, а не староста.
– Да, – согласился Эйвери. – Малфой мог бы выбрать себе преемника получше.
– Ну да, – косо усмехнулся Блэк. – Чтобы потом новый староста его превзошел и о нем, Малфое, все забыли! Нет, Люциус не такой. Ему приятней, когда все ругают нового старосту и вспоминают, как здорово было при Малфое. Самовлюбленный…
Эйвери с улыбкой выслушал неблагоприятную и нецензурную характеристику Люциуса Малфоя, в который раз удивляясь способности Сириуса трактовать людские мотивы. Приложив минимум усилий, Блэк мог бы и сам стать влиятельной фигурой на факультете. Эйвери в этом нисколько не сомневался. Не только после утреней сцены с Розье, которого тот осадил играючи. Одна его фамилия давала Сириусу огромное преимущество, которым он, по совершенно непостижимой для Эйвери причине, не желал воспользоваться.
~*~
По-осеннему холодный ветер кружил сухие листья ивы. Воскресный день был пасмурным и неуютным. В такую погоду большинство учеников предпочитало оставаться в помещениях и греться у огня каминов. Но Сириус любил время перед бурей, а в воздухе сейчас явственно ощущалась приближающая осенняя непогода. Быть может, последняя гроза этого года.
– Тебе не кажется, что эта ива как-то подозрительно быстро растет?
– Что? – встрепенулся Люпин, которого приятель вытащил на прогулку, уверяя, что «свежий воздух полезен для здоровья».
– Ива! – повторил Сириус, кивнув на раскидистое дерево. – Андромеда говорит, что год назад тут никакой ивы не было, а потом как раз перед тем, как мы поступили в Хогвартс, она появилась. А теперь только взгляни на нее – здоровая и старая на вид, будто бы ей не меньше десятка лет. Странно, да?
Люпин мельком взглянул на дерево и неопределенно пожал плечами.
– Пошли лучше к озеру, не нравится мне здесь, – сказал он.
Сириус равнодушно согласился.
– Пошли. Но говорю тебе, эта ива очень подозрительна. Как думаешь, может, она выросла на чей-то могиле? – В глазах Сириуса загорелся огонек любопытства. – На могиле древнего могучего колдуна и теперь корни ее питаются его магической силой! Было бы круто.
– Да, круто, – сухо буркнул Люпин и зашагал быстрее.
Сириус с наслаждением вдыхал заряженный предгрозовой воздух, подставлял лицо порывам ветра, которые своей силой на мгновение лишали его дыхания, а потом, чуть успокоившись, развевали его волосы.
– А я читаю новую книгу, – с улыбкой поведал Блэк Люпину. – «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда. Знаешь?
Ремус покачал головой, кутаясь в свое пальто.
– Маггл пишет о магии, – весело продолжил Сириус. – Хотя нет, на самом деле, книжка не о магии, скорее об испорченных аристократах и грехопадении.
– Грехопадение? – переспросил Ремус. – Как в библии?
– Точно! – оживился Блэк, размахивая руками. – Там и дьявол есть! Дьявол-искуситель. Любят магглы, когда их искушают. Судя по всему, только этим этот их дьявол и занимается. Неудивительно, что они боятся магии, если она у них первым делом с дьяволом ассоциируется. Мы маги для магглов чуть ли ни его приспешники.
– Думаю, это было скорее в древности, а теперь… – Ремус пожал плечами.
– Ага, я посмотрю на тебя, когда ты кому-то из магглов скажешь, что ты владеешь магической силой и можешь творить заклятия, - усмехнулся Блэк. – Да они тебя за сумасшедшего примут, а если ты им какой-нибудь простенький фокус покажешь, то будут на тебя как на чудовище смотреть да и разбегутся, оря дурным голосом.
Люпин вздрогнул. Очевидно, от очередного порыва ветра.
– Ты что магглам рассказывал, что ты маг? – глухо спросил он.
– Неа, – отмахнулся Сириус. – Но именно так я себе это представляю. Судя по тому, что пишут их писатели, магглы не самые открытые люди на свете.
– А волшебники, по-твоему, лучше? – с непонятной горечью в голосе усмехнулся Люпин.
– Нет, – отозвался Сириус. – Маги такие же люди. А все люди страдают дурацкими предрассудками и прочей белибердой. Уж я-то знаю, мне эти предрассудки с детства прививали.
Ремус оглянулся и задумчиво посмотрел на гремучую иву, черный силуэт которой отчетливо вырисовывался на фоне темнеющего небосвода. Сириус дружески ударил Люпина по плечу.
– А книгу я тебе потом дам почитать, если хочешь. – Он жизнерадостно улыбнулся приятелю и предложил: – Давай наперегонки до озера, а?
Люпин согласился, и они побежали по пологому склону холма. Сириус что-то орал и хохотал, а ветер подгонял их в спины.
~*~
На следующей неделе Люпин опять заболел. Исчез, как он всегда делал. Не появлялся ни во время трапез, ни на уроках. Никто, казалось, не обратил на это внимания. Люпин всегда был тихим и незаметным, так что неудивительно, что его отсутствие не бросалось в глаза. Последние пару дней он был молчаливее обычного, что всегда было признаком приближающейся болезни.
Блэк с легким удивлением понял, что тревожится за него. Обычно он переживал лишь за себя и за брата. Андромеда и дядя Альфард всегда могли прекрасно позаботиться о себе, и за них никогда не надо было тревожиться. А родители, казалось, никогда не болели, будто бы они железные, или зачарованные. Ведь, наверняка, есть какие-нибудь чары, ограждающие от болезней. Так что за всю свою жизнь Сириусу довелось переживать только за Регулуса, который хворал чуть ли не каждый месяц. Почти как Люпин.
Сириус даже собрался навестить приятеля в больничном крыле, но мадам Помфри его не пустила, заявив, что к мистеру Люпину посетители не допускаются.
– Он, что, такой заразный? – спросил Сириус, глядя на школьную медсестру, преградившую ему путь. Мадам Помфри слегка скривила губы.
– Да, – после небольшой запинки отчеканила она. – Возвращайтесь к своим занятиям, мистер Блэк.
Сириус попытался настоять, но медсестра была непреклонна, и он, раздосадованный такой неудачей, повернулся и зашагал по коридору. За его спиной мадам Помфри прикрыла дверь больничного крыла.
Завернув за угол, Блэк остановился. Он не привык так быстро сдаваться. То есть, он вообще не привык сдаваться. И если у него не получилось попасть к Люпину официальным путем, то попадет другим.
Больничное крыло замка Хогвартс было чем-то среднем между лазаретом и кабинетом целителя. Согласно школьной легенде, первой целительницей в Хогвартсе выступала сама Хельга Пуффендуй, которая сама же и выращивала все необходимые целебные травы. Именно поэтому входов в больничное крыло было несколько. Один главный, расположенный недалеко от главной лестницы, и второй – со стороны теплиц, через который, опять же согласно легендам, всегда приходила к своим пациентам Хельга, использовавшая в своей медицине лишь свежесрезанные травы, еще не успевшие растерять ни крупицы волшебных свойств. Второй вход считался сугубо служебным и учениками он не использовался.
Сириус, не потрудившись надеть пальто, выбежал из замка и направился к теплицам. Ноябрьский холод пробирал до костей, но Блэк надеялся быстро проскочить в помещение. Правда, если это не удастся, и он все-таки вынужден будет померзнуть дольше, подумал Сириус с усмешкой, от возможной простуды будет хоть какой-то прок: он сможет попасть в больничное крыло совсем уж официально, и точно встретится с Люпиным.
За стеклянными стенами ближайшей теплицы вяло копошились первоклашки пуффендуйцы на уроке Травологии. Пробежавшего мимо слизеринца никто не заметил.
Пронизывающий ветер развевал школьную мантию и волосы. Когда Сириус остановился у двери в больничное крыло, он изрядно продрог. Внимательно прислушавшись к шорохам по ту сторону и не услышав ничего подозрительного, он взялся за ручку и с радостью заметил, что дверь не заперта. Быстро проскользнув внутрь, Сириус счастливо улыбнулся: оказаться вновь в тепле было невообразимым блаженством. Даже извечные лекарственные запахи, наполнявшие воздух в этой части замка, не вызывали привычного отторжения.
Сириус, наравне со всеми учениками, не раз бывал не больничном крыле. Ежегодно в первые учебные месяцы Хогвартс настигала волна простуды и гриппа. Ученики чуть ли не поголовно ходили простывшие, шмыгали носами, кашляли и ежеминутно чихали. Школьной медсестре требовалось несколько недель, чтобы справиться с очередной эпидемией. Она снабжала всех приболевших микстурами и лечебными зельями. В особо тяжких случаях прописывала постельный режим. Здоровым ученикам же делалась профилактическая прививка против гриппа. Делалось это совершенно безболезненно, безо всяких игл и уколов – каждому просто выдавалось по кусочку сахара с капелькой горьковатого бесцветного зелья, который полагалось тут же на месте разжевать и съесть.
Здесь, как всегда, царила приглушенная атмосфера и похожая на вату тишина. Сириус сам не совсем понял, почему у него больничная тишина ассоциировалась именно с ватой. Он полагал, что это связано со стерильно белым интерьером, белыми стенами, потолками и полами. Даже шторы на окнах и те были белого цвета. Такое ощущение, будто бы тебя окунули в вату.
Наверное, вата просто казалась ему чем-то очень больничным. Сириус громко шмыгнул носом и тут же замер, вспомнив, что следовало вести себя тихо.
Ни медсестры, ни ее пациентов не было видно. Пройдя из коридора в общую палату, Сириус никого не встретил. Больных сейчас, очевидно, было мало. Это радовало – в таком случае удастся спокойно побеседовать с Люпиным, без назойливых взглядов скучающих соседей по палате. Однако и самого Люпина не было. Обойдя всю комнату и заглянув во все закутки, Сириус удостоверился, что здесь никого не было.
Хмыкнув про себя, он зашел во вторую палату, чуть поменьше. Пройдя несколько рядов пустых, аккуратно заправленных постелей, Сириус с удивлением понял, что и в этой палате Люпина не было, лишь на самой дальней кровати спала какая-то девочка, обмотанная шерстяным шарфом. Сириус ее не знал и будить не стал.
Выйдя вновь в стерильно белый коридор, Блэк растеряно остановился. Он не представлял, где искать Люпина. Медсестра сказала, что он здесь, но к нему нельзя. А теперь оказывается, что его нигде нет. Зачем ей было врать? И куда он делся?
Сириус испуганно сглотнул. Не мог же Люпин так внезапно умереть? А если бы он умер, не стали же они это скрывать? Или стали бы?
Блэк резко выдохнул: Люпин умер. Он же постоянно болел. И если у него была чахотка – то он вполне мог умереть. И никто ничего об этом не знает! Вот почему мадам Помфри так не хотела его пускать. Она пыталась скрыть смерть Люпина!
Почему? Чтобы не травмировать юных волшебников? Или чтобы его смерть не бросала тень на школу и саму медсестру? Некомпетентную медсестру, которая не смогла сохранить жизнь Люпину!
Испуг за приятеля, не успев зародиться, уступил место злости. Сириус был не просто зол, он был взбешен. На Помфри с ее бесполезными микстурами от гриппа. Лучше бы она занималась лечением Люпина, а не тратила свое время на дурацкие ежегодные прививки, которые никому не нужны! Вон Снейп, что до прививки, что после, постоянно ходит сопливый, хрюкает своим огромным носом!
В порыве праведного гнева Сириус решительно направился в кабинет медсестры, чтобы высказать ей всё, что он думает о ее неумении лечить людей, ее вранье и ее загубленной карьере целительницы. А уж о том, чтобы она была именно загубленной, он позаботится. Без стука ворвавшись в кабинет мадам Помфри, Блэк сразу же возмутился:
– Вы убили его! Вы убили Ремуса Люпина!
– Что? – пораженно проговорила побледневшая медсестра.
– Где вы спрятали его тело?
– Что? Мистер Блэк, вы в своем уме? – Совладев с первым изумлением, мадам Помфри быстро взяла себя в руки и взглянула на нахального слизеринца с профессиональной суровостью. – Что вы здесь делаете? И с чего вы решили, что Ремуса Люпина убили?
– Так его же нет нигде, – ответил Сириус и тут же несдержанно добавил: – Вы мне солгали!
– Мистер Блэк, успокойтесь, – строго велела медсестра. – Мистер Люпин жив, но здесь его на самом деле нет. Его… – Она замолчала, видимо, обдумывая, можно ли доверить ему эту информацию, но, взглянув в угрюмые серые глаза второкурсника, продолжила: – Его отправили в Лондон. Не переживайте, мистер Блэк, ваш друг скоро вернется. А теперь, пожалуйста, покиньте больничное крыло. И не смейте больше пробираться сюда без разрешения.
С этими словами она выпроводила Сириуса и захлопнула за ним дверь. Сириус молча уставился перед собой. Люпин жив. Это хорошо. Люпин в Лондоне. Значит, навестить его не получится. Никто не отпустит Сириуса в Лондон. Но всё же странно, что Помфри не сказала ему об этом сразу. Зачем было врать? Сириус, чувствуя, как ярость утихает, убывает, как морская волна после прилива, хмуро зашагал в гостиную Слизерина. По пути ему встретился Северус Снейп, по своему обыкновению уткнувшийся в книгу вечно простуженным носом. И это почему-то так разозлило Блэка, что он намеренно толкнул Снейпа плечом и в ответ на удивленный взгляд сокурсника огрызнулся и обозвал его Сопливиусом. Снейп обиженно сощурил темные глаза и промолчал.
